bannerbannerbanner
Лестница в небо. В поисках бессмертия

Захария Ситчин
Лестница в небо. В поисках бессмертия

Полная версия

Факты тем не менее свидетельствуют об обратном. В пирамидах Древнего царства никогда не было мумий фараонов, потому что их там и не должно было быть. Имитируя «путешествие к горизонту», фараоны строили маяки, чтобы обозначить дорогу для своей «Ка» к Лестнице в Небо – точно так же, как первые пирамиды, построенные богами, служили для них маяками, когда «они плыли по небу».

Мы полагаем, что фараоны пытались копировать не пирамиду Джосера, а пирамиды богов – то есть пирамиды Гизы.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ПОДДЕЛЬНОЕ ИМЯ ФАРАОНА

Подлог как средство достижения славы и богатства не так уж редко используется в коммерции, искусстве, науке и во всем, что связано с древностями. Разоблаченная подделка может принести позор и разорение, а оставшаяся невыявленной – изменить представление об истории.

Мы убеждены, что именно это произошло с Великой пирамидой и ее предполагаемым строителем, фараоном по имени Хуфу.

Систематические и планомерные повторные исследования пирамид, которые были наспех раскопаны полтора столетия назад (а также подвергались многочисленным набегам охотников за сокровищами), заставили усомниться в некоторых сделанных ранее выводах. Считалось, что Эпоха пирамид началась со ступенчатой пирамиды Джо-сера и характеризовалась постепенным приближением к форме «истинной» пирамиды, что в конечном итоге и было достигнуто. Но почему постройка «истинной» пирамиды имела такое значение? Если древние строители постепенно совершенствовали свои навыки возведения пирамид, то почему многие пирамиды, построенные позже пирамид в Гизе, гораздо менее совершенны, чем их предшественницы?

Была ли ступенчатая пирамида Джосера моделью для всех остальных или она сама представляла собой копию с более древнего образца? В настоящее время ученые убеждены, что первая, меньшая по размерам, ступенчатая пирамида (рис. 125), которую Имхотеп воздвиг над мастабой, «была облицована прекрасным белым известняком» (Ахмед Фахри, «The Pyramids»). Однако прежде чем облицовочные работы были завершены, архитектор внес еще одно изменение – он решил увеличить размеры пирамиды. Новейшие данные дают основание предположить, что и окончательный вариант ступенчатой пирамиды имел облицовку и выглядел как «истинная» пирамида. Облицовка, обнаруженная экспедициями Гарвардского университета под руководством Джорджа Рейснера, была примитивной и состояла из глиняных кирпичей. Разумеется, она очень быстро разрушилась, и это стало причиной иллюзии, что Джо-сер построил ступенчатую пирамиду. Более того, археологи выяснили, что глиняные кирпичи облицовки были покрыты побелкой, чтобы имитировать облицовку из известняка.

Кому же пытался подражать Джосер? Где Имхотеп видел «истинную» пирамиду с гладкими гранями и облицовкой известняковыми плитами? И еще одна загадка. Если, как утверждают современные ученые, попытки соорудить в Медуме и Саккаре пирамиду с гладкими гранями и углом наклона 52° не удались и Снофру был вынужден «сжульничать» и построить первую «истинную» пирамиду с углом наклона граней всего лишь 43°, то почему его сын сразу же приступил к возведению гораздо большей по размеру пирамиды с опасным углом наклона граней 52°, причем справился с этой сложной задачей без особых проблем?

Если сооружения в Гизе являются всего лишь «обычными» пирамидами в непрерывной цепочке «одна пирамида – один фараон», то почему сын Хуфу фараон Раджедеф не стал строить свою пирамиду рядом с пирамидой отца в Гизе? Предполагается, что в то время двух других пирамид Гизы еще не существовало, и рядом с Великой пирамидой было достаточно свободного места. И если архитекторы и строители отца обладали достаточными знаниями для постройки Великой пирамиды, то почему они не помогли Раджедефу воздвигнуть не менее величественное сооружение – вместо более примитивной и быстро разрушившейся пирамиды, носящей его имя?

Может быть, причина того, что только в Великой пирамиде был обнаружен восходящий коридор, заключается в том, что этот коридор был заблокирован вплоть до 820 года нашей эры, и те, кто копировал пирамиду, просто не знали о его существовании?

Вызывает удивление также отсутствие иероглифических надписей в пирамидах Гизы. Еще сто лет назад Джеймс Бонвик («Pyramid Facts and Fancies») писал: «Кто сможет убедить себя, что египтяне оставили такие грандиозные памятники без всяких надписей – несмотря на то, что испещряли иероглифами любое строение текстами разнообразного содержания?» Это отсутствие обусловлено либо тем, что пирамиды были построены еще до изобретения иероглифического письма, либо тем, что их возвели не египтяне.

Именно эти обстоятельства укрепили нашу убежденность в том, что, когда Джосер и его преемники закладывали традицию строительства пирамид, они копировали уже существовавшие сооружения – пирамиды Гизы. Грандиозные сооружения в Гизе вовсе не являются усовершенствованным вариантом более древней пирамиды Джосера; скорее всего, они служили образцами, которые пытались копировать Джосер и другие жившие после него фараоны.

Некоторые ученые предположили, что маленькие пирамиды-спутники в Гизе на самом деле представляют собой масштабные модели (1:5), использовавшиеся древними строителями точно так же, как их используют современные архитекторы. Вскоре, однако, выяснилось, что это более поздние постройки. Тем не менее мы полагаем, что масштабная модель все же существовала – эта третья пирамида в Гизе, явно несущая в себе следы строительных экспериментов. Затем были построены две большие по размерам пирамиды, служившие ориентирами для ануннаков.

Но как же быть с Менкауром, Хафрой и Хуфу, которые (по словам Геродота) якобы построили эти пирамиды?

Действительно, в храмах и аллее, примыкающих к третьей пирамиде, обнаружились свидетельства, что эти сооружения построил Менкаур – в том числе надписи, в которых упоминается его имя, и несколько великолепных статуй, изображавших его в объятиях Хатхор и еще одной богини. Однако все это позволяет сделать вывод, что Менкаур построил дополнительные здания, пытаясь связать свое имя с пирамидой – но не саму пирамиду. Логика подсказывает, что ануннакам нужны были только пирамиды и они не возводили храмы для поклонения себе самим; только фараону требовался погребальный храм и другие сооружения, ассоциировавшиеся с его путешествием в загробную жизнь.

Внутри самой третьей пирамиды нет ни надписей, ни статуй, ни даже стены с фресками – только ничем не украшенная суровая точность конструкции. Единственное имевшееся свидетельство связи пирамиды с Менкаурой оказалось фальшивым: выяснилось, что фрагменты деревянного саркофага с именем фараона на 2000 лет младше его, а мумия, якобы лежавшая в саркофаге, относится к эпохе раннего христианства. Таким образом, ни саркофаг, ни мумия не могут служить доказательствами, что Менкаур – или вообще какой-либо фараон – имел отношение к проектированию и постройке самой пирамиды.

Вторая пирамида тоже абсолютно пуста. Колонны, поддерживающие картуш (овальная ферма с царским именем) Хафры, были обнаружены только в примыкающих к пирамиде храмах. Ничто не указывает на строителя самой пирамиды.

А как же Хуфу?

За одним-единственным исключением – мы покажем, что это, скорее всего, подделка – свидетельством о принадлежности Великой пирамиды фараону Хуфу служат слова Геродота (и основанные на его работах труды римских историков). Геродот сообщает, что по приказу этого правителя Египта рабы в течение тридцати лет строили пирамиду. Однако по всем имеющимся в нашем распоряжении данным Хуфу занимал трон только двадцать три года. Если он был великим строителем, в распоряжении которого имелись искусные архитекторы и каменщики, то где другие памятники его царствования, в том числе огромные статуи?

Их нет, и это служит свидетельством, что Хуфу вовсе не был великим строителем. Но его посетила блестящая идея – по всей видимости, она родилась при взгляде на обрушившуюся глиняную облицовку ступенчатых пирамид, на рухнувшую пирамиду в Медуме, на поспешное изменение угла наклона первой пирамиды Снофру и недостаточный наклон граней его второй пирамиды. В Гизе стояли уже готовые пирамиды совершенной формы. Не попросить ли у богов разрешения пристроить к одной из них погребальные храмы, которые требовались для путешествия фараона в загробный мир? Святость самой пирамиды нарушена не будет: все храмы, включая Храм Долины, в котором, скорее всего, похоронен Хуфу, находятся снаружи, примыкая к Великой пирамиде, но не касаясь ее. Так Великая пирамида стала пирамидой Хуфу.

Наследник Хуфу фараон Раджедеф не воспользовался идеей отца и построил собственную пирамиду – как Снофру. Но почему он выбрал место для нее к северу от Гизы, а не рядом с пирамидой отца? Простейшее объяснение состоит в том, что выступ плато Гиза был уже занят тремя древними пирамидами и дополнительными сооружениями, построенными рядом с ними фараоном Хуфу…

Став свидетелем неудачи Раджедефа, следующий фараон – Хафра – предпочел вариант Хуфу. Когда ему понадобилась пирамида, он посчитал, что вторая готовая пирамида вполне подходит, и окружил ее своими храмами и пристройками. Его наследник Менкаур связал свое имя с последней готовой пирамидой, так называемой третьей пирамидой Гизы.

После того как все готовые пирамиды закончились, следующие фараоны были вынуждены избрать более трудный путь, то есть пытались строить их… У них, как и у предшественников (Джосера, Снофру, Раджедефа), получались лишь второсортные копии трех древних сооружений.

На первый взгляд наше предположение – что Хуфу и два других фараона не имели никакого отношения к строительству ассоциирующихся с их именами пирамид – может показаться необоснованным. Но это впечатление обманчиво, причем свидетельствует в пользу нашей гипотезы сам Хуфу.

Вопрос о том, действительно ли Хуфу построил Великую пирамиду, ставил в тупик серьезных египтологов еще более ста лет назад, когда был обнаружен единственный объект, имеющий отношение к фараону Хуфу и связывающий его с пирамидой. Как это ни удивительно, этот объект подтверждал, что Хуфу не строил пирамиды – она уже существовала во времена его царствования!

 

Это свидетельство представляет собой известняковую стелу (рис. 141), которая была найдена Огюстом Мариетом в 50-х годах девятнадцатого века среди руин храма Исиды неподалеку от Великой пирамиды. Надпись на стеле указывает, что этот памятник был воздвигнут фараоном Хуфу, чтобы увековечить восстановление храма Исиды, а также статуй и символов богов, которые правитель нашел разбитыми внутри храма. Начальные строчки надписи, вне всякого сомнения, содержат имя Хуфу:

За этим стандартным обращением, в котором упоминается имя Гора и содержится пожелание вечной жизни фараону, следует удивительное заявление:

По свидетельству надписи на стеле (которая хранится в Каирском музее) Великая пирамида уже существовала, когда на исторической сцене появился фараон Хуфу. Ее хозяйкой считалась богиня Исида – пирамида принадлежала этой богине, а вовсе не Хуфу Более того, Сфинкс – сооружение которого приписывают Хафре и который яко бы был высечен из скалы одновременно со второй пирамидой – в то время тоже стоял на своем месте. Далее в надписи указывается точное местонахождение Сфинкса, а также тот факт, что он был поврежден молнией (это повреждение можно видеть и сегодня).

В надписи на стеле Хуфу утверждает, что построил пирамиду царице Хенутсен «рядом с храмом богини». Археологи нашли независимые доказательства того, что самая южная из трех небольших пирамид, располагающихся по бокам Великой пирамиды – ближайшая к храму Исиды, – действительно посвящена Хенутсен, супруге Хуфу. Таким образом, все содержащиеся в надписи на стеле сведения согласуются с известными фактами, однако единственное заявление Хуфу, связанное с сооружением пирамид, заключается в том, что он построил маленькую пирамиду для царицы. Великая пирамида, утверждает фараон, уже стояла на своем месте – как и Сфинкс (можно предположить, что две другие пирамиды тоже).

Свидетельства в пользу нашей теории становятся еще более весомыми, когда в другом фрагменте надписи мы читаем, что Великую пирамиду также называли «Западной Горой Хатхор»:

Вечная жизнь Гору Мездау

Царю Верхнего и Нижнего Египта

Хуфу дарована вечная жизнь!

Для божественной матери своей Исиды,

хозяйки «Западной Горы Хатхор»,

он сделал (эту) надпись на стеле.

Он построил ей Дом (храм) из камня,

обновил богов, которые были найдены в ее храме.

Хатхор, как нам известно, считалась владычицей Синайского полуострова. Если самая высокая вершина Синая была Восточной Горой богини, то Великая пирамида – Западной Горой; обе они служили опорными точками посадочного коридора.

Эта Инвентарная стела, как ее стали называть, имеет все признаки аутентичности. Тем не менее ученые – как во времена, когда она была найдена, так и позже – не могли заставить себя принять неизбежные выводы, следовавшие из древней надписи. Не желая разрушать все здание «пирамидологии», они объявили Инвентарную стеду подделкой – по их мнению, надпись была сделана «через много лет после смерти Хуфу» (цитата из работы селима Хасана «Excavations at Giza»), а Јго имя используется «для подтверждения ложных претензий местных жрецов».

Джеймс Г. Брестед, чья книга «Ancient Records of Egypt» считается классическим исследованием древних египетских надписей, еще в 1906 году отмечал, что «упоминание о Сфинксе и так называемом храме возле него во времена Хуфу с самого начала сделало этот объект предметом особого интереса. Эти упоминания имели бы огромное значение, если памятник является современником Хуфу, однако ортографические (параллельные) данные о его более поздней датировке более чем убедительны». Он не соглашался с ведущим египтологом своего времени Гастоном Масперо, который еще раньше предположил, что если стела и не относится к временам правления Хуфу, то она является копией более древнего и аутентичного оригинала. Несмотря на все сомнения, Брестед все же включил надпись на стеле в число документов Четвертой Династии. А в 1920 году Масперо при работе над своим всеобъемлющим трудом «The Dawn of Civilization» признал содержание надписи на Инвентарной стеле фактическими данными о жизни и деятельности Хуфу.

Почему же специалисты отказываются признать подлинность этого артефакта?

Инвентарная стела была объявлена подделкой только потому, что примерно за десять лет до ее обнаружения стала считаться доказанной идентификация Хуфу как строителя Великой пирамиды. Якобы неопровержимым свидетельством было написанное красной краской имя фараона, обнаруженное в замурованных помещениях над камерой Царя – эту надпись интерпретировали как отметку каменотесов, оставленную в восемнадцатый год правления Хуфу (рис. 142). Поскольку в камеру никто не входил до ее обнаружения в 1837 году, надпись посчитали подлинной; если же Инвентарная стела содержала противоречащее данной теории утверждение, то поддельной, вероятно, являлась именно стела.

Но если мы проанализируем обстоятельства обнаружения надписи краской, а также личности ее первооткрывателей – чего никогда не делалось раньше, – то придем к следующему выводу. Если подделка и имела место, то не в глубокой древности, а в 1837 году от Рождества Христова, и мошенниками были не «местные жрецы», а два (или три) беспринципных англичанина…

История эта начинается с прибытия в Египет – 29 декабря 1835 года – полковника Ричарда Говарда Вайса, считавшегося «паршивой овцой» в аристократической английской семье. В те времена многие офицеры Армии Ее Величества получили известность как «антиквары» (так тогда называли археологов), читая лекции перед избранной аудиторией и наслаждаясь признанием публики. Неизвестно, лелеял ли подобные планы отправившийся в Египет Вайс, но факт остается фактом: посетив пирамиды в Гизе, он пришел в сильное возбуждение от находок, которые ежедневно делали в этом месте и ученые, и дилетанты. Самое сильное впечатление на него произвели теории Джованни Батисты Кавилья, который искал тайную комнату внутри Великой пирамиды.

Через несколько дней Вайс предложил финансировать поиски Кавилья, если тот согласится считать его соавтором. Кавилья ответил категорическим отказом, и обиженный Вайс в конце февраля 1836 года отправился в Бейрут, намереваясь посетить Сирию и полуостров Малая Азия.

Однако долгое путешествие не излечило лихорадку Вайса. Вместо того чтобы вернуться в Англию, он в октябре 1836 года вновь поехал в Египет. Во время своего первого посещения страны он подружился с ловким посредником по имени Дж. Р. Хилл, который в то время служил управляющим на медеплавильном заводе. Теперь Вайса познакомили с «мистером Слоуном», который по секрету сообщил, что у него есть возможность получить «фирман» – концессионную лицензию – от египетского правительства на эксклюзивное право раскопок в Гизе. Получив инструкции, Вайс отправился к британскому консулу полковнику Кэмпбеллу за необходимыми документами. К величайшему изумлению Вайса, в фирмане в качестве его компаньонов были указаны Кэмпбелл и Слоун, а руководителем работ назначался Кавилья. 2 ноября 1836 года разочарованный Вайс выплатил Кавилье первый взнос в размере 200 долларов и отправился осматривать достопримечательности Верхнего Египта.

В своей книге «Operations carried on at the Pyramids of Gizeth» Вайс вспоминает, что вернулся в Гизу в январе 1837 года, «горя нетерпением увидеть, как продвигаются работы». Однако вместо поисков тайной комнаты Кавилья и его рабочие занялись выкапыванием мумий из окружавших пирамиду гробниц Ярость Вайса улеглась лишь после того, как Кавилья пообещал показать ему нечто важное – надписи строителей пирамид!

Раскопки гробниц показали, что древние каменотесы иногда помечали предварительно обработанные блоки красной краской. Такие отметки, сказал Кавилья, он нашел в основании второй пирамиды. Однако когда Вайс внимательно изучил «красную краску», выяснилось, что это естественное обесцвечивание камня.

А как насчет Великой пирамиды? Кавилья, пытавшийся найти воздушные каналы, отходящие от камеры Царя, был убежден, что выше ее располагались тайные комнаты. Одно такое помещение, попасть в которое можно было через узкий лаз, обнаружил в 1765 году Натаниэл Дэвисон (рис. 143). Вайс потребовал, чтобы усилия археологов сосредоточились именно здесь; он был недоволен, что Кавилья и Кэмпбелл больше интересовались мумиями, которые хотел иметь у себя каждый музей. Кавилья зашел так далеко, что даже назвал одну из больших найденных им гробниц «гробницей Кэмпбелла».

Намереваясь сосредоточить руководство в своих руках, Вайс переехал из Каира на место раскопок в окрестности пирамид. «Я хотел сделать несколько открытий, прежде чем вернусь в Англию», – признавался он в своем дневнике 27 января 1837 года. Он задержался у пирамид почти на год, что обошлось его семье в круглую сумму.

В последующие недели разногласия с Кавильей усилились, и Вайс обрушил на него целую лавину обвинений. 11 февраля у них произошла крупная ссора. 12 февраля Кавилья сделал главные открытия в «гробнице Кэмпбелла»: испещренный иероглифами саркофаг и нанесенные красной краской отметки каменотесов на стене гробницы. 13 февраля Вайс уволил Кавилью и приказал ему покинуть место раскопок. Кавилья вернулся к пирамидам лишь на один день, 15 февраля, чтобы забрать свои вещи. В последующие годы он выдвигал против Вайса «бесчестные обвинения», суть которых Вайс не потрудился раскрыть в своих дневниках.

Явилась ли ссора результатом реальных разногласий или Вайс намеренно спровоцировал конфликт, чтобы избавиться от Кавильи?

Как выяснилось, в ночь на 12 февраля Вайс тайно посетил Великую пирамиду. Его сопровождал Джон Перринг, инженер-строитель из египетского департамента общественных работ и египтолог-любитель, с которым Вайс познакомился через состоятельного мистера Хилла. Они исследовали необычную трещину в гранитном блоке над камерой Дэвисона. Стебель тростника, просунутый в расщелину, не согнулся, что указывало на существование пустого пространства над гранитным блоком.

Какие планы вынашивали эти двое во время своего ночного посещения пирамиды? Об этом мы можем только догадываться по последовавшим событиям. Утром Вайс уволил Кавилью и назначил на его место Перринга. В своем дневнике Вайс признается-. «Я твердо решил произвести раскопки над потолком камеры Дэвисона, где рассчитываю найти погребальную камеру». Раскопки Вайса требовали все больше средств и людских ресурсов, и поэтому члены королевской семьи и другие представители знати прибыли взглянуть на находки в «гробнице Кэмпбелла». Внутри самой пирамиды Вайс не мог показать им ничего нового. В отчаянии он приказал своим рабочим просверлить плечо Сфинкса, надеясь обнаружить отметки каменотесов. Потерпев неудачу, Вайс сосредоточился на поисках тайной комнаты.

К середине марта Вайс столкнулся с новой проблемой: его рабочие уходили для участия в других проектах. Полковник удвоил плату, если они соглашались работать и днем, и ночью – он чувствовал, что время уходит. Отчаявшись, Вайс отбросил осторожность и приказал использовать взрывчатку, чтобы пробить проход в каменных блоках, стоявших у него на пути.

К 27 марта рабочие Вайса сумели пробить небольшое отверстие в гранитных блоках. Тем не менее Вайс – что абсолютно нелогично – уволил десятника по имени Паоло. На следующий день qh писал в своем дневнике: «Через небольшое отверстие, пробитое в полость над камерой Дэвисона, я просунул свечу на конце прута и испытал разочарование, убедившись, что эта камера похожа на нижнюю». Он нашел свою «тайную комнату»! (Рис. 144)

Применив порох для расширения отверстия, Вайс 30 марта вошел в открытую им камеру – в сопровождении мистера Хилла. Они тщательно исследовали помещение. Оно оказалось герметично запечатанным – без единого отверстия. Пол его представлял собой необработанную сторону больших гранитных блоков, из которых состоял потолок расположенной ниже камеры Дэвисона. «По всему полу был равномерно распределен какой-то черный порошок, на котором четко отпечатывались все следы». (Природа этого черного порошка, лежавшего «довольно толстым слоем», так и осталась невыясненной.) «Потолок был великолепно отполирован, а его плиты точно пригнаны друг к другу». Совершенно очевидно, что в камеру никто не входил, но в ней не было ни саркофага, ни сокровищ. Она оказалась абсолютно пустой и голой.

 

Вайс приказал расширить отверстие и отправил сообщение британскому консулу в Египте, объявив, что назвал открытое им помещение «камерой Веллингтона». В своем дневнике он писал, что вечером прибыли мистер Перринг и мистер Мэш, и они вчетвером обмеряли камеру Веллингтона. Именно при выполнении этих измерений обнаружились сделанные в каменоломне отметки. Какая неожиданная удача!

Эти отметки были похожи на надписи красной краской, найденные в гробницах за пределами пирамиды. Почему-то Вайс и Хилл пропустили их, когда исследовали камеру самостоятельно. Однако когда к ним присоединились мистер Хилл и мистер Мэш – гражданский инженер, приехавший по приглашению Перринга, – все четверо стали свидетелями уникального открытия.

Тот факт, что камера Веллингтона оказалась практически идентичной камере Дэвисона, заставил Вайса предположить, что над ней есть еще одно аналогичное помещение. 4 апреля Вайс по неизвестной причине уволил второго десятника, Гиачино. 14 апреля место раскопок посетили британский и австрийский консулы. Они попросили сделать копии с отметок каменотесов. Эту работу Вайс поручил Перрингу и Мэшу, но приказал им сначала скопировать надписи в «гробнице Кэмпбелла» – уникальные отметки внутри Великой пирамиды почему-то могли подождать.

25 апреля при помощи пороха был пробит проход в помещение над камерой Веллингтона (Вайс назвал новую камеру в честь лорда Нельсона)– Она тоже оказалась пустой, а ее пол покрывала загадочная черная пыль. Вайс сообщил, что нашел «несколько отметок каменотесов, нанесенные красной краской на стены, особенно с западной стороны». Все это время мистер Хилл посещал вновь открытые помещения – якобы для того, чтобы написать в них (как?) имена Веллингтона и Нельсона. Двадцать седьмого апреля мистер Хилл – не Перринг и не Мэш – скопировал отметки. Надписи, обнаруженные в камере Нельсона (но не Веллингтона), Вайс приводит в своей книге (рис. 145а).

7 мая был пробит ход в еще одну камеру, расположенную над камерой Нельсона, – это помещение Вайс назвал в честь леди Арбутнот В его дневнике нет упоминаний об отметках, хотя впоследствии они обнаружились здесь в большом количестве. Удивительным в этих отметках было то, что среди них часто попадались картуши, которые могли означать лишь имена царей (рис. 145б). Неужели Вайс наткнулся на надпись с именем фараона, который построил пирамиду?

18 мая доктор Уолни обратился с просьбой «получить копии надписей, найденных в Великой пирамиде, чтобы отослать их мистеру Росселини», египтологу, специализировавшемуся на расшифровке имен фараонов. Вайс категорически отверг эту просьбу.

На следующий день в сопровождении лорда Арбутнота, мистера Бретеля и мистера Рейвена Вайс вошел в камеру леди Арбутнот, и все четверо «сравнили рисунки мистера Хилла с надписями каменщиков в Великой пирамиде, засвидетельствовав точность копирования». Вскоре после этого была обнаружена последняя сводчатая камера, а в ней еще надписи, в числе которых были и царские картуши. Затем Вайс отправился в Каир и доставил в британское посольство заверенные свидетелями копии надписей на камнях, чтобы их официально отправили в Лондон.

Он выполнил свою миссию: обнаружил ранее неизвестные камеры и подтвердил принадлежность Великой пирамиды. Внутри обнаруженных в пирамиде картушей было написано имя фараона: Х-у-ф-у

Об этом открытии и сегодня написано во всех учебниках.

Находки Вайса имели огромное значение и были быстро признаны, поскольку он поспешил получить подтверждение их подлинности из Британского музея в Лондоне.

Точно неизвестно, когда именно сделанные мистером Хиллом копии попали в музей и когда Вайс получил заключение специалистов, но он включил это заключение (подписанное экспертом по иероглифическому письму Сэмюэлом Бирчем) в свои записки, датированные 27 мая 1837 года. На первый взгляд тщательный анализ подтвердил предположения Вайса. Имена на картушах можно было интерпретировать как различные варианты имени Хуфу, что подтверждало свидетельство Геродота, который называл Хеопса строителем Великой пирамиды.

Однако вполне понятное волнение заслонило многочисленные оговорки в заключении Британского музея. В нем также содержался ключ, позволивший нам предположить подлог: грубая ошибка фальсификатора.

Начнем с того, что мистер Бирч не был уверен в написании и шрифте многих меток. «Знаки или иероглифы, нанесенные скульптором или каменщиком красной краской на камнях камер Великой пирамиды, по всей видимости, являются метками каменотесов, – отмечает он в первом параграфе своего заключения. – Несмотря на то что эти знаки не очень разборчивы, поскольку написаны наполовину иератическим, или линейно-иероглифическим, письмом, они представляют значительный интерес».

Озадачило мистера Бирча то обстоятельство, что надписи, предположительно относившееся к началу Четвертой Династии, были выполнены шрифтом, который начал появляться лишь по истечении нескольких сотен лет. Для написания иероглифов, которые зародились как пиктограммы – «рукописные картинки», – требовался навык и долгое обучение, и поэтому со временем в коммерческих записях им на смену пришло более простое и быстрое линейное письмо, которое часто называют иератическим. Таким образом, иероглифические знаки, обнаруженные Вайсом, относились к другому периоду. Кроме того, они были плохо различимы, и мистер Бирч с большим трудом прочел их: «Значение иероглифов, следующих за родовым именем в той же строке, что и картуш, не очень понятно… Значки после имени очень неразборчивы». Многие из символов показались ему «очень похожими на иератические» – то есть они относились к гораздо более позднему периоду, чем наполовину иератические. Некоторые из значков были необычными и не встречались ни в одной из надписей, найденных на территории Египта: «За картушем Суфиса (Хеопса), – писал Бирч, – следует иероглиф, аналог которому найти крайне затруднительно». Другие символы также с трудом поддавались идентификации.

Мистер Бирч был также озадачен «странной последовательностью символов» в самой верхней сводчатой камере (названной Вайсом «камерой Кэмпбелла»). Здесь иероглиф, обозначавший понятие «хороший, изящный», использовался в качестве числительного – такое его употребление встречалось впервые. Эти необычные числа предположительно должны были означать «восемнадцатый год» (правления Хуфу).

Не менее загадочными показались ему и символы, следовавшие непосредственно за картушем. Бирч предположил, что это один из титулов фараона, такой, как «повелитель Верхнего и Нижнего Египта». Единственным аналогом этих иероглифов был «титул, обнаруженный на крышке саркофага супруги Амасиса» из династии Саисских царей. Бирч даже не счел нужным подчеркнуть, что фараон Ама-сис правил в шестом веке до нашей эры – через две тысячи лет после фараона Хуфу!

Таким образом, автор сделанных красной краской надписей использовал метод письма (линейный), шрифты (частично иератический и иератический1) и титулы, относящиеся к различным периодам истории Египта, причем не совпадающие с эпохой правления Хуфу, а более поздние. Грамотностью он тоже не блистал: многие иероглифы нечеткие, неполные, находятся не на месте, неправильно используются или вообще неизвестны.

(Год спустя анализировавший эти надписи известный немецкий египтолог того времени Карл Рихард Лепсиус тоже высказывал удивление, что они «были нанесены кистью в виде скорописи и очень напоминают иератические знаки». Некоторые из иероглифов, стоящие после картушей, заявил Лепсиус, абсолютно неизвестны, и он не в состоянии объяснить их.)

Переходя к главному вопросу, относительно которого он должен был высказать свое мнение – личности фараона, имя которого указывается в надписях, – Бирч сделал сенсационное заявление. В надписях, найденных внутри пирамиды, встречаются два царских имени, а не одно!

Возможно ли, чтобы одну пирамиду строили два фараона? И кто они в таком случае?

Сэмюэл Бирч сообщал, что два царских имени, встречавшиеся в надписях, известны египтологам: «Они были найдены в гробницах чиновников, служивших царям этой династии», то есть Четвертой Династии фараонов, которым и приписывали сооружение пирамид в Гизе. Один картуш (рис. 146а) тогда был прочитан как «Суфу» или «Шуфу», а другой (рис. 146б), включавший в себя иероглиф овна, как «Сенехуф» или «Сенешуфу».

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20 
Рейтинг@Mail.ru