Сергей Михайлович Кравцов
Кто есть who, или Почем фунт лиха?
И Фыркунов понял. Поскольку работать его не взяли ни фермеры, ни в колхоз (кому нужен такой «работник»?), он стал ездить на вахту в Староновск. Потом перевёз туда свою семью. А потом стало известно, что после очередной пьянки он куда-то бесследно исчез. Следовало думать, Фыркунов нашёл-таки то, чего так долго искал…
* * *
…Дня через два Березинцеву снова довелось столкнуться с очередным случаем непостижимого умом коллективного дурошлёпства. Утренней порой Андрей на велосипеде отправился на дойку. Когда он уже входил в корпус дойного гурта, откуда-то сзади донёсся голос Марины. Ветсанитарка, догоняя его, была чем-то очень взволнована. С трудом переводя дух, она сообщила, что вчера вечером узнала нечто весьма скандальное. По её словам, семья её дальних родственников по мужу у каких-то пьянчужек купила овцу. Откуда эта овца, была ли она здорова – ничего не известно.
– Вот это новости! Вот это «сюрприз»! – Березинцев снова запрыгнул на велосипед и, что есть духу, помчался по сельским улицам.
Уже через пять минут он остановился у двора Зайнутдиновых. На его громкий стук в калитку к нему вышел глава большого семейства, Рашит Зайнутдинов. Удивлённо взглянув на Андрея, он поинтересовался причинами столь раннего визита заведующего ветучастком.
– Рашит Ахмедович, вы вчера у каких-то людей овцу покупали? – строго спросил Андрей, в упор глядя на своего собеседника.
Тот, пожав плечами, не слишком охотно признался, что – да, минувшим днём он (шайтан попутал!), и в самом деле, приобрёл овцу у знакомых мужиков из соседней Филимоновки. Один из них, его зовут Борька Корольков, заверил Зайнутдинова в том, что эта овца его собственная. А его приятель, Колька Харабаев, эти слова подтвердил, поклявшись милостью Пророка – ну, разве мог человек соврать, сказав такое?!
– …Ну, им я поверил, – Зайнутдинов растерянно хлопнул себя по бокам руками. – Ну, не может же быть, чтобы они меня обманули! А вы считаете, что овца могла быть больной?
– Нет, пока только подозреваю. Алкаши ради выпивки могут поклясться чем угодно, но верить им очень трудно. Согласитесь: там, где есть одна овца с сибиркой, почему не появиться другой? Вы в курсе, что эта болезнь очень серьёзная и опасная? Если у человека разовьётся кишечная или лёгочная форма сибирки, то его уже не спасти. Никакие антибиотики не помогут. У вас здесь живёт пятеро ваших внуков. Вы не боитесь, что кто-то из них может заразиться?
– Ой, что вы, что вы! Не дай бог! – зажмурившись, старик замахал руками. – Конечно, я этого не хотел бы! Овцу я вчера зарезал, мясо положил в холодильник, но его никто не ел. Я даже кошкам и собаке ничего не давал. Нет, нет!
– Вот это – правильно! Сейчас я вызову врачей. Вам – ничего не трогать, к холодильнику даже не прикасаться, – напомнил Андрей и, запрыгнув на велосипед, поехал к дому стариков Ольги.
Тестю, как фронтовику, некоторое время назад установили телефон. Для деревни времён девяностых это было, в чём-то, даже роскошью. Березинцев, стараясь не злоупотреблять, тем не менее, частенько звонил от них по тем или иным делам. Вот и сейчас он решил позвонить от них – а откуда же ещё-то? Колхозная контора и сельсовет закрыты, больше неоткуда. Старики вставали рано, но, всё равно, удивились столь раннему визиту зятя – пять утра, тут и солнце-то ещё только взошло!
Набрав номер ветстанции, Андрей около минуты слушал долгие гудки вызова. Но никто не откликнулся. В ветлаборатории тоже никого не оказалось. Уже теряя надежду, он набрал номер СЭС. К его удивлению, после пары гудков в трубке щёлкнуло, и сонный мужской голос спросил:
– Алло! Я слушаю!
Представившись, Березинцев вкратце сообщил о новом ЧП, и попросил известить об этом ветеринарное руководство района. Примерно, через час, в Даниловку примчались и медики, и ветеринары. И если медики, а так же служба СЭС в лице Архангельской, поблагодарили Андрея за оперативность, то Хрупкий остался верен себе – с ходу начал возмущаться и орать на всю округу:
– Ты должен был в первую очередь предупредить райветстанцию! Что, ума не хватило позвонить? – истошно голосил он.
– Мне-то ума хватило, а вот ветстанции, я так понимаю, не хватает ни совести, ни ответственности, – с ходу закипев, без намёка на церемонии, сердито парировал Березинцев. – Я и позвонил сначала в ветстанцию. Только там никого не оказалось. А вот в СЭС люди дежурили. А мне – что? Надо было ждать пока господа начальники наконец-то продрыхнутся и продерут глаза? Тут дорога каждая минута! А если бы сибиркой заболели дети, внуки Зайнутдинова? Что тогда?
– А чтобы такого не было, – возбуждённо задёргался Геринг, – надо, как положено, следить за порядком! Это что за ерунда – какие-то неизвестные сюда беспрепятственно привозят овец и продают их местному населению?! Ты куда смотришь?! Куда ты на днях ездил в то время, когда должен был следить за обстановкой в селе? А?
Глядя в упор на Свербилова, Андрей жёстко отчеканил с нотками ненависти:
– Я ездил на судебное заседание в Коммунарск по итогам всё той же аварии, которая произошла не без вины ветстанции. Если бы я четыре года назад не поехал на нахрен никому не нужное совещание на своей аварийной машине, ничего бы не произошло. Мне стоило запредельных усилий расплатиться с этими коммерсантами. И я никогда не забуду, как пришёл в ветстанцию просить помощи, а меня послали куда подальше. В ветстанции в это время, видите ли, шёл евроремонт, хрустальные люстры купить было не на что! Да, плевать я хотел на эту вашу сволочную шарашку! Доработаю до конца карантина, сдам квартальный отчёт, и – пошла бы она ко всем чертям!
– Если только не сядешь! – с ехидством процедил сквозь зубы Хрупкий.
Ничего не ответив, Березинцев язвительно рассмеялся, измерив взглядом своего оппонента. Отчего-то сразу же скиснув, Свербилов подозрительно взглянул на своего излишне ершистого подчинённого, круто развернулся и, переваливаясь с боку набок, пошёл во двор Зайнутдиновых. Следом отправился и Андрей. Он хотел выяснить – не напрасно ли поднял районные службы по тревоге. Как оказалось, не зря. Вскоре стало известно, что овца, проданная этой семье, и в самом деле, имеет все потологоанатомические признаки, свойственные антраксу. Врач-инфекционист, не так давно привозивший Андрею антибиотики для профилактики возможного заражения, подойдя к нему, уверенно отметил:
– Слава Богу, все здоровы. Антибиотиками их, конечно, попоим, но всё теперь будет под контролем. Честно говоря, я опасался худшего…
А в ходе разговора с директором ветлаборатории Белых, Березинцев узнал нечто неожиданное о завезённой в Даниловку заразе. Как показали уже первичные исследования бациллы, выделенной из туши овцы Хахарнова, её вирулентность (что-то наподобие инфекционной агрессивности) оказалась заметно ниже, чем у, так сказать, «классических» образцов. Более того! В отличие от «нормального» антракса, эти микробы не образовывали спор.
– …То, что это сибирка – у меня нет никаких сомнений, – особо подчеркнул Белых. – Но эта сибирка какая-то аномальная, больше напоминает вакцинальный штамм. Возможно, из-за небрежности ветработников, он ушёл в дикую среду. Например, к грызунам. Усилившись на них, бацилла перешла к овцам, которые оказались не привитыми. Кстати, Андрей Васильевич, а, вот, у вас тут, как утилизируется неиспользованная вакцина? – поинтересовался он.
– Обыкновенно… – наблюдая за недобро косящим в его сторону Свербиловым, Андрей ответил с демонстративно невозмутимым видом. – Даю санитаркам задание, чтобы прокипятили в стерилизаторе минут пятнадцать-двадцать. Всё…
– Мало! – категорично определил его собеседник. – Кипятить надо с полчаса – не меньше! Вот и причина того, что у вас оказались зараженными овцы…
– Не у нас, Николай Евгеньвич, не у нас! – несколько невежливо перебив Белых, Андрей усмехнулся. – Это я знаю уже точнее точного. Хахарнов уже признался, что заболела не его собственная овца, а привезённая им из какого-то хозяйства нашего района. Хозяйство он не назвал, но я обязательно выясню, что это за «заповедник» бездельников и не привитых ими овец. Я же вам уже говорил: наше поголовье не возьмёт и дикий штамм бациллы – наши все привиты. А вы – всё про то же…
– Гм-м-м… – директор ветлаборатории услышанным был весьма озадачен. – Это сам Хахарнов, лично сказал, что его овца – привозная? Да-а-а, тогда, надо думать, в данный момент где-то во всю полыхает сибирка!
– Уверен, уже нигде ничего не полыхает… – Березинцев саркастично рассмеялся. – Отполыхалось! Наш главный «пожарный» Свербилов, мне, так кажется, вспыхнувшее уже успешно погасил.
– И где же эта вспышка могла случиться? – насторожился Белых.
– У меня пока есть только предположения. Точной информацией не располагаю, поэтому скромно промолчу… – Андрей широко развёл руками. – Впрочем, об этом вы можете спросить у Свербилова. Гарантирую: господин госветинспектор это знает лучше всех! – он выразительно кивнул в сторону недовольно кривящегося Геринга.
* * *
Глава 13
А ларчик просто открывался… (И.А.Крылов)
…Уже часу в десятом Березинцев пришёл домой позавтракать. Ольга, накрывая на стол, вскользь поинтересовалась:
– Что там за суета у Зайнутдиновых? У них тоже что-то заболело?
Андрей отрицательно качнул головой.
– К счастью, нет… Хотя, дед Рашит, можно сказать, дурака свалял.
Он рассказал о ситуации с покупкой овцы у двоих «коммерсантов» из Филимоновки.
– Это, что же, выходит, сибирку привезли к нам из Филимоновки? – удивлённо спросила Ольга.
– Нет, овца, я думаю, из «Труженика». А вот, как она попала в Филимоновку – тут надо подумать…
Сразу после завтрака Березинцев отправился на МТФ – на сегодня он наметил прививки телят от паратифа. Когда он приехал туда, все уже были в сборе – и телятницы, и санитарки. Сидя в бытовке, женская компания обсуждала происшествие с Зайнутдиновыми. Когда появился Андрей, все вопросы тут же обрушились на него. Пришлось, пусть и «галопом по Европам», давать кратенькие пояснения, и лишь после этого началась запланированная работа. Впрочем, и в процессе прививок, разговоры не стихали.
Зинаида Силаева, группу которой прививали в числе первых, неожиданно сообщила:
– Слыхали? Недавно Катюха Золотова чего-то из ЖКХ уволилась, – телятница изобразила многозначительный вид. – Пришла к Штырякиной в слезах и с заявлением. А из-за чего, почему – никто не знает. Штырякина уговаривала её остаться, но та упёрлась: увольняйте, и немедленно! А сегодня, говорят, поехала в Кипарово, будет устраиваться там.
– Ой, да Лизка, поди, сама её «съела». Тоже, знаете, ещё та «штучка»! – подхватили эту тему другие женщины.
– Андрей Васильевич, а я слышала, – Силаева многозначительно воззрилась в сторону Березинцева, – что у вас с Катькой недавно какой-то разговор был, и вот после этого она и решила уволиться.
Березинцев внутренним усилием изобразил безмятежную улыбку и пожал плечами.
– . Интересно… А о чём мы, вообще, могли бы с ней говорить? И из-за чего она могла бы так сильно расстроиться? Из-за чего, конкретно? Кстати, а кто вам об этом рассказал? – уточнил он.
«Ну, твою дивизию! – промелькнуло у него в голове. – Раззвонил-таки, Петька, зараза! Если дойдёт до Ольги, то «разбора полётов» не миновать…»
– Так… Этот… Как его? Петька Краснощёков моему Мишке говорил… – морщась, припомнила Зинаида.
– О-о-о! Ну, это наш главный «правдолюб» – ничего не скажешь… – с насмешливой безмятежностью резюмировал Андрей. – Что ж, раз сказал Петька, значит, это – наиправдивейшая правда… Что поделаешь? Придётся признаться, что – да, было, было, было… В общем, Катя пригласила меня на Багамы, провести уикэнд на её вилле. Но я не смог с ней поехать – последние башмаки развалились. И её огорчению не было границ…
Раздался смех, и послышались едковатые замечания по поводу Петькиного «дарования» – на свой лад интерпретировать всё им увиденное и услышанное, после чего Березинцев, облегчённо перевёл дух – слава Богу, удалось увести разговор от щекотливой и довольно опасной темы.
Покончив с прививками, он запрыгнул на велосипед, и покатил домой. Когда он проезжал мимо ЖКХ, то сразу обратил внимание на то, что подле ворот территории коммунальщиков стоит сразу несколько «начальственных» машин, в числе которых и УАЗ «Патриот» Свербилова. Андрея сразу же заинтересовало – что это там за «кильдим», и по какому случаю его устроили районные «шишки»? Свернув к ЖКХ, он прислонил к изгороди свой велосипед, собираясь зайти во двор. В этот момент из ворот вышел чем-то ему знакомый, крупный мужчина вышесреднего роста, с седой шевелюрой. Увидев Березинцева, «знакомый незнакомец» изобразил рукой приветственный жест и, широко улыбнувшись, поздоровался:
– Здорово, Андрей! Как жизнь?
– Здравствуйте, – сдержанно ответил Березинцев. – Да, жизнь, у нас тут как в театре: то – драма, то – комедия. Простите, а мы с вами знакомы?
– Конечно! Мы с Вячеславом Романовичем приезжали к тебе в Куницыно. Не помнишь?
И только тут у Андрея всплыло в памяти, как погожим осенним днём в Куницыно, в очередной раз, приехал Теремец, а вместе с ним – огненно-рыжий здоровячок, которого звали Георгием Костроминым. По образованию тот был ветеринаром, но вёл научную работу близкую к той, чем занимался Теремец. Пробыли они в Куницыно дня три. Помнится, экспериментаторы что-то налаживали в содержании и кормлении подопытного поголовья, чего-то добивались от совхозного руководства. И, как будто, чего-то добились. Но стоило им уехать, как всё тут же вернулось «на круги своя», в русло всё того же пренебрежения и саботажа.
И вот, такая неожиданная встреча. Как же он изменился! Значит, теперь Костромин стал начальником областной ветслужбы…
– …Вот, приехал взглянуть на то, как вы тут с сибиркой боретесь. – Костромин не спеша огляделся по сторонам. – Как же так получилось, Андрей, что у тебя появилась сибирка? Ты же, вроде, всегда был таким дотошным, добросовестным?
– Ну, да, был добросовестным… Но теперь, как видно, нет. Исправляюсь, значит… – саркастично усмехнувшись, парировал Березинцев. – Я, так понимаю, вам господин Свербилов доложил, что в этой истории с сибиркой – исключительно моя, и только моя вина?
– Гм… – Костромин закашлялся, словно уличённый в чём-то неблаговидном. – А-а-а… У тебя на этот счёт есть какие-то возражения, ты не согласен с его мнением?..
– Ну, как же я могу не согласиться со своим непосредственным начальником, у которого репутация высшей пробы, который без пяти минут святой? – с ироничной улыбкой Андрей чуть развёл руками. – Нет, нет, Георгий Евгеньевич, у меня пока что нет ни возражений, ни несогласия. В данный момент активно заготовляю пепел, чтобы было чем посыпать голову в прокуратуре и иных важных инстанциях… – утрированно изобразил он покаянно-смиренный вид.
– Чую, что чего-то ты темнишь… – с сомнением в голосе произнёс начальник областной ветслужбы, и, прищурившись, изучающе окинул взглядом Андрея. – И, похоже, неспроста! Ну-ну! Ладно, счастливо оставаться…
Кивнув на прощание, он направился к своей машине.
– Счастливо… – вслед ему обронил Березинцев, и прошёл во двор ЖКХ.
Здесь было людно. Кроме ЖКХовских работяг, то – здесь, то – там, были видны люди в милицейской форме, какие-то сотрудники районных служб. Войдя в приёмную Штырякиной, Андрей увидел сидящих в углу на лавочке двоих непрезентабельно одетых мужичков средних лет с испитыми лицами. Стоящие подле них двое милицейских сотрудников в звании лейтенанта и старшего лейтенанта, чего-то усердно добивались от выпивох. Они что-то убедительно говорили, энергично жестикулируя руками. Мужички, боязливо поёживаясь, что-то доказывали своё, истово колотя в грудь кулаком.
Подойдя поближе, Березинцев услышал:
– …Но если вы нашли эту овцу на берегу пруда, то откуда она там могла взяться? – допытывался старлей.
– Она не могла принадлежать кому-то из ваших односельчан? – вторил ему лейтенант.
– Граждане! Товарищи! – вновь начав стучать себя в грудь кулаком, заговорил один из пропойц. – Ежели бы это была овца кого-то из наших, филимоновских, то нам бы давно уже по шее накостыляли бы. В том-то всё и дело, что вообще непонятно, чья она.
– Мож быть, бубновские пасли там отару, а она отбилась? – почесав затылок, предположил второй алкаш.
– Но вы – точно, нашли эту овцу у филимоновского пруда? – уже устало уточнил старлей.
– Да, детьми своими клянёмся – там, там! – тыча пальцами в направлении Филимоновки, разом заговорили овцекрады.
Переглянувшись, милицейские офицеры приказали своим задержанным сидеть, никуда не отлучаясь, и направились в кабинет Штырякиной. Следом за ними, вошёл туда и Андрей. В кабинете тоже было людно. Здесь были сотрудники и ветстанции, и СЭС, и ЦРБ. Как видно, опасение нарваться на новое ЧП, в связи со случившимся у Зайнутдиновых, всполошило районные службы не на шутку. В центре кабинета за столом сидели Свербилов и ещё один тип баскетбольного роста, с величественно-надменной физиономией. Присмотревшись, Березинцев вспомнил, что это – главный врач районной больницы Ремарин.
Важно взирая на подошедших к ним милиционеров, Свербилов осведомился:
– Ну, как, они признались?
– Ну, да, признались, – старший лейтенант изобразил убедительный жест рукой. – Они не отрицают факта кражи. Но утверждают, что овца была украдена ими в округе села Филимоновки. По их словам, они нашли её на берегу тамошнего пруда.
– Я считаю, что они не врут. Они говорят правду, – утвердительно кивнув, добавил лейтенант.
– Эта овца не может быть филимоновской! НЕ МО-ЖЕТ! – чуть ли не проорал Ремарин. – Эта овца может быть только даниловской. Её они могли украсть только ЗДЕСЬ, и больше нигде. Вы это понимаете? По-ни-ма-ете? – стуча рукой по столу, с расстановкой произнёс он, как если бы разговаривал с глухими.
– А-а-а-а-а!.. – голосами мультяшных «двоих из ларца, одинаковых с лица» протянули милиционеры, и снова вышли в приёмную.
Следом за ними, чтобы посмотреть продолжение этой комедии, всё также, незаметно вышел и Андрей. Милицейские офицеры, подойдя к сразу же насторожившимся и напрягшимся пропойцам, как-то даже задушевно заговорили с ними всё о том же, о чём говорили и совсем недавно – откуда именно приятели украли овцу.
– …Вот, вы говорите, что украли её в Филимоновке, – философично отметил старший лейтенант. – Но, вот, есть информация, что вы украсть её могли только здесь, в Даниловке.
– А в принципе-то, вам какая разница? – приглушив голос, спросил лейтенант. – В Филимоновке, в Даниловке… Признавайтесь, что украли в Даниловке, и проваливайте на все четыре стороны.
Пропойцы, переглянувшись, в тональности всё тех же мультяшных героев понимающе протянули: «А-а-а-а-а!..» и тут же бодро начали докладывать:
– Гм-гм! Да, признаёмся и глубоко раскаиваемся, что вчера мы никак не могли найти себе выпить, и поэтому решили чё-нить украсть. Для совершения противоправных действий, мы на попутках поехали в Даниловку, имея злонамеренный умысел совершить хищение. Проходя по селу, мы случайно увидели чью-то овцу. Ой, а где именно мы её увидели?
Пропойцы вопросительно воззрились на милиционеров.
– Наверное, тоже, на берегу пруда, что рядом с началом улицы Светлой? Так? – почти ласково, как добрая учительница прилежным первоклашкам, вопросительно подсказал старший лейтенант.
– Точно, точно, гражданин начальник! – радостно закивали овцекрады. – Именно там мы её и нашли. Ну, а потом, мы её засунули в мешок и решили продать первому встречному, дяде Рашиту, то есть. Он брать не хотел, но мы его уговорили. Вырученные деньги пропили. Вот и всё… – скромно потупились пропойцы.
– Ну и замеча-а-тельно! – быстро что-то вписав в протокол, подытожил старший лейтенант. – Вот здесь и здесь распишитесь… Всё! Свободны!
– Ой, спасибо! Спасибо! – зачастили пропойцы, шустренько выметаясь за дверь.
На этот раз и Свербилов, и Ремарин, остались довольны. Они похвалили милиционеров за то, что те смогли-таки «установить истину».
Дивясь увиденному (вот где дурдом-то!), Березинцев вышел на улицу. Откуда-то с запада дул свежий ветер пахнущий дождём. Глядя на летящие по небу облака, Андрей вдруг внезапно осознал: случившееся сегодня – это ЗНАК! Похоже, проникшись к нему сочувствием, судьба решила сделать свой, без преувеличения, подарок. В самом деле! Это как же ему повезло, что вчера двое этих пропитых мазуриков в окрестностях Филимоновки нашли больную овцу, привезли её в Даниловку и продали Зайнудиновым. Как ему повезло, что об этом узнала Марина… Ведь этот случай – убойнейший козырь во всей этой насквозь фальшивой вакханалии, который напрочь опровергает версию о халатности даниловской ветслужбы, что и стало причиной появления сибирки. А то, что два недалёких коновала – главный районный медик и главный районный ветеринар принудили пропойц дать фальшивые показания – это даже хорошо! Те два милицейских офицера, судя по всему, парни вполне порядочные и, случись им придётся рассказать, как, почему и какие именно показания они получили от овцекрадов, врать не станут. И тогда всей шайке чиновных фальсификаторов не позавидует и утопленник!
Неожиданно Андрея кто-то окликнул. Это снова был всё тот же неугомонный Геннадий Поддавалов. Хлопая глазами, библиотекарь удивлённо озирал «персоналки» и людей, которые без конца входили и выходили из офиса ЖКХ, что-то обсуждали, о чём-то спорили.
– Андрей Васильевич, а что здесь происходит? – недоумённо жестикулируя руками, поинтересовался он. – Я в окно, было дело, глянул: что за суматоха? То ли – свадьба, то ли –саммит ООН…
– Совещание по карантину, – взявшись за велосипед и, собираясь уезжать, ответил Березинцев.
– Секундочку, секундочку, Андрей Васильевич! – зачастил Поддавалов и, осуждающе сверкнув очами, вопросил. – Совещание… А будет ли толк от этого чиновного пустословия?! Я тут эпиграмму про наших чинуш написал: хватит болтать день и ночь! Что воду в ступе толочь? Что ни возьми – всё в развале. Лучше б вы землю копали!
– Лучше и не скажешь! Как говорится, не в бровь, а в глаз! – с трудом превозмогая смех, похвалил Андрей, изобразив жест восхищения.
– Я всегда знал, что только ты меня понимаешь! – не тая грусти, вздохнул библиотекарь. – Шуре своей прочитал, она мне объявила: чем всякую бездарную чушню писать, лучше бы сараем занялся – того гляди, завалится. Сарай… это – сиюминутно, а поэзия – вечна! Да если бы только Шура… Тут многие норовят меня поддеть, вроде того, ерундой я занимаюсь…
– Это всё они из зависти! – авторитетно определил Березинцев. – Поэт, никем не критикуемый и не гонимый – не поэт! Давай, Геннадий Станиславович, глаголом жги сердца людей! – добавил он, запрыгивая на велосипед.
Крутя педали, он мысленно прикидывал, сколько же ещё у него сегодня дел… После обеда нужно успеть заскочить на подсобное хозяйство ЖКХ, потом проколоть на СТФ поросят витамином и ферроглюкином, потом отработать вызовы по селу… Мрак! Снова вспомнив только что состоявшийся разговор с Поддаваловым, он невольно улыбнулся – чудит мужик! Впрочем, пусть чудит. Кто-то сказал, что чудаки украшают мир… И тут, Андрей неожиданно для себя подумал о том, что, вообще-то, было бы неплохо ему самому написать статью для районной газеты. А почему бы нет? Курсовые в институте он всегда писал, как бы, даже, неплохо. Вот, взять, и написать о ветеринарной работе, сколь она нелегка, какими рисками изобилует, и сколь «высоко» её ценит государство в лице ветеринарных чиновников. Да, потом кто-то тоже может сказать, что и он тоже взялся чудить. Ну и пусть! Все мы чудим, каждый в меру своих способностей…
«Точно! Сегодня же сяду, и напишу, – решил он. – И озаглавлю её так: «О бедном ветеринаре замолвите слово». В смысле ранней «артиллерийской подготовки» к совещанию в области – это будет классный ход!»
Когда он вошёл в дом, обед уже стоял на столе.
– Прямо удивительно! – сыронизировала Ольга. – Почти вовремя пришёл. Что там новенького? Что у Зайнутдиновых?
– Да у них всё нормально. Все районные службы сюда прискакали. Сейчас в конторе ЖКХ такое столпотворение! Милиция допрашивала тех алкашей, что продали деду Рашиту овцу. Всё домогались от них признания, будто спёрли они её здесь, в Даниловке. – Березинцев указал пальцем куда-то вниз.
– А почему это им так нужно? – на лице жены отразилось недоумение.
– Это для них вопрос принципиальнейший, – Андрей многозначительно повёл головой. – Они уже успели наквакать и нахрюкать в область о том, что у нас в районе есть только один населённый пункт, где вспыхнула сибирка – это Даниловка. Уже назначен виновный – это я. А если вдруг окажется, что есть ещё одно село, где нашлась овечка с антраксом, тогда, как быть? В таком случае, моя виновность оказывается под большим вопросом. В таком случае может обнаружиться настоящий виновник. А он-то человек особый, чем-то им выгодный… Как такого наказывать? Да и им самим такие шишки могут посыпаться, что – о-го-го! Во-о-о-т! Поэтому-то и была устроена комедия с «выяснением истины»…
Смеясь, он рассказал об увиденном им допросе, и предупредил Ольгу о том, что это, пока что, лучше оставить в секрете.
– …Меня они даже не заметили – уж так были обеспокоены получением нужного им признания от тех пьянчужек. Ну а мне это пригодится, когда буду отбиваться в области. Это такой «козырь», что если его выложу, то и «тузам» с «королями» придётся несладко. Это будет для них мой маленький сюрприз.
Глядя на то, как Андрей энергично орудует ложкой, Ольга села напротив и подперла голову рукой. Почувствовав её взгляд, Березинцев остановился, и тоже внимательно посмотрел на жену.
– Что-то хочешь спросить? – деловито поинтересовался он.
На это Ольга как-то непонятно улыбнулась и, как бы, про себя, произнесла:
– Вот, сколько уже мы с тобой живём? Лет пятнадцать… А у меня такое ощущение, что я тебя совсем не знаю.
– Хм-м-м… Ты страшно удивишься, но я и сам себя до конца не знаю, сам себя иногда не могу понять. – Андрей со смехом недоумённо потряс головой. – Так что, это, как говорил Карлсон, дело житейское. Но ты, всё же, хочешь спросить о чём-то конкретном. Да?
– Да… – Ольга тягостно вздохнула. – Что там у вас за разговор был с Катей Золотовой? Говорят, она после этого почему-то расстроилась до слёз…
«Вот, заразы! Всё-таки, напели, передали… Ну, деревня, едри её! Слухи разносятся в момент…» – мысленно отметил Березинцев.
Как он уже не раз замечал, его семейная жизнь для некоторых односельчан была чем-то вроде красной тряпки для быка. Их почему-то раздражало, что, несмотря на трудности и сложности жизни, Андрей не спивается, не тиранит семью, не собачится с соседями, не унижает подчинённых. Но самым большим его «грехом» было то, что он не «ходил налево». Это больше всего раздражало даниловских «ходоков». Да и «ходячек» тоже.
…Был случай, вскоре после переезда Березинцевых из Куницыно в Даниловку, тридцать первого декабря супруги решили сходить на пару часов в местный клуб, на новогодний вечер. Пока Ольга в круговерти общего веселья общалась с подругами детства и школьной поры, Андрей сражался на бильярде с Фёдором Зазнобиным. Неожиданно кто-то дёрнул его за рукав. Оглянувшись, Березинцев увидел некую местную особу в костюме гадалки, и в маске, расшитой бисером, которая закрывала почти всё её лицо.
– Претензия к тебе, Андрей Васильевич, от всех наших даниловских женщин! – с вызовом заговорила та, но так, чтобы слышал только он один.
– И, какая же? – спросил Андрей, пытаясь угадать, кто скрывается под маской.
– А что это ты кроме своей Олечки больше никого не хочешь видеть? Ведь есть и другие женщины, которые тоже нуждаются во внимании к себе, которые тоже хотят ласки!
Сказав это, «гадалка» исчезла в гуще праздничной толпы. Когда супруги Березинцевы, полные впечатлений, возвращались домой по празднично расцвеченному селу, Андрей рассказал о «гадалке». Ольга, смеясь, сразу же угадала:
– Да, это Ленка Ковалихина – больше некому. Раз пять уже была замужем, разбила две семьи, но счастья так и не нажила.
…Было это ещё в конце восьмидесятых. Но, судя по всему, за последние годы Даниловка не слишком изменилась. Вот и теперь кто-то специально (возможно, даже приукрасив) «слил» Ольге повестушку о каком-то разговоре её мужа с девушкой, которая по возрасту ему годится в дочери.
Все эти мысли в считанные мгновения пронеслись в голове Андрея. Положив ложку, он окинул жену внимательным, изучающим взглядом.
– Тебя интересует, о чём был разговор? Хорошо, я скажу. Но ты будешь разочарована, – Березинцев сочувственно улыбнулся. – Ты заметила, что я перестал носить этот свой костюм «сафари»? Вот-вот… Когда тем днём я его надел, первый комплимент в свой адрес услышал от Риммы Щурковой. Следом за ней «прокомплиментила» и Катя. Я не знаю, что на неё нашло, но случайно встречаемся с ней ещё раз, и она снова выдаёт комплимент, типа того, что смотрюсь неотразимо. Ну, я и намекнул Кате, что ей бы лучше обратить своё внимание на кого-нибудь помоложе меня. Это её и огорчило. Вот и всё.
– Какой ты жестокий! – с шутливым упрёком произнесла Ольга, поднимаясь из-за стола. – Ладно, извини, что перебила тебе обед. Просто… Мне это преподнесли так, будто у вас с Катей что-то уже было, но ты решил с ней порвать, чем её и расстроил. Ох, уж эти наши мерзкие даниловские сплетники!..
– Оля! – Андрей сделал выразительную паузу. – Хочу спросить тебя вот о чём. Я тебя когда-нибудь в чём-то подозревал? Нет. Я считаю так: доверяя – доверяй. Тебе я доверяю. А вот ты, хотя я тебе ещё ни разу не дал повода заподозрить меня в измене, постоянно в напряжении – с кем и о чём я разговаривал, куда пошёл, что и где делал… Ведь ты же меня ревнуешь, например, даже к Марине. Да? Слава Богу, не к Валентине Юрьевне… Выходит, ты считаешь, что я могу от тебя «гульнуть»?
Ольга, тягостно вздохнув, снова села напротив. Немного помолчав, она тихо произнесла:
– Ты – мужчина. А тут – хищниц в достатке. Просто, я боюсь тебя потерять. Ну, ведь, это правда, что тут не одна и не две хабалки, были бы не против увести тебя из семьи. Ведь, так же?
Березинцев на это иронично улыбнулся
– Может быть… Но я же не телёнок на верёвочке, чтобы меня могла увести из семьи всякая и каждая хабалка! Тебе соперницы мерещатся на каждом шагу. Помнишь, когда я второй раз съездил в Коммунарский суд, ты что заподозрила? А? Что Тамара Медунина своим иском пытается вынудить меня развестись с тобой и жениться на ней. Оля, ну это даже обсуждать смешно! Тем более, что главный-то инициатор того иска была не Медунина, а её босс…
– Смешно… Тебе смешно, а мне не до смеха! Скажи, тебя же Борька Марков подбивал выехать с какими-то девками «на природу»? – Ольга испытующе взглянула на мужа. – Это правда? Это было?
