bannerbannerbanner
полная версияЖуть

Сергей Викторович Обжогин
Жуть

Полная версия

В добрый час!

Наше материальное восприятие реальности такого, что мы многого не видим и не чувствуем. Поэтому большинство из нас склонно думать, будто никаких миров больше не существует. Но иногда люди, отходящие из царства живых, изрекают поразительные вещи.

«Жизнь моей бабушки была такой же тихой и спокойной, как и её встреча со смертью. Она уходила без боли и мучений, просто глубокая старость брала своё. За три дня до того, как прекратились её торги с жизнью, она попросила меня помочь ей встать с кровати. Бабушка вышла на крылечко и обвела нежным заботливым взглядом свой огород, яблони и цветники. Всю свою жизнь она посвятила уходу за этим маленьким клочком земли и прожила в этом простеньком бревенчатом доме. Я понимал – она прощалась со светом. Потом бабуля уже не вставала с кровати.

Своего деда я никогда не видел. В семейных альбомах даже нет его фотографии. Помню, на мои детские расспросы бабушка всё отшучивалась, мол, не пришёл с разведки и всё такое. Так ли всё было на самом деле, я не знаю. Чувствовалось, что эта тема ей неприятна. Повзрослев, я больше и не спрашивал. Знаю одно, его звали Павел, так как отчество моей мамы Павловна. Свою любовь бабушка с лихвой вымещала на нас, своих внуках. Мы с сестрой отвечали ей тем же. Так что от одиночества бабушка не страдала. Живём мы все близко, далеко искать счастья не ездили, по первому зову бабушки все тут как тут.

Каждый раз, собирая кого-то в дорогу, бабушка говорила: «В добрый час!» и чертила кресты в воздухе. С этой присказкой у неё начиналось любое важное дело. Этой поговоркой заразился и я.

Мне до сих пор не понятно, как бабушка предугадала свой последний день и час на земле. Причём дату она назвала словно шутя. Три дня мы дежурили по очереди у её постели. И за эти три дня насмотрелись такого, что не описать словами. Большую часть этого времени она спала. Мы бережно смачивали её пересохшие губы влажной тряпочкой. После пробуждения она рассказывала свои сны. Вернее сказать, ей снился один и тот же сон. В нём она видела каких-то незнакомых мужчин. Бабушка жаловалась, что они стоят рядом и смотрят на неё.

Случалось, пребывая в грёзах, бабушка поджимала руки к груди, будто прятала их от кого-то. Частенько на её лице возникала гримаса сердитости. Она хмурила брови. В эти моменты я успокаивал бабушку, поглаживая её светлые пепельные волосы на голове.

На третий день, когда ещё не разошлись утренние сумерки, она проснулась и не узнала меня. В её глазах застыло изумление, словно она оказалась здесь в первый раз. На наши голоса бабушка реагировала слабо. Её взгляд то тут, то там фокусировался на воздушной пустоте спальни. Затем она стала кому-то отвечать знаками согласия. «Ага, ага, ладно»,– отчётливо произнесла бабушка. Могло показаться, что она разговаривает по телефону.

В комнате собралась вся родня, что была в доме. Думаю, никто и не спал, в эти тяжёлые утренние часы. Сестра побежала за фельдшером, он живёт близко. Надо признать, такое зрелище не для слабонервных людей. На несколько минут бабушка успокоилась и закрыла глаза. Мы следили за пульсом. Затем она резко одёрнула руки и снова прижала их крепко к груди. На её лице появилась сильная взволнованность. Бабушка замотала головой, из-под закрытых век покатились слёзы. Она трепетно повторила три раза: «Нет, подождите!» Я увидел, как тело бабушки полностью расслабилось. Её правая рука слегка приподнялась. С бледных тонких губ бабушки слетели тихие слова: «В добрый час»,– и она выдохнула из себя остаток жизни. Её рука упала на простыни, а на лице появилась благодушная миротворная улыбка…

На похоронах всплакнула только мама. Всем бы дожить до таких лет.

Разгадка бабушкиных снов ждала нас впереди. Почему-то сразу никто не заметил и не догадался об этом. Через год, ближе к осени, мы поехали исполнить её последнюю просьбу. Она просила нас пересадить незабудки с её цветника на могилку.

Моя жена с сестрой копошились в земле, бережно прикапывали каждый цветочек. Я обкашивал траву триммером рядом с оградкой. Моё внимание привлекло то, что вокруг бабушки «лежат» одни мужики. Не они ли звали её к себе!? В совпадение не верю. Когда я высказал своё предположение вслух, девчонки побледнели и оглянулись на фотографию бабушки. Теперь мне ничто не мешает верить в то, что она сейчас смотрит на нас из мира, который недоступен нашим земным чувствам. В добрый час!»

Голос сердца.

Тот день никогда не исчезнет бесследно из моей памяти, потому как я стал верить в то, что не всё так просто устроено в нашем мире. Вы когда-нибудь думали о своей смерти, представляли, что умрёте, и вас уже никогда не будет? Такие вопросы редко возникают в головах людей, никто не хочет терзать себя неприятными переживаниями.

Такие мысли начинают посещать нас ближе к старости, а мне тогда было всего-то семнадцать лет. Какие могут быть размышления о своей кончине в начале жизни!? Все мои думы в то время были заняты лишь одним – покупкой нового спортивного велосипеда.

Для этой цели мы с друганом устроились работать подсобниками на стройку к местному «олигарху». Наша обязанность заключалась в том, чтобы подавать кирпичи строителям и месить раствор. Нами руководили братья из солнечной Армении, дядя Вартан и дядя Арут. По-русски мужики говорили плохо, отчётливо мы понимали только слова «кирпич» и «раствор». Моего товарища звали Колян, он мой одноклассник.

Боюсь соврать, кажется, была пятница, хотя это совсем не важно. Стоял хороший солнечный денёк. Работа наполняла нас приятной усталостью и радостью от того, что вечером мы получим свои первые честно заработанные деньги.

Строительство первого этажа уже завершилось. Наши смуглые начальники попивали крепкий кофе и поджидали кран, чтобы забросить остатки кирпича на второй этаж, не руками же его таскать. Нам с Коляном они расслабляться не дали, заставили нас подравнивать лестничный проём. Я орудовал кувалдой, Колян перфоратором. Трудились с приподнятым настроением, всё-таки первая зарплата и пятница.

Кран прибыл только после обеда. Арут ловко подцеплял поддоны на земле, Вартан также ловко отцеплял троса наверху, мы по-прежнему занимались лестничным проёмом. Пачки кирпичей медленно проползали над нашими головами. Я на них поглядывал с небольшой опаской. Приказа прекратить работу и отойти в сторону нам никто не давал.

Внезапно какой-то инородный внутренний голос сказал мне: «Отойди!» Во рту у меня сильно пересохло. Несмотря на жару, я ощутил сильный необъяснимый холод. Внутренний сигнал поступил снова. Не знаю, как выразиться точнее, я его не слышал и не видел, а прочувствовал. «Торопись, торопись!» – кто-то надрывался в моей груди. Моё волнение усилилось. Без всяких объяснений я схватил напарника, и мы быстро спустились вниз.

Не успели мы ступить на первый этаж, как раздался страшный грохот. Вся постройка содрогнулась. Доски поддонов не выдержали нагрузки и сломались. Более шестисот кирпичей почти разом рухнули на перекрытия.

Водитель крана, пожилой пухленький мужичок, выпрыгнул из кабины и схватился за голову. На лице его застыло выражение ужаса. Наверное, он думал, что похоронил нас под кирпичами.

Мертвенно бледный Колян с вопросительным изумлением вытаращил на меня глаза. Потрясённый, он судорожно пытался произнести какие-то слова, но только заикался. Я и сам находился в шоке. Если бы мы оттуда не убрались, от нас осталось бы одно мокрое место.

Когда мы выглянули в оконный проём, водитель стал гладить свою грудь ладонями. Он закрыл глаза и облегчённо глубоко вздохнул. Армяне что-то громко взволнованно затараторили по-своему. Среди множества непонятных слов выделялось одно, оно хорошо понятно и русскому, и узбеку, и татарину. Я уж не буду его писать, заменю на слово «кердык».

Постройку тщательно осмотрели на предмет трещин. Все стены, к нашему счастью и великой радости армянских братьев, не пострадали, оказались невредимы. Это осталось нашим маленьким секретом. Дом стоит, красуется до сих пор, думаю, простоит ещё лет двести минимум.

В тот вечер дядя Вартан и дядя Арут щедро угощали нас настоящим армянским коньяком и нежным вкусным шашлыком из молодого барашка. Отмечали с Коляном свой второй день Рождения.

Теперь, каждый раз проезжая мимо того дома, я думаю, насколько хрупка грань между жизнью и смертью. Вспоминаю своё загадочное спасение. Если бы меня не предупредил голос сердца, сейчас бы я не писал этих строк. Названий этому явлению много: интуиция, предчувствие, ангел хранитель. Ясно одно – это волшебное чувство ограждает нас от беды. Каким-то образом мы получаем сигнал из мира, где кто-то знает о нашем будущем.

Жуткая ночь.

Память разжевала и выплюнула одно страшное воспоминание, после того, как я посмотрел фильм «Мара». Всё, что пережили главные герои, я испытал на себе ещё в далёком 2001 году. Меня не поймут те люди, которые это не видели. До того момента я и сам был человеком несуеверным. Двадцать лет я думал, что это произошло только со мной, но фильм сделал для меня открытие. Оказывается, на протяжении веков многие люди по всему миру испытывали нечто подобное.

Свои студенческие годы я не могу назвать счастливыми. Поговорка – «от сессии до сессии живут студенты весело» не про меня. К учёбе я относился слишком серьёзно, думал, с этими знаниями будет легче шагать по взрослой жизни, если я не буду этого знать, то со мной случится что-то плохое. Какой дурак! До сих пор от этих формул, уравнений и чертежей по коже бегут мурашки. Семестры были ни чем не легче сессии. Преподаватели задавали столько, как будто в институте был только один их предмет.

Дело происходило июньской ночью в самый разгар летней сессии, накануне последнего экзамена. До позднего вечера я, как обычно, зубрил учебники и с завистью поглядывал в окно на улицу, где гуляли влюблённые парочки. Родители уже спали. С мыслью: «Утро вечера мудренее», я погасил настольную лампу и лёг в кровать.

Голову всё ещё продолжали туманить заумные непонятные словечки из книг. Вдобавок к этому из-за облаков выкатилась яркая луна. Пришлось встать и задёрнуть шторы, но лунный свет всё равно с лёгкостью пробивался через плотную ткань.

 

Спать уже совсем не хотелось. Опять переучил. К бессоннице я уже привык, сначала я её ненавидел, потом свыкся с этим наказанием. Мысли играли в догонялки, я не мог ухватиться за что-то определённое. Перед экзаменом всегда кажется, что ты ничего не знаешь. Я устал от напряжения держать глаза закрытыми и открыл веки. Позволил бессоннице властвовать надо мной.

Приближался рассвет. Квадрат окна чётче выделился на занавесках. Никаких нехороших предчувствий у меня не возникало. Желание было только одно – поскорее уснуть и хоть немного вздремнуть. Ко мне подкралась зевота. Я сделал широкий затяжной зевок во весь рот. Почему-то сдвинуть челюсти обратно у меня не получилось, будто их кто-то удерживал намеренно. Помочь руками тоже не вышло, всё тело, словно окаменело, не слушалось команд мозга.

Я прекрасно понимал и осознавал, что не сплю. Мной овладел лёгкий испуг. Я не прекращал попыток закричать и двигаться. Меня захлестнуло чувство полной беспомощности. Я мог только жалобно водить глазами по стенам и потолку.

В какой-то момент мне почудилось, что занавески слегка шевельнулись. Я прислушался. Оттуда доносился еле уловимый хрипловатый свист от чьего-то дыхания. Там явно кто-то стоял и выжидал, чтобы убедиться в моём полном бессилии и недвижимости.

Страху моему не было предела, когда оттуда показалась сгорбленная сутулая старуха, одетая в тёмные полупрозрачные лохмотья. Мой взгляд не мог от неё оторваться. Тёмно-серая кожа ведьмы тесно обтянула её кости. Рёбра, ключицы и кости таза уродливо выпирали.

Она стала медленно приближаться ко мне, вытянув свои безобразные костлявые руки в мою сторону. Казалось, земное притяжение не действует на старуху. Её шаги зависали в воздухе, двигаться свободно ей что-то мешало. Ведьма переползла через спинку кровати и дотронулась до моей ступни. От её прикосновения мёртвый холод пробежал по телу. В моих глазах застыл панический ужас. «Неужели это происходит наяву?!»

Её ладони, не по-женски большие стали опираться на меня через одеяло. Разглядеть лицо старухи мешал сумрак и её длинные жидкие волосы. Сквозь них лишь мелькала злобная безобразная улыбка. Старуха взгромоздилась на мою грудь, упёршись коленями в солнечное сплетение. Мне стало очень трудно дышать. Она смотрела на меня и всё также хрипловато сопела. Затем её сухие паучьи пальцы обвили мою шею. Сопротивляться не получалось, я был полностью под её контролем. Ведьма сжала моё горло и приблизила своё гнилое лицо к моему. «Всё. Это конец. Смерть».

Рот у меня по-прежнему оставался открытым. Она стала вытягивать из меня жизнь своей перекошенной пастью. Оставалось только молиться. Никаких молитв я не знал, просил защиты у господа, как умел. Но и это не помогло. Тогда я стал материть ведьму про себя последними словами. Способ сработал! Хватка ведьмы ослабла. На каком-то слове она подпрыгнула, словно взбесившаяся кошка, и мгновенно растаяла в воздухе.

Не могу сказать, что я очнулся, ведь я и не спал. Ко мне вернулся контроль над телом. Я сел на кровать и отдышался. В моих бровях застыл холодный пот. До сегодняшнего дня никому ничего не рассказывал.

Наверняка люди науки всё сведут к тому, что это просто иллюзия от переутомления. Скажут, возникла качественная галлюцинация, когда тело отдыхало, а разум бодрствовал. Не уверен, что с этим согласятся люди, пережившие этот ужас. Уж больно все сообщения о данном явлении сходятся в деталях. Да, со временем у меня возникло сомнение в реальности происходящего, но я знаю точно, со мной всё случилось наяву.

Провал во времени.

Когда я открыл глаза, увидел серое небо. Лохматая чёрная туча была уже далеко. Одежда на мне насквозь мокрая. Оглядевшись вокруг, я понял, что кошмар ещё не закончился. Рядом со мной сидели и стояли бледные мертвецы, которых я видел на виселице. Они меня трогали и что-то говорили. Сознание снова хочет покинуть меня. Может, это и к лучшему.

Не с того начал. Так торопился всё рассказать, что забыл представиться. Зовут меня Власьев Николай Александрович. Персона моя очень скромная, поэтому не имеет смысла говорить, где я живу и работаю. Хочу рассказать, как я недавно от страху чуть дух не испустил.

Долгожданный отпуск выпал на первую половину сентября. Это время всегда для меня насыщено приятными заботами. Каждый день расписан буквально по часам. Уборка в саду и в огороде, сбор урожая, но всех желаннее, конечно, прогулки за грибами. Есть у меня свои сокровенные местечки, без даров леса никогда домой не возвращался. В первый же выходной день не выдержал, отбросил все дела на потом и рванул в лес. Погода, как по заказу, была хорошая. На небе редкие облака. Солнце жарило не по-сентябрьски. За городом пришлось остановиться и снять тёплую ветровку.

Через приоткрытое окно в машину залетал тёплый приятный ветерок, он ласкал моё лицо. Мысли наполнялись радостью, я даже улыбнулся своему отражению в зеркале заднего вида. На меня оттуда смотрел счастливый, слегка небритый сорокалетний мужичок, у которого добрые зелёные глаза.

Мой путь лежал на восток. На мою удачу, там, в прошлом году дорогу капитально отремонтировали. Непривычно ехать по гладкому асфальту, не надо каждый раз съёживаться при наезде на колдобину.

Машина лихо мчалась по пустынной трассе. На любимой радиоволне раздался знакомый с юности голос Валерия Кипелова. Я прибавил громкость. Из динамиков, перебивая шипение помех, донеслось легендарное: «Я свободен!» На душе сразу стало так хорошо. Стесняться было некого, я подпевал во весь голос.

Пейзажи за окном становились всё живописнее. Осень уже кое-где тронула листву деревьев. В травах тоже мало сока. Весь растительный мир начал потихоньку готовиться к приходу зимы. Всегда любил осень, может, даже больше, чем лето. Мне в это время года и радостно и грустно одновременно. Непередаваемое чувство, оно щекочет сердце.

По обеим сторонам дороги распростёрлись золотистые поля ржи и овса. Старенькие комбайны уже вовсю трудятся с раннего утра.

Знакомый поворот. Гравийка. Узкая дорога напоминает зелёный тоннель. На обочинах выстроились стройные берёзки, их верхние ветви переплелись и образовали арку. Солнечные лучи пронзают листву и отражаются в маленьких лужицах.

Эти места дороги моей памяти. Частенько мы ездили сюда с моим дедом на мотоцикле. Глубоко засели в детском воображении рассказы старика про леших, кикимор и водяных. Это он привил мне любовь к лесу. А я, как ни старался привить её своим детям, ничего не получилось.

Вокруг тишина и безлюдье. В голове Валерий Кипелов продолжал свой «концерт». Не успел я отойти от машины, а уже нашёл «стайку» лисичек. Птицы прознали,– в лесу чужак. Перелески наполнились перекатами птичьих голосов.

Густой ельник поманил меня не зря, там спрятались мохнатые розовые волнушки. В березняке, слегка разреженном зелёными осинами повстречал боровичков и белых грибов. Почти все крепкие, не червивые. В корзине быстро прибывало.

Одна заросшая тропинка увлекла меня вглубь леса. Чем больше я продвигался, тем больше попадались сухие уродливые деревья. Они протягивали ко мне свои чёрные скрюченные ветки. Становилось жутковато, но моё любопытство не позволило мне повернуть назад. Наконец, я вышел на маленькое болотце. Вода в нём тёмная, мёртвая. В нос ударил запах гнили. Близко подходить не рискнул, под мягким мхом было уже сыро, в моих следах образовывались лужицы. По берегам кусты черники и брусники, кое-какие ягодки ещё держаться за ветки. Под ногами полно сыроежек разных мастей -синие, красные, зелёные. Я их не беру, мне нужны грибы посерьёзнее.

Увлёкшись поиском грибов, совсем потерял из виду тропинку. Метнулся туда-сюда, не нашёл, только запыхался. Первый раз в жизни заблудился. Тут-то и вспыхнули в голове все дедовские суеверия. Особой паники и страха у меня не было. Поплутав около получаса, вдалеке между деревьями замаячил спасительный просвет. Туда я и направился.

Вышел на большое поле, местами заросшее молодыми деревцами. Некое подобие дороги огибало перелесок. До моего слуха донёсся лай собаки, значит люди близко. Внутренний голос подсказал: «Иди в ту сторону».

Рейтинг@Mail.ru