Сергей Романюк
Москва. Утраты. Уничтоженная архитектура столицы

Здесь же, в Чудовом монастыре, обретался и знаменитый писатель, богослов Максим Грек.

Максим Грек, или Михаил Триволис (таково было его настоящее имя), в 1518 г. прибыл из Афона в Москву по приглашению великого князя Василия III для перевода и исправления богослужебных книг.

После выполнения первого же поручения – перевода толковой Псалтыри – он попросился обратно, но не тут-то было: в Московское государство было трудно попасть, но еще труднее кому-либо выбраться, если власти считали его полезным или же боялись, что он расскажет на Западе о московских порядках.

Максима Грека заставили работать. Он переводил, писал, исправлял книги, проповедовал, но, что оказалось роковым для него, он не смог остаться в стороне от политико-религиозной борьбы. Максим Грек выступил на стороне так называемых нестяжателей, ратовавших за возвращение церкви к идеалам первоначального христианства – аскетизму, отказу от стяжания, то есть стремления к приобретению, накоплению материальных ценностей.

Нестяжатели потерпели поражение и были осуждены на церковных соборах, а Максим Грек полностью испил горькую чашу мучений и унижения. Его в оковах увезли в дальний монастырь. В заточении он провел двадцать два долгих года. Сменялись митрополиты, появлялись новые люди у кормила правления, но Максим Грек оставался в монастыре – напрасно он слал прошения, доказывая, что он не еретик, не враг Московской державы, что он по десять раз молился за государя, что о нем нелестно отзывались за границей.

В Чудовом монастыре жил и другой известный в истории русской культуры просветитель – Епифаний Славинецкий. Он получил образование в лучшем тогда высшем учебном заведении – Киево-Могилянской академии, продолжил обучение за границей. Его пригласили в Москву и поручили исправление богослужебных книг, и, по сути дела, та реформа, которую замыслил патриарх Никон, была практически проведена Епифанием Славинецким.

Это был настоящий ученый, чуждый каких-либо житейских дрязг и склок, не искавший теплых местечек, всем сердцем преданный науке. Он занимался не только исправлением книг, но и переводческой деятельностью. Сохранились архивные записи о выплате ему «гонораров»: «166 года [1658 г.] маиа 8 киевлянину старцу Епифанию, что в Чудове монастыре живет, перевел государю патриарху дохтурскую книгу, 10 рублев дано сполна».

Епифаний прожил в Москве 26 лет и погребен был в Чудовом монастыре. На его надгробной плите была пространная надпись, начинавшаяся так:

 
Преходяй человече! зде став да взираеши,
Дондеже в мире сем обитавши;
Зде бо лежит мудрейший отец Епифаний…
 

И сам патриарх Никон, эта яркая и противоречивая фигура в истории русской церкви, испытал здесь, в Чудовом монастыре, минуты унижения и позора. В небольшой Благовещенской церкви монастыря 12 декабря 1666 г. ему объявили приговор церковного суда, в котором русского патриарха обвиняли в хуле на великого государя, царя всея Руси. Тут были и два патриарха – Паисий Александрийский и Макарий Антиохийский – главы восточных церквей, живших под гнетом турок, приезжавших в Московию в надежде на вспомоществование, русские церковные деятели и бояре, присланные царем, князья Одоевский, Долгорукий, Воротынский и другие. В церковь, ярко освещенную свечами, вошел Никон, одетый в патриаршую мантию, с панагией на груди и в черном клобуке с сияющим жемчужным крестом на нем. Прочли по-гречески и по-русски приговор суда – лишить Никона патриаршего сана, и восточные патриархи начали снимать с него панагию и клобук. «Возьмите себе жемчуг, – сказал язвительный Никон, обращаясь к патриархам, – разделите его между собою; вы, бродяги, шатаетесь всюду за милостыней».

Низложенного Никона вывели из церкви, посадили в сани и на следующий день отправили в Ферапонтов монастырь в заточение.

Монахом Чудова монастыря был и один из первых русских просветителей Карион Истомин. Он приехал в Москву из Украины около 1676 г. и сначала поселился вместе с Сильвестром Медведевым в Заиконоспасском монастыре, но потом перешел в Чудов монастырь. Карион Истомин – автор лучшего тогда русского букваря, вышедшего из печати в 1694 г., который он преподнес царице Наталье Кирилловне для обучения ее внука, царевича Алексея. Еще раньше он составил для одиннадцатилетнего царя Петра I книгу «Полис» – энциклопедию, в которой рассказывалось о самых разных вещах в стихотворной форме. Карион Истомин был автором и переводчиком многих сочинений по истории и педагогике, его поэтическое наследство очень велико.

Как и в других монастырях, в Чудовом монастыре было и кладбище. Тут была могила последнего казанского царя Едигера, принявшего крещение под именем Симеон; в монастыре были похоронены сват царя Алексея Михайловича боярин Борис Иванович Морозов; многие из знатных фамилий Трубецких, Оболенских, Хованских, Щербатовых, Куракиных, Стрешневых.

Сюда же, в Чудов монастырь, насильно отвели деда Петра I, боярина Кирилла Нарышкина. В 1682 г. во время стрелецкого бунта он был пострижен в монахи – тогда это было весьма распространенной формой принудительного отстранения политических противников от участия в управлении государством.

Во время оккупации Москвы наполеоновскими войсками в алтаре собора маршал Даву устроил свою канцелярию, где, сидя за священным престолом, подписывал бумаги и принимал просителей.

Вскоре после захвата власти большевиками новообразованное правительство и многочисленные учреждения были вынуждены эвакуироваться из Петрограда – пугала вполне реальная возможность захвата города немецкими войсками.

Правительство переехало в Москву 12 марта 1918 г., и сразу же, в день приезда, глава правительства В.И. Ленин ознакомился с патриаршей ризницей, дворцами, Грановитой и Оружейной палатами.

Тогда не все кремлевские здания были заняты новыми хозяевами, и, конечно, они не чувствовали себя в безопасности даже за высокими стенами Кремля…

Как бесхитростно рассказывал первый советский комендант Кремля матрос П.Д. Мальков, «больше всего хлопот и неприятностей доставляли мне монахи и монахини, так и сновавшие по Кремлю в своих черных рясах… Вот тут и охраняй и обеспечивай Кремль от проникновения чуждых элементов!»

Я.М. Свердлов, которому подчинялся кремлевский комендант, считал, что «давно пора очистить Кремль от этой публики», и Ленин тут же дал свое согласие. «Ну что же, – передает его слова комендант, – я не против. Давайте, выселяйте. Только вежливо, без грубости».

Мальков отправился к настоятелю: «Есть, говорю, указание Ленина и Свердлова переселить вас всех из Кремля, так что собирайтесь».

Таким образом, с 1918 г. советское правительство затворилось в Кремле, схоронившись за высокими стенами и крепко запертыми воротами, и уже ни один «чуждый элемент» не мог проникнуть внутрь.

Насельников монастырей выгнали в 1918 г., но монастырские здания стояли еще почти десять лет, и только в 1929 г. они уступили место новой постройке: понадобилось выстроить помещение для охранников – «военной школы имени ВЦИК», и для нее не нашлось другого места во всей Москве, как только на месте древних Чудова и Вознесенского монастырей и Малого Николаевского дворца. За дело взялся архитектор И.А. Иванов-Шиц, и к 1934 г. появилось здание, о котором современные авторы архитектурной истории Кремля пишут, что оно «невыразительно по формам». (В дальнейшем здесь обосновался аппарат Верховного Совета СССР.)

Это «невыразительное» здание заменило собой совершенно неповторимые кремлевские постройки, от которых ничего не осталось, кроме нескольких фотографий.

Вознесенский монастырь

Монастырь находился у Спасских ворот, с правой стороны от улицы, ведшей к Соборной площади, и почти вплотную примыкал к кремлевской стене. Один из древнейших в Москве, он производил незабываемое впечатление своими церквами, тишиной монастырского двора, утопавшего в цветах, красотой драгоценных окладов.

В главном монастырском храме находилась почитаемая древняя икона Божией Матери Одигитрии, то есть Путеводительницы, которая, как говорили, была спасена великой княгиней Евдокией во время нашествия Тохтамыша на Москву в 1382 г. Монастырь славился своим хором, а на Вербное воскресенье в монастыре устраивалось гулянье, где посетители могли вдоволь налюбоваться на изделия монахинь и купить их.

По преданию, монастырь был основан великой княгиней Евдокией Дмитриевной, женой Дмитрия Донского. В этот монастырь она удалилась под именем Ефросинья и там же начала постройку каменного Вознесенского собора, закладка которого состоялась 20 мая 1407 г. Через полмесяца она скончалась и была погребена в строившемся храме.

Ее невестка, великая княгиня Софья Витовтовна, продолжила строительство собора, но успела лишь вывести стены «по кольцо, где верху быти», то есть до барабана и главы.

Пожары, княжеские междоусобицы, борьба за власть в Москве привели к тому, что храм в продолжение пятидесяти лет стоял недостроенным. В 1467 г. великая княгиня Мария Ярославна, вдова умершего великого князя Василия II Темного, решила, разобрав старый, уже порядком обветшавший собор, построить новый. Поручили строительство архитектору Василию Ермолину, и он сделал то, чего еще не было видано в Москве – на старые стены были «надеты» новые.

Но и этот собор простоял недолго – он не смог выдержать опустошительных московских пожаров.

В 1518 г. по указу великого князя Василия III было начато строительство нового Вознесенского собора, законченного через три года: «Того же лета [1521 г.] месяца мая 9 день священа церковь камена Вознесенье господня в монастыри великии княгине подле Чюдова монастыря в граде Москве на празник Вознесения господа нашего Иисуса Христа».

Вознесенский монастырь. 1880-е гг.

Автором его, возможно, был итальянский архитектор Алевиз Новый, приехавший в Москву в 1504 г. и много работавший в ней. Он, в частности, строил кремлевский Архангельский собор, декоративное убранство которого оказало большое влияние на развитие русской архитектуры.

Считалось, что именно здание Вознесенского собора, построенное при Василии III, дожило до наших дней, но, как свидетельствует летопись, при царе Федоре Иоанновиче, в 1587–1588 гг., был «поставлен храм камен на Москве в Кремле-городе в Девиче монастыре у Вознесения, о пяти верхах, больши старово».

Интересную гипотезу выдвинул искусствовед Л.А. Баталов, исследуя историю строительства собора Вознесенского монастыря. В это время Борису Годунову было необходимо укрепить свое положение в Москве, и это он мог сделать только через сестру Ирину, жену царя Федора. После же Годуновы построили в кремлевском Девичьем Вознесенском монастыре новый собор, копию, как выяснил исследователь, великокняжеского Архангельского собора.

Еще со времени основательницы монастыря соборный Вознесенский храм сделался местом упокоения лиц женского пола из царствующей фамилии. В нем находилось более тридцати могил. В соборе были похоронены Софья Витовтовна, дочь великого князя Литовского и жена Василия I; другая Софья, племянница последнего императора Византии, вторая жена великого князя Ивана III. Тут же было и погребение его первой жены, Марии Борисовны, дочери великого князя Тверского. В соборе сохранялись могилы великих княгинь, жен царя Ивана Грозного, начиная с Анастасии Романовны и кончая Марией Федоровной – матерью убитого в Угличе царевича Дмитрия.

После воцарения первого самозванца Мария Федоровна поселилась в этом монастыре, и сюда к ней приходил ее мнимый сын. Когда торжественная процессия, провожавшая невесту самозванца Марину Мнишек, сопровождаемая необычной для слуха москвичей игрой на барабанах и литаврах, вошла в Кремль, ее карета остановилась у ворот Вознесенского монастыря, из нее вышла Марина и была принята инокиней Марфой. Таким образом, важный акт комедии признания самозванца царевичем Дмитрием разыгрывался именно в Вознесенском монастыре. Еще шесть дней до свадьбы Марина жила в монастыре, куда в это время регулярно приезжал Лжедмитрий.

В соборе Вознесенского монастыря находились могилы цариц Агафьи Семеновны, супруги Федора Алексеевича; Евдокии Лукьяновны, супруги Михаила Федоровича; Марии Ильиничны, первой жены царя Алексея Михайловича, и его второй супруги Натальи Кирилловны, матери великого Петра. Последнее погребение в монастырском соборе датировалось 1731 г., когда умерла царевна Прасковья Ивановна, дочь царя Ивана Алексеевича и царицы Прасковьи Федоровны, урожденной Салтыковой.

Кроме главного Вознесенского собора, в монастыре были еще две церкви. Одна из них – во имя преподобного Михаила Малеина (Малеин – от названия горы на Афоне, где он проводил жизнь в иноческих подвигах). Сразу за Спасскими воротами, немного в глубине, за красивой решеткой, стоял этот храм, выстроенный за удивительно короткое время – с мая по сентябрь 1634 г. Строителями его были подмастерья каменных дел Важен Огурцов и Семейко Белой.

Конечно, это не первая церковь на этом месте – еще в 1617 г. упоминается: «Того же дни [1 сентября] в Вознесенской девичь монастырь, к Государеву ангелу Михаилу дано фунт ладану». Возможно, здание этой церкви было выстроено между 1613 и 1617 гг., ибо именно в 1613 г. здесь, в монастыре, поселилась мать новоизбранного царя Михаила Романова Ксения Ивановна, урожденная Шестова, в монашестве инокиня Марфа. Нарочно для нее в монастыре построили дом, смиренно именуемый в документах «избушкой». Однако в этой «избушке» были «шесть слюдяных окон, не малая изразчатая печь», а дверной и оконный прибор был «железный луженый».

Очень возможно, что именно царица-инокиня Марфа, мать Михаила Федоровича и супруга боярина Федора Никитича Романова, насильно постриженного под именем Филарет и ставшего потом патриархом и фактическим правителем государства, выстроила в Вознесенском монастыре храм во имя Михаила Малеина с приделом во имя мученика Федора, то есть во имя святых, соименных мужу и сыну.

Этот храм пользовался особенным благоволением царей Михаила Федоровича, Алексея Михайловича, Федора, Ивана и Петра Алексеевичей, и он был буквально наполнен драгоценными дарами.

Третью церковь в монастыре освятили во имя св. великомученицы Екатерины. Выстроенная в псевдоготическом стиле, которым так увлекались в конце XVIII – начале XIX в., она первой встречала посетителя, подходившего к Вознесенскому монастырю. Совсем не похожая на русское церковное здание, она скорее была светским, даже несколько кокетливым, вся украшенная мелкими декоративными деталями, как будто одетая в иноземную кружевную мантилью.

Еще в XVII столетии на этом месте находилась небольшая Георгиевская церковь, к началу XIX в. совершенно обветшавшая. Ее разобрали и заложили новую Екатерининскую в 1808 г. Проект ее принадлежал молодому тогда зодчему Карлу Росси.

В Москве по его проекту в 1807–1808 гг. на Арбатской площади построили театр, который поразил современников своим обликом – многие восторженно описывали красоту его фасадов и интерьеров. К сожалению, мы можем судить об Арбатском театре только со слов современников, ибо он стал первой жертвой грандиозного московского пожара 1812 г., и ни одного его изображения, ни планов, ни проектных чертежей не сохранилось.

Дебют Росси в Москве был настолько удачен, что его оставили в Москве и назначили в Кремлевскую экспедицию. Росси поручили проектирование и постройку Екатерининской церкви. Она начала строиться, но уже без него, так как Росси направился в Тверь, где развернул бурную деятельность по строительству жилых и общественных зданий.

Екатерининская церковь в Москве, будучи вчерне законченной, еще долго отделывалась. С освящением ее не успели до пожара 1812 г., и только после окончания Отечественной войны, в 1817 г., церковь по проекту и под наблюдением А.Н. Бакарева была закончена.

Вознесенский монастырь, столь богатый и памятниками искусства, и памятниками истории, был полностью разрушен, стерт с лица земли в 1929 г. Тогда погибло все – и собор со многими могилами, и кельи, и храмы.

Погибло и единственное произведение Карла Росси в Москве – его Екатерининская церковь.

Малый Николаевский дворец

Рядом с Чудовым монастырем стояло небольшое уютное здание с изящной угловой полуротондой. Это был так называемый Малый Николаевский дворец.

Во времена Ивана III здесь находились двор брата государя князя Юрия Ивановича Дмитровского и несколько других дворов, принадлежавших боярам. Царь Иван IV приказал очистить весь участок и построить двор для своего глухонемого брата, князя Юрия Васильевича, что и было сделано в продолжение трех месяцев осенью 1560 г. Князь Юрий прожил здесь недолго – он умер через четыре года, и двор купил боярин Иван Шереметев Большой, заплативший за него огромную по тем временам сумму – 7800 рублей, да еще давший в придачу два других своих двора. После Шереметевых двором стал владеть известный политический деятель царствования Михаила Федоровича знатный и богатый боярин Борис Иванович Морозов, а с 1677 г. двор стал собственностью Чудова монастыря.

Вид на Малый Николаевский дворец с колокольни Ивана Великого. 1896–1897 гг.

По указу Синода 1744 г., этот двор стал жилищем главы Московской епархии. Сюда 15 сентября 1771 г. пришла толпа москвичей, возмущенная запретом архиепископа Амвросия собираться у иконы на Варварской площади – дело было во время чумной эпидемии в Москве, и власти, естественно, боялись распространения эпидемии. Озлобленной толпе нужно было найти конкретных виновников трагедии, и гнев обезумевших от жажды крови обратился на Амвросия. Собравшиеся на Варварской площади бросились в Кремль, в палаты архиепископа, и, не найдя его там – он успел укрыться в Донском монастыре, – разгромили дом: «Все окончины перебили, стулья переломали, оборвали и, одним словом, весь домашний убор с крайним ругательством в ничто обратили». На следующий день архиепископа нашли на хорах Большого собора Донского монастыря, выволокли невинную жертву оттуда и зверски убили. Это было началом Чумного бунта 1771 г., укротить который смогли лишь войска под командованием генерал-поручика П.Д. Еропкина.

Новый глава московской епархии архиепископ Платон в 1775 г. начал строительство дома заново под себя. Средства на постройку – 40 тысяч рублей – выдала сама Екатерина II, а архитектором пригласили Матвея Казакова, который строил для Платона ранее и архиерейские палаты в Твери, и церковь Святого Филиппа Митрополита в Москве.

Казаков возвел здание «в новейшем вкусе», со сдержанной обработкой лопатками по всему фасаду и очаровательной полуротондой из четырех колонн тосканского ордера, увенчанную бельведером с вензелем Платона. В здании была домовая церковь, освященная во имя св. апостолов Петра и Павла. Позднее, в 1824 г., здание надстроили деревянным, обложенным кирпичом, третьим этажом.

После смерти митрополита Платона архиерейский дом остался без хозяина и в 1817 г. поступил в дворцовое ведомство. Когда в следующем году в Москву приехал императорский двор, в этом здании поселился великий князь Николай Павлович с семьей. Здесь 17 апреля 1818 г. родился его сын, будущий российский император Александр II. Его отец часто останавливался в этом дворце, и впоследствии он стал называться Малым Николаевским.

Тут 8 сентября 1826 г. состоялся знаменательный разговор Николая I с возвращенным им из ссылки Александром Сергеевичем Пушкиным.

За ним в Псковскую губернию, в Михайловское, послали фельдъегеря, и тот провел Пушкина, усталого, в дорожном платье, забрызганном грязью, прямо в кабинет императора. Как писал в своих записках декабрист Н.И. Лорер со слов брата А.С. Пушкина Льва, царь встретил поэта словами: «Брат мой, покойный император, сослал вас на жительство в деревню, я же освобождаю вас от этого наказания с условием ничего не писать против правительства». «Ваше величество, – ответил Пушкин, – я давно ничего не пишу противного правительству, а после „Кинжала“ и вообще ничего не писал». «Вы были дружны со многими из тех, которые в Сибири?» – продолжал государь. «Правда, государь, я многих из них любил и уважал и продолжаю питать к ним те же чувства!» «Я позволяю вам жить, где хотите, пиши и пиши, я буду твоим цензором, – кончил государь и, взяв его за руку, вывел в смежную комнату, наполненную царедворцами. – Господа, вот вам новый Пушкин, о старом забудем».

Это был заранее рассчитанный жест только что коронованного императора: привлечь в глазах общества на свою сторону опального поэта, известного всей России вольнодумными стихами.

Николай задумал перестроить дворец в более приличествующем Кремлю русском стиле и заказал архитектору К.А. Тону проект перестройки, утвержденный в 1851 г., но до кончины Николая успели только выстроить крыльцо с шатровым верхом, а дальнейшую перестройку запретил новый император Александр II, сказав: «Мне гораздо приятнее иметь старый исправленный без перемены дворец, чем вновь построенный с фасадом Тона».

В 1874 г. под руководством архитектора Н.А. Шохина началась реставрация порядком обветшавшего здания с условием строгого сохранения его внешнего и внутреннего вида. Во время работ открылись сооружения кремлевского рва времени Ивана Калиты, остатки древних зданий, а также были обнаружены более 2000 скелетов, захороненных потом во дворе монастыря у церкви Чуда Архангела Михаила.

Тщательная реставрация окончилась в 1878 г. Малый Николаевский дворец достоял до 1929 г., когда он был сломан вместе с Чудовым и Вознесенским монастырями.