Сергей Викторович Обжогин
Жуть
В сам праздник Пасхи по утренней весенней прохладе мы поехали на кладбище. Теперь, при каждой редкой встрече с мамой, я говорю: «Здравствуй, мама», и целую её чёрный глянцевый памятник. Ещё издалека я заметила, что на ограду мамы упёрлась неприятного вида скрюченная старуха. Предположительно женщина была цыганка. Ничего удивительного, в этот день многие неимущие люди караулят угощение на кладбищах. Муж хотел прогнать наглую цыганку, но я его остановила, всё-таки Пасха, святой праздник.
Стараясь не обращать на неё внимания, мы поздоровались с мамой, выложили ей на столик крашеные яички и сладкие гостинцы. Я искрошила на могилку кусочек кулича. Женщина всё это время на нас пристально смотрела. Чувство неловкости и смущения нас подгоняло поскорее покинуть кладбище. Навестили, и ладно. За нашими спинами раздался скрипучий голос старухи:
–Только твоей матушке здесь беспокойно лежится,– сверкнула она своими золотыми зубами.
Мы на секунду остановились и переглянулись. Общаться с этой особой совсем не хотелось. Всем известны уловки и приёмчики цыганок. Быстрым шагом мы направились к машине.
–Не просишь того, что мать говорила!– крикнула она нам вдогонку.
Сама не знаю, почему мы тогда убежали? Возможно потому, что столкнулись с нечто необъяснимым. Ведь человеку свойственно так поступать в подобных ситуациях. Всю дорогу обратно я себя спрашивала: «Как она узнала?» Случайности быть не могло, цыганка ждала нас намеренно, чтобы передать послание мамы. Грязная оборванка расшевелила во мне веру в чудо. Она смогла воскресить в нас то забытое чувство, которое с годами погибает. Вера в волшебство снова, как и в детстве, забила в нас обоих фонтаном.
В тот вечер мы никого не приглашали и ни к кому не поехали в гости, хотя предложений было хоть отбавляй. Остались вдвоём. Накрыли маленький столик. Помянули маму и достали обломки свечей из шкатулки. Зажгли их и взялись за руки. Комната наполнилась опьяняющим сладким ароматом.
Сначала мы просто смотрели, как колышутся огоньки свечей от нашего дыхания. В голове загулял приятный дурман. Я подумала, это от благовоний. Казалось, все чувства начинают соединяться в один клубок. На их место пришёл благодатный покой. Борьба, сопротивление и знание, что я всё контролирую, почти улетучились. Мы покорно закрыли глаза и позволили новым неизведанным ощущениям продолжать распоряжаться нами.
Я начала просить, как учила мама, но кто-то подсказал мне: «Ещё рано». Не уловила тот момент, когда полностью исчез контроль над собой. Легко и неуловимо я сдала его той неведомой силе. Внутри в области груди начались какие-то перемены. Я ощутила физически, как у сердца забурлила энергия. Всё тело залилось теплотой. А затем взрыв. Лучи небесной безусловной любви ко всему вырвались из груди и полились во все стороны.
«А теперь давай!»– скомандовал мне таинственный подсказчик. Поток чистых мыслей без всяких примесей рождался в голове, проходил через сердце и уносился ввысь. «Господи, дай нам сына!»– просила я и рыдала, как маленькая девчушка. Не помню, сколько раз я повторила своё сокровенное желание, но ясно помню, как каждой своей клеточкой я ощутила близость бесконечно любящего меня создания. Оно было везде и вокруг. Живое, мудрое, светлое, вечное. Я чувствовала ласковую и необъятную заботу обо мне, и знала – оно меня слышит!
Открыв глаза, я увидела, как по щекам мужа катятся блестящие неудержимые слёзы. Я никогда не видела, чтобы он плакал, а тут… У меня не было сомнений, что он видел и испытал то же самое.
Через месяц я почувствовала в себе долгожданную зародившуюся жизнь. И она была там не одна! У нас двойня. Два мальчика – Макар и Захар. К концу моей беременности муж сильно переживал, думал, мой живот может порваться. Ещё бы, два таких богатыря не могли поделить между собой пространство внутри меня. Сейчас они безмятежно спят в своих кроватках. Пусть набираются сил, им ещё предстоит знакомство с этим миром. А мы постараемся сделать так, чтобы у них не возникло сомнений в существовании бога. Для полного счастья не хватает дочурки, ну ничего, ещё кое-что осталось от маминых свечей, а может теперь они и не пригодятся, главное верить».
В заключении так и хочется процитировать Евангелие от Марка: «Потому говорю вам: всё, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите,– и будет вам».
Бейся сердечко.
У меня нет привычки начинать свои статьи и рассказы с вопросов, но в этот раз изменю себе и спрошу: «Можем ли мы силой своего разума отдалить смерть?» Очень волнующей и необычной историей по этому поводу со мной поделился один человек.
«Я не могу сказать, что заболевание мамы застало нас врасплох. Одно слово – старость! Там ожидай чего угодно. Мама молодец, дожила до девяносто лет! Её изношенное больное сердце всё чаще стало давать сбои. Когда дела стали совсем плохи, мы забрали её к себе. Думаю, любой нормальный человек поступил бы точно также. Конечно, она сопротивлялась, не хотела нам быть обузой. Все старики одинаковы, хотя мне и самому уже скоро на пенсию. Сам без пяти минут старик.
Мама таяла с каждым днём. Врачи сказали, что в таком возрасте и с такой «болячкой» риск летального исхода очень велик, пророчили, что она не дотянет до ноября месяца. Однажды в декабре у нас с ней состоялся невесёлый разговор. Она тихо подозвала меня и сказала: «Алёша, мне умирать не страшно, я боюсь только одного – испортить вам новогодние праздники. Я не желаю, чтобы эти дни веселья для вас навсегда стали грустными». Я немного поругал её за такие мрачные мысли, отшутился, мол, ещё до ста лет доживёшь. Но если быть предельно честным, то такие же думы были и у меня.
По ночам, когда в доме царила полная тишина, я слышал слёзные и страстные молитвы мамы. Среди неразборчивого шёпота, который доносился из её комнаты, иногда можно было различить слова: «Бейся сердечко, бейся!» Она будто бы просила сердце поработать ещё немного. На удивление и на счастье этот способ работал.
На Новый год мы собрали всю родню у нас дома. Хотели сделать для мамы сюрприз. И он удался! Братья, сёстры, племянники, внуки и правнуки – почти все были в сборе. Когда стрелки часов пробили полночь, мы наполнили бокалы шампанским и все дружно зашли к маме. Не выразить словами, какими глазами она смотрела на всех нас. Этот взгляд, полный любви, нежности и материнской ласки до сих пор передо мной.
Прогнозы врачей не сбылись. Мама силой молитвы, силой своего разума смогла отодвинуть свою смерть во времени. Из жизни она ушла двадцать седьмого января».
Таких удивительных примеров очень много. Я поделился с вами одним из них. Нельзя не отрицать, что где-то в нашем подсознании скрываются способности отдалять свою смерть. Женщина сама наметила предел своей жизни и достигла его. Ни возраст, ни страшный недуг ей не помешали.
Есть и другая сторона этого явления. Люди чаще приближают свою кончину. Почему-то большинство из нас склонно думать о плохом, но это совсем другая история.
Лик дьявола.
«Если описать нашу прежнюю дружбу с Максом одним предложением, то в первую очередь стоит сказать, что мы с ним умели говорить коротким недомолвленным словом и даже просто молчанием, во всём понимая друг друга. Мы были настоящими друзьями. Теперь только я один хожу навещать его. Раз в месяц по просьбе родителей Максима я прихожу его подстригать.
Иногда, очень редко он переводит взгляд на меня и улыбается. Значит, ещё помнит своего друга. Значит, ещё не всё потеряно, есть надежда на исцеление.
Максим пережил тяжёлый инсульт в семнадцать лет. Последствия удара оказались слишком серьёзные, парализована правая часть тела. Но и это не самое страшное. Значительные изменения произошли с психикой друга. Он замкнулся в мире своих дум, будто бы выключился. Посадишь его – он сидит, поставишь – стоит, словно манекен. Я уж не говорю, какие трудности возникают с кормлением и походами в туалет. Трудно представить, какое мучение для родителей, я помогаю, чем могу.
Взгляд Максима постоянно пустой и сосредоточен в одной точке. Его карие глаза, слегка задёрнутые туманом, печально смотрят в пространство ведомое только ему одному. Единственное, что может расшевелить его зрачки – это зеркало. Каждый раз при виде зеркала глаза Максима наливаются кровью, а сам он начинает съёживаться. Принимает позу, подобно готовится к удару.
Причины инсульта и такого дикого страха перед зеркалами кроются в нашей юности, когда мы вместе увлекались готикой. Тогда было модно принадлежать к какому-нибудь молодёжному направлению. Любовь к мистике нам привил Эдгар Аллан По. Мы от него просто фанатели.
Постепенно появились друзья по интересам. Конечно, лица мы не пудрили, и на кладбищах никаких обрядов не проводили. Нам просто нравилось выделяться из толпы. Гота легко узнать по специфической одежде чёрного цвета и по причёске. На насмешки окружающих мы не обращали никакого внимания. Хотя, надо признать, наш внешний вид создавал много проблем. В школе снизилась успеваемость, дома постоянные скандалы с родителями. Теперь-то я понимаю, какими мы были глупцами.
Однажды родители Макса уехали в командировку. Они часто уезжали закупать товар за границу для своего маленького бизнеса. Таких поездок и мы ждали с нетерпением. Как обычно, с одобрения Макса, наша компания собралась затусить у него дома. Посиделки наши продолжались до глубокой ночи. Много страшилок, много спиртного. За играми и беседами, подкрашенных алкоголем, время летело незаметно. Некоторые из ребят, в том числе и я, остались ночевать.
Среди друзей была одна девчонка, её звали Дина. Не могу сказать, что она была красоткой. Дина привлекала к себе не внешностью, а своим внутренним загадочным очарованием. С парнями она общалась очень просто и непринуждённо, оттого многие ребята по ней «сохли».
За Диной закрепилось прозвище «Дити», в честь какой-то матери демона в Индуизме. Дити имела неиссякаемый запас историй и различных забав. Она была заводилой компании, всё время придумывала и выискивала интересные развлечения, связанные с нашей тематикой. Игры эти всё же имели свои границы. Они лишь слегка будоражили воображение подростков. Я имею в виду, ничего плохого мы не делали.
В тот вечер Дина «принесла» очередную потеху. Не знаю, придумала ли она её сама, или откуда-то позаимствовала. Суть игры – увидеть в зеркале дьявола, а заодно испытать себя на прочность. Выражаясь современным языком, проверить себя «на слабо». Пощекотать свои нервы никто не захотел кроме Макса. Возможно, так он надеялся заслужить симпатию Дины. Друг давно уже оказывал ей знаки внимания, но они, почему-то, все оставались без ответа.
Дождавшись полночи, мы зажгли шесть чёрных свечей, и поставили их на пол перед большим зеркалом в комнате родителей. Дити подробно объяснила Максу порядок действий. Небольшая репетиция длилась несколько минут. Дина подвела Макса почти вплотную к зеркалу и заставила его закрыть глаза на определённое время, затем следовало их резко открыть. По её словам, в зеркале должен возникнуть лик самого дьявола.
Мы оставили Макса одного в темноте наедине со своим отражением. Я помню, он мне ещё подмигнул. Тогда я его видел последний раз в трезвом уме и памяти.
Прошло уже более трёх минут, как он заперся в комнате. Некоторые ребята не восприняли всерьёз новую забаву, и ушли пить пиво на кухню. Я, честно говоря, тоже посмеивался над затеей Дины. Думал, Макс специально тянет время, чтобы напугать нас. Мне казалось, он сейчас выпрыгнет, и начнёт нас всех хватать за бока. Подобные дурачества были в его стиле.
Отчётливо помню, как из-за двери послышался омерзительный скрежет. От него по коже побежали мурашки. Только я хотел сказать: «Ладно, напугал», – в комнате раздался громкий звон стекла. Мы стали стучаться и кричать, чтобы Макс открыл дверь. Предчувствие беды заставило меня вышибать дверь ногами. Это получилось сделать не сразу. После третьего удара задвижка не выдержала и сломалась.
Первым в комнату влетел я. В нос тут же ударила отвратительная вонь. Пахло горелой серой вперемешку с запахом топлёного воска. Друг лежал на полу в позе эмбриона. Его тело содрогалось от судорог. Я кинулся к нему на помощь. Не скрою, внутри меня ещё теплилась робкая надежда, что это всё розыгрыш. Я даже оглянулся, чтобы убедиться, не снимают ли друзья на телефон мою испуганную физиономию. Нет, это была не шутка.
Ребята перепугались до смерти и уже второпях покидали квартиру. Остались только мы с Диной и Макс. От сильного испуга Дина не могла выговорить ни единого слова. Скорую помощь пришлось вызывать мне.
С той ночи прошло уже более пятнадцати лет. Состояние Макса почти не улучшилось. В мозге произошли необратимые изменения, которые привели к печальным последствиям. Кажется, его тело живёт без души. Может, сознание Макса не хочет возвращаться в реальный мир после пережитого страха? Или, может, его душу действительно похитил дьявол? Не знаю, не знаю, могу только гадать. В голове одни знаки вопроса.
Естественно, врачи отвергают всякие сверхъестественные причины. Говорят, он просто увидел оптическую иллюзию и не более того. Речи их довольно убедительны и насыщены различными научными словечками. Но как они объяснят происхождение того запаха и трёх дыр на стекле? Одна пробоина побольше, она была посередине, две другие поменьше находились над ней. Трещины от них расползались по всему стеклу в форме паутин. Осколки не были вбиты внутрь, они торчали наружу, будто кто-то чем-то упёрся с той стороны стекла. Страшно предположить, кто это был, но только так всё встаёт на свои места.
Мы играли с дьяволом и поплатились за это. Надеюсь, моя история убережёт многих от беды. Не надо так легкомысленно относиться к подобным вещам, потому что никто не знает, что нас ждёт за гранью нашего мира».
Голоса в ночи.
Теперь, каждый раз, засыпая, меня мучает один и тот же вопрос: «Кто тогда подменил наше сознание, когда мы спали?» На этот вопрос сразу найдутся и десятки других. Возможно, из мира снов явились некие сущности, которые управляли нашими телами? С той ночи я стала бояться сама себя.
Заранее знаю, что меня ждёт барьер из насмешек и недопонимания, но я всё равно расскажу свою историю. Делаю я это для того, чтобы узнать происходило ли нечто подобное с другими людьми.
Моего мужа зовут Олег. Он работает водителем на хлебозаводе. Развозит продукцию по магазинам. Вы догадались правильно, вставать нам приходится очень рано, поэтому и спать мы ложимся тоже очень рано.
Как провожу Олега на работу, у меня есть ещё пара часов понежиться в постели. Водить машину я не умею, да и желания сдавать на права у меня никогда не возникало. До работы я добираюсь на маршрутке, а вечером меня забирает муж. Хотя всё это лишние подробности.
Вечером, как обычно, Олег меня встретил у проходной. Мы благополучно добрались до дома. Я быстренько сварганила ужин. Мы с аппетитом покушали, завалились на кровать и стали смотреть телевизор.
Уже в половине девятого муж начал потихоньку засыпать. Олег постепенно сползал под одеяло. Он у меня слегка полноват и иногда, лёжа на спине, начинает забавно храпеть. Я уже давно хотела записать его храп на диктофон, чтобы потом вместе послушать и посмеяться. Сделать это у меня всё никак не получалось, а тут телефон оказался под рукой. По телевизору шёл фильм, где армии разной нечисти пытались истребить человечество. В суть я не вникала, все эти «шедевры» Голливуда очень однообразны и предсказуемы. Олег лежал на правом боку, сладко посапывал и на спину пока не переворачивался. Я терпеливо ждала.
Через некоторое время у меня самой стали слипаться глаза. Фильм подходил к концу, люди там уже праздновали победу над мутантами. Наконец Олежка принял нужную позу и залился богатырским храпом. Я выключила телевизор и стала записывать его рулады. Телефон поднесла поближе к мужу, чтобы запись получилась более чёткая. Переливы Олега я записывала около двух минут. Затем, как мне показалось, я выключила диктофон, положила его на журнальный столик, а сама нырнула под крылышко мужа.
С утра я совсем и забыла о своём небольшом дурачестве. О записи вспомнила лишь только в обед на работе, когда хотела зарядить телефон. Я удивилась, увидев, что продолжительность записи составляет более шести часов. Возможно, в темноте я сделала что-то не так, и запись продолжала работать, пока не сработал ограничитель. Не знаю.
Моё рабочее место находится вдали от офисного шума. Уединившись в своём маленьком кабинете, я стала слушать. Храп мужа меня немного рассмешил, он был в начале записи и длился не более десяти минут. Наверное, потом Олег перевернулся. Вскоре на записи и я стала громко расслаблено дышать. Мне стало интересно послушать дальше.
Я отложила дела производства и поднесла телефон к уху. Большую часть времени из динамика доносилась тишина, разбавленная нашим сопением и шуршанием постельного белья. Я несколько раз перематывала, но слышала одно и то же. Вдруг моё внимание привлекло какое-то злобное хихиканье, не очень похожее на человеческий смех. Я отмотала немного назад и ужаснулась от того, что услышала.
Трудно было понять, кто из нас двоих начал издавать эти звуки. Безмолвие нарушил страшный голос. Он больше напоминал приглушённое хриплое рычание, чем людскую речь. Казалось, шипящие звуки с трудом пробивались сквозь зубы. Разобрать что-либо я не могла. Если это действительно и был какой-то язык, то он отдалённо напоминал старославянский, на котором батюшки читают молитвы в церкви. Также присутствовало и незнакомое мне наречие. Среди этого гортанного шипения всё же различались некоторые звуки, похожие на слова – «ибо», «люди», «страх», «живые».
Сперва я подумала, что всё преувеличиваю, чего только не бывает во сне. Но испуг мой усилился, когда на записи появился второй голос, намного противнее первого. Они как будто бы стали между собой общаться. Повторюсь, кто издавал эти звуки, я не имею ни малейшего понятия. В комнате, кроме нас двоих никого не было. Ясно одно, они исходили от нас с Олегом. Другой голос звучал громче.
Я долго внимательно вслушивалась. По моему телу гулял холод и дрожь. Несколько раз повторялись одни и те же звуки, похожие на слова: «чресла», «глагол» и нечто напоминающее «авь». Я их даже запомнила. Кстати последнее слово употреблялось больше всех остальных. Единственное словосочетание, которое удалось расслышать, было «Адамовы дети», могу и ошибаться. После послышалось громкое фырканье, чем-то похожее на зловещий смех. Я в ужасе бросила телефон на стол.
