Сергей Юрьевич Катканов
Некоторые подробности из жизни драконов
Когда стемнело, папа и мама взмыли в воздух и исчезли в темноте, а Эол забрался на вершину лазуритового холма и устремил взгляд ввысь с трепетом ожидая начала богослужения.
– Ты почти ничего не говоришь про маму, – вклинился Эврар.
– Что можно оказать про любовь, кроме того, что она прекрасна? Моим воспитанием занимался в основном папа. Иногда я задавал вопросы маме, а на смотрела на меня бесконечно любящими глазами и говорила: «Папа тебе всё объяснит». Но мама всегда была рядом, без неё, наверное, и папа не был бы таким, каким был.
Так вот, я всматривался в абсолютно черное небо и вдруг увидел, как высоко-высоко буквально загорелись огнём несколько золотистых драконов. Потом они образовали круг и начали свой танец. Человеку с земли они показались бы крохотными золотистыми звёздочками, но драконье зрение позволяло различить все их движения – величественные, лёгкие и изящные. Этот полёт был воистину молитвой. Потом под небольшим золотым кругом вдруг появился круг серебристых драконов, заметно больший по диаметру. Движения серебристых драконов были немного другими, может быть не столь утончёнными, более земными, но их танец так же поражал своей одухотворённостью. Постепенно в небе стали появляться круги из драконов других каст, всё большего диаметра. Красные были такими деловыми, каждым свои движением они словно раздавали указания. Танец черных был суровым, жестким, отрывистым, это был танец воинов. Зелёные летели, как стихи писали, в них сразу было видно эстетов, утончённых поклонников красоты и мудрости. Но больше всего меня поразил круг серых драконов, которые летели совсем рядом с землёй. Серые были такими же весёлыми, как и всегда, но теперь это было духовное веселье, они чем-то напоминали детей на празднике, хотя такую строго организованную группу детей трудно себе представить. Движения их были очень простыми, бесхитростными, но достаточно тонко продуманными и рациональными – ни одного лишнего жеста. Танец серых поражал своей детальной согласованностью, они как будто стали единым существом, цельным организмом с общим сознанием.
Драконы высших каст танцевали каждый сам по себе, танец любого из них был уникален, неповторим, хотя и вписывался в общую гармонию, но это была гармония отдельных самодостаточных субъектов. А серые словно отрекались от самих себя, сливаясь в единое существо, и былитолько членами общего целого. И в этом тоже была своя красота и своя мудрость, и это тоже требовало особых навыков и способностей, какими вряд ли обладали представители высших каст.
Весь драконий конус целиком являл собой многоуровневую гармонию, чудо внутренней уравновешенности. Каждый фрагмент этого конуса был прекрасен сам по себе, но как часть общего целого он был в тысячу раз прекраснее. Так я увидел не просто разных драконов, а весь драконий мир, как единое существо, в котором было всё необходимое, но не было ничего лишнего. Достоинства каждого дракона умножались достоинствами братьев, а недостатки каждого исчезали, компенсированные братьями. Этот драконий конус был своего рода сверхдраконом, прекраснее которого мог быть, наверное, только Бог.
И вот на вершине драконьего конуса разгорелось пламя божественной энергии, которое стало тихо опускаться вниз и вскоре охватило весь конус. Серые драконы рядом со мной теперь светились так же, как и золотые. Это была высшая точка единства. Это был миг такого счастья, которое не передаваемо не только человеческим, но и драконьим языком.
На следующий день я принял участие в богослужении. Это не составляло проблемы, ведь накануне я видел танец серебристых драконов и запомнил его до мельчайших деталей. Видел я и то, что драконы движутся отнюдь не механически, не по лекалам, каждый вносить в танец что-то своё, рождённое его неповторимой индивидуальностью. У меня тожебыло «своё», и ещё глядя на танец с земли, я уже знал, чем смогу его обогатить.
– И ты ни сколько не переживал от мысли, что можешь сделать что-нибудь не так?
– Вот воистину человеческий вопрос. Дракон не может «сделать что-нибудь не так». Дракон не может испортить общий танец каким-нибудь неуместным движением. Для этого дракон слишком чувствителен и рационален. Если теоретически допустить, что дракон совершил какую-нибудь незначительную ошибку, для него это ровнялось бы самоуничтожению, то есть это попросту невозможно.
– Звучит очень самоуверенно.
– По-человечески это звучит именно так. Но если ты скажешь, что никогда и ни при каких обстоятельствах не забудешь дышать, можно ли это будет считать слишком большой самоуверенностью? Ты просто знаешь, что это так. Драконы тоже кое-что о себе знают. Конечно, я не мог переживать и волноваться накануне моего первого участия в богослужении. Я был исполнен радостного предвкушения. Было не трудно догадаться, что лететь в серебристом круге драконьего конуса гораздо чудеснее, чем смотреть на богослужение с земли, и всё-таки я не представлял себе, насколько это чудеснее. Я ощутил себя органичной частицей драконьего мира, я был всем драконьим миром сразу, я был сверхдраконом – личностью совершенно иного порядка по сравнению с собой обычным. Я почувствовал в себе силу всех каст. И эта сила во время богослужения была в каждом из драконов, от золотого до серого. Мы все были в равной степени в Боге, и те, кто самостоятельно аккумулировал в себе божественные энергии, и те, кто вообще не был к этому способен. Каждый из нас был словно умножен на тысячу.
– Кажется, у вас Церковь вместо государства.
– Да, это так. Если Церковь совершенна, то в государстве нет необходимости. Государство – это инструмент принуждения, а если все члены общества стремятся к Богу, при этом понимая, что могут реализовать своё стремление только сообща, то это уже собрание верных, то естьЦерковь. Тут никого и ни к чему не надо принуждать, и в государстве нет смысла.
Эврар, всё это время сидевший рядом с драконом на камне, встал, размял ноги, немного прошёлся. На Эола он старался пока не смотреть, душа его была настолько переполнена открывшейся ему нечеловеческой реальностью, что, кажется, не могла ничего вместить. Он хотел попросить у Эола сделать перерыв, но странное дело – усталости он совершенно не чувствовал, и голова была ясной. несколько минут молчания и тишины оказались вполне достаточным перерывом, и ему опять захотелось в драконий мир.
– Ты начал говорить про Иоланду, а потом отвлёкся.
– Ни от чего я не отвлёкся, дорогой, просто, обращаясь к человеку я вынужден говорить сначала об одном, а потом о другом, хотя весь смысл и первого, и второго в том, что это было одновременно. Однажды увидев Иоланду, я уже не мог её забыть ни на миг. Этот образ совершенно не драконьей красоты так и стоял перед моим внутренним взором. Я учился летать в Боге и видел её. Я постигал суть и смысл драконьих каст и видел её. Я участвовал в Богослужениях и видел её.
Я мог жить только в мире драконов, и это был прекрасный мир, неизмеримый по своей глубине, и постепенное погружение в эту глубину делало меня по-настоящему счастливым. Но я видел её и понимал, что упущу что-то очень важное, если не постигну человеческой красоты. И тогда я, сохраняя свою полную погружённость в драконью жизнь, решил изучить мир людей. Мир, в котором мне не дано было жить и с которым мне нельзя было пересекаться, да и смысла в этом не было ни малейшего, но мне надо было погрузить своё сознание в мир людей, потому что образ Иоланды (всего лишь образ) вне всякого сомнения был послан мне Богом, а тут уж случайность предположить невозможно.
Для начала я решилизучать человеческие книги. Мне нетрудно было переместить их в наш мир сколько угодно, но я не знал, с чего начать, и решил посоветоваться с нашими мудрецами – зелёными драконами. Но оказалось, что они никогда не интересовались человеческой литературой, не считая это для себя нужным. Среди драконов не было ни одного специалиста по человеческому миру, никто не мог меня в нём сориентировать, но это меня только раззадорило, ведь интересно же было стать первым знатоком людей среди драконов. Я начал выдёргивать человеческие книги из их мира наугад, какая попадётся.
– В хаотическом чтении мало толка.
– Чтение дракона не может быть хаотическим ни в каком случае. Представь себе, что надо прочитать тысячу книг в строго определённой последовательности. А мне первой попалась, например, 328-я. В моём сознании она просто встаёт в свою ячейку. А потом мне попалась 725-я, а потом 132-я, и так далее. Каждая встаёт в свою ячейку, и так до тех пор, пока все ячейки не будут заполнены. Во мне они всегда будут расположены в том порядке, который необходим. К тому же ты понимаешь, что чтение обычно не требует очень строгой последовательности, а если бы и требовало, это не было бы для меня проблемой. Из-за того, что я выдёргивал книги наугад, мне лишь пришлось прочитать некоторое количество книг, в которых не было необходимости, но на этом я потерял не больше года, а на поставленную задачу я мог спокойно потратить сотню лет. Впрочем, справился гораздо раньше.
Так вот, когда я посмотрел на мир людей их глазам, я был потрясён тем, насколько слаб рассудок человека. Люди, как правило, могут думать одновременно только о чём-то одном, отвлекаясь на что-то другое, они сбиваются. Однажды я прочитал провашего гения, который мог писать письмо, с кем-то беседовать и отдавать приказы одновременно. И это – гений. Самый слабый серый дракон, отнюдь не интеллектуал, может одновременно делать и осмысливать несколько десятков дел.
– А лап у него на это хватит?
– Ну четырьмя лапами он может спокойно делать четыре разных дела, одновременно с этим получая распоряжения от начальника, разговаривая с женой, присматривая за детьми и обсуждая с друзьями планы на выходные. Я мог бы продолжить этот список, но ты уже понял, о чем речь. А я, к примеру, никогда не считал себя особо умным, потому что передо мной, как правило, стояли не интеллектуальные, а духовные задачи, но уж пару сотен проблем я без труда могу осмысливать одновременно. А теперь представь себе, что все эти проблемы взаимосвязаны и являют собой звенья единой логической цепи. Мне не надо скользить мысленным взором по всей этой логической цепочке, я сразу вижу её всю целиком. После этого сказать, что драконы умнее людей, значит ничего не сказать. Я посмотрел партии лучших шахматистов мира и долго не мог оправиться от шока. Доску они кое-как способны держать в сознании всю целиком, поскольку они всё-таки лучшие, но видеть хотя бы сотню вариантов развития событий не способен ни один из них. Именно поэтому они и играют, иначе было бы скучно.
История человеческой науки вообще привела меня в содрогание. Когда лучшие умы человечества сотню лет бьются над решением задачи, которое столь элементарно и очевидно, что не видеть его может только слепец, это производит сильное впечатление. Потом один из них кричит «Эврика», и ему ставят памятник. Это всё равно как если бы поставили памятник школьнику, который с 38-й попытки сумел наконец умножить два на два, а другие вообще не сумели этого сделать.
Я долго не мог понять, почему люди, решая простейшую задачу, не видят сразу всех вариантов решения этой задачи, а потом не хотят выбрать из них один – верный. Я просто обалдел, узнав о ваших научных спорах. Ведь все известные факты можно уложить в непротиворечивую схему, как правило, только одним способом. Это задача на несколько секунд. Если думать совсем медленно, то на час, и я никак не мог взять в толк, о чём можно спорить годами. Потом я понял, что человеческое сознание часто работает со сбоями, но не мог понять, почему эти сбои так трудно устранить? Предположим, один ученый говорит другому: «У тебя здесь логическая ошибка» или «Ты не учёл вот эту группу фактов». А тот отвечает: «Да, действительно, это мы исправляем, а в итоге… ты прав». Вместо этого они просто орут друг на друга: «Нет никакой логической ошибки!» или «Эти факты не имеют значения!» или «Это вообще не факты!». Как будто всё это очень трудно проверить.
Иногда, впрочем, бывает, что факты можно уложить в непротиворечивую схему несколькими способами, и тогда может возникнуть несколько точек зрения. Но ведь и в этом случае спорить не о чем, поскольку очевидно, что противоречие не снять, пока не появятся новые факты, так надо добывать эти факты, а пока их нет, любой спор лишён смысла. Но они только и делают, что спорят.
Или вот ваши споры о том, есть Бог или нет Бога. Это нечто уже совсем несусветное. Ведь всё же просто: есть определённое количество информации, которая имеет к этому вопросу то или иное отношение, надо проанализировать эту информацию и сделать вывод. В чем проблема?
– Может быть, у людей недостаточно информации для ответа на этот вопрос?
– Для начала надо сказать, что это не так. Человечество обладает даже избыточной информацией для совершенно однозначного ответа на вопрос о бытии Божием. Если же предложить, что у людей действительно не хватает информации, тогда как можно вообще отвечать на этот вопрос? Тогда надо сказать: «Мы не знаем. И мы не будем знать этого либо до тех пор, пока не появится необходимая информация, либо никогда, если она никогда не появится». Вместо этого сторонники различных точек зрения рвут друг другу глотки, и порою в самом что ни на есть буквальном смысле.
– Но, может быть, у человечества информации достаточно, но у конкретного человека её недостаточно, отсюда и различные точки зрения?
– Но неужели так трудно сказать: «Я не могу иметь суждения по этому вопросу, потому что лично у меня нет достаточной информации». Ведь стоит только начать анализ, как разум сразу же отметит недостаток информации. Но вместо того, чтобы это констатировать, человек с твердой уверенностью, что он всё знает, вцепляется в глотку человеку, который так же твёрдо уверен, что знает нечто прямо обратное. Ты не представляешь, как трудно дракону после этого считать человека существом разумным.
– Боюсь, что тут проблема не в недостатке разума, а в неразвитом нравственном сознании. Гордость не позволяет человеку признать свою логическую ошибку или свою некомпетентность.
– Это такой вопрос при решении которого до необходимости иметь определённый уровень нравственного сознания даже и дойти не должно. Даже если у некоего разумного существа уровень гордости зашкаливает, то именно гордость и должна в первую очередь не позволить ему опозорить свой разум изречением абсурдных сентенций, что превращает его во всеобщее посмешище. Но если и у всех вокруг разума не лишка, тогда можно пороть любую дичь без риска быть опозоренным. То есть дело для начала всё-таки в том, что разум человека шокирующе слаб.
Откуда берутся в основном ваши интеллектуальные несообразности? Да оттого, что вы ни одну мысль не можете додумать до конца, довести до логического завершения. Большинство принципиально важных мыслей очень простые, совсем не длинные. Достаточно между пятью-семью безупречными утверждениями поставить «следовательно», как придёшь к совершенно неизбежному, однозначному выводу. Но человек, как правило, оказывается способен сказать «следовательно» лишь пару раз, не додумывает мысль до конца и не делает неизбежного вывода. Человеческие головы набиты обрывками логических цепочек, без начала, без конца. Мышление человека ужасающе непоследовательно. Даже те убогие знания, которые есть в ваших головах, вы оказываетесь неспособны свести в единую систему, повыкидав из них логические противоречия. В итоге картина мира, которая существует в большинстве человеческих голов, содержит множество взаимоисключающих утверждений, в человек этого даже не замечает.
Про вашу память вообще молчу. Вы и узнать-то способы не многое, но не помните даже того, что когда-то узнали. Человек – немощь разума, помноженная на ничтожество знаний.
– Эол, ты же просто умножил человечество на ноль, – усмехнулся Эврар. – Как мне теперь книги-то читать, если все наши мудрецы – полные дураки?
– Знаешь, что самое интересное? В сумме книг, написанных людьми, есть всё для того, чтобы составить практически безупречную картину мира. Только собирать это «всё» надо с миру по нитке. Вот и собирай, только не забывай при этом думать своей головой.
– Хороший совет… Эол, надеюсь, ты не забыл, что разговариваешь с человеком, и мне должно быть обидно слышать то, что ты говоришь. Полагаю, эта мысль вполне доступна для могучего драконьего разума?
– Ты тоже не забывай, что разговариваешь с драконом, а дракон ничего не стал бы говорить только для того, чтобы обидеть человека.
– Тогда зачем столько презрительного высокомерия?
– Не забывай и о том, что говоришь не с падшим драконом, а с настоящим. В моих словах не было высокомерия, это проблема твоего восприятия. Впрочем, главная проблема именно в том, что я говорю с человеком, а потому вынужден излагать свои мысли по частям – сначала одно, а потом другое. Разговаривая с драконом, я излагал бы обе части одновременно, и тогда стало бы понятно, что обижаться тут совсем не начто.
Когда я в полной мере осознал несовершенство человеческого разума, это вызвало у меня вовсе не презрение к людям, а крайнее недоумение, даже растерянность, а попробуй-ка загнать дракона в состояние растерянности. Я постоянно думал: «А как же Иоланда?». Люди выглядели очень жалкими, но она жалкой не выглядела. На её детском личике выражалась такая гамма чувств, которые казалось невозможным совместить в пределах одной личности. Удивительная чистота души и одновременно суровая решительность, которая не останавливается ни перед чем, а ведь это совсем не совмещается с чистотой. Нежность такая, какая редко бывает свойственна самым изысканным цветам, и одновременно такая сила, которая может дробить алмаз, а разве цветы на это способны? Хрупкость, ранимость, чувствительность, но одновременно твёрдость, которую и молотом не сокрушить.
Она вовсе не была глупа, как большинство людей, но её разум был очень прост. Не примитивен, а именно прост, то есть это был Божий разум. Её трудно было назвать очень умной, но она была мудрой. Я не мог понять, как такое возможно.
При помощи какой формулы эти замечательные, но не совместимые качества могли сочетаться в одной личности? Как хотя бы один представитель столь несовершенного вида мог являть собой образец столь поразительного совершенства? Вот в чем была загадка Иоланды. И это была загадка человека.
Так почему же всё таки люди были созданы после драконов? Драконы столь явно превосходят людей по всем показателям, что невозможнопонять, зачем же после драконов Бог создал людей, которые уступают нам буквально во всём. Зачем, создав могучий драконий интеллект, Бог решил создать примитивный человеческий разум? Зачем, создав детей земли и неба, создавать существа, способные лишь ползать по земле? Зачем, создавСебе друзей, которые по самой своей природе способны буквально растворятся в Боге, Творец создал духовно очень ограниченные существа, способныеиметь о Нём лишь очень смутные представления? Зачем, создав сильных, создавать после этого слабых? Следующий этап творения по логике должен был выводить на новый уровень совершенства, но было очевидно обратное, то есть я ясно видел то, во что не способен был поверить. Чтобы снять это противоречие, я должен был найти то, в чем человек превосходит дракона.
– И как ты это нашёл?
– Никак не нашёл. Ума не хватило. А вот когда разразилась Великая Трагедия Драконов, кое-что начало проясняться.
– Как в самом деле могло случиться, что столь совершенные и близкие к Богу создания, так решительно отреклись от Бога?
– Драконов погубило именно совершенство их разума. Наша великая интеллектуальная сила обернулась нашей самой большой слабостью.
– Эол, тебе нравится говорить парадоксами?
– Я содрогаюсь от этих парадоксов. Ты разбираешь в геометрии?
– Ты знаешь это.
Эол начал чертить глазами в воздухе математические знаки, которые постепенно выстраивались в длинные цепочки, потом в столбики. Закончив, он сказал:
– Вот доказательство того, что острый угол равен тупому углу. Найди ошибку.
Эврар целый час раз за разом просматривал приведённое доказательство, но оно выглядело безупречным, и в конечном итоге он развёл руками.
– Ты не нашёл ошибки? И какой вывод ты из этого сделал?
– Да какой же вывод я могу сделать кроме того, что я не смог найти ошибки.
– Вот в этом и разница мышления дракона и человека. Дракон сделает другой вывод: поскольку доказательство безупречно, значит острый угол равен тупому углу.
– Но ведь это же глупость.
– А почему?
– Но ведь видно же глазом, что они не равны.
– А разве тебе не видно глазом, что земля плоская? Между тем доказано, что земля имеет форму шара. Чему ты веришь: глазам или доказательствам?
– Ну… в данном случае я верю доказательствам.
– А дракон всегда верит только доказательствам. Считать это глупостью было бы… некорректно. Для драконареально только то, что доказано. Если он сочтет доказательство безупречным, он просто перестанет верить собственным глазам. И это вовсе не абсурд, абсурдом было бы как раз обратное. Мало ли в мире того, что мы видим, а его на самом деле нет. Миражи, например. А мало ли в мире того, что мы не видим, а оно на самом деле есть? Гравитация, например. Если дракон, доверяя только доказательствам, начнёт отрицать очевидное, это как раз очень разумно. И может быть губительно. А человек может просто сказать: «Ошибка, безусловно, есть, хоть я её и не вижу». А можешь ли ты рационально обосновать свою уверенность в наличии ошибки? Не можешь. Вот это и есть абсурд. И этот абсурд может быть для тебя спасительным.
– Но ведь в приведённом тобой доказательстве дракон нашёл бы ошибку?
– Конечно, нашёл бы, там всё элементарно. Но бывают логические построения куда более сложные. Представь себе теорему, доказательство которой составляет несколько тысяч страниц, и попробуй-ка там ошибку найти.
– Но ведь дракон её найдёт?
– Уже не факт.
– С вашим-то сверхразумом?
– Дело в том, что в мире есть существа и поумнее драконов. Это бесы. К тому же драконы никогда не упражнялись в софизмах, вообще смутно представляя, что это такое. А бесы упражнялись. Вот, к примеру, сможет ли Бог создать камень, который не сможет поднять? Как при утвердительном, так и при отрицательном ответе, получается, что Бог чего-то не может. Формально это является доказательством того, что Бог не всемогущ. Это простенький софизм, а бывают ведь и очень сложные.
– Неужели о такую ерунду может разбиться вера в Бога?
– У человека – вряд ли, у дракона – может. Сознание дракона – невероятное переплетение огромного множества длиннейших логических цепочек, причём все они безупречно гармонизированы между собой. У этих цепочек триллионы звеньев, и не найти ни одного, которое хоть в чём-нибудь противоречило бы хоть одному другому. Триллионы фактов и логических связей находятся в безупречной, абсолютной гармонии. Представь себе вселенную, которая простирается на миллиарды световых лет, и вот каждый атом на одном конце вселенной гармонизирован с каждым атомом на другом её конце. Это душа дракона. Если бы я только могпередать тебе всю её безупречную сложность, идеальную стройность, абсолютную гармоничность. Кто же мог представить, что драконов погубит именно безупречность их внутренней гармонии.
Драконы не имеют необходимости верить в Бога, для них существование Бога так же очевидно, как и собственное существование. Но если доказать дракону, что Бога нет, если он не обнаружит в этом доказательстве ни одной ошибки, он будет исходить из того, что Бога нет, и тогда разом рушится вся его личность вплоть до самых крохотных закоулочков.Логические цепочки в сознании дракона обладают идеальной проходимостью. Если ввести в сознание дракона всего лишь одинновый факт, всё его сознание сразу же перестраивается в соответствии с этим фактом, потому что там ничто и ничему противоречить не может. Это как система сообщающихся сосудов, которая может быть размером хоть с кубический километр, при этом обладая высокой степенью сложности,но достаточно найти в ней отверстие размером хоть в пару миллиметрови можно будет без труда заполнить всю эту систему какой угодно жидкостью.
Источником трагедии стали зеленые драконы, которые очень любили пофилософствовать в своей дубраве, и ничего плохого в этом не было. Но однажды в дубраве появился бес, который подсунул драконам пару интересных логических задач духовно нейтрального свойства. Зелёные долго возились с этими задачами, потом разобрались и пришли в неописуемый восторг как от красоты задач, так и от мощи собственного интеллекта. Тогда уже они подкинули бесу пару задач, дух лжи сыграл в поддавки с филигранной виртуозностью, продемонстрировав силу своего интеллекта, которой ему якобы всё же не хватило на решение. Зелёные опять пришли в восторг, дух лжи продемонстрировал восторг ничуть не меньший. Постепенно он стал самым желанным завсегдатаем в дубраве у зелёных. Он был очень хорошо воспитан, тонко чувствовал собеседника, постоянно подбрасывал какие-то новые идеи и совершенно нестандартные способы решения старых задач. Зелёные вскоре уже и жить без него не могли, удивляясь лишь тому, как это им раньше не надоедало вариться в собственном соку.
– Какой же образ принял бес? Неужели змия?
– Нет. Ангела. Драконы, в отличие от людей, воспринимают присутствие ангела, как и любого другого живого существа. Мы можем общаться с ангелами, но это происходит очень редко. И драконам, и ангелам хватает мудрости понимать, что нашим цивилизациям не стоит пересекаться,наша природа слишком различна, и мы должны существовать если и не в полной изоляции, то во всяком случае в условиях ограниченных контактов. Но прямого запрета на общение с ангелами у нас никогда не было, такчто зелёные изначально не нарушили никаких правил, во всяком случае формально, а позднее бес подсадил их на такой мощныйинтеллектуальный допинг, что, сохранив весь свой ум, они уже совершенно утратили мудрость.
Сначала бес предлагал им интеллектуальные игры, вообще не имеющие отношения к религии, а потом просто взял да и доказал, что Бога не существует. Тут-то они поняли, что игры кончились, и речь уже идёт о том, как жить дальше. За всю свою очень долгую жизнь они не проверяли с такой тщательностью ни одно доказательство. И все вместе, и каждый в отдельности они бесчисленное количество раз прогоняли эту цепочку через свой логический аппарат. Они не нашли ошибки. То есть согласно безупречной драконьей логике, ошибки не было. И тогда всё их сознание очень быстро перестроилось в соответствии со вновь открывшейся истиной. То есть в их душах не осталось ничего, что хоть как-то связывало их с Богом. Так быстро и так тотально не может отпасть от Бога ни один человек. Вот тогда-то я и начал понимать, что человеческая сила заключается именно в человеческой слабости, и людское превосходство над драконами заключается именно в людском несовершенстве.
– То есть совершенство – это несовершенство, а несовершенство – это совершенство – криво усмехнулся Эврар.
– Умница, – с горькой язвительностью прошептал Эол. – Драконьей чешуёйещё не начал покрываться? Интересно будет посмотреть какого цвета окажется твоя чешуя, – Эол немного помолчал, видимо ожидая, пока пыль слетит с ушей Эврара, а потом продолжил совсем другим тоном: – Дорогой, не надо разговаривать со мной, как с бесом, который пытается затянуть тебя в дебри софистики. У меня нет ни малейшего желания забавлять тебя красивыми парадоксами. Наберись терпения, и ты поймёшь, насколько всё просто.
Представь себе большую страну с очень плохими дорогами. Никто не станет спорить с тем, что плохие дороги – это плохо. Но предположим на эту страну наступает великолепно организованная армия. Солдаты вязнут в грязи, артиллерию приходится бросать, лошади ломают ноги, план наступления летит прахом, бездорожье спасает страну. Хотя и после этого никто не скажет, что бездорожье есть благо.
Или представь себе ту же самую систему сообщающихся сосудов. Входное отверстие найдено, жидкость начали закачивать, а там где-то трубки грязью забило, где-то они разбиты, а какую-то часть системы вообще забыли смонтировать. В итоге жидкостью удаётся закачать лишь незначительную часть системы, да и оттуда вскоре всё вытечет.
Вот так же и бесы наступают на разум человека по такому бездорожью, что воют от отчаянья, а в сознание дракона она вторгаются по великолепным мостовым. Всю систему личности человека бесы никак не могут заполнить безбожием, даже у сатаниста остаётся в душе многое, дарованное Богом, он просто не понимает, что это не совместимо с сатанизмом. Дракон таких вещей не понимать не может, он абсолютно чужд непоследовательности, и он очень быстро становится безупречно последовательным тотальным сатанистом. Вот почему так мало бесноватых даже среди людей безбожников, а драконы безбожники все до единого бесноватые.
Представь себе деревню, где живут религиозные крестьяне, а к ним пришёл какой-то умник, безупречно доказавший, что Бога нет. Что сделают крестьяне?
– На хрен его пошлют.
– А если он представит им ещё более убедительные доказательства того, что Бога нет?
– Тогда за колья возьмутся.
– Совершенно верно. То же самое произойдёт и в рыцарском замке, и в королевском дворце, только там лексика будет чуть изысканней, а на месте кольев окажутся мечи. Почему так? Да потому что логические цепи в головах у большинства людей обладают слабой проходимостью, если онивообще проходимы, и если они вообще есть. Это даже от уровняобразования слабо зависит. В подавляющем большинстве случаев люди формируют в своём сознании картину мира, опираясь отнюдь не на логику и вообще не на разум. И это оказывается спасительно. Человеческая душа очень устойчива к отрицательным воздействиям именно в силу своей иррациональности.
– Но в этом не только сила, но и слабость человеческой души. На человека можно оказывать отрицательное воздействие, используя иррациональные доводы.
– Всё верно. Представь себе государство, которое принуждает людей отказаться от веры в Бога.
– Что-то тебя, Эол, на фантастику потянуло, – рассмеялся Эврар. – Мы даже легенды постарались очистить от того, чего не может быть, а ты предлагаешь мне представить нечто уже совершенно невозможное.
– Ты даже не представляешь себе, Эврар, как мало в жизни невозможного, – грустно улыбнулся Эол. – Однажды я заглянул в будущее людей и увидел государство, где всем людям было предписано отказаться от веры в Бога и большинство людей на это согласились.
