Сергей Леонидович Скурихин
Тетрадь из автомобильного бардачка
Ознакомившись в кадрах с приказом, я вернулся к себе и впервые за три года решил уйти домой пораньше. Новый старый начальник лаборатории препятствовать этому не стал. Валентин повёл себя, на удивление, достойно, без злорадства и вымещения прежних обид. Моё поражение и собственную победу он воспринял как должное.
Оля вызвалась провожатой. Её поддержка сейчас важна мне как никогда.
05.05.89. Хоть каждый пытается создать на месте нормальную рабочую атмосферу, но наша группа всё равно распадается на две неравные части. С одной стороны, я и Оля, которая моё отстранение считает фактом вопиющей несправедливости. С другой стороны, Валентин с Сеней и Хруминым, у которых свой взгляд на будущее лаборатории.
16.05.89. Похоже, Валентин успешно продал наверх идею менее сложного, но более управляемого процесса. Он считает, что нужно сначала научиться загонять шар точно в лузу, а уже потом думать о механизме его возврата. Ему дали карт-бланш на доработку внешней установки, которая должна будет стабильно перемещать десятикилограммовую болванку на заданное расстояние. А также выделили в соседнем здании стометровое помещение для опытов. Синица в руках опять победила летящего журавля, и в нашем случае произошёл откат на позиции годичной давности.
Теперь некогда сплочённая группа разделилась уже физически. Ребята переехали в новое помещение, забрав с собой внешний излучатель и необходимое оборудование. В лаборатории же остались мы с Ольгой. Валентин великодушно или с каким-то дальним прицелом, но разрешил нам продолжить собственные исследования. Правда, только за зарплату и на голом энтузиазме, так как дополнительных фондов у НИИ на это нет. Я, конечно, согласился, ведь оставшийся комплект портативных модулей по-прежнему лежит в моём сейфе и числится на мне, как на материально ответственном.
30.05.89. Купил подержанную «копейку», ВАЗ 2101. Зелёного цвета. В хорошем состоянии. Хотим на ней летом махнуть на юг, показать Сашке море. К тому же у Оли простаивает гараж, что остался от бывшего мужа в счёт уплаты алиментов.
09.06.89. Портативный излучать подключил к сети и использую как внешний. Оля ведёт запись наблюдений. Шаг эксперимента мы увеличили кардинально и вышли к границам рабочего диапазона. Где-то там лежат заветные частотно-волновые характеристики. Осталось только ближе к ним подобраться. Параллельно наращиваем массу объекта. Уверен, когда масса при тех же энергозатратах перестанет быть лимитирующим фактором (увеличится в десятки раз), то волновой ключ по схеме туда-обратно будет найден.
13.09.89. Ни на какое море мы, конечно, не поехали. Всё лето провели в душной лаборатории. Видно, что Оля этим расстроена, причём больше из-за сына, но наметившийся прогресс в исследованиях прервать я не мог.
Достигли увеличения массы объекта в восемь раз. В цехе металлообработки заказал ячеистый каркас из арматуры на шестнадцать посадочных мест. Пока его сварят, мы к работе с такой массой, полагаю, будем уже готовы.
02.11.89. Каркас уже месяц как сварен, а мы отстаём. К тому же Оля только вышла на работу: две недели сидела с Сашкой на больничном.
На днях заходил Валентин с ребятами. Коллеги были немало озадачены, увидев на лабораторном полу решётчатую конструкцию. Начальник от изумления даже пошутил про сбор металлолома, но вышло как-то натянуто. Я тоже отшутился, что это, мол, задел на будущее. Засим и распрощались.
12.12.89. Пластины и полосы для скрепления кирпичей закончились, но они больше не нужны. Завтра запускаем заполненный каркас.
13.12.89. Каркас с кирпичами растворился в воздухе! За два с небольшим года исследований мы увеличили массу объекта почти в двадцать раз! Теперь дело за малым: собрать из модулей последний экземпляр устройства, закрепить его на кирпиче и запустить с текущими настройками волнового излучателя. Если моя догадка верна, то конструкция сможет вернуться обратно.
18.12.89. Собрал устройство на монтажной плате. Проверил выходные параметры. Закрепил устройство на объекте. А запускать боюсь. Никогда у меня такого раньше не было.
27.12.89. Объект с устройством вернулся! Вернулся ровно по таймеру. Кирпич горячий, будто из печки. Радиация в норме. Оля так просто визжит от радости. Я тоже очень рад.
30.12.89. Провели уже несколько запусков. Объект стабильно возвращается по таймеру в исходную точку. И всегда он горячий. Это лучший новогодний подарок в моей жизни!
03.01.90. Оля настаивает, чтобы я немедленно шёл к руководству НИИ с полученными результатами, причём сделал это напрямую, не ставя в известность Валентина. Она жаждет реванша больше, чем я. Я же пока хочу привести в порядок мысли и бумаги.
09.01.90. Пока я собирался с докладом, директора вызвали в Москву, в министерство.
16.01.90. В положенный срок директор в НИИ не вернулся. Говорят, что слёг с инсультом в столичной больнице. По институту тем временем ходят слухи, что нас то ли реорганизовывают, то ли вовсе закрывают.
Бразды правления взял на себя зам по науке – сухонький старичок, который за былые заслуги перед отечеством давно пересидел дату законного выхода на пенсию. У меня, как и у многих коллег, большой вопрос: сможет ли временное руководство так же бороться за НИИ и выбивать фонды под текущие и перспективные исследования?
Со своим же частным вопросом я пока повременю. Оля тоже понимает, что идти сейчас не к кому.
05.02.90. Год начался так, как врагу не пожелаешь: крушения самолётов и поездов, митинги в Прибалтике и резня на Кавказе.
Как выяснилось, инсульт у нашего директора был не один, а после повторного у него парализовало левую сторону тела. На работу он больше не выйдет. Жаль мужика, да и его былое расположение ко мне наверняка бы сейчас пригодилось.
Значит, отчёт надо подготовить так, чтобы ни один ученый МУХ не придрался.
28.02.90. В НИИ какое-то затишье. Собрания не проводятся, итоги года не подводятся. В актовом зале на постоянной основе действует своего рода дискуссионный клуб, на заседаниях которого обсуждаются почему-то не научные проблемы, а общественно-политические вопросы. Откуда-то взялось множество активистов-крикунов. И что примечательно, чем слабее такой сотрудник как учёный, тем громче он ратует за демократизацию, за свободы и за отречение от тоталитарного прошлого.
Знаю, что многим институтским старожилам такое положение дел не нравится, но они боятся прослыть ретроградами. Пена и мелкий мусор стали тем первым, что надул ветер перемен, но все с надеждой ждут его свежих струй, которые должны будут принести уже подлинное и широчайшее обновление.
К нам зачастил Валентин. Похвалил, увидев меня в очередной раз за бумагами. Как я понял, у них исследования застопорились, и он прощупывает почву на предмет объединения группы. Похоже, применить административный ресурс и сделать это в приказном порядке ему не позволяет то ли гордость, то ли чувство вины передо мной. А может, я тут совсем ни при чём, а всё дело в Ольге. Валентин прекрасно видит, что она до сих пор не простила ему той служебной записки.
23.04.90. В принципе, у меня всё готово. Папка с отчётом получилась пухлая. Ещё она разрослась за счёт той аналитики, что сделали ребята перед моим отстранением. Дело в том, что у Валентина тяжело заболел отец, и наш начальник взял месяц за свой счёт, чтобы показать родителя светилам медицины. Получается, я этим обстоятельством воспользовался. Оля сходила к Сене и Хрумину и попросила те материалы для ознакомления. Потом она сняла с них копии и последние передала мне. Не скажу, что эти выкладки на что-то повлияли, но я всё же включил их приложением к своему отчёту. Теперь никто не сможет меня упрекнуть в недостаточно научном подходе.
07.05.90. Старичок-зам у штурвала НИИ задержался недолго и ушёл-таки на заслуженный отдых. У нас временное безвластие. Снова поползли слухи о том, что институт раскидают по нескольким научным центрам в стране.
Только я было настроился поднять свой вопрос, как судьба снова щёлкнула мне по носу. А может, так она подаёт знак – не торопись, мол, с отчётом, не время ещё? Не знаю. Но я уже и сам не хочу гнать лошадей. Не вижу я сейчас в НИИ тех сил, тех людей, которым можно доверить это открытие. Да и я боюсь вовсе не критики и непонимания, а равнодушия и казённого отношения.
Буду через вузовских однокашников искать выходы напрямую в министерстве.
06.06.90. Собрались-таки рвануть на море! У Сашки начались каникулы, а у нас с Олей подошли очередные отпуска. Да и «копейка» застоялась в гараже без дела.
12.06.90. На морские волны можно смотреть бесконечно. Интересно, почему первооткрыватели электромагнитных колебаний назвали их волнами? Полагаю, причина тут кроется не только в синусоидальной картинке, но ещё потому что волны всегда присутствовали в жизни человека.
Здесь, стоя босыми ногами в узкой полосе прибоя, особенно чувствуешь грань меж двух миров, меж двух стихий. Как будто ты стал микроскопически мал и балансируешь на ребре тончайшей монеты, одна сторона которой есть частица, а другая – волна. А что есть волна?
09.07.90. Пока мы отдыхали, НИИ получил нового руководителя. Исполняющим обязанности директора назначили институтского комсорга. Неожиданное решение. Даже не знаю, как реагировать. С одной стороны, этот комсомольский вожак в науке ни бум-бум, а значит, будет исполнять роль администратора. С другой стороны, он моложе многих, в том числе и меня, и может вдохнуть в порученное дело новую энергию.
15.08.90. Странные времена наступают. Сейчас многим интереснее смотреть политические передачи и читать газеты, чем жить собственной жизнью, тем более заниматься работой. Порой из-за идеологических разногласий распадаются научные коллективы. Люди готовы спорить до посинения, не замечая, как переходят на крик.
04.01.91. Даже не предполагал, что так долго не буду писать…
На работе полный штиль. Народ чаи гоняет и перекуры перекуривает. Страна потихоньку разваливается, а вместе с ней и наука. При молодом директоре научных прорывов почему-то не случилось. Наоборот, голос людей науки становится в НИИ всё слабее. Вместо них бывший комсорг окружает себя так называемыми хозяйственниками: начальником гаража, заведующей институтским общежитием, управляющим подсобным хозяйством и прочими людьми на хлебных местах. Из уст нового руководства всё чаще звучат речи про самоокупаемость. Как это должно выглядеть, они не представляют сами, но призыв повторяют исправно, словно мантру. Хоть бросай лабораторию и иди на городской рынок показывать за деньги фокусы с исчезновением предметов!
