Сергей Соловьев
Учебная книга по Русской истории
Победа Суворова над турками у Кинбурна несколько ободрила Потемкина, но затруднения увеличивались беспрестанно. 1788 год начался очень печально: к страшной дороговизне присоединились болезни. Австрия как союзница России вступила в войну с турками, но чрез разрушение Северной системы союзом австрийским старые союзники становились врагами. Россия хотела заключить тесный союз с Польшею: проект союза заключал в себе гарантии владений; кроме того, в случае военных успехов Польша получала часть Бессарабии и Молдавии.
Но преемник Фридриха II, Фридрих Вильгельм II, или, лучше, министр его Герцберг начал открыто действовать против союза России с Польшею, и та партия в Польше, которая хотела воспользоваться благоприятным временем для реформ в государственном устройстве, предпочла прусский союз русскому.
Но Пруссия при этом имела в виду одно – как бы сделать то же самое, что было сделано при Фридрихе II, т. е., не вступая ни с кем в войну, распространить свои владения на счет Польши, Герцберг хлопотал, чтоб Польша уступила Пруссии Данциг, Торн, Познань и Калиш, взяла бы себе за это от Австрии Галицию, Австрия же и Россия пусть вознаграждают себя на счет Турции. Пруссия хотела достичь своих целей путем дипломатии, только грозила войною, но шведский король Густав III спешил воспользоваться затруднительным положением России и объявил ей войну; он думал, что ему легко будет напасть на беззащитный Петербург и вынудить у Екатерины уступку завоеваний Петра Великого.
Но Густав III обманулся в своих расчетах. Екатерину не смутила и эта близкая опасность. Первое морское сражение при острове Хохланде кончилось в пользу русских (6 июля 1788 года; русский адмирал Грейг против шведского герцога Зюдерманланд-ского). В России при виде опасности произошло сильное народное одушевление, дворяне, города, села добровольно выставляли рекрутов, а в шведском войске в Финляндии офицеры отказались исполнять королевские приказания, выставляя предлог, что несправедливая война с Россиею начата без согласия чинов, вопреки конституции. 1788 год кончился счастливо: 6 декабря Потемкин после продолжительной осады взял Очаков приступом.
Но это торжество не оправдало надежд, которые возлагались на него: Турция по наущению Пруссии, Англии и Голландии не заключала мира, несмотря на блистательные победы Суворова при Фокшанах и особенно Рымнике (1789 г.); Дания, хотевшая помогать России против Швеции, остановлена была угрозами Пруссии и Англии; Пруссия и новая союзница ее Польша грозили России войною; Густав III, освобожденный от опасности со стороны Дании, успел приобрести от своего сейма средства к продолжению войны. Война эта и в 1789 году кончилась неудачно для шведов, но они не заключали мира; император Иосиф II умер; от преемника его Леопольда нельзя было ожидать деятельной помощи. В таком положении находились дела в начале 1790 года.
Весною Густав III возобновил неприятельские действия. На море произошли два важных сражения, представившие быструю перемену военного счастия; в первом русские одержали победу над шведским флотом, запертым в Выборгском заливе; во втором потерпели поражение от шведов. Но последняя победа дала только возможность Густаву с честью окончить войну, для продолжения которой он не имел более средств. 3 августа 1790 года заключен был мир в Верельской долине, на берегах Кюмени: границы обоих государств остались те же, какие были до войны; Густав обязался не вмешиваться в дела турецкие; Екатерина отказалась от права вмешиваться во внутренние дела шведские. Турецкая война, ознаменованная в 1790 году новым торжеством Суворова, взятием Измаила, кончилась в декабре 1791 года миром в Яссах; удержанием Крыма и приобретением Очакова северный берег Черного моря окончательно закреплялся за Россиею.
11. Перемены в Польше и второй раздел ее. Мы видели, что Польша предпочла прусский союз русскому. Образовалась партия, которая в надежде на крепость этого союза хотела произвести важные внутренние перемены; главами партии были Игнатий Потоцкий, Станислав Малаховский, Коллонтай и итальянец Пиатоли. Несмотря на сильное сопротивление людей, не хотевших никаких перемен, ловкими и решительными мерами партия эта успела произвести переворот 3 мая 1791 года и провозгласила новую конституцию.
Правление вместо избирательного установлялось наследственное; по смерти бездетного Станислава Августа престол переходил к курфюрсту саксонскому и его потомству; законодательная власть оставалась у сената и палаты депутатов, исполнительная – у короля; все дела решались большинством голосов; прежнее единогласие, прежнее право каждого шляхтича своим несогласием (liberum veto 7) останавливать сеймовые решения, уничтожалось; конфедерации также не признавались более законными. За шляхтою оставлено ее прежнее положение; богатым горожанам открыт был свободный вход в шляхетское сословие: например, купец, заводивший фабрику, входивший в обширное промышленное или торговое предприятие, приобретавший землю, тем самым выходил из городского сословия и делался шляхтичем. Касательно сельского народонаселения землевладельцам позволено было заключать добровольные договоры с крестьянами, и договоры эти имели обязательную силу.
Но этой новой конституции 3 мая не суждено было продолжительное существование.
Россия, успокоенная миром с Швециею и Турциею, могла теперь спокойно действовать против Польши; сильно разгоревшаяся французская революция отвлекала внимание европейских правительств от востока на запад; Пруссия сблизилась с Австриею, желая сблизиться с Россиею. Приверженцы старого порядка в Польше – Феликс Потоцкий и Браницкий – обратились с просьбою о помощи к русской императрице и в 1792 году образовали конфедерацию в Тарговище; 100000 русского войска под начальством Каховского и Кречетникова вступили в Польшу на помощь конфедератам.
Польское правительство обратилось к прусскому королю с просьбою, чтоб он поддержал его, исполнил недавние обещания, но Фридрих Вильгельм II отвечал, что поляки без его ведома и согласия переменили старый порядок на конституцию 3 мая, что они сами могли предвидеть те затруднения, в каких теперь находятся, и т. п. Полякам надобно было защищаться одними собственными средствами.
Войско, бывшее под начальством королевского племянника Иосифа Понятовского, с самого начала принуждено было отступать перед русскими. Фаддей Костюшко, прославившийся в североамериканской войне, был выбит Каховским из укрепленного лагеря близ Иханки, между Бугом и австрийскою границею.
Чем далее входили русские в глубь польских владений, тем многочисленнее становились толпы конфедератов; в Литве братья Козаковские, давние приверженцы России, образовали конфедерацию, которая соединилась с тарговицкою. Половина страны находилась во власти русских; король дал племяннику своему Иосифу Понятовскому приказ заключить перемирие и написал к императрице, обещая упрочить польскую корону за внуком ее Константином Павловичем. В Петербурге совет высших сановников, которому Екатерина дала на обсуждение это дело, нашел предложение короля неискренним, вынужденным силою обстоятельств, противным объявлению императрицы, что она хочет восстановить в Польше все по-старому, и могущим навлечь подозрение иностранных держав на русский двор; Екатерина отвечала Станиславу Августу требованием, чтоб он приступил к тарговицкой конфедерации; король повиновался.
Русские заняли Варшаву; конфедераты собрались в Бресте Литовском в сентябре 1792 года и отправили благодарственное посольство в Петербург. Из Бреста главное правление конфедерации перенесено было в Гродно, где Феликс Потоцкий с товарищами занялся составлением новой конституции. Русским уполномоченным был Сивере, знаменитый администратор екатерининского времени. Сивере заставил и короля переехать в Гродно, чтоб присутствовать на сейме, назначенном в этом городе. Король поехал неохотно, ибо предвидел, что дело должно кончиться не одною новою конституциею. Австрия и Пруссия согласились вознаградить себя за издержки на французскую войну тем, что Австрия променивала Бельгию на Баварию, а Пруссия должна была получить вознаграждение на счет Польши.
В январе 1793 года прусский король объявил, что во время войны с Франциею ему необходимо заботиться о безопасности своей, тем более что якобинские стремления и волнения умов могут стать очень опасны. Непосредственно после этого объявления прусские войска двинулись в Польшу. В марте прусский король издал новую прокламацию, что так называемая патриотическая партия в Польше, напитанная французским демократическим якобинским духом, несмотря на свое поражение, ведет всюду тайные крамолы, приобретает приверженцев, преимущественно же этим ядом наполнена Великая Польша, вследствие чего он, король, ведя войну с Франциею, решился для прикрытия тыла занять польские области; таким образом, были заняты Пруссиею Познань, Калиш, Серадж, Ленчица, Ченстохово, Тори, Данциг.
29 марта в Гродно издан был манифест императрицы Екатерины, где говорилось, что низверженная партия нововводителей, не имея средств к явному сопротивлению, старается в недрах Польской республики распространить адское учение, что уже в столице и многих провинциях Польши существуют клубы, находящиеся в связи с парижским якобинским клубом, что императрица русская, король прусский и римский император не нашли другого средства для сохранения общей безопасности, кроме ограничения пределов Польской республики. Границею между Польшею и Россиею назначена была линия, проведенная от восточной границы Курляндии мимо Пинска, чрез Волынь к границам австрийской Галиции; Россия получила во владение 4533 квадратные мили с 3 000 000 жителей.
11 июля 1793 года сейм подписал уступку России означенных областей; Пруссия удержала занятые ею земли. Станислав Август обязался ни с кем ни воевать, ни заключать договоров без согласия России; число польской армии уменьшено до 15 000; восстановлен прежний порядок, бывший до 3 мая 1791 года. Уполномоченный Екатериной генерал Игельстром занимал Варшаву русским войском.
12. Третий раздел Польши. Но этим дело не окончилось, Тайное общество, образовавшееся в Варшаве, вошло в сношения с Игнатием Потоцким, Коллонтаем и Костюшкою, которые удалились в Дрезден. Главными членами в этом обществе были: генерал Дзялынский, камергер Венгерский, купец Капостас, родом из Венгрии, сапожник Килинский. В марте 1794 года вспыхнуло восстание в Кракове; учреждено временное правительство, которое объявило войну Пруссии и России; Косцюшко провозглашен диктатором и главнокомандующим; восстала и Варшава, где русских, застигнутых врасплох, погибло более двух тысяч человек; Игельстром едва спасся; примеру Варшавы последовала и столица Литвы Вильна.
Косцюшко 6 июня потерпел поражение при Щекоцинах от соединенных русских и прусских войск; почти в то же время генерал Зайончек разбит был русскими при Холме. Комендант Венявский без сопротивления сдал Краков пруссакам.
Весть о последнем событии подала повод в Варшаве к страшному явлению, напоминавшему сцены современной французской революции: Казимир Конопка воспламенил народ речью, в которой утверждал, что в стенах Варшавы находится много изменников, подобных Венявскому, что их нужно истребить, в противном случае они подадут помощь врагам; рассвирепевшие толпы бросились на тюрьму, где содержались подозрительные для них люди, разломали двери и перевешали многих заключенных.
Между тем к Варшаве подошли русские войска под начальством Ферзена и прусские под начальством самого короля Фридриха Вильгельма II. 12 августа Вильна была занята русскими, и Литва очищена от польских отрядов. Но прусский король снял осаду Варшавы, испугавшись, что в тылу его вспыхнуло восстание в польских областях, принадлежавших Пруссии, и инсургенты потопили в Висле порох, который был отправлен к прусскому войску. Русским одним надобно было оканчивать дело. Румянцев-Задунайский, которому императрица поручила ведение войны, дабы, по ее словам, войско образовалось, услышав, что обожаемый Велизарий снова им предводительствует, – Румянцев велел Суворову соединиться с генералом Ферзеном и идти прямо в Варшаву. На дороге к этому городу Суворов разбил двух польских предводителей – Сераковского и Мокрановского.
Костюшко спешил предупредить соединение Суворова с Ферзеном и напал на последнего при местечке Мацевицах, в 12 милях от Варшавы, 30 сентября 1794 года; поляки потерпели страшное поражение; Костюшко, бросив свою саблю, сказал: «Finis Poloniae» (Конец Польше!) – и был взят в плен. В самом деле это был решительный день для Польши: последние нравственные силы ее были истощены; вражда партий разгорелась, и после Костюшки не было более человека, который бы своею личностию, общим доверием к себе мог поддержать согласие.
Соединившись с Ферзеном, Суворов взял варшавское предместье Прагу страшным штурмом, сопровождавшимся крайним ожесточением с обеих сторон. Взятием Праги война кончилась; главы движения убежали за границу; Станислав Август отказался от престола, переехал в Петербург 8; вассал Польши герцог курляндский Петр Бирон через год также сложил с себя свое достоинство; области Литовская, Гродненская и Курляндия были присоединены к России; воеводства Краковское, Сендо мирское и Люблинское – к Австрии; остальные земли с городом Варшавою – к Пруссии.
13. Отношения к революционной Франции. Когда революционные смуты начали усиливаться во Франции, Екатерина настаивала на том, чтоб европейские дворы оказывали более нравственную, чем материальную, помощь Людовику XVI и роялистам; по ее мнению, «самое существенное заключалось в том, чтоб принцы (братья Людовика XVI) полагались бесконечно более на самих себя и на своих многочисленных приверженцев во Франции, чем на какую-либо внешнюю помощь; восстановление монархии могло сделаться только французскими руками».
Но ни король, ни братья его с эмигрантами не были способны действовать по указаниям Екатерины, которая приводила им в пример деятельность Генриха IV; она писала: «Если бы я была на месте принцев и в их летах, то имела бы только в виду поведение Генриха IV, который с ничтожными средствами сделал много, и сделал все, что хотел».
Вследствие неуменья подражать Генриху IV трон его потомка рушился, и революционная Франция начала наступательное движение против других европейских государств; она действовала и против России, поднимая против нее Турцию и Швецию; опираясь на Францию, хлопотали в Константинополе и польские выходцы, особенно Михаила Огинский. В июле 1792 года Россия утвердила договор с Австриек: обе державы обязались помочь друг другу двенадцатитысячным войском, смотря по надобности; 27 июля подобный же договор заключен был с Пруссиею, только вместо войска державы обязались помогать деньгами. В 1793 году, по смерти Людовика XVI, Англия предложила императрице войти с нею в союз, «по необходимости соединиться державам для обуздания революции».
Трактат был подписан 14 марта: обе державы обязывались помогать друг другу в войне с Франциею, не допускать никого в торговле с нею и не подписывать отдельного мира. Июля 11-го вышел из Кронштадта и Ревеля флот под начальством адмирала Чичагова, назначенный вместе с английскими кораблями крейсировать в Немецком море, чтоб прекратить торговлю Франции и Голландии с их колониями и другими приморскими государствами. Императрица запретила переписку с Франциею, французские журналы и книги; запретила французам приезд в Россию, если не было у них паспортов от французских принцев; оставшиеся в России французы должны были дать присягу, что не признают республиканского правления и не будут иметь сношения с своим отечеством, пока не восстановится там королевская власть.
Императрица признала все распоряжения брата Людовика XVI (графа Прованского, впоследствии Людовика XVIII), когда он принял звание правителя Франции после заключения в темницу дофина. В феврале 1795 года Англия заключила новый договор с Россиею, вследствие которого Екатерина послала вице-адмирала Ханыкова с 6 кораблями и 6 фрегатами для соединения с английским флотом в Немецком море, чтоб не допустить французский флот соединиться с голландским.
В 1796 году, устрашенный победами молодого Бонапарта, император Франц просил Екатерину о помощи; императрица обещала шестидесятитысячную армию, «чтоб с покровительством Божиим приготовить торжество дела, почитаемого ею делом всех монархов», но она поставила условием, чтоб Пруссия послала против Франции такое же число войска и чтоб англичане платили вспомогательные деньги.
Екатерина считала необходимым «искреннее непреложное стремление восстановить французскую монархию как единственное средство водворить прочный мир и для достижения сей цели союзникам немедленно признать Людовика XVIII французским королем и идти прямейшим путем вовнутрь Франции». Предводительство русским вспомогательным корпусом поручено было Суворову, которому велено собрать в Подольской губернии армию и приготовиться к походу в четыре недели. Но смерть императрицы, последовавшая 6 ноября 1796 года, остановила дело.
14. Персидская война. В последнее время царствования Екатерины велась война на юго-восточных пределах с Персиею. Астрабадский хан Магомет, овладев персидским престолом, напал на Грузию, разорил ее, подчинил себе Карталинию, Имеретию и другие области, бывшие под покровительством России.
Против персиян отправлен был граф Валериан Александрович Зубов, который действовал очень удачно, но был остановлен смертию Екатерины.
Глава XLIX
Внутренняя деятельность Екатерины II
1. Общий характер и наиболее влиятельные люди. С самого вступления Екатерины II на престол обнаружилась сильная внутренняя деятельность правительства, какой не бывало со времен Петра Великого. Цель у Петра и у Екатерины была одна: цивилизовать Россию по образцу, представляемому западными европейскими государствами, но разность в деятельности этих двух знаменитейших государей XVIII века состояла в том, что Петр, находя то, другое, третье нехорошим в России, лучше на западе Европы, прямо переносил это лучшее, по его мнению, на русскую почву; одно принималось легко на этой почве, другое принималось с большим трудом, требуя новых, более благоприятных для себя условий, иное вовсе не принималось на почве, для него неудобной, не приготовленной историею.
Екатерина же II в своей преобразовательной деятельности руководилась преимущественно началами, добытыми в ее время европейскою наукою, причем постоянно справлялась, что возможно для России по ее особенным условиям.
На долю Петра выпала первоначальная, черная, самая трудная работа: он встречал сильное противодействие не только в привычках, но и во взгляде русских людей на его дело. Но прошло полвека, привычек очень много оставалось старых, но взгляды, особенно в верхних слоях общества, изменились вследствие влияния той же науки и литературы западной; нравы смягчались, и потому правительству легче было проводить свои планы, чем при Петре и ег. о ближайших преемниках, когда общество было так еще мало приготовлено к принятию нового, хотя и сильно чувствовало несостоятельность старого.
Наиболее влиятельными людьми в царствование Екатерины II были: в начале царствования – братья Орловы, князь Григорий Григорьевич и граф Алексей Григорьевич Чесменский. Внешними сношениями заведовал граф Никита Ив[анович] Панин; но кроме внешних сношений ни один из важных внутренних вопросов не решался без Панина; он же был воспитателем наследника престола великого князя Павла Петровича. Панин держался Северного союза, и значение его начало ослабевать, с тех пор как императрица нашла нужным переменить политику и сблизиться с Австриею по делам турецким.
В это время усиливается значение князя Григория Александровича Потемкина-Таврического, который обращал внимание преимущественно на юг. В конце царствования самым влиятельным лицом был князь Зубов, а внешними сношениями заведовали Безбородко и Марков. Из генерал-прокуроров екатерининского времени всех замечательнее был князь Вяземский; из лиц духовных – московский митрополит Платон.
2. Наказ к сочинению нового Уложения. Мы видели, что ни при Петре, ни после Петра никак не могли сочинить нового Уложения. Екатерина II, по ее собственным словам, «в первые три года своего царствования узнала, что великое помешательство в суде и расправе, следовательно и в правосудии, составляет недостаток во многих случаях узаконении, в других же – великое число оных, по разным временам выданных, также несовершенное различение между непременными и временными законами и паче всего, что чрез долгое время и частые перемены разум, в котором прежние гражданские узаконения составлены были, ныне многим совсем неизвестен сделался; притом же и странные толки (пристрастные толкования) часто затмевали прямой разум многих законов; сверх того, еще умножала затруднения разница тогдашних времен и обычаев, не сходных вовсе с нынешними».
Чтоб устранить этот недостаток, Екатерина со второго года своего царствования начала готовить Наказ, или руководство к сочинению проекта нового Уложения.
В декабре 1766 года объявлено было манифестом о намерении императрицы учредить в следующем году в Москве комиссию для сочинения этого проекта. Депутатов в комиссии ведено было выслать из Сената, Синода, всех коллегий и канцелярий по одному; от каждого уезда, где есть дворянство, – по одному; от жителей каждого города – по одному; от однодворцев каждой провинции – по одному; от пехотных солдат и разных служб служилых людей и прочих, ландмилицию содержавших, от каждой провинции – по одному депутату; от государственных крестьян из каждой провинции – по одному; от некочующих народов, какого бы они закона ни были, крещеных или некрещеных, от каждого народа с каждой провинции – по одному депутату; определение числа депутатов казацких войск возложено на высших командиров их. Каждый депутат получал от своих избирателей полномочие и наказ о нуждах и требованиях их общества, сочиненный по выбору пятью избирателями. 30 июля 1767 года последовало открытие Комиссии.
Наказ Комиссии составлен был Екатериною под влиянием положений современной европейской науки; преимущественно Екатерина пользовалась знаменитым сочинениями Беккариа «О преступлениях и наказаниях» и Монтескье «Дух законов». В Наказе говорится об общих обязанностях человека как гражданина и о том, что лучшие законы для государства суть те, которые соответствуют его естественному положению и сообразны с нравами народа. Из естественного положения Российского государства выведено, что для него всякое правление, кроме монархического самодержавного, не только было бы вредно, но и вконец разорительно.
«Равенство всех граждан состоит в том, чтобы все подчинены были одинаким законам; вольность есть право делать все то, что законы дозволяют. Весьма худая та политика, которая переделывает то законами, что надлежит переменять обычаями; есть способы, перемену обычаев вводящие: к сему служат примеры (так, во второй половине XVIII века отвергнуть способ действия, господствовавший в начале века; Петр законом вводил перемену обычаев). Послабление состоит в ненаказании преступления, а не в умеренности наказания. Последуем природе, давшей человеку стыд вместо бича, и пускай самая большая часть наказания будет бесчестие, в претерпении наказания заключающееся. И если где сыщется такая область, в которой бы стыд не был следствием казни, то сему причиною мучительское владение, которое налагало те же наказания на людей беззаконных и добродетельных. А ежели другая найдется страна, где люди инако не воздерживаются от пороков, как только суровыми казнями, опять ведайте, что сие проистекает от насильства правления, которое установило сии казни за малые погрешности.
Часто законодавец, хотящий уврачевать зло, не мыслит более ни о чем, как о сем уврачевании, не смотрит на худые отсюда следствия: порок в общенародии остается, от жестокости наказания произрастший; умы народа испортились, они приобыкли к насильству. Все наказания, которыми тело человеческое изуродовать можно, должно отменить. Употребление пытки противно здравому естественному рассуждению. Пытка есть надежное средство осудить невинного, имеющего слабое сложение, и оправдать беззаконного, на силы и крепость свою уповающего.
Делать присягу чрез частое употребление весьма общею не что иное есть, как разрушать силу ее. Хотите ли предупредить преступление? Сделайте, чтоб законы меньше благодетельствовали разным между гражданами чинам, нежели всякому особо гражданину. Сделайте, чтоб люди боялись законов и ничего бы, кроме их, не боялись. Хотите ли предупредить преступления? Сделайте, чтоб просвещение распространилось между людьми. Наконец, самое надежное, но и самое труднейшее средство сделать людей лучшими есть приведение в совершенство воспитания. В толь великом государстве (российском), распространяющем свое владение над толь многими разными народами, весьма вредный для спокойства и безопасности граждан был бы порок – запрещение им различных вер. Нет подлинно иного средства, кроме разумного иных законов дозволения, православною нашею верою и политикою не отвергаемого, которым бы можно всех заблудших овец паки привести к истинному верных стаду. Гонение умы раздражает, а дозволение верить по своему закону умягчает самые жестоковыйные сердца и отводит их от заматерелого упорства, утушая споры их, противные тишине государства и соединению граждан».
И эта Комиссия не сочинила Уложения; но о пользе ее говорит Екатерина следующее: «Комиссия Уложения подала мне свет и сведение о всей империи, с кем дело имеем и о ком пещись должно. Она все части закона собрала и разобрала по материям, и более того бы сделала, ежели бы турецкая война не началась. Тогда распущены были депутаты, и военные поехали в армию.
Наказ Комиссии ввел единство в правила и в рассуждения не в пример более прежнего. Стали многие о цветах судить по цветам, а не яко слепые о цветах.
По крайней мере стали знать волю законодавца и по оной поступать». Лучшим доказательством последнего служило то, что Тайная экспедиция, учрежденная вместо прежней Тайной канцелярии, действовала совершенно в другом духе, преследования за слова прекратились.
3. Обращение к Сенату; указ о взяточничестве; новые штаты. Ордена.
Провозглашая, что пример есть самое лучшее средство для перемены нравов и обычаев к лучшему, императрица в 1763 году обратилась к сенаторам с следующим указом: «Я не могу сказать, чтоб вы не имели патриотического попечения о пользе моей и о пользе общей; но с соболезнованием должна вам сказать и то, что не с таким успехом дела к концу своему приходят, с каким желательно.
Причины состоят в том, что присутствующие в Сенате имеют междоусобные несогласия, вражду и ненависть и один другого дел не терпит, а потому и разделяются на партии и стараются изыскать один другому причины огорчительные».
Екатерина с первого дня своего восшествия на престол должна была вооружиться против закоренелого обычая взяточничества. 18 июля 1762 года она уже издала следующий указ: «За долг себе вменяем непреложный и непременный объявить в народе, с истинным сокрушением сердца нашего, что мы уже от давнего времени слышали довольно, а ныне и делом самым увидели, до какой степени в государстве нашем лихоимство возросло, так что едва малое самое место правительства, в котором бы божественное сие действие, суд, без заражения сей язвы отправлялся: ищет ли кто места – платить; защищается ли кто от клеветы – обороняется деньгами; клевещет ли на кого кто – все происки свои хитрые подкрепляет дарами. Многие судящие освященное свое место, в котором они именем Вышнего должны показывать правосудие, в торжище превращают, вменяя себе вверенное от нас звание судии бескорыстного и нелицеприятного за пожалованный будто им доход в направление дома своего, а не за службу, приносимую Богу, нам и отечеству. Сердце наше содрогнулось, когда мы услышали, что новгородской губернской канцелярии регистратор, приводя ныне к присяге нам в верности бедных людей, брал и за то с каждого себе деньги».
Как средство против взяточничества были установлены новые штаты в 1763 году; в манифесте по этому случаю императрица говорит, что прежде «люди не только с некоторым достатком, но ниже имея дневное пропитание, отсылались к делам, не получая притом никакого жалованья, как бы неимущие в богадельню, для одного только пропитания, а не для исправления дел; и по истине сказать, казалось, что всякий живет только для себя, не помышляя о добре общем».
Для награды за военные подвиги учрежден был орден Св. Георгия, за гражданские – Св. Владимира. Ордена эти отличались от прежних тем, что разделялись на степени и потому могли быть доступны не одним высшим сановникам.
4. Учреждения для управления губерний. В 1755 году обнародованы «Учреждения для управления губерний»; причины новых учреждений были высказаны правительством следующие: «По великой обширности некоторых губерний оные недостаточно снабжены как правительствами, так и надобными для управления людьми; в одном и том же месте, где ведомо правление губернии, и казенные доходы, и счеты обще с благочинием или полициею, и сверх того еще уголовные дела и гражданские суды отправляются».
Теперь судебные места были отделены от правлений губернских и мест, заведовавших финансами; суд гражданский отделен от уголовного. В каждом уезде установлены уездные суды для дворян, городовые магистраты для среднего сословия, нижние расправы для однодворцев и государственных крестьян, казначейства для сбора и хранения доходов, нижние земские суды для полиции. Для поверки и перенесения дел по жалобам над этими низшими местами в каждом губернском городе были высшие: верхний земский суд, губернский магистрат, верхняя расправа.
Кроме того, в губернских городах явились три палаты: уголовная для дел уголовных всех сословий; гражданская для дел гражданских; казенная для финансов. Губернское правление сосредоточивало в себе власть-исполнительную и полицейскую. Для дел уголовных особого рода и для полюбовного решения тяжб учреждены в губернских городах совестные суды. Для попечения о вдовах и сиротах дворянских и купеческих установлены дворянские опеки и сиротские суды; для устройства школ, богаделен и сиротских домов – приказы общественного призрения.
Россия разделена была на 50 губерний, и при этом новом разделении не было обращено никакого внимания ни на прежнее историческое деление, ни на пространство, а только на количество народонаселения: велено было разделить так, чтоб каждая губерния заключала в себе от 300 до 400 тысяч жителей с подразделением на уезды в 20000 и 30000 душ. Две, иногда три губернии вверялись главному управлению генерал-губернатора, или наместника, губернаторы и вице-губернаторы назначались императрицею; председателей губернских мест и чиновников, заведовавших казенными доходами, избирал Сенат; остальные лица избирались частью губернским правлением, частью дворянством и купечеством.
