Сергей Николаевич ПРОКОПЬЕВ
На службе Богу и прогрессу
– Ну и хорошо, пошли в храм. Тебе надо исповедоваться, причаститься.
Тогда уже послабления начались. Тысячелетие крещения Руси отметили на государственном уровне. В Крестовоздвиженский собор пришли, я на исповедь к отцу Петру… Сейчас он на покое, старше меня на пять лет. Теперь я его причащаю, соборую. Круг замкнулся – он меня впервые причастил, а теперь я его.
Рассказал на исповеди о своём крещении в Эчмиадзине. Он прервал:
– Подожди.
Сам к владыке. Хорошо, архиепископ Феодосий (тогда ещё митрополитом не был) в Крестовоздвиженском соборе (тогда кафедральном) находился.
Отец Пётр доложил, мужчина крестился в Апостольской Армянской церкви, в Омске побоялся, а на первое причастие пришёл в православный храм. Что делать с таким христианином?
Владыка Феодосий разрешил:
– Причащай! Сам знаешь, в России открыто трудно было исповедовать Бога.
Позже я сам владыке звонил по такому же поводу. В Петровке служил, там обосновалась диаспора армян. Ко мне армянин с армянкой, супруги, подходят, можно у вас исповедоваться, причащаться? Митрополит Феодосий разрешил:
– Раз здесь живут – причащай!
Один раз всенощную служил в Петровке, наших ни одного не было, зато два армянина и две армянки всю службу от начала и до конца простояли.
Духовное училище
Рассказ матушки
В одиннадцать лет сына Славика сбил мотоциклист. Славик улицу переходил, вдруг вылетел мотоциклист, Славик упал на чугунную решётку ливнестока. Его увезли в больницу. А мы ничего не знаем. Всю ночь плакала, просила Бога. Наутро поехали искать… Нянечка потом скажет, он единственный ребёнок, кто попросил сообщить родителям. Мы уехали искать, она пришла к нам, дочери сказала. Телефона дома не было, о сотовых тогда представления не имели.
В больнице врач говорит:
– Мы его перевели в палату, но он в тяжёлом состоянии. Езжайте домой, берите тапочки, халат, надо быть постоянно рядом с ним.
Я домой приехала, взяла крещенскую воду, просфору, вернулась в больницу. Славику систему за системой ставят. Голова, страшно смотреть, разбита, перелом теменной кости, гематом много. Первым делом, как пришла, намочила крещенской водой платочек и ему на голову. Славик открыл глаза:
– Как хорошо.
Только платочек начинает высыхать, снова мочу и так постоянно.
Правая нога тоже страх Божий – опухла, как колода стала, кожа натянута, блестит, как глянцевая. Я намочила в крещенской воде тряпицу, ногу обернула. Доктор на третий день говорит:
– Хорошо ты, Славик, восстанавливаешься, не ожидал, что так пойдёт! Честное слово, не ожидал.
Конечно, думаю, с Божьей-то помощью.
Молилась, не переставая.
– Надо тебя на рентген свозить, снимок ноги сделать, – сказал врач. – Ну-ка покажи, как она у тебя?
Посмотрел, а нога в норме. Опухоль спала, как и не было. Суставы работают.
– Удивительно, – покачал головой.
После десятого класса Славик не захотел идти в одиннадцатый. А куда податься, не знает. Вдруг решил – пойду учиться на зубное протезирование.
Поехал в училище, там говорят: бесполезно, тут только по великому блату.
Пыталась его убедить:
– Мало ли что говорят, ты поступай. Учишься хорошо, не сдашь, ну и что.
– Нет, не хочу туда. Не понравилось мне там.
И вдруг приходит домой возбуждённый, в руках газета… Славик газеты практически не читал. Книжки любил. Особенно о путешественниках, приключенческие. Как тот номер «Молодого сибиряка» ему в руки попал? Мы не выписывали. В газете на весь разворот рассказ об Омском духовном училище, которое объявляет первым набор. Это был 1991 год. Газету нам показывает и говорит:
– Мама, папа, всё – иду в духовное училище.
Для меня его решение было неожиданным. До школы брала его в церковь, причащала несколько раз. В школе, конечно, нет, но в старших классах мог зайти в церковь. Поедет к бабушке на Тарскую и зайдёт. Бывало, бабушка скажет:
– Славик, проводи меня в церковь, записочки подадим, свечки поставим.
Он идёт.
Обрадовалась, как узнала, что внук в духовном училище:
– Как хорошо, в нашем роду священник будет…
И ещё сказала:
– Вот видишь, мы с мужем венчанные, родители Александра венчанные, потому и Славик потянулся к церкви. Вам бы тоже надо с Александром повенчаться…
– Слава Богу, – говорю, – Александр покрестился…
О венчании я, конечно, подумывала, но что матушкой стану – в мыслях не мечтала…
Рукоположение
Рассказ батюшки
Я работал рядом с духовным училищем, минут десять ходьбы. Как-то пришёл к концу занятий за Славиком, мы куда-то собрались с ним. Зашёл в училище из чистого любопытства. Старое двухэтажное дореволюционное здание, более чем скромных размеров. Стою в коридоре, владыка выходит и сразу ко мне:
– Вы к кому пришли?
Объяснил. Он пригласил:
– Приходите на занятия, полезно послушать. В церковь ходите?
– От случая к случаю, – покаялся.
– Смело приходите, будут спрашивать, говорите, владыка благословил.
Мне и сама идея понравилась, и то, что архиепископ вот так запросто «приходите-приходите».
Славика спрашиваю:
– Что и вправду можно человеку со стороны присутствовать на занятиях.
– Если владыка Феодосий сказал – закон.
Я несколько раз ходил с сыном на лекции владыки, он литургику читал, гомилетику, причём и мне вопросы задавал, будто я не вольнослушатель. Если я не знал, что сказать, владыка рекомендовал книги читать.
– У сына бери, – скажет, – и читай…
Славик, проучившись с полгода, стал иподиаконом у владыки. Сердце моё радовалось, когда сын в стихаре с рапидой или свечой стоял рядом с владыкой… Тогда молодёжь, подсаженная на сребролюбие, рвалась в юристы, экономисты, торговцы, а он пошёл по духовной стезе…
Как-то пришёл я на литургию в Крестовоздвиженском собор. Служба ещё не началась, народу немного, вдруг движение: владыка по храму идёт. Все к нему за благословением ринулись, я тоже, он мне говорит:
– Заходи в алтарь.
И ушёл.
А я оробел, не знаю, куда идти. И спросить не решился.
Сын вечером возвращается домой:
– Папа, ты почему в алтарь не зашёл, владыка ведь звал тебя. Спрашивает: почему отец не зашёл? А я откуда знаю.
– А куда это в алтарь?
– В северную дверь вошёл бы и всё.
Семь лет прошло, 1999 год, на Крещение поехал я в Никольский собор за святой водой. С пятилитровым баллоном. Набрал, стою у алтаря, смотрю, владыка, и он меня увидел, пригласил:
– Заходи в алтарь.
Зашёл, он спрашивает:
– Как зовут?
– Александр.
Владыка обращается к присутствующим – иподиаконы были, отец Игорь, настоятель, ещё кто-то – владыка говорит:
– Вот будущий отец Александр.
Ничего себе, думаю, но молчу, жду, что дальше будет.
– Сколько тебе лет? – спрашивает.
– Шестьдесят первый.
– Работаешь где?
Сказал, там-то и там-то.
– Ну что ж, – говорит, – ты во славу технического прогресса трудился, пора во славу Божью послужить. Борода есть, вид благообразный, можно сказать – готовый священник.
Тон такой, будто мы уже раньше этот вопрос оговаривали, и я дал предварительное согласие. Потом я сам себе удивлялся, не возразил, не попросил времени подумать, дома посоветоваться. Надо так надо, митрополиту виднее.
О прозорливости владыки можно не один пример привести. Сам он шутил по этому поводу: «Какой я прозорливый? Прожорливый – да». Тем не менее. Жена рассказывала, работала она с Галиной Георгиевной. Была та бухгалтером и серьёзной дамой. Немного знал её, лишнего слова не проронит, лишний раз не улыбнётся, сразу видно – женщина цену себе знает. Как-то Галина Георгиевна приходит к жене и говорит:
– Знаете, вчера в храме так было стыдно за себя, так стыдно! Едва сквозь землю не провалилась!
За неделю до этого приехала в собор за святой водой. Пошла к чану с баночкой, её священник скорым шагом опережает и – о, ужас! – обе руки в чан запускает… Пригоршню воды зачерпнул и щедро себе на голову, лицо вылил…
По поводу действий батюшки думаю так, он исповедь проводил. Когда исповедуешь, вражья сила может так на тебя ополчиться… Бесам не по нраву, подопечный каяться пришёл, а ты ему по Божьей милости грехи отпускаешь. Они старались-старались, а получается зря. Вот и начинают на священнике зло сгонять. Святая вода – первая помощь в таком случае, вражье отродье терпеть не может её попаляющую силу. Потому батюшка и набрал пригоршню святой воды, омыть лицо, чтобы в себя прийти…
Галина Георгиевна аж задохнулась от такого кощунства и форменного святотатства! Иерей в святой воде руки полощет! Дальше, что называется, некуда…
Развернулась и возмущённо ушла из храма с пустой баночкой. Побрезговала.
Минует неделя, снова с баночкой в храм поехала, у неё в привычку вошло святой водой таблетки запивать. Направилась к чану и видит – свят-свят-свят! – владыка с другой стороны к нему шагает.
– Думаю, – рассказывала Галина Георгиевна, – неужели и митрополит Феодосий в чан руками полезет, а он резко поворачивается, делает шаг в мою сторону и говорит твёрдым голосом: «Молись и не осуждай!» Развернулся и пошёл в алтарь. Рядом со мной женщины стояли. Давай спрашивать громким шёпотом: за что вас так владыка отчитал? Ведь слова не проронили. Не стала им, само собой, объяснять: есть за что.
Наверное, владыка чувствовал – иерей из меня должен получиться. Несколько раз мне пророчествовал. Служил я одно время по будням в Казачьем соборе. Трапезничать ходили в епархиальный дом на Пушкина. Сели за стол, владыка, понятное дело, во главе, и приглашает меня к себе:
– Отец Александр, иди сюда.
Рядом с собой посадил. Прошло минут пять, вдруг говорит:
– Вот как так – в пост кормить борщом с курицей! Представляете, постный день и борщ с курицей!
Весело сказал. С укором, но весело. Дескать, как малые дети, будто не знают, что в пост не полезно борщом с курицей потчевать.
К чему сказано – непонятно. Словно ты зашёл в комнату и застал окончание разговора, начало которого осталось за кадром, посему понять суть услышанного не можешь. Какой пост имел в виду? Кто и кого будет кормить скоромным борщом? Или уже кормил? Ни я, никто другой из присутствующих не поняли. После трапезы отцы меня спрашивают, о каком борще речь вёл владыка? Не знаю, говорю.
