Сергей Александрович Арьков
Дева и дракон
11
– Поднажми, Владик! Не жалей силы про запас. Поверь, они тебе не пригодятся. Вчера я гадал о твоем будущем на консервной гуще, и там все плохо. На твоем месте, я бы не строил далеко идущих планов. Ты не пойдешь далеко.
Несчастный программист бежал вперед уже даже не на страхе, а сам не зная на чем. Откуда брал энергию его измученный организм? Что за сила заставляла его ноги делать шаг за шагом? Мрачные пророчества Цента касательно его судьбы уже не казались Владику пустыми словами. Возможно, изверг из девяностых действительно что-то знал. Или спланировал. Уж не задумал ли он учинить над своим несчастным спутником неистовое истязание?
– Наша цель – настичь и покарать злодеев, – продолжал хрипеть мучимый отдышкой Цент. Он бежал позади Владика, и если вдруг программист замедлялся, разгонял его пинками под зад. Ягодицы Владика, недавно изведавшие ремня, отзывались резкой болью на каждое прикосновение, а уж удары заставляли его невольно нестись вперед с повышенной скоростью.
– Злодеи обречены, – гнул свое Цент. – Мы будем карать их, карать жестоко и страшно, без вазелина и пощады. Трое из них заплатили за свои злодеяния, но остальные еще живы. Когда я вспоминаю об этом, меня охватывает негодование. А тебя?
Владик исторг из себя какой-то нечленораздельный звук. Говорить он уже не мог. От изнеможения у него заплетался язык и мутился рассудок. Ему казалось, что вся оставшаяся энергия тела ушла в ноги, а прочий организм вообще перестал функционировать. Разве что желудок то и дело напоминал о своем существовании болезненными спазмами. Владик ничего не ел со вчерашнего утра. Цент сказал ему, что идя по тропе кровавой мести, не следует думать о низменных вещах, вроде пищи телесной. Сам, при этом, почему-то стабильно жрал распиханные по карманам заначки – там у него были припрятаны и сухарики, и орешки, и конфеты. Закидывался, в общем, калориями. А Владику не перепало ничего. Владик, впрочем, давно уже не удивлялся этим вопиющим двойным стандартам. Он удивлялся иному – почему его измученное тело упрямо продолжает подавать какие-то признаки жизни? Он уже и сам рад бы был прервать ужасную муку по имени жизнь, но даже этого он не мог сделать без высочайшего дозволения Цента. Тот даже на тот свет уйти не давал, гнал вперед да лягал по ягодицам.
– Поднажми, Владик! – требовал он. – Ты можешь, я знаю. Хоть и выглядишь хилым, но на самом деле ты крепкий малый. Идя по тропе священной мести ни к чему думать об усталости. Вот покараем злодеев, спасем Машку, тогда и отдохнем. Я приготовлю целый казан макарон с тушенкой. И съем их все. Не волнуйся, о тебе тоже помню. Получишь царскую дозу лука – десять головок. Отъешься, шалопай, хоть щеки порозовеют.
Представив себе обещанное кушанье, Владик зарыдал в голос. Когда же кончится эта сатанинская луковая диета?
Могучий удар в зад заставил его вскрикнуть и побежать быстрее. За спиной громыхали шаги истязателя из девяностых.
– Быстрее! – прикрикнул Цент. – Не ленись, прыщавый. Если проявишь усердие и стойкость, получишь от меня пищевой бонус – три головки чеснока к тем десяти луковицам, что я тебе обещал. Вот у тебя пир-то будет. Смотри, не объешься.
12
Весь день циничный Костик только тем и занимался, что пытался окончательно покорить Машкино сердце. И все это он делал на глазах у несчастного Виталика, который к вечеру испытал такие ужасные муки ревности, что пришел к однозначному выводу – либо сегодня он разберется с соперником, либо не доживет до завтра. Точно ведь удар хватит. Да и какое сердце способно выдержать такие нечеловеческие муки? Точно не его. Но хоть сердце у него и слабое, зато клинок тверд и остер. И бывший друг Костик в скором времени убедится в этом лично.
За сегодняшний день они преодолели километров сорок, никак не меньше. В принципе, можно было бы проехать еще десяток, до темноты у них оставалось достаточно времени, но Ратибор, рассудив здраво, пришел к выводу, что опасаться неведомых маньяков им более не стоит. Едва ли те до сих пор преследовали их отряд.
Для лагеря выбрали глухое место, вдали от населенных пунктов – как, впрочем, и всегда. Ставя палатку, Виталик увидел вдалеке небольшую рощицу, и подумал о том, что это самое подходящее место для предстоящего поединка. А откладывать поединок он более не собирался. Все это дело нужно кончить засветло, желательно прямо сейчас.
Он подошел к Костику, который опять вился возле Машки, даже не предпринимая попытки помочь остальным разбивать лагерь, и тронул того за плечо. Бывший друг обернулся, его лицо, едва он увидел Виталика, приняло недовольное выражение.
– Чего тебе еще? – спросил он с открытой враждебностью в голосе.
– У нас с тобой есть одно дело, – сухо напомнил Виталик, стараясь не демонстрировать своих эмоций. Он хотел, чтобы его напускное хладнокровие смутило заклятого врага.
– Что, прямо сейчас? – не скрывая раздражения, спросил Костик. – До завтрашнего утра никак нельзя подождать? Тебе это, кстати, на руку – проживешь несколько лишних часов.
– Мы закончим все сейчас, – с нажимом повторил Виталик.
Костик тяжело вдохнул, посмотрел на Машку, что сразу же заскучала, оставшись без развлекавшего ее ухажера, и нехотя согласился.
– Ладно, – сказал он. – Покончим с этим. Где?
– Вон там, – ответил Виталик, указав ему направление.
Костик увидел рощу, и согласно кивнул головой. Место его устраивало.
Причину для того, чтобы покинуть лагерь, долго искать не пришлось. Ребята просто сообщили Ратибору, что съездят осмотреть окрестности, дабы убедиться, что поблизости нет ничего опасного.
– Далеко не отъезжайте, – попросил вождь.
– Хорошо, – ответил Виталик, взбираясь в седло.
Он посмотрел на Костика, который уже сидел верхом, и спросил:
– Готов?
– Поехали уже, – проворчал бывший друг, и направил лошадь в сторону рощи.
Они пересекли поле, заросшее высокой, выгоревшей на солнце, травой. Ехали рядом, демонстративно не глядя друг на друга, и не разговаривая. Слышалось только сердитое сопение Костика, который, время от времени, фыркал каким-то своим мыслям, прямо как рассерженный ежик. Виталик старался сохранять внешнее спокойствие, но в душе его бушевала буря. Долго, очень долго, этот негодяй притворялся его другом. И ведь как талантливо притворялся – Виталик за все время их продолжительного знакомства так ничего и не заподозрил. Но рано или поздно все выходит наружу, в том числе и гнилая человеческая суть. И внутренняя гниль Костика вылезла во всей красе. Ну, ничего, недолго ей красоваться. Уехали они из лагеря вдвоем, а вернется только один.
Виталик недолго ломал голову над тем, что скажет соратникам и Машке о судьбе пропавшего Костика. Просто соврет, что его загрызли мертвецы, и все тут. Вряд ли кто-то отправится проверять его слова.
Роща располагалась довольно далеко от лагеря. Достаточно далеко, чтобы никто у палаток не услышал болезненных криков умирающего Костика. А те неизбежно последуют, когда бывший друг распробует на вкус остроту клинка. Виталик не собирался проявлять гуманизма – он слишком сильно ненавидел новоявленного заклятого врага, чтобы отваливать ему щедрые подарки в виде легкой и быстрой смерти. Более того, ему даже хотелось, чтобы перед смертью соперник основательно помучился, хорошенько распробовав все оттенки боли. Он это заслужил.
Они въехали в рощу. Та была довольно густой, но в ее центе обнаружилась очень удобная полянка, будто нарочно созданная природой для проведения поединков. Осмотрев естественную арену, Виталик остался доволен. Это место полностью его устраивало.
– Здесь? – спросил Костик, не глядя на бывшего друга.
– Здесь, – ответил Виталик.
Они спешились и привязали лошадей на краю поляны. Затем какое-то время проверяли снаряжение, выясняя, хорошо ли сидят доспехи, все ли лямки завязаны, а крючки застегнуты. Покончив с этим, прошлись по поляне, выясняя, нет ли на ее поверхности каких-либо коварных ловушек в виде скрытых травой ям или нор грызунов. Ничего этого не было.
Наконец, Виталик понял, что они просто оттягивают неизбежное. Нужно было покончить с этим, чем скорее, тем лучше. Много времени это не займет. Только в глупых фильмах герои часами рубятся на мечах, в реальности настоящий поединок длится недолго.
Они разошлись по краям поляны, обнажили мечи, отбросив на траву ножны, чтобы те не мешались, болтаясь на поясе, и стали медленно сходиться. Обоим было чертовски страшно. Они много раз до этого дрались на мечах, но все это было не взаправду. Дрались тупым оружием, не стремясь ранить или покалечить соперника. Теперь все было иначе. Теперь цель была именно в том, чтобы ранить и покалечить. А еще лучше – убить первым же ударом.
Когда между ними оставалось метра три, оба остановились, тупо глядя друг на друга. Виталик в этот момент почувствовал себя очень глупо, и Костик почувствовал себя аналогичным образом. Казалось, они сейчас очнутся от этого наваждения, бросят мечи, обнимутся, и вновь станут лучшими друзьями. Но Виталик сурово сдвинул брови, изгоняя из головы эту пораженческую мысль, и вспомнил о своей новой возлюбленной, к которой циничный Костик всеми силами пытался влезть под юбку. Нет, никакого примирения быть не может. Не будет никаких дружеских объятий. Здесь произойдет не дружеское воссоединение, а зверское смертоубийство.
Виталик начал наступать на бывшего друга короткими шажками, тот тоже пошел в наступление, одновременно с этим пытаясь зайти противнику справа. Расстояние между ними сокращалось.
Не будь бывшие друзья так увлечены друг другом, они бы, вероятно, заметили, как из кустов на поляну неслышно выступил огромный страшный человек. Он был высок и широк в плечах, густая черная борода делала его похожим на какого-то сказочного разбойника. Не хватало только золотой серьги в ухе, но до подобной низости Цент не опустился бы никогда. Серьга в ухе! Ага! А дальше что? Машкины трусики на себя напялить?
В руках он держал огромную палку, даже не палку, а целое бревно. Простое, но эффективное оружие невероятной сокрушительной мощи, если оказывалось в умелых руках. А ручки у Цента были очень умелые, если речь заходила о причинении увечий и сокрушении костей.
Виталик и Костик уже готовились скрестить мечи, когда нечто огромное и страшное налетело на них. Дубина в руках Цента двигалась стремительно и легко. Взмах, и Костик, получив бревнышком по голове, рухнул в траву. Взмах, и меч, которым Виталик попытался заблокировать удар, был выбит из его руки, а всю кисть до самого локтя пронзила резкая боль.
В страхе Виталик попятился, не понимая, что происходит, и кто этот страшный мужик с бревном. Лишь одно он понял, понял наверняка, едва встретившись глазами с Центом – перед ним воплощение самого зла. В очах незнакомца пылала такая ненависть, что у Виталика подкосились ноги. Умом он понимал, что надо бежать. Бросить оглушенного или убитого Костика, бросить лошадей, и просто бежать. Возможно, быстрые молодые ноги спасут его от этого чудовища.
Но он не мог. Он словно прирос к земле. Тело сковал паралич ужаса. Расширившимися от ужаса глазами Виталик увидел, как страшный незнакомец замахивается бревном, бьет его им, а вслед за этим наступила густая и всеобъемлющая тьма.
13
Первым, что почувствовал Виталик, придя в себя, была боль. Голова буквально раскалывалась от нее. Казалось, что череп проломлен сразу в восьми местах, и большая часть его несчастного мозга успешно вытекла наружу сквозь образованные дыры.
Затем он с трудом разлепил глаза, и понял, что почему-то видит мир в перевернутом положении. Чуть позже сообразил – это не мир перевернулся, это он висит вниз головой. Кто-то подвесил его за ноги, предварительно крепко связав за спиной руки. Опустив взгляд, Виталик выяснил, что от его макушки до земли метра полтора или около того.
Рядом с собой он обнаружил Костика. Тот пребывал в таком же положении, что и он сам. Висели они, судя по всему, на одной ветке, а находились в той же роще, где решили провести свой глупый поединок. И почти провели, но затем случилось нечто….
Виталик вспомнил. Появился кто-то третий. Кто-то, кого его мозг упорно не желал классифицировать как человека. Нет, то был не человек. То был ужасный монстр. Чудовище из легенд. Притом не из адаптированных для детей легенд, откуда убраны все моменты, способные травмировать нежную психику подрастающего организма. Нет, из легенд для взрослых, не подвергшихся никакой цензуре. Из легенд, в которых кровь льется рекой, людей едят заживо, и творятся такие немыслимые зверства, что душа уходит в пятки. И монстры там, это реально монстры. С ними не договориться, не поладить. Их можно либо убить, либо же пойти им на корм. Третьего варианта нет.
– Костик? – позвал Виталик. – Костик, ты меня слышишь?
Друг его был без сознания. Или мертв. Впрочем, второе казалось маловероятным. Едва ли кто-то стал бы подвешивать на дерево мертвеца.
Виталик попытался покрутиться, чтобы осмотреться по сторонам. Он никого не увидел поблизости. В роще они, похоже, были одни. Кошмарный монстр, что подвесил их на дереве, или ушел, или хорошо спрятался.
Судя по сгустившимся сумеркам, с того момента, как они оба лишились сознания при контакте с большим и твердым бревном, прошло не так уж много времени. Минут тридцать, или около того. В лагере уже должны были обеспокоиться их долгим отсутствием. Но как скоро соратники отправятся на поиски? И отправятся ли? Близится ночь. А в темноте в нынешние времена будет шастать только конченый безумец. Да еще по незнакомым местам, в которых можно столкнуться с кем и чем угодно.
Виталик подумал о том, чтобы покричать, но сам же сообразил, что толку от этого не будет. Соратники в лагере не услышат его. Они слишком далеко. А вот кто-то другой может услышать.
От осознания того, в каком беспомощном и уязвимом состоянии они пребывают, Виталика бросило в дрожь.
– Костик, – вновь позвал он. – Костик, очнись же!
Друг не реагировал.
Тогда Виталик, раскачавшись всем телом, принялся толкать бесчувственного друга. После восьмого по счету толчка Костик тихо застонал, а после десятого пробормотал, едва ворочая губами:
– Что? Где?
– Костик! – воззвал Виталик.
Друг приоткрыл мутные от боли глаза, и посмотрел на него.
– Где мы? – прохрипел он. – Мы что, висим кверху ногами?
– Да, – признался Виталик.
– Но что случилось? Кто нас подвесил?
Виталик понял, что друг помнит не все.
– Когда мы собирались драться, на нас что-то напало, – сообщил он.
– Что-то?
– Я не знаю, что это было.
– Не человек?
– Не уверен. Оно было похоже на человека, но его глаза…. У людей не бывает таких кошмарных глаз. Будто вся злоба вселенной сконцентрировалась в этих глазах.
– И что оно собирается с нами делать? – горько всхлипнув, спросил Костик.
– Я не знаю.
– Оно нас убьет, как думаешь?
Виталик думал, что если бы неведомый монстр хотел просто убить их, то давно бы сделал это. У него было предостаточно времени на то, чтобы расправиться со своими жертвами, пока те валялись без сознания. Но он их не убил. Он связал их, и подвесил на дереве. Для чего? Чтобы помучить?
Да, этот страшный вывод сам просился на ум. Чудовище, с которым они столкнулись, не желало им легкой и быстрой смерти. Оно уготовило им нечто иное, куда более страшное.
Виталик не стал озвучивать свои мрачные догадки, но Костик, не будучи дураком, сам обо всем догадался.
– Эта тварь собирается нас пытать, – простонал он, и из его глаз покатились слезы, которые, ввиду положения тела, текли не по щекам, а по лбу.
Виталику тоже захотелось разрыдаться. И почему им так крупно не повезло? Довелось угодить не в лапы злодеев, и не в зубы мертвецов, а прямо в пасть какого-то немыслимого монстра.
– Слушай, Виталик, – всхлипывая, произнес Костик, – ты прости меня за все, ладно. Ну, за то, что я к Машке подкатывал. Ты ведь сказал, что она тебе понравилась, а я…. Блин! Даже не знаю, что на меня нашло. Вел себя как гнида конченая.
– Я тоже хорош, – глотая слезы, пробормотал Виталик, растроганный извинениями вновь обретенного друга. – Из-за какой-то девки, которую даже знать не знаю, хотел тебя убить. Будто крыша поехала.
– Да уж, – Костик невесело усмехнулся. – А ведь мы действительно чуть друг друга не поубивали. Как сейчас об этом подумаю, так дурно делается.
– Не представляю, как бы я смог жить дальше, если бы тебя убил, – признался Виталик. – Наверное, никак. А все из-за этой Машки.
– Да, это она все подстроила, – с радостью согласился Костик, охотно ухватившийся за прекрасную идею переложить всю вину со своих половых желез на третье лицо.
Друзья пришли к единодушному выводу, что именно коварная Машка своим бесстыжим флиртом помутила их несчастные умы и настроила друг против друга. А сами они, разумеется, имели белый цвет и пушистую поверхность.
– Брат, надо нам выбираться отсюда, – заметил Виталик, когда все разногласия, едва не доведшие их до взаимного смертоубийства, были улажены.
– Хорошо бы, – согласился с ним Костик. – Но как?
– Попробуй освободить руки.
Костик попробовал. Попробовал и Виталик. Минут пять они дергались, как рыбы на крючках, но ничего не добились. Монстр, который упаковал их, подошел к этому делу со всей возможной ответственностью.
– Не получается, – простонал Костик, прекратив дергаться. – Давай попробуем покричать. Вдруг наши услышат?
– Далеко, – безнадежным тоном протянул Виталик. – Не услышат.
– Давай хотя бы попробуем. Нельзя же просто висеть тут и ждать....
Он не договорил, но Виталик прекрасно понял вновь обретенного друга и без слов. Ждали они оба чего-то ужасного, чего-то, что обязательно должно было последовать. Ведь не просто же так монстр подвесил их на дереве. Явно с каким-то кошмарным умыслом.
Они уже дружно набрали в легкие воздуха, чтобы разразиться хоровым криком, но тот так и не прозвучал. Воздух вышел вхолостую, притом так торопился, что не весь выскользнул через рот, а кое-где прорвался и иным путем. Потому что оба друга услышали треск ветки под чьей-то ногой. Кто-то приближался к ним в сгустившихся сумерках. Кто-то или что-то.
– Ты это слышал? – прошептал Костик. Вопрос был довольно глупый – конечно, Виталик слышал. Рад бы был не слышать, но слышал.
– Там что-то есть, – тихо ответил он.
– Боже! – вновь расплакался Костик. – Это чудовище! Оно вернулось. Оно будет….
– Тише! – взмолился Виталик. – Вдруг это не оно.
Вновь треснула ветка, на этот раз заметно ближе.
– Господи, да что же это? – застонал Костик. – Я все понимаю – конец света, зомби-апокалипсис, все дела, но это уже какой-то перебор.
– Тише! – взмолился Виталик. Сквозь листву деревьев он уже видел темный силуэт, бредущий в их сторону неровной походкой. Силуэт покачивался при ходьбе, будто пьяный. Или будто мертвый.
Когда из зарослей перед ними вывалился мертвец, они оба, не сговариваясь, завопили во всю силу своих глоток. Кричали, а сами понимали – даже если друзья каким-то чудом и услышат их зов, то просто не успеют прийти им на помощь. Но они просто не могли в молчании наблюдать за тем, как неминуемая и ужасная смерть надвигается на них.
Мертвец был страшный и отвратительный. Кажется, это был мужик, хотя сказать наверняка было трудно – за минувшие четыре месяца эти чудовища изменились настолько, что почти перестали напоминать людей. Из одежды на нем остались только рваные штаны, покрытые толстым слоем грязи и крови. Живот мертвеца был разгрызен, и из безобразной раны свисали тухлые кишки. От них исходил настолько лютый смрад, что Костика стошнило, и он едва не захлебнулся собственной рвотой.
Но хуже всего было лицо зомби, если это вообще можно было назвать лицом. Оно состояло их пустых провалов глазниц, ввалившегося внутрь черепа носа, и огромного рта от уха до уха. Кожа и мышцы на щеках сгнили, и рот превратился в чудовищную пасть, полную черных гнилых зубов. Когда пасть приоткрывалась, наружу высовывался какой-то бесформенный гнилой отросток, в котором невозможно было опознать язык.
Виталик и Костик продолжали громко кричать, когда кошмарная тварь, постояв немного и разглядывая любезно поданный ужин, заковыляла к ним. Из ее глотки зазвучало жуткое замогильное рычание.
Мертвец приблизился к ним, и Виталик понял, что сейчас его тоже вырвет. Смрад от этого ходячего куска гнилой плоти исходил невыносимый. Зомби стоял перед ними, словно выбирая, с кого бы начать. Затем, определившись, протянул свои гнилые руки к лицу Костика. Тот извивался и визжал. Мертвец схватил его за голову, подтянул ее к себе, разверз пасть, и впился гнилыми зубами в щеку несчастного паренька. А затем, резко отдернув голову, оторвал от дергающегося и орущего тела кусок свежего мяса.
На Виталика брызнули капли дружеской крови, но он этого не заметил. Его лицо давно было мокрым от мочи, которую его организм непроизвольно выплеснул, когда кошмарность ситуации достигла своего апогея.
Костик продолжал орать и дергаться. Из огромной уродливой раны на его лице хлестала кровь. Мертвец, умяв отхваченный кусок, вновь притянул к себе добычу. В этот раз его зубы с жутким хрустом впились в нос Костика, и откусили его. Несчастный, пожираемый заживо, паренек, уже охрип от крика. Он давно и обмочился и обгадился, но эти защитные меры не сумели отбить мертвецу аппетита. Зомби вообще не отличались брезгливостью.
Виталик взмолился, чтобы третьим укусом мертвец перегрыз его другу горло. Он хотел, чтобы брат по оружию наконец-то умер, чтобы его мучения прекратились. Но его не услышали на небесах. И мертвец продолжил медленно, вдумчиво, обгладывать Костику лицо. В какой-то момент то превратилось в сплошное кровавое месиво, сквозь которое там и тут белели кости черепа. Виталик, продолжая непрерывно кричать, подумал, что сейчас он неминуемо сойдет с ума. И он хотел этого. Хотел рехнуться, и не видеть больше этого ужаса. Но он не утратил рассудка. И видел все.
Он так и не понял, от чего умер его друг – от потери крови или от болевого шока. Но в какой-то момент его хриплый крик оборвался, и он повис на веревке, словно свиная туша на крюке.
Мертвец куснул его еще два раза, но уже без прежнего азарта, словно мертвое блюдо потеряло для него былой вкус. Затем замер, выпустил из рук голову Костика, и повернулся к Виталику.
– Нет! – завопил тот. – Не трогай меня!
Когда зомби потянул к нему свои кошмарные зловонные руки, кишечник Виталика оперативно опорожнился, и его содержимое теплой густой лавиной поползло по его спине в сторону головы. А когда черные пальцы мертвеца ухватили его за голову, изо рта Виталика хлынул поток рвоты. Захлебываясь ею, он почувствовал, как мертвец поднимает его голову, а затем его правую щеку пронзила страшная боль. Он чувствовал, как гнилые зубы мертвеца погружаются в его плоть, как они, вонзившись достаточно глубоко, скребутся по его костям. Затем зомби резко отдернул голову, и вырвал из лица Виталика солидный кусок мяса. Сквозь собственный крик, он услышал жадное чавканье, и понял, что этот мерзкий звук издает мертвец, пережевывая его плоть.
Кровь заливала Виталику глаза. Его трясло от боли и ужаса. Он почувствовал, как руки мертвеца вновь поднимают его голову, а затем челюсти чудовища жадно впились в его горло. Подвешенное на веревке тело какое-то время содрогалось в предсмертных конвульсиях, а затем обмякло и повисло мертвым грузом. Из горла, откуда мертвец выгрыз солидный кусок, хлестала кровь, и стекала на землю по слипшимся волосам.
В этот момент Владика вырвало в четвертый раз. Он вместе с Центом наблюдал за кошмарной сценой из кустов. Вообще-то сам он смотреть на это не хотел, честно пытался отказаться, но изверг из девяностых настоял. Сам Цент созерцал адское зрелище с нескрываемым удовольствием, и не переставал хвалить себя за проявленную изобретательность. Труднее всего было найти и притащить в рощу мертвеца, но он справился и с этим. Братва могла бы им гордиться.
– Мы стали еще на шаг ближе к освобождению Машки из лап похотливых насильников, – шепотом сказал он, дабы не привлечь внимание зомби. Тот был занят пленниками, но как только горе-рыцари испустили дух, потерял к ним изрядную долю интереса. Кормился потихоньку, но уже без прежнего азарта.
Когда-то Владику казалось, что ради своей возлюбленной он готов на все. Но теперь он усомнился в этом. Потому что это самое все подразумевает, в том числе, и скармливание мертвецам живых людей. И сжигание их заживо. И помещение в зады живым людям всевозможных инородных предметов несовместимого с жизнью размера. И это еще далеко не все. Легко сказать – готов на все. Делать все, в том числе и все самое ужасное, могут единицы.
И Цент был как раз одним из таких умельцев.
