Сергей Данилов
Время исправить ошибки

Сети похмелья

Достигаю в любви совершенства,
Когда, словно игривый апрель,
По сосудам натруженным хмель
Пробегает, даруя блаженство.

Обожаю период веселья,
Удальства без горючих обид,
Пока горький оправданный стыд
Не накроет сетями похмелья.

Зеро

Я делал ставки на любовь,
На сектор верности и чести,
А выпадали вновь и вновь
Измены номера и мести.

Алел призывно страсти цвет,
Маня горячностью багряно,
Но в ореоле лютых бед
Мне доставался чёрный рьяно.

Хотел и посох, и суму
Вдвоём нести сквозь непогоду,
А приходилось одному
Ховать случайные доходы.

Со временем истлел азарт,
Пристрастье к жизненной рулетке,
Дешёвый не случился фарт…
Остались как зеро таблетки.

Острова одиночества

Ревность – рыба-прилипала,
Тело – бестолковый кит.
От упрёков до скандала
Курс общения лежит.

Океаном пониманья,
Где симпатии цвели,
Размножались обещанья
В аметистовой дали.

По проливам разногласий
К чужеродным берегам,
Сквозь поток коварных связей,
По бушующим волнам

Мелких ссор, крутых разборок,
Недомолвок и обид,
Злополучных оговорок,
Разрушающих кредит

Изначального доверья
И сердечного тепла, —
До хлопка входною дверью,
Что сжигает всё дотла.

После грозного цунами —
Непривычный полный штиль,
Расставание с мечтами,
Битый в хлам любовный киль.

Даже мысли не рыбачат —
Отдыхает голова.
Одиночества маячат
В перспективе острова.

Слабая память

Теряюсь в пыльных прегрешеньях,
В собранье брошенных подруг,
Блуждаю в стёршихся мгновеньях,
Среди засаленных заслуг.

В романах путаюсь прочтённых, —
Возможно, памятью ослаб…
На ощупь граций обнажённых
Не отличу от голых баб.

Вирус безразличья

Мегаполиса бетонные кварталы
Поразил коварный вирус безразличья.
Хладнокровием набиты арсеналы,
Соблюдаются формальные приличья.

Равнодушья постоянны рецидивы,
Боль прохожих удаляется в ливнёвку.
Одиночества довлеют лейтмотивы,
Погружённые в рекламную дешёвку.

Дымный город процветает атомарно —
Заповедником расчётливых изгоев.
Облачается в плакаты он шикарно
И плодит, смердя, уродливых героев.

Начитанный кит

Мне стало комфортно моё одиночество
Среди размышлений туманных и книг.
Оно оставляет пространство для творчества,
Избавив от плена ненужных вериг.

С собой не треплюсь я о гнусной политике,
Не трачу напрасно на споры часы,
Исправно зато предаюсь самокритике,
Ношу неприкрашенной правды весы.

Мне не с кем трындеть о погодных условиях,
Гадая, что будет, мороз или снег,
Не надо мараться в коварных злословиях,
Тайком обсуждать недочёты коллег.

Заполнило дом до краёв снисхождение,
Оно безмятежностью щедро дарит.
Ликуя, пускаю фонтан вдохновения,
Я в море познанья – начитанный кит.

Мои преследователи

Я менял адреса и прописки,
Брал в аренду квартиры, дома,
Письма жёг, удалял переписки,
Изворотлив был, скрытен весьма.

Путал след, как испуганный заяц,
Под корягой таился сомом,
В коммуналках обшарпанных маясь,
В коридор выбирался тайком.

Мимикрировал ловко в народе,
С разношёрстной сливался толпой,
Жил в цеху на закрытом заводе,
Закрывался на ключ в выходной.

Брал у дальних знакомых машины,
Даже ночью был в тёмных очках,
Избегал посещать магазины,
За припасами крался впотьмах.

Укрывался, но всё бесполезно:
Заявлялись ко мне на порог,
Предлагая бутылку любезно,
Искушенье, запой и порок.

Зона комфорта

Я вышел однажды из зоны комфорта,
Бродя, в привокзальный зашёл ресторан,
Взял к пиву кусок заскорузлого торта,
А к водке – погибший давно круассан.

Потом был салат оливье и ватрушки,
Я дрыгал ногами под диско и джаз.
Две страстные мне повстречались подружки.
Гульбанили мы до утра напоказ.

Стук помню колёс, полустанков мельканье,
Зеркальную дверь в полутёмном купе.
Огней полуночных неярких мерцанье.
Мне кажется, мы упражнялись в борьбе —

Не вольной, не самбо, похоже, постельной.
Из мягких подушек просыпался пух.
Хоть вид этих дам был совсем не модельный,
Смогли возбудить моё тело и дух.

Я с ними провёл три шальные недели.
Менялись гостиницы и города,
Рябили дороги, вагоны, тоннели,
Пестрела событий хмельных чехарда.

Теперь я работаю на лесопилке —
Прощай, эксклюзивный родной кабинет!
Досуг провожу в провонявшей курилке —
На большее мой не рассчитан бюджет.

Психологов блажь обернулась бедою,
Учёных-фрейдистов гоните взашей!
Нелепо сменять благодушье борьбою —
Лишь в зоне комфорта всё будет окей!

За край

Я смотрю на облака пятьдесят пять лет.
Синеокая река продолжает бег —
«Волны», двигаясь легко, ищут свой приют,
Проплывают высоко, над землёй снуют.
Я хотел бы, как они, улететь за край,
Где горят любви огни, плещет счастья рай.

Некролог Земле

Дорожные пики втыкаются в тело природы,
Секут автобаны плетьми запылённых шоссе.
Форсируя реки, в трущобах смердят вездеходы,
Вздымаются гордо плотины в цементной красе.

Земная могучая плоть – в устрашающих шрамах:
Петляют тоннели, под кожей змеится метро,
В открытых карьерах – ужасных зияющих ранах —
Машины, копаясь, калечат металлом нутро.

Фурункулы угольных шахт и порезы-траншеи
Уродуют грубо доселе нетронутый лик.
Дымящие трубы заводов – удавки на шеи.
В тени небоскрёбов проходит воскресный пикник.

Одежда зелёная порвана стройками в клочья,
На месте душистых полей – монолитный бетон.
Не спит мегаполис, коптит и работает ночью.
Унылый асфальт заменяет цветущий газон.

Салатовых нету тонов – арматура ржавеет,
Небесный индиго скрывает химический смог.
Закатное солнце мартеновской плавкой алеет
И пишет на сивости неба скупой некролог.

Трутни

Город – огромный ковчег насекомых,
Всех энергичнее в нём муравьи,
Не замечая в азарте знакомых,
Мечутся взад и вперёд в забытьи.

Грузы таскают, коробки, баулы,
Денно и нощно работа кипит.
От постоянной нагрузки – сутулы,
Многие взяли жилища в кредит.

Трудятся гулкие пчёлы ударно,
Перелетая с цветка на цветок.
Некогда им пререкаться базарно,
Цель – заготовить провизию впрок.

Пчёлам отважно шмели помогают
И пополняют семейный бюджет,
Власть и налоги на кухне ругают,
Не соблюдают порой этикет.

Оводы, шершни ждут бойни кровавой,
Жала, как шпаги в бою, навострив.
Жертве грозят беспощадной расправой.
Каждый комар на укусы ретив.

Бабочки плавно порхают на сцене.
С ними плеяда стрекоз, мотыльки.
Эти кумиры, злословья мишени,
В небо взмывают наперегонки.

Трутни своею судьбою гордятся,
Выпало им наблюдать свысока,
Как от усилий другие томятся,
Не отходя от штурвала, станка.

Сами еду добывать не способны —
Потчует трутней заботливый рой.
Цель их оправданна и «благородна» —
Власть не утратить любою ценой!

Богатые и бедные

Сытые лица богатых людей
Лучше озлобленных нищих оскалов,
В их выражении – масса идей,
Не отраженье похмельных скандалов.

В омуте глаз их – достоинство, власть
И наслажденье бескрайнею волей,
Океанических лайнеров сласть,
Без раздражения тягостной долей.

Бедность корёжит людские черты,
Взгляд наполняет обидою горькой,
Ржавчиной зла разъедает мечты —
Грустно в колоде быть мятой шестёркой.

Провидец

Знать то, что не ведают ныне другие, —
Нелёгкая доля, тяжёлая ноша.
Он видит в грядущем событья нагие,
Ему не помеха сенсаций пороша.

Туманность годов не мешает провидцу.
Он знает, чем в муках судьба разрешится,
Способен предвидеть шагов вереницу,
Но сам результатов порою страшится.

Статист жизненной сцены

Наивность души

Я поэму мечтал написать о любви —
Без ехидных претензий и пасмурной скуки.
Но рассудок твердил: «Не скули, а язви», —
И высмеивал вирши о горькой разлуке.

Описать я пытался невинную страсть,
А мой разум талдычил о мире порочном:
Лучше, мол, в необъятность разврата упасть,
Чем с одною супругой общаться бессрочно.

Превратил в самолётик нетронутый лист,
Запустил, чтобы похотью вечность не гадить.
Я на жизненной сцене – типичный статист.
Мне бы с ролью наивность души не утратить.

Провальный концерт

Выпала нам не любовь, а борьба —
Каждый считал себя первою скрипкой.
Я был упёрт, ты – порою груба.
Объединение стало ошибкой.

Не получилось дуэта из нас —
Каждый хвалил лишь свою партитуру,
Пренебрегая партнёром подчас,
Гнал в отношеньях сплошную халтуру.

Не удался наш совместный концерт,
Вышли провальными счастья гастроли.
Нет унисона без маленьких жертв.
Мы недостойно исполнили роли.

Скелеты в шкафу

Так много в шкафу накопилось скелетов,
Что некуда вешать одежду подчас.
Порою в коллекции меньше предметов,
Чем я недомолвок собрал, ловелас.

Одну недостойно оставил без денег,
Не взял у другой от квартиры ключи,
От третьей сбежал, как последний мошенник,
Черкнув на прощанье записку в ночи.

Хранятся надёжно эмоций секреты,
О скверных поступках не знает семья.
Бывалых друзей бесполезны советы —
Я сам адвокат, прокурор и судья.

Прошли откровенных признаний дедлайны.
Был жизненный путь мой извилист, непрост.
Пора бы отправить на кладбище тайны,
Давно по ним плачет забвенья погост.

Объявленье

На столбе объявленье: «Пропал геликоптер.
Марка. Номер. Нашедшего просьба вернуть», —
Я застыл, не допив свой излюбленный портер,
Уловив изменений трагических суть.

Раньше люди искали котят белоснежных,
Убежавших случайно наивных щенков.
А теперь в объявленьях сухих, безмятежных
Масса чисел и банковских длинных счетов.

«Найден робот А-двадцать, помощник по дому.
Реквизиты приложены, жду гонорар».
Объявленье написано по-деловому.
Мне в грядущем мерещится жуткий кошмар.

Будут киборги резвые рыскать повсюду,
Небоскрёбов армада пронзит облака,
Люди станут теряться в любую минуту,
А андроиды их опекать свысока

И писать объявленья: «Пропал человече!
Тут же адрес, приметы и матричный код.
Был в квадрате таком-то, ушёл недалече.
Поощренье – рубиновый светодиод».

Нет, хочу снова в мир черепашек неспешных,
Хомячков уморительных, милых котов,
Где «за так» возвращают питомцев потешных,
Ценят радость детей и признанье отцов.

Ночные размышления

Порой лабиринты ночных размышлений
Заводят под утро в полнейший тупик:
То, кажется, нет у проблемы решений,
То хочется танком переть напрямик.

Быть может, достаточно бурь и страданий?
Набили оскомину грусти слова.
Давали мы много пустых обещаний.
От вечных разборок гудит голова,

Плодит возбуждённо во мраке чернильном
Кровавые действа. Крутой детектив
Сменяет простой монолог меркантильный.
Потом открывается счастья архив:

Всплывают прошедшего милые сцены,
Лиричные встречи, смешные стихи,
Восторженных, сладостных мыслей рефрены
И близости первой нагие штрихи.

Надежда мерцает в душе сокровенно:
Возможно, нас ждёт впереди ренессанс,
Способность опять обсуждать откровенно
Мечты и страстей возрождённый пасьянс.

С рассветом стирается ворох метаний.
Опять не объявлен последний вердикт.
Продолжит тянуться чреда колебаний,
Останется тлеть неугасший конфликт.

Шило

Пора бы подвести уже итог,
Но шило в заднице неугомонно
И помыкает мной бесцеремонно,
Толкает в авантюры, на подлог.

Твердит: «Не упусти последний шанс,
Ведь впереди деменция и климакс.
Взлететь на бирже может сводный индекс,
Но будет ли влеченья ренессанс?

Тоскливо прозябать в силках родни,
Вокруг доступных множество красоток.
Не будь, как пень, стеснителен и кроток,
В объятья страсти огненной нырни.

Интригу на работе заведи,
Займись с коллегой низменным развратом.
Индифферентность свойственна кастратам,
Вулкан эмоций смело разбуди.

Пойми, что постоянство – это гнёт,
Распутство доставляет наслажденье.
Лови удачи каждое мгновенье,
Забудь про совещанья, бухучёт».

Итоги подводить уже пора,
Но шило не даёт остепениться,
Талдычит, что парит моя жар-птица…
Я уношусь в любовные моря.

Матрёшка

Дисперсия эмоций:
Предощущенье счастья,
Везенья пара порций,
Задорное участье

В делах, что потруднее,
Желание наживы,
Напитки похмельнее,
Обиды рецидивы,

Научные работы,
Спортивные успехи,
Семейные заботы,
Интимные огрехи,

Физическая форма
И старые болячки,
В себе копаться норма,
Боязнь серьёзной качки,

Завалы обещаний,
Непринятых решений,
Нервозность состязаний,
Туманность объяснений,

Брутальная небритость,
Излишнее стесненье,
Скупая деловитость
И искры озаренья,

Мечты взнуздать Пегаса,
В поэзии стать богом,
Эвтерпу, дочь Парнаса,
Привлечь прекрасным слогом.

Влюблённостей окрошка
И винегрет стремлений…
Я – сборная матрёшка
Попыток и сомнений.

Крестовый поход

Я в крестовом походе немерено лет —
Беспардонно сражаюсь за прибыль,
Пополняю достойно семейный бюджет,
Конкурентам готовлю погибель,

Управляю активами в серой тени
И на бирже играю азартно,
Не терплю бестолковой, пустой болтовни
И люблю поступать нестандартно.

Коррумпирую нужных солидных людей,
Откровенен всегда с персоналом,
Выгоняю в сердцах проходимцев взашей,
Адаптирован к шумным скандалам.

Я – идейный боец за валюту, рубли,
Мне приятны победные знаки.
На счету после значимой цифры – нули
Маршируют в преддверье атаки.

Бизнес – это искусство и тонкий обман:
Здесь положено прятать доходы,
Не давать никому залезать в свой карман,
Трансформировать ловко подходы.

Умножается грамотно мой капитал,
Но в боях погибает духовность.
Я романтику, веру в людей потерял —
Всюду дрязги, подлог, хладнокровность.

Дело, словно голодный, озлобленный зверь,
Нагло месяцы жрёт и кварталы…
Мой поход превратился в банальную херь —
Я утратил в пути идеалы.

Бронепоезд вендетты

Я отчаянный, как тысяча чертей.
Не пытайтесь перейти мою дорогу.
Самый редкостный, прожжённый прохиндей,
Хвост поджав, стремглав бежит в свою берлогу,

Потому что не прощаю я обид,
Отомстить способен яро, бессердечно.
Возвращается мной выданный кредит —
Дожимаю планомерно, бесконечно.

Не будите во мне зверя невзначай.
Он проснётся – и придётся вам несладко.
Мер ответных будет знатен урожай —
Я преследую настырно, без устатку.

У меня хороший нрав и аппетит.
Я начитан и порой пишу сонеты…
Под парами для врагов всегда стоит
Бронепоезд моей праведной вендетты.

Вата одиноких лет

В её судьбе, застенчивый герой,
Играл я роль влюблённого напрасно —
Ей грезился отъявленный плейбой,
Чтоб страсть была брутальна и опасна.

Я сочинял послания в ночи,
А ей хотелось грубого разврата.
Но похоти истаяли лучи,
Ждёт впереди лет одиноких вата.

Мизантроп

Я быстро превращаюсь в мизантропа —
Мне нравится всё меньше род людской,
Поток противных сплетен новостной.
В том вижу труса, а в другом холопа.

Духовность испаряется туманом —
Вокруг профаны, полчища невежд.
На возрожденье минимум надежд —
Достался мир безмозглым истуканам.

Они увлечены теперь сетями.
Познанья лишни, нужен интернет,
В нём можно откопать любой совет,
Обзавестись кумирами, друзьями.

Учения, науки – архаизмы,
Важней наряд гламурный отыскать,
Собрать за селфи лайков лестных рать,
Чтоб заиметь подобие харизмы.

Не надо помнить даты, дни рождений —
Вобрал в себя всё скаредно смартфон.
Теперь любой безмозглый охламон
В день пишет пару сотен сообщений.

Примитивизм главенствует повсюду —
Забыты буквы, смайлики пестрят.
Сведён к нулю общения обряд.
Я превращаюсь в старого зануду,

Твержу, что нужно думать головою:
Искусственный прекрасен интеллект,
Но есть один существенный аспект —
С ним станем мыслить жопою одною!