полная версия
Сергей Данилов
Время исправить ошибки
След радужной судьбы
Мегаполис иллюзий
Мегаполис иллюзий транжирит огни,
Завлекая сияньем манящих реклам,
Нагло шарит в ночи по чужим кошелькам,
Цепкой алчности в них запускает клешни.
Беспринципности учит в порочных делах,
Купола подменяет штыками антенн.
Пилигримов любви ждёт торгашеский плен.
Каждый житель погряз в непомерных долгах.
Колоколен малиновый звон поутих,
Исхудалый, томится в загоне Пегас.
Монитора экран – лучший иконостас,
Калькулятор в обложке похож на диптих.
Фолианты отправлены на вторсырьё,
Круг друзей ни к чему, коль активен смартфон.
Вместо джаза играет в эфире шансон.
На могиле духовности зла вороньё
Средь давно пожелтевших познанья цветов,
Зависть чёрную пестуя, глазом косит.
Торжествующе-жадно растёт профицит
Душ дырявых в оковах безверья венков.
Рулетка жизни
Кому что достанется в жизни,
Увы, мы не знаем, друзья.
Один будет верен отчизне,
Другому чужие края
Понравятся с первого взгляда:
Забудет он платья берёз,
За морем отыщет отраду,
А родину бросит без слёз.
Один однолюбом предстанет,
Состарится с милой своей.
Другой пару женщин обманет,
Оставив двух-трёх сыновей.
Один будет биться упорно,
Добро добывать для семьи.
Второму отнюдь не зазорно
Присвоить чужие рубли.
Трудяга в заботах бесследно
Здоровье растратит, в борьбе.
А кто-то по жизни безбедно
Пройдёт, не забыв о себе.
Не каждый способен на верность,
На счастье с одною женой.
Повесе нужна многомерность —
Закрутит роман с молодой.
Забудет страна про заслуги —
Пинок патриоту под зад.
А у конъюнктурщика слуги,
Роскошных покоев парад.
Неверная птица – удача,
А счастье – рулеточный шар.
Стараемся – нету отдачи,
Схалтурим – готов гонорар.
Лавина секретов
За годы скопилась лавина секретов,
Неясно, где мне эту массу хранить,
А искренних очень немного ответов.
Прошедших событий запутана нить.
Скрываю упорно болячки от близких —
Нервировать их лишний раз ни к чему.
Суждений чураюсь я максималистских —
Гербарий цитат не помог никому.
Нет силы открыть дверцы хрупкого сердца,
Извергнуть эмоций накопленный хлам.
В остротах не видно пикантного перца.
Направлены жалобы лишь докторам.
Дела – хорошо, а здоровье – нормально.
Мы – как фехтовальщики: выпад, удар.
Проблемы хороним свои идеально.
Един ссор и праздников репертуар.
На тихую радость унылость похожа,
Веселье подчас маскирует тоску.
В ночи потаённые мысли тревожат:
Возможно ль сорвать откровений чеку?
Как в компьютерной игре
Я хочу, как в компьютерной детской игре,
Получать, если надо, свободные средства,
Не сидеть до зарплаты мышонком в норе,
Нищету принимая с хандрою в соседство.
Пополнялся энергии чтобы запас
В миг, когда покидают последние силы.
Я б шашлычным дымком поднимался тотчас,
Словно струны, дрожали б набухшие жилы.
Чем длинней дополнительных жизней набор,
Тем уверенней будут рождаться решенья,
Для рисковых фантазий широкий простор —
И возможность исправить все грехопаденья.
Колоссальный фурор
Возможно, я вырвусь из лап Люцифера,
Но чем добродетель одарит меня?
Святая безгрешность – пустая химера,
А в мире суровом потребна броня.
Открытость души порождает увечья —
Летят в неё камни досадных обид.
Порочна обычная жизнь человечья:
Жить легче, отринув смущенье и стыд.
Успех порождает всеобщую зависть.
Достаток корыстным соседям претит.
Таить надо самую малую радость,
Хорошие вести, настрой, аппетит.
Любовь возбуждает ревнивые взгляды,
Приходится чувства держать под замком,
Скрывать ото всех дорогие наряды,
Носить украшения дома тайком.
Живые глаза и упругие щёки?
Они посторонним – застрявшая кость.
Здоровье в порядке – плодятся намёки.
«Продался он дьяволу», – мается злость.
Ущербным и жалким смотреться пристало,
Но мне неприятен такой коленкор.
Циничной улыбки откину забрало
И произведу колоссальный фурор!
Состоятельный мужчина
Я – состоятельный мужчина.
Из разных звеньев состою.
Сплелись гордыня и кручина,
Напор в решительном бою,
Коллекция пузатых кружек,
Бутылок бесконечный ряд,
Помада ласковых подружек,
Язвительных сарказмов яд,
С друзьями лёгкое застолье,
Непродолжительный запой,
И подмосковное подолье,
И горделивых Альп покой,
Фонтан хмельного красноречья,
Молчанья грустного следы,
Души серьёзные увечья,
Крестообразный шрам беды,
Уединения болото,
Беззлобных шуток карнавал,
Случайного знакомства фото,
Перечеркнувший связь скандал,
Коррозия дурных поступков,
Обид напрасных рубежи,
Витрина запылённых кубков,
Ожесточения ежи,
Амбиций властных портупея,
Желанье удивить весь мир,
Апломб богатого лакея
И драматизм… ведь я – Шекспир!!!
Я состоялся как мечтатель,
Неутомимый фантазёр,
Пустых иллюзий обладатель,
Продажной рифмы сутенёр.
Прозорливый
Даже если мой шанс за горами,
Постараюсь его отыскать,
Уцеплюсь, если надо, зубами,
Обладанья поставлю печать.
Поджидаю его, как охотник,
Притаившийся в чаще тайком.
Я готов выходить на субботник,
Сквозь запреты нестись напролом.
То пускаю слезу, то пижоню,
Изменяю рисунок игры,
Собираюсь за благом в погоню,
Замираю в объятьях хандры.
Жду серьёзного шанса годами,
Опасаюсь его прозевать,
Караулю в подъезде ночами,
Выхожу на балкон поискать.
Страшно мне проворонить удачу,
Не заметить призывный намёк,
От трудов не увидеть отдачи,
Получить от сознанья упрёк.
Ждёт меня где-то случай счастливый —
Уготовано с ним рандеву.
Догадаюсь, ведь я прозорливый, —
Этой верой полвека живу!
До первой крови
Бой до первой капли крови,
Предложение вина —
Уяснили мы: в основе
Чья-то прячется вина.
Были холодны к старухам
И брезгливы к старикам,
Равнодушны к оплеухам,
Недоверчивы к слезам.
В детстве правила жестокость —
В коридорах, во дворе.
Мы во всём ценили строгость,
Забывая о добре.
Вышли в люди мы – циничны,
Слабо теплилась мораль,
К боли близких безразличны,
Каждый был отпетый враль.
Результат – разводы, ссоры,
Понужденья на аборт,
Оправданий мерзких горы,
Адюльтеров хоровод.
С деловым своим партнёром —
Беспринципность, пофигизм,
Наслаждение фурором,
Правовой идиотизм.
Для родителей забитых —
Поздравленье в Новый год,
Для детей полузабытых —
Гроздь засаленных острот.
Вроде не были шпаною —
Сорной выросли травой.
Лицемерие виною,
Развращающий застой.
Не исправить хладнокровных —
В душах сердоболья прах.
Надо в детях безгреховных
Заменить на совесть страх.
Оскудение
Гормональный фон скудеет,
Пенис редко нужен стал:
Прямо на глазах хиреет,
На свидании не встал.
Умолял я слёзно друга:
«Пробудись же, дорогой!»
Он, как будто от недуга,
Обвисал полуживой.
Эротичные картинки
Я достал: «Гульнём, мол, всласть!»
Он забыл про валентинки
И про то, что значит страсть.
Показал его хирургу.
Врач заверил: «Всё путём», —
Дал наглядную брошюрку,
Запланировал приём.
Я тогда его к путане
Познакомиться отвёл.
Даже крутобёдрой Тане
Отказал седой осёл.
Сжался грустною гармошкой.
Ну ведь я не гармонист —
Раздвигать меха ладошкой,
Как заядлый онанист.
Гормональный фон скудеет,
Тихнет чувственный вулкан.
Пузо в зеркале полнеет.
Я – бочонок, пенис – кран.
Опасения сельского безработного
Дни похожи друг на друга,
Словно капельки воды.
Я в объятиях испуга,
В предвкушении беды
Жду циничного подвоха:
Вдруг отменят векселя,
Воцарится суматоха,
Резко рухнет курс рубля,
В океане шторм начнётся,
Ощетинятся валы,
Ураганный пронесётся
Ветер в образе метлы,
Злой вулкан раскурит трубку,
Кашлянет и задымит,
Пепел, превращаясь в губку,
Острова запорошит,
В паре нефть просядет с газом,
Встанет экспорт всей страны,
В соответствии с указом
Будут квоты введены.
Напридумал массу бедствий
Деревенский ротозей.
Но пока что без последствий:
Далеко я от морей —
Обошли удар цунами,
Изверженья и шторма.
Дом укутала снегами
Серебристая зима.
Нефтяной не видно вышки,
Нету газовой трубы.
В рационе кочерыжки
Да солёные грибы.
Не грозит мне разоренье,
Конвертация валют —
Из активов: соль, варенье,
Вымпел за ударный труд.
Прозябаю без работы
На диване до весны…
Как там выборы в Дакоте,
Освоение Луны?
Брошенная
Мне надо научиться снова жить
И залечить обкусанные локти,
Не выпускать невольно злобы когти,
Связать судьбы разорванную нить.
Одним на свете меньше подлецом —
Его, мерзавца, для меня не стало.
Я опущу бесчувствия забрало,
Чтоб не светить заплаканным лицом.
Как тяжело смотреть родным в глаза,
Рассказывать знакомым, сослуживцам,
Назойливым бесчувственным счастливцам,
Что в тупике семейная стезя.
Уж лучше безутешною вдовой
Скорбеть по похороненному мужу,
Чем заполнять слезами боли лужу,
Знать: он с другой, здоровый и живой.
Возможно, время вылечит меня,
Известный лекарь справится с годами.
Мне тошно одинокими ночами,
Не сплю, проклятья сдавленно бубня.
Мы были вместе три десятка лет,
Вдруг – молния нежданного разрыва.
Мне кажется, я прыгнула с обрыва,
Лечу в испуге, снизу почвы нет.
Семейный дуб разрублен пополам.
Один даёт весёлые побеги.
Другая часть как будто в грязном снеге —
Мне холодно и мерзко по утрам.
Безбрежная, враждебная зима:
Пустых воспоминаний равнодушье,
Отчаянья холодное удушье,
Беды всепоглощающая тьма.
Лишние познания
Я видел в жизни очень много,
Возможно, лишнего и зря:
Как протекает быт убого
От января до декабря,
Как за фасадами барокко
Растут несчастия грибы,
От неуёмного порока
Черты становятся грубы.
Улыбка – красочная маска,
Под ней уныния печать.
Затянет отношенья ряска —
Проблем в любви не избежать.
Не сыщешь дармовой монеты —
За всё приходится платить.
Не приживаются советы,
Их невозможно воплотить.
Две стороны одной медали:
Дворцов владелец одинок,
Другой, живущий не в Версале,
Лелеет дружеский поток.
Несправедливость миром правит —
У правды слишком кроткий нрав.
Политика всегда лукавит,
Презрев свой собственный устав.
Уходят безвозвратно годы
И усыхает доброта.
Меняет время на доходы
Без спроса ловко суета.
От груза долгого познанья
На месте радости – печаль.
Я спрятал гнев и назиданья,
Надев терпения вуаль.
Интроверт
Раньше я мучился от одиночества,
Бился в пустынной квартире часами,
Не выносил роковые пророчества,
За разговоры цеплялся зубами.
Дни без общения шли утомительно,
Плыли, как будто стерильные, в вате.
То по квартире скакал уморительно,
То без движенья лежал на кровати.
Был воплощеньем худого холерика,
Склонного мчаться по первому зову.
Не привлекала меня эзотерика,
Секс и движенье считал за основу.
Годы свои принесли изменения.
Я, избегая общенья былого,
Не приношу никому извинения
И ухожу от скопленья людского.
Не посещаю давно дни рождения,
Корпоративы и в клубах попойки,
А, ощущая прилив вдохновения,
Много пишу в аскетичной пристройке.
Схлынула страсть, не хожу на свидания,
Время не трачу на женщин бездарно.
Связь – исключительно по расписанию,
Эргономично, легко, санитарно.
Не раззадорить меня разговорами,
Мы обсосали все вечные темы.
Я себя бью эфемерными шпорами,
Лемму фундируя для теоремы.
В кинотеатрах сюжеты известные,
Макулатура искусства вторична,
Чувства с экранов сквозят неуместные.
С книгой досуг коротаю отлично.
Стал экстраверт молчаливым флегматиком,
Не доверяющим ценным советам.
Лучше прослыть чудаком, маразматиком,
Чем потакать всем убожествам света.
Злобный карлик
Я был когда-то великаном
С огромным сердцем благородным,
Считался истинным гурманом
И людям помогал голодным.
Дарил подарки безрассудно,
Делился знаньями спокойно.
В иллюзиях летал подспудно.
Общался с дамами достойно.
С годами начал я ссыхаться
От одолевших треволнений,
Всё реже петь и улыбаться,
Вздыхать от пагубных сомнений.
Не смог достичь желанной цели!
Дано на старте было много…
Промчались юные апрели,
Желтеет осень у порога.
Я заигрался в добродетель,
Титан в обличье волонтёра.
Судьба – единственный свидетель:
Удачу упустил, обжора.
Делиться нечем – нет доходов,
Похвастать разве славным прошлым.
В кругу знакомых-сумасбродов
Неинтересным стал и пошлым.
Я недоволен зеркалами —
Глядит оттуда карлик злобный.
Исписан глупыми мечтами
Готовый камень мой надгробный.
В однушке
Она жила в большой однушке,
Пытаясь в ней создать уют,
Комплексовала: лишь простушки
В подобном месте гнёзда вьют.
Нечасто посещал мужчина —
Не бог весть что, не секс-гигант, —
Но для неё была причина
На кухне проявить талант.
Она готовила салаты,
Пекла печенье, пироги,
Шла на чувствительные траты,
Порою делала долги.
Он приходил, садился чинно,
Кряхтел и с наслаждением ел,
Мизинец отводил картинно,
Десертный нож в руке вертел.
Снимал пиджак во время чая,
Благодарил по многу раз,
От угощений отдыхая,
Повторно начинал рассказ.
Шутил всегда довольно плоско,
Она всё знала наперёд.
Он гладил волосы – причёска! —
И прикрывал салфеткой рот.
В кровати было скоротечно:
Не так, как в кухне за столом.
Гость вёл себя простосердечно
И засыпал глубоким сном.
Проснувшись, одевался скоро,
Достойно проведя визит.
Напоминал он ревизора,
Который кончил аудит.
Прощались с лёгким поцелуем.
Он обещал прийти опять
И, намекая: «Покайфуем!», —
Вращал дверную рукоять.
Убрав постель, помыв посуду,
Нервозно распахнув окно,
Она брала у ветра ссуду —
Стереть занудное кино.
Эхо добра
В эфире так много сейчас голосов,
Как будто кружит мошкара.
Абсурдом заполнены сотни часов.
Нет радио «Эхо добра».
Политика рьяная всюду царит,
Хотя в ней одни шулера.
Заметен плохих новостей профицит.
Нет радио «Эхо добра».
Любые мелодии можно найти,
Влекущие, как мишура.
Но в этом большом звуковом ассорти
Нет радио «Эхо добра».
Для бизнеса важно иметь свой канал:
Палитра проектов пестра.
Но если ты вдруг без тепла заскучал,
Нет радио «Эхо добра».
В динамиках бодро реклама звучит,
Огромны её рупора:
Поездки, товары, дешёвый кредит.
Нет радио «Эхо добра».
Я знаю, сейчас прагматический век,
У многих от темпа хандра.
Сочувствие должен иметь человек,
Создать надо «Эхо добра»!
Полупустой стакан жизни
Худые и полные
Полные люди живут на планете,
С толком, размеренно, много едят.
Им неприятно сидеть на диете.
Любят лазанью, рагу из цыплят.
А на соседней планете худые,
Как муравьи, беспокойно снуют,
Не потребляют продукты мясные,
Чтят без излишеств домашний уют.
Грузные граждане строят машины,
Им не прожить без ракет, кораблей.
Изобрели они лифты-махины,
Дроны летают взамен журавлей.
Тонкие ходят пешком с рюкзаками,
Все деловиты, активны, стройны.
В море – на вёслах и под парусами,
И эскалаторы им не нужны.
Манипуляторы мощных спасают,
Автопогрузчики, грузовики.
Часто их роботы перемещают,
Ведь толстопузы не слишком ловки.
Всё сухощавые делают сами,
Нет у худых электрических нянь,
Пилят вручную, куют молотками.
К слову, встают в несусветную рань.
Мало потребностей – мало прогресса.
Скромен у тощих налаженный быт.
Им неизвестен вкус деликатеса,
Каждый травой огородною сыт.
У толстобрюхов же – культ разносолов,
Тут, несомненно, в чести общепит,
Самое новое – у мукомолов,
Чтоб расстегай разжигал аппетит.
Трассы петляют широкие, кстати, —
Нужен простор для нагруженных фур.
Всюду удобные с пультом кровати,
Разнообразие клавиатур.
На самокатах шныряют аскеты,
Скученны слишком у них города.
В тренде из мебели лишь табуреты,
Кресел роскошных пуста череда.
Долгие годы я жил средь субтильных.
Мне до чертей надоел сельдерей!
Хочется пышечек любвеобильных
И от обжорства бессонных ночей.
