Сергей Семенович Монастырский
Ожидание жизни
Душистый запах ландышей, идущий из спальни, заставил Федора вернуться к дневному видению.
Два небольших букетика ландышей стояли на прикроватной тумбочке.
– Сама себе цветы покупаешь? – настороженно спросил Федор, входя в кухню.
– Ну, если муж не покупает…
– А где корзина? – еще не очень веря в то, что произойдет дальше, спросил Федор.
– Какая корзина?! – Маша уронила нож в раковину.
И Федор вдруг вспомнил.
Пару недель назад ему срочно понадобилась папка с документами, которую он оставил в массажном кабинете. Он подъехал к Машиному офису и позвонил на кнопку вызова в домофон.
Никто не отвечал. Федор позвонил еще раз.
– Кто? – ответил голос Маши.
– Маш, открой, мне дверь!
Повисло молчание. Потом дверь открылась и в маленькой прихожей, где обычно ожидали клиенты и, закрыв за собой дверь массажной, появилась Маша.
Федор почему-то обратил внимание, что лицо ее было красное, а медицинский халат, который массажисты обычно надевают на голое тело, застегнут не на те пуговицы.
– Я на минутку, возьму свою папку с документами, – шагнул он к двери.
– Там женщина! – закрыла собой дверь Маша.
– Ну, сама принеси.
В приоткрывшуюся щелку двери Федор увидел ровно лежащее на массажном столе, закрытое простыней тело.
И только сейчас вспомнил то, что тогда отразилось в сознании, под столом стоящие мужские ботинки и на стуле возле стола висела мужская рубашка.
… Поговорим? – глухим голосом спросил Федор.
– Нет, – тихо ответил Маша, выпуская из рук кухонное полотенце.
Повисло молчание.
Федор не знал, как начать разговор.
– Ну, и как это …?– начал, наконец, Федор
– Никак! – резко оборвала Маша, – Если б я знала – что это, я бы тебе сама сказала…. Но это не то, что ты думаешь!
– Понятно, значит любовь!
– Не знаю, – тихо ответила Маша,– ты бы не спрашивал, а? Дай мне самой разобраться.
И Федор вдруг интуитивно понял, что нужно сейчас сделать.
– Знаешь, я поживу пока в деревне, – сказал он, вскипая, и полез в шкаф за рюкзаком, – а ты решай.
– Я тебя не гоню, – так же тихо сказала Маша.
– Ну, сама, понимаешь, – не умолкал Федор, – не могу же я ложиться в постель с женой, от которой пахнет чужим мужчиной!
– А пахнет?
– Воняет!
– Он в душе моется… – невпопад пробормотала Маша.
– А! Ты и это знаешь!
Федор распахнул дверь и вышел.
… Через неделю Маша позвонила.
– Возвращайся.
– Ты решила?
– Да, тебе не нужно уже уезжать на дачу.
– А как же ты?
– Я выдержу!
***
Пришла осень. И кленовые листья засыпали аллеи парка, по которому гуляли Федор и Маша и как засыпали они все, что произошло этой весной, что пережили за лето.
Было. И прошло.
И впереди была долгая и счастливая жизнь.
– Что-то мне плохо, Маш, – и Федор упал.
«Снег за окном, Маш, все идет. И я тебя жду. В пять часов начинают пускать. Так жду, как не ждал никогда.
Что-то я развспоминался сегодня. Обо всей нашей жизни. И вот я думаю: а когда же мы жили?! Нет, не той жизнью, в которой только готовились жить, зарабатывали на нее, устраивали жизнь, а просто жили.
Странно, но, по-настоящему жили для себя, только в то короткое десятилетие в Советском Союзе. И хотелось жить потом.
А потом был инсульт!
Конечно, мы будем жить. Но совсем не так как хотели. Да и жизнь ли это будет. В инвалидной коляске, немой, опять такой же никчемный и ненужный, каким был в тот молодой период, когда обвалилась страна. И опять стыдясь перед тобой. Если, конечно, еще буду жить. Для этого нас и держат здесь в больнице – выживет, не выживет!
Лучше бы не выжил! И мне спокойней, и ты свободней.
… Письмо это, Маша, ты прочитай, только в том случае, если не выживу.
Тогда знай, я об этом не жалею. И люблю тебя».
