Сергей Семенович Монастырский
Ожидание жизни
Что такое «смотрящий» Федор знал – главный в бандитской команде, под крышей которой существует рынок.
– Как обслуживала?! – похолодев, задал дурацкий вопрос Федор.
– Как обслуживают мужиков, не знаешь?! – все так же спокойно ответила Маша.
– Ты! – подскочил к ней Федор.
– Уйди! – с ненавистью крикнула Маша и ушла, закрыв за собой дверь в ванную.
Зашумел душ.
Федор большими шагами ходил по комнате, время, от времени стуча в дверь ванны.
Наконец дверь распахнулась и в наброшенном на плечи махровом халате из нее выскочила Маша.
– Стучишь?! – бешеным голосом закричала она, – хочешь узнать подробности?! Валяй!
Их было двое! И каждый в перерывах между выпивкой, поимел меня, как сучку! Очередь, если тебе это неизвестно, моя подошла. Не знаешь? Каждая, более-менее смазливая девка должна не только деньги платить за место, но и давать по очереди! Не хочешь давать? Выметайся с рынка! Желающих занять твое место – полгорода! А ты думал, мы там семечки щелкаем и песни поем! А то, что я памперсы на работу одеваю, ты не заметил?! Потому что на весь рынок две туалетные кабинки с вонючими кучами, тоже не знал?! И то, что из своего заработка бесконечно плачу то бандитам, то дирекции рынка, то кладовщику, который хранит не распроданный за день товар?! А то, что половину товара берут, как бы примерять и исчезают?! Знаешь, пошел бы ты со своими моралями! Ты хоть рубль за это время домой принес?!
…К тому времени Федор, наконец, нашел работу. Это был бизнес, который организовал бывший сокурсник, живущий в Москве и еще несколько лет назад, работавший в торговом представительстве нашей, той еще страны, в Швейцарии.
Торгпредставительство, как и все в новое время развалилось, но связи остались.
В это время европейские страны, радуясь распаду Союза и желая помочь новой России, наперегонки соревновались в такой помощи. В частности организовали благотворительные общества, которые поставляли в нищую страну разное современное оборудование даром. Потому что, в основном, оборудование было списанное. Но это у них списанное, а для страны, в которой не было ничего, это было невиданное чудо.
И друг Федора стал специализироваться на медицинском оборудовании.
Он зарегистрировал благотворительное общество в Москве, и туда шли поставки из Швейцарии.
А работа Федора заключалась в том, чтобы договариваться с областными и городскими представителями о благотворительных поставках этого оборудования уже из Московских фирм.
Благотворительность, конечно, была только из Швейцарии. Наша же благотворительная московская фирма брала за поставки деньги. Деньги эти откатывались кому надо, но на руках поставщиков все равно оставалось.
Маша ушла с рынка. Перед этим тревожно спросила Федора:
– Ты уверен, что твой бизнес надолго? Мне ведь на рынок уже не дадут вернуться!
– Это я тебе не дам вернуться! – пообещал Федор.
Впервые за долгое время Маша обняла и прижалась к нему.
– Давай сегодня отправим дочку к родителям. И побудем с тобой вдвоем. Я ведь уже забыла, когда занимались с тобой сексом!
Бизнес развивался. Офис был в Москве. Федор мотался то в столицу, то в разные города и потому о бандитских наездах знал только понаслышке.
Но однажды, сидя у компаньона в Московском офисе, он увидел, как дела делаются.
Дверь офиса открылась от удара ноги и в кабинет, где они сидели, вошли трое. Все на подбор спортивного вида, коротко стриженые. Не здороваясь, сели в кресло у стола, закинув ногу на ногу.
– Ну, как дела? – спросил один из них.
– А поздороваться? – спросил друг Федора, ничуть не удивляясь.
– Вить, поздоровайся! – ответил, видимо, главный.
– Тот, кто был Витя, встал и не слова не говоря, двинул компаньона в скулу так, что тот завалился вместе с офисным креслом.
– Ну,– компаньон, отряхиваясь, поднялся с пола, – а чего надо?
– Вот это разговор! – похвалил главный и протянул свою визитку,– знаешь меня?
– Да, много вас таких, – неопределенно ответил друг.
– Много, не много, а платить будешь нам!
– Это не я решаю. Есть хозяин,– ответил друг.
– Давай хозяина, мы подождем, – невозмутимо ответил главный, поудобнее располагаясь в кресле.
Компаньон кому-то позвонил.
Ждали.
Минут через двадцать дверь открылась, и вошел невзрачного вида человек.
– Хозяин? – спросил главный.
– Он, – подтвердил компаньон.
Главный повторил требование и назвал сумму.
– А я все думал, сколько же с тебя взять, если не захочешь сидеть, – ласковыми словами проговорил невзрачный и показал удостоверение.
– ФСБ – вяло прочитал главный,– я таких ксив, знаешь сколько понаделаю!
–Это вряд ли, – этим временем невзрачный вынул из кармана какой-то прибор и нажал кнопку. В дверь вошли четыре омоновца в полной экипировке.
– Этих в камеру, а главаря ко мне в кабинет,– распорядился невзрачный.
Опешившие бандиты, было, рванули к двери, но были быстро успокоены дубинками.
– Спасибо, Михалыч, – поблагодарил друг.
– Спасибом не отделаешься! – улыбнулся невзрачный.
– Кто это? – спросил компаньона Федор, когда дверь за ними закрылась.
– Раньше было КГБ, – пожал плечами друг,– сейчас это моя крыша. Самая главная из крыш. Потому и самая дорогая.
– Ну, ничего, – друг усмехнулся,– он еще и на этом козле заработает, – я имею ввиду бандита, сказал друг.
«Маш, я, конечно, жду, когда настанет пять часов и ты, как обычно, придешь ко мне – надо же навещать больного, тем более мужа! И мы будем говорить об обыденном: о том, что сказал врач; о том, как я себя чувствую; о доме; о нашей дочке…
А вот сейчас, когда тебя нет, и за окном крупными хлопьями идет снег, и я в этой тиши хочу сказать тебе что-то главное, то, о чем мы не говорили вдвоем: например, о том, что я не помню, когда мы в последний раз просто смотрели, как падает снег. А может быть и никогда. Все куда-то спешили, чем-то были заняты…
Чем мы были заняты? Да просто жизнью! Извини, это я сейчас жизнью не занят, просто лежу в больнице, и в лирику пустился! А ты по-прежнему занята жизнью, в основном моей. Бегаешь по палатам, готовишь мне еду, чтобы не ел больничного, стираешь мое белье, которое меняешь на мне.
Ладно, буду вспоминать за двоих.
Помнишь, когда у меня еще был большой бизнес, к нам для проверки приехали швейцарцы, это были три молодые симпатичные женщины из благотворительного фонда.
Отелей хороших в нашем городе тогда не было – это ж самое начало девяностых! И я их поселил в своей квартире, которую к тому времени легко купили из заработанных мною денег. Сами, конечно, ушли к родителям.
Как-то дня через два, когда они были в больницах, проверяя свое оборудование, мы пришли прибраться.
Неряхи они были, конечно, отменные. На постелях были разбросаны пачки мальборо, кента и других иностранных сигарет, лежали пачки в кухне, лежали пачки каких-то цветных макарон, невиданных нами в то время.
Мы, стесняясь и стыдясь, украли из пачки две сигареты, и стали курить, смакуя каждую затяжку.
Тут услышали поворот ключа и вошли наши гости. Мы, конечно, сигареты быстро загасили и сделали вид что прибираемся.
Потом ты, стесняясь, подозвала одну из швейцарок, и неловко спросила, что это за такие бумажные салфетки лежат на постели?
Та сначала онемела, а потом в ужасе спросила:
– А вы чем гигиену интимных мест делаете?
Это, оказывается, были женские прокладки на каждый день!
Помню, что мы только что вышли из социализма. Но не настолько же!
