Сборник статей
Семёновские чтения
Европейские дипломатические практики раннего Нового времени (XVI–XVIII вв.): институционализация, унификация, национальные особенности
Циватый В.Г.кандидат исторических наук, доцент, заслуженный работник образования Украины Киевский национальный университет им. Тараса Шевченко
Аннотация: В статье анализируется внешняя политика и дипломатия европейских государств раннего Нового времени (XVI–XVIII веков). Особое внимание уделяется институциональному развитию общественно-политической мысли и институционально-дипломатической практике в Европе. В яркой палитре истории видное место занимает их дипломатия, как средство реализации внешней политики, с деятельностью которой связывают блестящие внешнеполитические успехи, поражения и опасные концепции. Внимание акцентируется на анализе особенностей институционального развития дипломатической службы, формирования дипломатического инструментария, техники переговорного процесса, норм протокола, этикета и церемониала в исследуемый период.
Ключевые слова : внешняя политика, дипломатия, модель дипломатии, институционализация, раннее Новое время (XVI–XVIII вв.), Европа.
Annotation: The foreign policy and diplomacy of the European countries of the Early time of the Modern Period (XVI–XVIII centuries) is analyzed at the article. Special attention is given to the institutional development of social and political thought and the institutional and diplomatic practice in Europe. In the bright palette of the history cities their diplomacy occupies a prominent place as a means of implementing foreign policy, whose activities are associated with brilliant foreign policy successes, defeats and dangerous concepts. Attention is focused on the analysis of the peculiarities of the institutional development of the diplomatic service, the formation of diplomatic tools, techniques negotiations process, of the protocol rules, of etiquette and ceremonies in the period under study.
Key words : the foreign policy, diplomacy, the diplomacy model, institutionalization, Early time of the Modern Period (XVI–XVIII centuries), Europe.
В современной исторической науке особую актуальность приобретают сравнительно-исторические исследования. Внешняя политика и дипломатия европейских государств раннего Нового времени (XVI–XVIII веков) – это особый сегмент политической истории Европы, в частности – институциональное развитие дипломатических служб, дипломатического инструментария, переговорного процесса, норм протокола, этикета и церемониала ведущих государств Европы [11, р. 287–294].
Исследуя институциональные процессы в европейской внешней политике и дипломатии раннего Нового времени (XVI–XVIII вв.), автор стремится показать не только историю развития внешней политики и дипломатии в общеевропейском и институционально-цивилизационном контексте, которая уже была предметом исследования ученых, а выделить ее функциональный аспект в контексте влияния общественно-политической мысли на процесс формирования внешнеполитической стратегии Европы, на развитие и институционализацию дипломатических служб в государствах Европы во временно-пространственном измерении, формирование ментальных установок, институционально-психологических, внешнеполитических и дипломатических идеологем в политико-психологической конструкции идей относительно формирования и трансформации европейской системы государств в ХVI–ХVIII веках и последующие исторические эпохи.
Основные методы исследования – это компаративный анализ, структурно-диахронный анализ, системный анализ, сравнительно-исторический метод и историко-типологический метод.
Понятие «Репута́ция» (англ. reputation), «реноме́» (фр. Renommée) – это закрепившееся в обществе определённое мнение о человеке или группе людей, в т.ч. и о дипломатах.
Дипломаты раннего Нового времени на практике должны были подтверждать своё реноме. Репутация – мнение группы субъектов (представителей социума) о человеке, группе людей или организации на основе определённого критерия (более научно – это социальная оценка). Репутация является важным фактором во многих сферах деятельности человека [1].
Социальная оценка деятельности дипломата, его положительное реноме играли важную роль в его дипломатической карьере как в эпоху Средних веков и раннего Нового времени, так и в Новейшее время. Репутация (реноме) дипломата – это развёрнутый комплекс оценочных представлений о его профессиональной деятельности, жизненных и социальных принципах.
В яркой палитре истории Европы, в теории и практике европейской дипломатии, видное место занимают: дипломаты как личности и индивидуальности, а также модель европейской дипломатии – европейская дипломатия как институция (профессиональная школа), с деятельностью которой связывают блестящие внешнеполитические успехи и опасные концепции, которые позволяли государству последовательно отстаивать свои национальные интересы даже в самые трудные моменты ее истории и цивилизационного развития.
А умелое, почти филигранное сочетание военной мощи, безопасности, дипломатических тонкостей, протокола и международного этикета, внешнеполитических стратегий и дипломатического мастерства непременно обеспечивало многим европейским государствам место в авангарде европейских наций, которое они занимают и сегодня.
В течение многих столетий Европа играла ведущую роль в европейской и мировой политике. В эпоху раннего Нового времени (XVI–XVIII вв.), наряду с возникновением и эволюцией европейской системы государств, происходит объективно обусловленный процесс институционального оформления европейской общественно-политической мысли и закономерный процесс ее влияния на становление, трансформацию, и соответствующее развитие теории внешней политики и моделей дипломатии государств Европы.
Именно в этот период в Европе происходит институциональный процесс перестройки политической и дипломатической систем в контексте формирования новой европейской системы государств [13, с. 168–274].
Одной из главных задач ведущих государств Европы, и ее институтов дипломатии эпохи раннего Нового времени, стало идеологическое обоснование своей приоритетности в межгосударственных отношениях и корреляция ее внешнеполитического курса и внешнеполитических стратегий. Европейская дипломатия в новом статусе направила свои усилия на выход на международный плацдарм в качестве реального международного áктора.
Раннее Новое время (XVI–XVIII вв.) было для европейского общества трансформационным периодом, временем разноплановых изменений и инноваций. Наиболее четко новые тенденции проявили себя в формировании нового европейского общества в целом, и в частности – формировании ментальных установок и личности нового типа дипломатии и дипломатов под влиянием европейской общественно-политической мысли раннего Нового времени.
Одним из таких факторов влияния служило распространение в Европе практики книгопечатания как нового направления распространения информации в европейском обществе, распространению идеологем от внешнеполитической теории к политико-дипломатической прагматике [7, р. 76–94].
В новых политических условиях формируются и новые идеологемы, новые взгляды на внешнюю политику и дипломатию, новые внешнеполитические стратегии и модели.
Попытка построить обобщенную модель политико-дипломатической мысли (стратегий, идеологем, концептов, теорий и тому подобное) начала особой, трансформационной эпохи, конечно, не является исчерпывающей и окончательной.
Практически все вышеупомянутые подходы в той или иной степени приближают нас к раскрытию и пониманию своеобразия взглядов на дипломатию и внешнюю политику государства, а, соответственно, помогают также составить представление о людях тогдашней эпохи, их мировоззрение, идеологемы и ментальные установки.
Эпоха раннего Нового времени (XVI–XVIII вв.) – это период трансформации и институционализации принципиально нового общественно-политического порядка в Европе, образованного территориальными государствами, и формирования новой институционально-дипломатической практики и внешнеполитических стратегий государств.
Понимать идеологему, значит понимать целую идеологию, в частности новую внешнеполитическую идеологию, внешнеполитическую стратегию ведущих государств Европы в контексте европейского лидерства, межцивилизационного диалога и трансформации системы межгосударственных отношений.
Очень важным источником информации о дипломатических практиках государств Европы исследуемого периода являются – дипломатические документы. Они содержат исчерпывающий материал и информацию о деятельности, функциях и образе европейского дипломата эпохи раннего Нового времени [4; 5].
В работах современников исследуемого периода мы можем проследить зачатки классификации инструментов внешней политики государства: мирные инструменты внешней политики (многосторонние и односторонние) и силовые (военные) инструменты внешней политики.
В своих трудах они описывают плюрилатеральные (многосторонние) контакты: прямые переговоры; дипломатия – как средство; медиация (посредничество); переговорный процесс; портрет дипломата (личные качества, требования к профессиональным качествам, образование).
В эпоху раннего Нового времени в Европе уже сформировался традиционно европейский образ дипломата (личность дипломата). Интеллектуальная Европа создала институциональную модель и новый образ дипломата, с дипломатическим иммунитетом, моральными качествами и формальным статусом.
Рассматривая образ, личность и реноме европейского дипломата в Новое и Новейшее время, в исторической ретроспективе, следует констатировать, что сформировавшийся в раннее Новое время институционально-психологический традиционный портрет европейского дипломата продолжает наследоваться, и его модель представлена и адаптирована в последующей теории и практике дипломатии указанных эпох.
Этикет и придворный церемониал является феноменом культуры, и потому его следует рассматривать в культурологическом, внешнеполитическом, политико-дипломатическом и историческом плане, т.е. изучать историю, генезис, эволюцию, проследить институциональное развитие и этнокультурные особенности этого явления [2].
Этикет – ритуализированное, статусно маркированное поведение человека в обществе. Особенности этих процессов находят своё отражение в историческом опыте унификации – многообразному и многомерному историческому процессу, в разные исторические периоды захватывавшему различные сферы жизни общества.
Сфера этикета включает, с одной стороны – правила обращения с предметами и вещами, с другой – гораздо более объёмную и значимую совокупность правил «обращения» с людьми, то есть правила и нормы коммуникации. Этикет регулирует и унифицирует социальное взаимодействие, структурируя общество, выстраивая иерархические порядки [3].
Важными составляющими характеристики дипломатических практик раннего Нового времени и Новейшего времени являются внешние силы, воздействующие на личность дипломата извне или проникающие в его душу и образ.
В отличие от других чувств эмоции имеют социокультурную обусловленность, они возникают в процессе коммуникации и предполагают не рациональный анализ, а внутреннюю включённость в процессы.
Рациональные и иррациональные эмоции – их сочетание и составляет особенности дипломатических практик и деятельности дипломатов ведущих государств Европы (Франция, Испания, Италия и др.) эпохи Средневековья и раннего Нового времени, и в этот период уже ставится вопрос о требованиях контроля над эмоциями, хотя взгляды на пределы такого контроля различаются в дипломатических и ментальных установках системы ментальных координат в международно-политическом контексте [10].
Личность дипломата, его реноме, приёмы и методы дипломатии раннего Нового времени (XVI–XVIII вв.) и последующих эпох – это весьма сложный дипломатический инструментарий, который нацелен на выполнение внешнеполитических задач государства и формирование его институтов дипломатии и в военное, и в мирное время.
В ХVI–ХVIІI веках в модели дипломатии государств Европы (европейская модель дипломатии) приоритетной становится тенденция к повышению формального значения практических полномочий дипломата вместе с сохранением важности функции репрезентации и коммуникации [6, р. 20–31].
Европейский посол эпохи раннего Нового времени должен был проявлять все свои лучшие качества и в целом уже соответствовал общеевропейским канонам дипломатического искусства [8; 9; 13, с. 218– 224].
Реноме (репутация) европейского дипломата – имидж его государства. Язык дипломатического протокола и этикета международной вежливости уже становится языком межгосударственного общения и дипломатических практик.
Таким образом, традиционализм является характерной чертой теории и практики европейской дипломатии, и в частности французской, испанской и итальянской дипломатических школ и моделей дипломатии (как исторических, так и современных).
Современный европейский дипломат свято чтит исторический традиции, но в тоже время – уверенно держит ответ на новые вызовы и угрозы глобализированного современного полицентричного мира ХХI века.
Дипломаты раннего Нового времени (XVI–XVIII вв.) проводили прелиминарные переговоры, готовили проекты будущих соглашений, постигали посольский церемониал, этикет и дипломатический протокол, систему дипломатических стереотипов.
Интеллектуальная Европа создала институциональную модель и новый образ дипломата, с дипломатическим иммунитетом, моральными качествами и формальным статусом, образ дипломата, который ассоциировался с правилами и нормами европейского этикета и посольского церемониала.
В дипломатических практиках раннего Нового времени уже обязательно учитываются нормы национального этикета, в учебных пособиях по дипломатии рассматриваются и анализируются конкретные этикетные и церемониальные ситуации, а также учитывается исторический процесс создания правил поведения, традиций и обычаев, сформировавшихся под влиянием различных религий или кодексов чести.
В источниках содержится немало практических советов, которые необходимо принимать во внимание при общении с представителями различных этнокультур, например, при общении с дипломатами-представителями арабо-мусульманского общества.
Список использованных источников и литературы
1. Barbiche B. Les institutions de la monarchie francaise à l‘époque moderne. XVI-e – XVII-e siècle. P., 2001.
2. Black, J. A History of Diplomacy. Reaktion Books, 2010.
3. Commines Ph.de. Mémoires . Paris, 1924–1925. T. 3.
4. Dumont J. Corps universelle diplomatique du droit des gens . Amsterdam,1726. T. 3. Рt. 2.
5. Flassan G. Histoire générale et raissonée de la diplomatie française, ou de la politique de la France, depuis la fondation de la Monarchie, jusqu‘a à la fin du règne de Louis XVI . Paris, 1811. T. 1.
6. International Relations./ Edited by Stephen McGlinchey. Bristol, England, 2017. Part I: DIPLOMACY. P. 20-31.
7. Le Goff J. Les mentalités: une histoire ambiguё / Ed. J. Le Goff, P. Nora // Faire de l‘histoire.III. Paris, 1974. P. 76–94.
8. Искусство и культура Европы эпохи Возрождения и раннего Нового времени:/ Сборник трудов в честь Всеволода Матвеевича Володарского. М., 2016.
9. Собирательство и меценатство в эпоху Возрождения / ред.-сост. А.В. Доронин, О.Ф. Кудрявцев. М., 2015.
10. Цатурова С.К. Формирование института государственной службы во Франции XIII-XV веков / М., 2012.
11. Циватый В.Г. Институционализация дипломатической службы европейских государств на рубеже Средневековья и раннего Нового времени: теоретико-методологический аспект / Codrul Cosminului, 2012. T. XVI. No. 2. P. 287–294.
12. Ціватий В.Г. Європейська зовнішня політика доби раннього Нового і Нового часу: проблеми інституціоналізації (теоретико-методологічний аспект) / Науковий вісник Дипломатичної академії України. Киев, 2000. Вип. 4. С. 268–274.
13. Ціватий В.Г. Історична спадщина і зовнішньополітична діяльність Франческо Гвіччардіні (1483-1540): до витоків італійської моделі дипломатії раннього Модерного часу / Наукові записки Вінницького державного педагогічного університету імені Михайла Коцюбинського: Збірник наукових праць. Вінниця, 2018. Вип.26. Серія: Історія. С. 218–224.
Международные отношения в эпоху Средневековья
Международные отношения в Центральной Европе в Х – первой половине XI в. и типологические особенности средневекового развития региона
Галямичев А.Н.доктор исторических наук, профессор Саратовский национальный исследовательский государственный университет им. Н.Г. Чернышевского
Аннотация: В статье рассматривается процесс становления центральноевропейской системы государств, происходивший в Х – первой половине XI в., сопровождавшийся военными конфликтами и переделом территорий. Выявляются внутриполитические корни военного усиления и ослабления Чехии, Польши и Венгрии, а также последствия стабилизации государственных границ для утверждения системы градской организации – самобытной модели общественного и государственного устройства стран Центральной Европы в XI – XII вв.
Ключевые слова : Средние века, международные отношения, Чехия, Польша, Венгрия.
Annotation: Abstract: the article describes the process of the Central European system of States formation, which took place in the X – first half of the XI century, accompanied by military conflicts and redistribution of territories. The author identifies the internal political roots of military strengthening and weakening of the Czech Republic, Poland and Hungary, as well as the consequences of the stabilization of state borders for the approval of urban organization system – the original model of social and state structure of Central Europe in the XI – XII centuries.
Key words: Middle ages, international relations, Czech Republic, Poland, Hungary.
Х – первая половина XI в. были временем международно-политического непостоянства, ожесточённых военных столкновений и частых территориальных переделов между государствами Центральной Европы. Насыщенный драматическими событиями, этот период истории оставил глубокий след развитии региона.
Начало указанного периода было отмечено вторжением в Среднее Подунавье воинственных венгерских племён, которые в течение нескольких лет разрушили объединявшую в своих пределах бóльшую часть Центральной Европы Великоморавскую державу, и, в буквальном смысле слова, смели с лица земли главные центры этого обширного государства. В течение всей первой половины Х в. венгерские племена оставались страшной угрозой для стран Западной Европы и Византии, совершая грабительские походы из пределов Среднедунайской низменности.
Лишь после кровопролитной битвы близ Аугсбурга на реке Лех в 955 г., в ходе которой венгерское войско потерпело сокрушительное поражение от войск германского короля Оттона I и было полностью истреблено (Как отмечал хронист Видукинд Корвейский, «на второй и третий день полчища [оставшихся в живых врагов] настолько были истреблены соседними городами, что почти никому не удалось спастись» [1, c. 185].), грабительские походы венгров ушли в прошлое, и неудержимые кочевники были вынуждены перейти к оседлому образу жизни и освоению земледельческой культуры.
Битва на реке Лех – помимо её главного результата – окончательно подтвердила жизнеспособность Чешского государства, представители которого принимали участие в сражении под знамёнами Оттона I.
Оно образовалось в начале Х в. в пределах защищённой от венгерских набегов кольцом покрытых дремучими лесами гор Чешской долины. Правители Чешского государства – князья из рода Пржемысловичей – ещё в великоморавское время осуществляли верховное управление на этой территории на правах наместников правителей Великой Моравии, а после её падения стали править самостоятельно [8, c. 87–106].
Битва на реке Лех стала свидетельством дальновидности князя святого Вацлава, в годы правления которого (921–935 гг.) были выработаны основы отношений между Чехией и Германией на многие столетия вперёд: чешский князь признал вассальную зависимость от германского короля Генриха I Птицелова и верховенство западной церкви над чешскими землями [1, c. 147], но при этом Чехия сохранила свои законы и обычаи, а также самоуправление под властью князей из рода Пржемысловичей, сохранивших право передачи власти по наследству.
Во второй половине Х в. Чехия являлась сильнейшим государством Центральноевропейского региона. В годы правления Болеслава II (967–999 гг.) она не только утвердила власть над непосредственно примыкавшими к Чешской долине землями Моравии, но и расширила свои границы до области Кракова («до гор за Краковом, называемых Татрами» [3, c. 78]), который являлся важным пунктом на торговой трассе, связывавшей страны Западной Европы с Древней Русью и «путём из варяг в греки».
Могущество чешского князя основывалось на его военном превосходстве над ближайшими соседями (обескровленной Венгрией и едва оформившейся Польшей.
Датой образования Древнепольского государства принято считать крещение князя Мешко I из рода Пястов в 966 г., которому предшествовала его женитьба на чешской княжне – христианке Дубравке.), дававшем ему возможность совершать грабительские походы, сопровождавшиеся захватом богатой добычи и пленных. «Как свидетельствуют его деяния, – повествует Козьма Пражский, – Болеслав был самым победоносным из победителей в сражениях… Самое большое богатство он усматривал в военном снаряжении, самой его большой страстью было оружие. Ибо твёрдую сталь и оружия треск больше любил он, чем золота блеск, ко всем достойным был он мил, людей никчёмных не любил, снисходительно он относился к своим людям, для врагов же был грозным» [3, c. 76]. Однако уже к концу правления Болеслава II могущество Чехии стало ослабевать, о чём свидетельствует вспыхнувшая в стране в 995 г. кровавая усобица, в ходе которой был физически истреблён род Славниковичей, осмелившийся бросить вызов Болеславу II и отложиться от его власти [3, c. 71–73].
Обострение внутренних противоречий в Чешском государстве было, как нам представляется, в значительной мере обусловлено внешнеполитическим фактором – усилением соседей Чехии. Венгрия к концу Х в. полностью оправилась от последствий катастрофы 955 г. и шла навстречу объединению под властью Иштвана I Святого (1000– 1038 гг.), утвердившего своё верховенство над венгерскими племенами в 998 г. короновавшегося в рождественскую ночь 1000 г. королевской короной. В Польше князь Болеслав I Храбрый (992–1025 гг.) правил с 992 г., племянник чешского Болеслава II и один из самых знаменитых завоевателей в истории средневековой Европы.
Усиление соседей влекло за собой сокращение возможностей захвата военной добычи, которая являлась одним из главных источников обогащения чешской военно-служилой знати. Именно поэтому Чехия, пережив период стремительного подъёма внешнеполитического могущества во второй половине Х в., раньше других стран Центральной Европы испытала глубокий внутренний кризис, сопровождавшийся ожесточённой борьбой различных группировок военно-служилой знати и её самоистреблением.
После смерти Болеслава II усобицы внутри княжеского рода и чешской знати в целом приобрели крайнюю остроту, поставив под вопрос само дальнейшее существование Чешского государства. Как сообщает хронист: «Князь Болеслав (III Рыжий, сын Болеслава II – А.Г.) был схвачен и ослеплён (в Кракове на пиру у Болеслава I Храброго – А.Г.); людей, сопровождавших его, или умертвили, или посадили в темницу. Между тем и домашние недруги князя Болеслава, из ненавистного и коварного рода Вршовцев, стали творить мерзкие преступления, неслыханные испокон веков» [3, c. 80].
Последнее едва не было поглощено вступившим в период быстрого военного усиления Древнепольским государством: Болеслав I сначала овладел Краковом, а затем и вступил в Прагу, вынашивая идею создания обширного государства в Центральной и Восточной Европе: «Разве он не подчинил Моравию и Чехию, занял в Праге княжеский престол и отдал его своим наместникам. Кто, как не он, часто побеждал в сражении венгров и всю страну их вплоть до Дуная захватил под свою власть? Неукротимых же саксов он подчинил с такой доблестью, что определил границы Польши железными столбами по реке Сале в центре их страны» [2, c. 33], – вопрошал хронист Галл Аноним.
Правитель Священной Римской империи Генрих II Святой (1002– 1024 гг.), с трудом сдерживавший натиск Болеслава Храброго, приложил немало усилий для восстановления и укрепления Чешского государства. Князю Яромиру, который, как отмечает хронист Титмар Мерзебургский, «по приказу короля был отправлен в Прагу с лучшими рыцарями из наших» [6]. Завершить дело восстановления Чешского государства удалось брату Яромира Ольдржиху (правил в Чехии в 1012– 1034) при поддержке того же Генриха II [4, c. 9–10].
Военные успехи, в том числе – вмешательство в княжескую усобицу на Руси (Повесть временных лет рассказывает об образе действий Болеслава на Руси, обычном для похода в чужие земли: «Болеслав же побежал из Киева, забрав богатства, и бояр Ярославовых, и сестер его, а Настаса – попа Десятинной церкви – приставил к этим богатствам, ибо тот обманом вкрался ему в доверие. И людей множество увел с собою, и города Червенские забрал себе, и пришел в свою землю» [5]) – позволяли Болеславу Храброму содержать огромное по меркам рубежа Х и ХI вв. войско.
Хронист пишет: «В самом деле, какой знаток арифметики мог бы точно сосчитать ряды его воинов или описать его бесчисленные победы и триумфы? Ведь в Познани он имел 1300 рыцарей с 4 тыс. щитников, в Гнезно – 1500 рыцарей и 5 тыс. щитников, в городе Влоцлавке – 800 рыцарей и 2 тыс. щитников, в Гдече – 300 рыцарей и 2 тыс. щитников; все они во времена Болеслава Великого были очень храбрыми и искусными в битвах воинами… Но, чтобы вам избежать скуки при перечислении, я покажу число воинов, не подсчитывая их точно. Король Болеслав имел рыцарей больше, чем в наше время имеет вся Польша щитников; во времена Болеслава почти столько же насчитывалось рыцарей, сколько людей всякого рода имеется в наше время» [2, c. 38].
Думается, далеко не случайно хронист, писавший свой труд в начале XII в., сообщает о многочисленности дружины Болеслава Храброго. Вероятно, десятилетия спустя жили воспоминания, как о времени правления знаменитого завоевателя, так и о вспыхнувших после его смерти кровавых столкновениях, ставших неизбежными в среде военно-служилой знати после прекращения завоевательных походов.
1025 год – год коронации Болеслава Храброго королевской короной и год его смерти стал кульминацией роста внешнеполитического могущества Польши, вслед за которой польское государство повторило судьбу Чехии, причём кризис польской государственности, разразившийся в середине 1030-х гг., оказался гораздо более глубоким: здесь дело не ограничилось всплеском борьбы внутри военно-служилой знати, а вылилось в охвативший широкие массы населения мятеж, имевший целью разрушение государства, искоренение христианства и восстановление язычества. В последнем нашло отражение явление, типичное для начального периода государственности у западных и восточных славян, когда сбор дани с входивших в государственное объединение территорий напоминал военный поход в соседние страны.
Чешский князь Бржетислав I (1034–1055 гг.), воспользовавшись создавшимися условиями, совершил в 1039 г. поход вглубь польских земель, дошёл до первой столицы Польши Гнезно и увёл в Чехию всё остававшееся там население, забрав мощи св. Адальберта – первоначально пражского епископа, выходца из рода Славниковичей, ещё до расправы с ними покинувшего Чехию и погибшего во время миссионерской деятельности в землях язычников-пруссов [3, c. 102– 104].
Вероятно, Бржетислав I надеялся установить своё верховенство над польскими землями, однако другие соседи Польши – Священная Римская империя, Русь и Венгрия – предприняли целенаправленные усилия для восстановления Польского государства. С их помощью к 1040 г. новый правитель Польши – Казимир I Восстановитель (1039– 1058 гг.), столицей которого стал Краков, утвердил свою власть над польскими землями [2, c. 50–51].
Таким образом, к середине XI века окончательно сложилась система центральноевопейских государств, способных самостоятельно, а в случае необходимости – с помощью соседей, защищать свои границы. Последнее сделало невозможным рассчитывать на грабительские походы в соседние страны как один из главных источников обогащения военно-служилой знати и заставило правящий слой перейти к созданию такой модели общественного и государственного устройства, которая основывалась на систематическом налогообложении трудящегося населения собственной страны.
Хронологическая синхронность такого рода поисков наряду с тесным географическим соседством и нередким переходом территорий из одних рук в другие (помимо иных, фундаментальных факторов цивилизационной общности) способствовали тому, что в странах Центральной Европы (Чехии, Польше, Венгрии) сложилась самобытная, отличная от западноевропейского феодализма, принципиально единая модель общественного и государственного устройства, которую в специальной литературе принято называть системой градской организации [7, c. 134–141].
В пору своего расцвета (середина XI – середина XII вв.) она обеспечивала высокий авторитет княжеской (королевской) власти и функционирование гибкой, многоступенчатой военной организации, что обеспечивало важную роль Чехии, Польши и Венгрии в международных отношениях в Европе этого времени, характеризуемого глубокой феодальной раздробленностью в странах Западной Европы.
Список использованных источников и литературы
1. Видукинд Корвейский. Деяния саксов / вступит. ст., пер. Г.Э. Санчука. М., 1975.
2. Галл Аноним. Хроника и деяния князей или правителей польских / предисл., пер. и примеч. Л.М. Поповой. М., 1961.
3. Козьма Пражский. Чешская хроника / вступит. ст., пер. Г.Э. Санчука. М.,1962.
4. Королюк В.Д. Польша и Германская империя в системе международных отношений Центральной. Восточной и Юго-Восточной Европы во второй половине Х – первой половине XI в. // Международные связи стран Центральной. Восточной и Юго-Восточной Европы и славяно-германские отношения. М., 1968. С. 5–14.
5. Повесть временных лет // [Электронный ресурс] URL: http://knigosite.org/library/read/77814 (дата обращения: 06. 03. 2018).
6. Титмар Мерзебургский. Хроника // [Электронный ресурс] URL: http://testlib.meta.ua/book/316494/ (дата обращения: 06. 03. 2018).