bannerbannerbanner
Поцелуй багрового змея. Часть 2. Бушующий огонь

Сильвия Лайм
Поцелуй багрового змея. Часть 2. Бушующий огонь

Полная версия

– Теперь нужно понять, какой из них действительно на рисе, – пробубнила я себе под нос, на миг отвлекаясь от мыслей о Багровом змее, его мускулистой фигуре, укрытой тьмой, и о его жестких губах, сжатых в линию.

Жидкости в обоих флаконах были полупрозрачными, лишь немного различаясь в оттенке. Левая – зеленоватая, правая – голубоватая. Словно их нарочно кто-то раскрасил, чтобы сбить меня со следа.

Впрочем, я подозревала, что так оно и было. Сам рис никогда не дал бы подобного цвета. Однако стоило приглядеться повнимательнее, как я заметила, что содержимое правой склянки оказалось чуть более вязким, чем в левой. Совсем немного, но если потрясти бутылочку, на стенках оставался легкий беловатый налет. С первой, зеленоватой, настойкой такого не происходило.

Приняв решение, я убрала ее, оставив только флакон с голубоватой жижей, быстро схватила лепесток белой королевы и бросила внутрь, вернув пробку на место.

– Готово, – ответила я, неожиданно замечая, каким хриплым и странно мягким стал голос.

Взглянув на Астариена, вздрогнула, успев за последние несколько минут отвыкнуть от ощущения его напряженного взгляда.

Под мантию словно просыпались раскаленные искры, пощипывая кожу, нервируя и снова поднимая градус в помещении до нестерпимо высокого. Хотя куда уж выше. Меня и так потряхивало от близости мастера, и только занятие помогало немного отвлечься. В глубине души я уже признала, что побочный эффект мирина начал сказываться на моем разуме, и смирилась с этим.

– Верно, – негромко проговорил льесмирай, так и оставаясь на другом конце комнаты, возле шкафа с ингредиентами.

Несколько мгновений он молчал, словно не знал, что делать дальше. Просто смотрел на меня с какой-то нечитаемой мыслью, скользящей в багровых глазах. Может быть, решал, выгнать меня или оставить. Ведь я выполнила его задание нечестным путем, да и сама была словно взрывное заклятие, отложенное на время. Кто знает, когда разнесет все вокруг?

Я очень не хотела уходить и не хотела, чтобы он отчислял меня, забирая дарованный шанс назад. Была в ужасе от мысли, что все усилия напрасны. А яд, что растворился в моей крови и заставлял грезить только о мастере, – тоже зря. Это так ужасно, когда единственный мужчина, о котором ты способна думать, может сломать твою жизнь! И может быть, уже планирует это сделать…

Я закрыла глаза, упершись руками в стол и сжав столешницу. Кажется, слишком сильно. Пальцы даже чуточку похолодели.

– А теперь возьми чашу для смешивания и делай то, что я буду говорить, – наконец раздался тихий, словно уставший голос льесмирая.

Но для меня он прозвучал музыкой, трелью дождя по иссушенной, растрескавшейся земле.

Он не собирался меня выгонять.

В следующие двадцать минут я трясущимися руками выполняла каждое указание Багрового змея, лишь изредка отвлекаясь на его тень, то и дело мелькающую возле окна. Я не должна была ошибиться. Ведь если я сделаю это даже с мирином в организме, значит, мастер прав и я совершенно бездарна. Страх ошибки, смешанный с жаром, что продолжал курсировать по венам, поднимал градус напряжения до совершенно нового уровня. До такого, на котором мне никогда не хотелось бы оказаться.

Но я уже была там.

Ближе к концу занятия, когда передо мной стояла почти готовая ядовитая субстанция, я начала чувствовать себя слишком плохо. Возможно, если бы после приема мирина я оказалась у себя в кровати и спокойно отдыхала, раздумывая о том, насколько мягкими были губы мастера Астариена, все ограничилось бы легким неудобством, которое пропало бы к утру. Но сейчас каждую мышцу скрутило от беспокойства, под желудком кольцами свился страх, а взгляд Багрового змея жег кожу.

Я хотела повернуться к нему, что-то сказать. И в то же время не хотела. Хотела, чтобы все это прекратилось, и наоборот, не заканчивалось никогда, потому что мастер был рядом. Сейчас он был неподалеку, и одно это доставляло мне болезненное отравленное удовольствие.

А потом Астариен и впрямь оказался за моей спиной.

– Сейчас заготовку придется нагреть, – проговорил он неожиданно совсем близко.

Я едва не подпрыгнула, осознав, что мирай находится от меня на расстоянии вытянутой руки, хотя еще мгновение назад, кажется, был на другом конце помещения.

Он выскользнул из-за моего плеча, подойдя к столу, пододвинул откуда-то взявшуюся горелку и просто протянул к ней ладонь. В тот же миг с нее сорвалось оранжево-желтое пламя, поджигая фитиль. Огонь осветил кожу мастера, играя бликами на кончиках пальцев, на изгибах мышц и отражаясь в отчего-то потемневших бездонных глазах.

Он был таким красивым в этот момент, что я забыла, как дышать, вглядываясь в его сосредоточенное, чуть напряженное лицо. И когда Астариен вдруг перевел взгляд на меня, все внутри оборвалось. Я чувствовала, что падаю, хотя стояла на месте. Чувствовала, что умираю, хотя сердце, наоборот, стало биться в два раза быстрее, а кровь в жилах закипела.

В этот миг в багрово-алом взгляде проскользнуло что-то болезненное. Я поняла, что мастер заметил мою реакцию… И теперь готов просто уйти.

– Ставь чашу на огонь, гематит Шиарис, – вздохнув, проговорил он, и его взгляд начал ускользать, теряться во тьме, в которой я могла уже никогда его не найти.

Не знаю, как так вышло, но я вдруг схватила его за руку и крепко сжала. Как последнюю надежду на спасение. А когда он вновь повернулся, взглянув на мою кисть на собственном запястье, а потом снова на меня, во мне что-то лопнуло.

Я приподнялась на мысочках и поцеловала его. Поцеловала, надеясь сразу после этого умереть.

Его губы были именно такими, какими я их запомнила. Мягкими, пьяняще-сладкими, десятикратно умножающими безумие. Если секунду назад я просто шагала к бездне, то сейчас уже стремительно летела туда, ладонями касаясь безупречно выбритого мужского подбородка, зарываясь пальцами в распущенные черные волосы, украшенные драгоценными бусинами.

– Гематит… Фиана… – сбиваясь, еле слышно выдохнул змей, когда наши губы на миг рассоединились.

Я целовала его несмело и неуверенно, но так жадно, словно от этого зависело мое дыхание. И больше всего на свете боялась, что он меня оттолкнет.

А что еще он мог сделать? С глупой академисткой, которая сама себя отравила, а теперь лезла со своими неуместными поцелуями, подтверждая каждое его слово о побочных реакциях?

Но мастер не отталкивал, хотя и не отвечал на поцелуй так, как – я знала – он мог.

Я знала.

Его губы едва заметно шевелились в ответ, приоткрываясь навстречу так, словно он то ли хотел что-то сказать, то ли не мог решиться на что-то.

– Фиана, – выдохнул Астариен и вдруг закрыл глаза, обхватив мою талию. Не подпуская меня к себе, но и не отодвигая на безопасное расстояние, как следовало бы.

Мне казалось, что я сгораю заживо.

Если прежде у меня еще был шанс остановиться, то теперь – уже нет. Пусть это всего лишь яд, развязавший мне руки, затуманивший голову и заставивший делать то, на что я никогда не решилась бы в обычной жизни. Главное, что благодаря ему у меня хватило смелости сделать то, что я видела в каждом своем безумном и болезненном сне багрово-алого цвета.

А мастер ядов… наконец-то звал меня по имени.

– Фиана, тебе не стоит… это всего лишь… – вырывалось из его горла, пока я исступленно целовала его, прикусывая губы, поглаживая кожу, не веря, что делаю это, не зная, насколько безумной могу быть. А потом проникла языком в его рот, углубляя поцелуй, буквально сводя с ума саму себя.

И как только наши языки соприкоснулись, мастер ядов зарычал. Его пальцы сжались на моей талии, он поднял меня вверх, словно я не весила совершенно ничего, и я инстинктивно обхватила его ногами, так и застыв в воздухе в его руках.

Мастер крепко держал меня одной ладонью, а второй обхватил мои волосы, заставляя запрокинуть голову. Он целовал меня сам, а я больше не делала ничего. Только чувствовала, как его губы терзают меня с жадностью и голодом, которые были так похожи и в то же время так сильно отличались от моих. Со страстью и силой, которых у меня не было. Которые были мне незнакомы, от которых кружилась голова и где-то внутри рождалась сладкая слабость.

Мои руки блуждали по его телу, я плавилась в прикосновениях Багрового змея и больше не боялась даже его огромного хвоста. Мне было так хорошо, что за это чувство я была готова отдать, кажется, все на свете. Огонь, который пару минут назад жег меня до боли, сейчас превратился в нечто пряное и опьяняющее, дарящее эйфорию и восторг. Мои ноги не касались пола, я была полностью в руках мастера, и это положение дарило будоражащее ощущение его полной власти надо мной.

– Фиана… проклятие, Фиана, – прошептал Астариен, словно не в силах был сказать что-то еще, скользя губами по уголку моего рта и спускаясь вниз по шее поцелуями, которые были больше похожи на укусы. От которых из моего горла то и дело вырывалось хриплое дыхание, похожее на стон.

Я вдыхала его запах, крепко держась за плечи, чувствуя на своей коже его губы, руки, прикосновения хвоста. И с каждой секундой мне хотелось большего.

– Пожалуйста, – отрывисто выдохнула я, едва слыша собственный голос.

Я смутно представляла, о чем просила. Просто чтобы он не останавливался. Не оставлял меня одну.

Снова.

Пожалуйста…

И Астариен замер, тяжело дыша. Будто этим коротким словом я его шокировала. Ударила.

Я прикусила губу, чувствуя себя полной дурой. Лучше было молчать. Зачем я вообще открыла рот?..

Астариен застыл, прижавшись ко мне лбом, а уже через секунду обнял, сомкнув руки у меня за спиной, и осторожно опустил. Едва мои ноги коснулись пола, страх, что мастер уйдет, ударил в горло удушливой волной.

– Пожалуйста, не отпускайте меня, – выдохнула я, прижимаясь к его груди щекой, слыша, как быстро бьется его сердце. Оглушительно.

Секунда.

Другая.

 

Как лезвием по горлу.

Глубже и глубже.

Еще миг – и до артерий.

– Не отпущу, – ответил он еле слышно, – мы просто подойдем с тобой к окну. Там сейчас такое красивое небо…

Передо мной внезапно словно оказался совсем другой змей. Не тот, в чьих глазах горели отблески кровавого заката и переливы самых страшных ядов. Другой, который скрывался где-то внутри, за чертой багряного пламени, сжигающего всех, кто подходит слишком близко.

А я была готова на все, лишь бы он не исчезал. Лишь бы чувствовать его рядом, лишь бы он не прекращал прикасаться ко мне. Иначе мое сердце просто остановилось бы.

Он взял меня за руку и, осторожно, но крепко сжав, медленно двинулся к окну. Словно и правда там могло быть что-то интересное. А когда я пошла за ним, то и дело сглатывая и ощущая в горле безумное биение сердца, Астариен позволил мне приблизиться к подоконнику и резко раскрыл тяжелые шторы.

Лунный свет ударил в лицо ослепляющими серебряными лучами. А еще оказалось, что из лаборатории белены и впрямь открывался просто волшебный вид. В этой комнате было полукруглое окно, обнажающее панораму всей территории самоцветов. И прямо впереди расположилось огромное древо академического общежития.

Сейчас вокруг было тихо и темно, а тусклый свет, просачивающийся сквозь ночные облака, окрашивал волшебные листья в темно-изумрудный цвет. Дорожки академии были пустынны и тянулись через сады и лужайки, словно бесконечные белоснежные змеи, на каменных спинах которых играли лунные блики.

Здесь и впрямь было на что поглядеть. Затаив дыхание, я смотрела перед собой, пытаясь сконцентрироваться на том, что вижу. Вот только Багровый змей, медленно приблизившийся ко мне со спины, не позволял этого. Я могла думать только о нем. О его тонком аромате, обволакивающем меня, словно дурман, о жаре, щекочущем кожу, о мощной грудной клетке, что мягко прижалась ко мне сзади…

Я попыталась повернуться, взглянуть на него. Но он не позволил. Накрыл мои руки и сцепил их в кольцо, одновременно обнимая и не разрешая шевельнуться.

Он управлял мной. Как и всегда.

И я могла лишь чувствовать его дыхание в своих волосах, а иногда возле уха, когда он опускал голову.

Я была согласна на это. Лишь бы он оставался рядом.

Пульс в ушах оглушал.

Я откинула голову ему на плечо и закрыла глаза.

Происходящее было уже за гранью добра и зла. Где-то далеко за чертой «хорошо и плохо». Сгорающей на костре отступнице уже неважно, как она смотрится со стороны или насколько эффектное на ней платье. Так и я не думала о том, что делаю что-то ужасное… что прижимаюсь к собственному преподавателю. К мастеру ядов, который, по слухам, отравил своего предшественника, чтобы занять его место. А до этого – всадил ритуальный кинжал в Первого жреца богини Иль-Хайят. Все это было пустым звуком, эхом, отражающимся от моего горящего в агонии разума.

– Ты должна принять противоядие, – снова негромко проговорил Астариен, будто пытался образумить упрямого ребенка.

Глупое сравнение в то время, когда я могла думать лишь о том, как затащить мастера в постель и зацеловать там до смерти.

Или чтобы он зацеловал меня.

– Я не хочу ничего принимать, – прошептала в ответ, чуть поворачивая голову и теперь почти касаясь носом его шеи.

«Я хочу совсем другого…»

Короткое движение вперед – и мои губы скользнули по его коже.

Астариен вздрогнул и резко выдохнул. Его руки поверх моих сжались, еще удачнее фиксируя меня, словно невидимыми цепями.

Он был сильным. Очень сильным.

– Я хочу… – начала было говорить то, что само рвалось из груди.

– Тише, – оборвал он, и его голос стал ниже. Мягче и словно мрачнее.

А затем я почувствовала, как он склонился ко мне и коснулся губами уха. Тихий стон сорвался с губ вместе с выдохом. Горячая волна прошлась по телу, обжигая и падая куда-то вниз.

Он опустился ниже, и его дыхание вместе с прикосновением чуть приоткрытых губ обожгло основание шеи. Я сама не заметила, как начала дрожать.

– Не бойся, – прошептал он хрипло. Рвано.

Горячо.

– Я не боюсь, – покачала головой я, едва дыша.

Каждое его прикосновение было как экстаз. Как грохот самой чудовищной грозы, разрывающей небо ослепительными всполохами.

– Я просто хочу, чтобы вы… оставались рядом, – выдавила я, пытаясь заглушить хрип, когда одна его рука отпустила меня и вдруг скользнула к моему животу.

Прошлась по мягкой ткани лабораторной мантии, вызывая неконтролируемый отклик во всем теле. Словно его ладонь была магнитом, которая даже сквозь одежду притягивала к себе всю кровь в моем теле. И прямо под ней концентрировалось напряжение, плавно перетекая все ниже и ниже.

– Я никуда не денусь, Фиана, – ответил тихо мастер, едва заметно покачав головой где-то у меня за спиной. – По крайней мере, пока ты не придешь в себя, упрямая девочка…

– Я вполне в порядке, – проговорила я отрывисто, на последнем слове сорвавшись на тихий всхлип.

Рука Астариена нырнула между связанными полами мантии. Горячие пальцы коснулись моей кожи, едва ощутимо лаская, дразня.

Легкие движения, скользящие под тканью будто случайно, сводили с ума.

Одновременно с этим губы мастера снова опустились на самое основание моей шеи. Распахнулись, позволяя горячему языку рисовать огненные рисунки на ставшей слишком чувствительной коже.

А клыкам – едва заметно царапать ее…

Я закрыла глаза, чувствуя, что окончательно пропадаю. Мысли вспыхнули в голове разноцветным фейерверком и исчезли погасшими искрами. Остался только ток крови в ушах, только горячее напряжение, свившееся змеиными кольцами внизу живота, бьющее глухим тиканьем между бедер. Где-то там, внизу, в том самом месте, ближе и ближе к которому становилась рука Багрового змея.

Его пальцы обвели по кругу пупок, а затем скользнули дальше. А я лишь чувствовала, как ускоряется за спиной дыхание Астариена и как жестче становится его тело, прижатое ко мне, словно намертво.

Я не хотела, чтобы он отстранялся. Ни за что и никогда.

Мастер не останавливался. Он продолжал водить пальцами по моей обнаженной коже, касаясь уже тех мест, которые у знатных дам обычно прикрыты нижним бельем. Но я-то ничего подобного не носила. И сейчас, несмотря на неловкость, дрожала всем телом от одного-единственного желания: чтобы он продолжал.

Мне не хватало именно этого…

Горящему в исступлении телу требовались самые бесстыдные ласки, о которых я смущалась даже думать. Но, ощущая их на себе, я понимала, что это именно то, что мне нужно. Поэтому, когда рука мастера легко скользнула между моих ног, я только тихо вскрикнула, тут же ощутив накрывший мой рот поцелуй.

Как же сладко он умел целовать…

Как подземные боги или проклятые демоны. Его язык, собственнически проникающий в меня, ласкающий как разрушительный ураган и самый желанный наркотик одновременно. Входящий в меня так, словно его хозяин жаждал меня не меньше, чем я его. Будто горел так же, как и я… А может, и гораздо хуже.

– Не бойся, – снова выдохнул змей прямо мне в губы, одновременно медленно двигая горячими пальцами по влажному пламени у меня внизу.

Почему я должна бояться? Хекш, я не боюсь, я…

Мысли захлебывались и, едва выплывая на поверхность, снова тонули в безумии, охватившем тело. А пальцы мастера медленно двигались сверху вниз и снова повторяли свой путь, мягко и едва дотрагиваясь до той пульсирующей напряжением вершинки, от прикосновения к которой все внутри у меня сворачивалось и вспыхивало, как лесной пожар от порыва ветра.

Я едва дышала, хватая ртом воздух, чувствуя на своих губах короткие, но при этом жалящие поцелуи мастера. Словно он держался из последних сил, чтобы двигаться медленно. Чтобы не сделать чего-то… чего я так желала.

– Пожалуйста… – выдохнула я, всхлипнув, не соображая, что вообще хотела сказать.

И когда мое дыхание стало чаще, когда начало срываться на стон, словно я вот-вот упаду, как загнанная хищником лань, рука мастера стала двигаться быстрее. Я не понимала, что сейчас произойдет, потому что никогда не чувствовала ничего подобного. Я словно горела изнутри, а напряжение стало почти нестерпимым.

– Мастер, – хрипло застонала я, теряясь в охватывающем тело безумии.

Едва дыша.

– Астариен… – назвала его по имени впервые в жизни.

И едва не потеряла сознание от сдавленного крика, застрявшего где-то в горле в тот самый миг, когда накал ощущений достиг точки невозврата и меня словно разорвало на множество раскаленных, мерцающих от страсти огней.

Казалось, я ослепла или оглохла, а может, все вместе взятое.

Пока земля не прекратила вращаться перед глазами, я продолжала ощущать на себе сильные, напряженные до предела руки с натянутыми как канаты венами. И только когда жар постепенно начал таять, я почувствовала, что Астариен медленно отпускает меня.

Его руки исчезли.

Исчезли губы.

Тепло его тела.

Он больше меня не обнимал, а я боялась произнести хоть звук, все еще с трудом соображая, что это сейчас произошло.

Что это может значить для меня и для него.

– Сегодня у тебя был трудный день, Фиана Шиарис, – прозвучал негромкий голос за спиной. – Тебе лучше отдохнуть перед завтрашними занятиями.

Я резко развернулась, уже готовая сказать в ответ что-то звонкое и очень важное.

Очень…

Но в лаборатории никого не было. Только холодный полумрак, освещаемый тусклым светом луны.

Мастер исчез.

Глава 2

Это было уже слишком. Чересчур даже для него.

Багровый змей выскользнул из лаборатории так быстро, словно за ним гналась стая подземных демонов. Оказавшись в соседнем помещении, используемом, как правило, в качестве кабинета, он тихо затворил за собой дверь и, коснувшись ее ладонью, через мгновение уже уперся в нее всем телом, закрыв глаза.

От Фианы Шиарис его отделяла всего одна тонкая деревянная перегородка, и он продолжал чувствовать ее запах. Уже почти неуловимый здесь, но еще такой яркий на нем самом. На его коже – легким умопомрачительным флером, на губах – горячим наркотиком, на кончиках пальцев – сладостью безумия.

Астариен сжал руку в кулак, тяжело дыша. По-хорошему, он должен был смыть с себя ее запах как можно быстрее, чтобы тот не сводил его с ума. Но… он не мог. Не хотел.

Прямо сейчас за стеной он слышал тихие шаги Фианы и представлял ее лицо. Раскрасневшееся. С мягкими, чуть распахнутыми губами, с горячим язычком, случайно скользящим по ним…

Она даже не представляла, насколько это выглядело соблазнительно. Насколько дразняще-дико, остро-пряно и сладко. Она даже не догадывалась, как сильно сводила его с ума своими длинными, чуть вздрагивающими ресницами на закрытых глазах, когда откидывала голову на его плечо. Когда так невинно и так бесстыдно дотрагивалась губами до его шеи.

Проклятая Фиана Шиарис.

Ураганное человеческое безумие для Багрового змея.

Астариен дождался, пока девчонка придет в себя и покинет лабораторию. Дождался, пока раздастся звук захлопывающейся двери, и только затем вышел из своего укрытия. Неторопливо приблизился к окну, застыв у распахнутых штор, как древнее каменное изваяние.

Он и был древним. Для Фианы Шиарис. По человеческим меркам между ними была слишком большая разница. По меркам мираев – нет. Он был волен взять себе любую хасси, которую ему бы вздумалось. Великие змеи испокон веков брали себе человеческих любовниц, но Астариен всегда считал людей слишком слабыми и хрупкими. А еще он помнил историю своего брата, который лишился и хасси, и сайяхасси, и даже собственной мирайской жены по трагической случайности.

Конечно, в то время все было иначе. Возлюбленные его брата погибли, вынашивая его детей. Сейчас эта проблема частично была решена, а Великие змеи уже не зачинали наследников от людских женщин. Но Астариен был из тех, кто вообще предпочитал не иметь дела с людьми.

Знавал он и тех мираев, которые влюблялись в своих спутниц и, раз впустив человеческую женщину в свое сердце, отдавали им его навсегда. Как Торриен Золотой змей, царь Шейсары, много лет назад взявший в жены собственную сайяхасси и сделавший ее царицей.

Астариен никогда не осуждал его: в конце концов, каждый выбирает свой путь сам. Но люди жили гораздо меньше мираев. И даже регулярный прием мирина, который в целом продлевал человеческие годы, не мог уравнять в сроках жизни людей и мираев.

Багровый змей предпочитал не любить вовсе, чем любить и потерять. Поэтому и для легких интрижек, которые никогда не продолжались слишком долго, он выбирал представительниц более сильных, выносливых и долгоживущих рас. На всякий случай. Это был скорее инстинкт, чем сознательный подход.

Однако именно сегодня мастер ядов осознал, почему он так делал. А еще – что он попал в ту же самую ловушку, что и многие мираи до него.

 

Он слишком сильно привязался к человеку.

Когда хрупкая фигурка Фианы Шиарис мелькнула далеко внизу на фоне белоснежных тропинок академии, Астариен глубоко вздохнул. Фиана шла быстро и совсем скоро скрылась в огромном древе. Только на мгновение остановившись перед колдовской дверью в стволе, она обернулась.

Багровый змей вздрогнул и задернул шторы. Помещение лаборатории погрузилось во мрак. В темноту, наполненную тонким, отравляющим сердце запахом девушки, от которой у него горела кровь.

Несколько секунд Астариен оставался на месте, глубоко втягивая воздух с закрытыми глазами. Он не знал, зачем это делает, с каждой секундой все сильнее чувствуя, как горят легкие от перенасыщения пряным жаром, как кружится голова. Погружаясь все глубже в океан голода и безумия. Топя самого себя. Это было одновременно сладко и больно. Изощренная пытка, от которой хочется содрать с себя кожу и одновременно не останавливаться ни на мгновение.

Астариен с трудом представлял, как ему хватило сил выпустить Фиану из своих объятий. Из своих рук. Как он позволил ей выйти из этой лаборатории, не сделав своей женщиной. Не превратив в свою официальную любовницу.

Для всех она стала бы хасси Багрового змея. Жила бы в его дворце, носила наряды, едва прикрывающие ее умопомрачительное тело, и хекшарраса с два он бы выпустил ее оттуда. Никогда бы не позволил продолжать обучение на таком сложном и не приспособленном для людей факультете, как «Черный гематит». Не приспособленном для людей, и тем более для женщин.

Вот только Астариен чувствовал, что если бы сделал Фиану своей, то… навсегда. Он уже не смог бы ее отпустить. И самой Фиане это вряд ли понравилось бы.

Да и кому понравилось бы?

Багровый змей не заводил хасси еще и потому, что не считал статус любовницы хоть сколько-нибудь привлекательным. Хасси были ограничены в свободе, их жизнь целиком и полностью менялась, подстраиваясь под правила Великих змеев.

Астариен не думал, что это правильно – ломать кого бы то ни было.

Вот только и отпустить он бы уже не смог.

С силой стиснув зубы, он направился в душевую комнату, наконец позволив себе принять верное решение и смыть к паучьим богам дурманящий голову запах. И ощущая, как что-то болезненное разрывает его душу.

Крупные капли воды ударили по коже, но мастер ядов не чувствовал их. Его тело горело, как в лихорадке, а мысли не могли выстроиться в правильные ряды, напоминая рой разъяренных пчел, которые кружатся вокруг одной-единственной цели.

Фианы Шиарис.

Он уже не думал, как прежде, что она последовательница какого-то запрещенного культа. Не считал ее предательницей, проникнувшей на территорию академии со скрытой целью. Слишком на поверхности были все ее эмоции, слишком наивны огромные, широко распахнутые глаза, сверкающие таинственным фиалковым светом где-то в самой глубине. Он больше не подозревал ее ни в чем. Теперь ему было кристально ясно, что если кто-то из них двоих и совершил что-то предосудительное, то это он сам. Потому что пожелал собственную ученицу. И был не в силах ее отпустить.

Но, может быть, это пока… Может быть, потом станет легче… А в этот миг он мог позволить себе каплю безумия, клокочущего в висках, как небо перед грозой.

Фиана.

Фиана.

Фиана.

По крайней мере, сейчас его никто не видит. По крайней мере, сейчас он один в собственном личном пекле с ее лицом перед его глазами.

Низкий стон сорвался с губ мастера ядов, когда он понял, что даже холодный душ не помогает выкинуть девчонку из его головы. Даже в ту секунду, когда он почти не чувствовал ее запаха, только влажные струи воды, она все равно была перед ним.

Тихо выстанывающая его имя: «Астариен…»

Молния пронзила позвоночник, он зажмурился, пытаясь перестать дышать вовсе. Пытаясь перестать слышать и видеть.

Помнить.

Глухое рычание вырвалось из горла, когда и это не помогло.

Астариен не заметил, как его рука словно сама собой опустилась, неожиданно обхватывая каменно-твердую напряженную плоть. Паучьи боги… Он едва мог себя контролировать, видя перед собой только узкое женское лицо. Словно до сих пор ощущая под пальцами ее кожу

Ладонь чуть качнулась, и тут же сквозь звон в ушах снова прозвучал ее голос.

Стон.

И все мысли выбросило из головы, словно внутри разорвалась колдовская бомба.

Он хотел ее каждую секунду, каждую минуту, каждый собственный вздох.

Рука начала двигаться почти независимо от его желания. Астариен чувствовал себя мальчишкой, который не может сладить с собственными стремлениями. Но это было чересчур для него.

Горячие волны жгучего удовольствия ударили по телу, рассыпая в мышцы раскаленные угли мурашек, вызывающих желание продолжать и не останавливаться. Возвращающих образ распахнутых женских губ, от которых хотелось сильнее зажмуриться, чтобы увидеть.

По-настоящему.

Снова.

Фиана… У него в руках. Ее трепещущее, вздрагивающее от исступления тело, ее серо-стальные волосы, рассыпавшиеся по его груди, хрупкие ладони, неуверенно скользящие по нему, запутывающиеся в его прядях и осторожно, незаметно перебирающие родовые бусины… Словно он мог ее за это наказать.

– Хекш, – хриплый стон вырвался из горла сквозь плотно стиснутые зубы.

Рука двигалась быстрее, подстегивая яркое болезненное воспоминание. Острый, пьянящий образ, отравивший его не хуже, чем это сделала бы настойка из белой королевы.

Он хотел ее. Мрак и демоны, как же он хотел очутиться в ней, войти в ее податливое тело, лаская гладкую, как шелк, кожу, вырывая заново стон за стоном из ее груди. Коснуться губами всего того, чего бесстыдно касались сегодня его пальцы.

Это было чересчур для него.

Она проникла в его кровоток, и он ничего не мог с этим поделать.

Астариен поднял ту самую руку, на которой все еще незримо остался след ее тела, и сжал в кулак. Вонзился зубами в жесткую плоть, ловя губами холодный влажный воздух. И задыхаясь.

Другая рука стала резче, приближая его к собственной пропасти.

Ее стон.

Вдох – воздух ножом по горлу.

Разряд по позвоночнику.

Фиана…

Судорожные движения, сильнее стиснутые зубы.

Еще сильнее. До крови вошедшие в кожу клыки.

И снова ее тихий стон в ушах, вызывающий самый сильный разряд сквозь позвоночник, толкающий его за черту:

«Астариен…»

– Хекш, – выдохнул, с громким рычанием выплескивая пламя из собственного тела, задыхаясь от грохота в груди. Продолжая едва двигаться снова и снова, пока в мышцах не поселилась долгожданная пустота.

Вот только перед глазами продолжало стоять женское лицо. Узкое, худое, с тенью длинных ресниц на тонкой коже…

– Проклятие, – прошептал Багровый змей, стиснув зубы и с силой ударив по прозрачной кабинке кварцевого стекла.

Тонкий каменный лист не покрылся трещинами, он в тот же миг разлетелся мелкими осколками по полу, рассыпая вокруг острую стеклянную крошку.

Астариен выскользнул из душевой, не обращая внимания на то, что вода растеклась по плиткам, заполняя пространство комнатки. Он вышел прочь из лаборатории, оставляя за собой все, что там произошло. Только вездесущий запах Фианы унося за собой.

Ночной ветер ударил по мокрому телу змея, но он не обратил внимания. У него оставался последний шанс отвлечься, который помогал ему всегда. Работа. И прямо сейчас мирай попытался сконцентрироваться на том, что же вызывало у него такое странное чувство диссонанса все последние дни.

У него была проблема, и ее необходимо решать.

Может быть, ночь – не самое лучшее время для поисков и размышлений. А может, как раз наоборот. Академия спала, и никто не мешал Астариену обойти ее вдоль и поперек, изучая и пытаясь понять, что происходит. Пусть даже при этом он будет обнаженным, а с волос по телу будут стекать мокрые дорожки. Того, что у него, ко всему прочему, разбит кулак и с него на траву капает кровь, он, как водится, даже не заметил.

В любом случае никто не станет задавать дурацких вопросов.

Астариен помнил, что инкубационный рубин из лаборатории анемона пропал ровно две недели назад. Ректор Рессел был обеспокоен вопиющим фактом воровства в его собственной вотчине, но не придавал этому событию столь серьезного значения, как сам Астариен.

Инкубационный рубин – вещь безумно дорогая, являющаяся почти реликвией. Камень богини Иль-Хайят подобных размеров встречается очень редко. А рубин академии был почти со страусиное яйцо. Если в ближайшее время он не будет найден, слухи дойдут до царя Торриена, и вряд ли преподавателям понравится то, что он им по этому поводу скажет.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19 
Рейтинг@Mail.ru