Сборник
Крестовый поход на Россию
Под нажимом общественного мнения страны50 британскому правительству все же пришлось в декабре 1941 года51 объявить войну Венгрии, как и другим странам – сателлитам Германии52, причем американский посланник в Будапеште Пелл поспешил тогда же выразить Хорти и Бардоши свое «сочувствие». Он заявил, что не одобряет этого шага Англии, а советник американского посольства Треверс добавил, что дипломатия США предприняла все, чтобы воспрепятствовать принятию такого решения в Лондоне53.
Соединенные Штаты покровительствовали хортистам даже после вступления США в войну. 10 декабря, за день до того, как Венгрия объявила войну Америке, на заседании правительства в Вашингтоне было решено посоветовать венгерскому посланнику, чтобы правительство хортистов при разрыве отношений с США заблаговременно позаботилось запастись «документами», которые свидетельствовали бы о том, что «Венгрия попала в такое положение не по собственной воле, а под внешним давлением». Одновременно, желая показать хортистам, что американское правительство «не на стороне СССР», госдепартамент довел до сведения венгерского правительства, что он «ясно видит ту опасность, которая кроется в неограниченной поддержке Советов»54.
Таким образом, с первых дней после нападения Германии на СССР хортисты имели достаточно подтверждений того, что их присоединение к антисоветской войне вполне устраивает западные державы. Поэтому после разрыва отношений с СССР главной заботой командования венгерской армии стали поиски повода для начала военных действий. Не имея возможности выдвинуть каких-либо обоснованных претензий к СССР, хортисты организовали провокацию, одним из инициаторов и активных участников которой был германский военный атташе в Будапеште Фюттерер. Как признал впоследствии на Нюрнбергском процессе бывший начальник контрразведки Генштаба венгерской армии Иштван Уйсаси, полковнику Деже Ласло, возглавлявшему оперативный отдел Генштаба, было поручено совместно с Фюттерером разработать и осуществить провокационную бомбардировку входившего тогда в состав Венгрии словацкого города Кошице55.
Здесь прежде всего нужно сказать, что в разгар подготовки к участию в войне против СССР, утром 24 июня, была получена телеграмма венгерского посланника в Москве Криштоффи, в которой сообщалось о запросе советского правительства по поводу позиции, которую займет Венгрия в германо-советской войне56. Но Бардоши не сообщил о содержании телеграммы другим членам правительства. Позднее он пытался оправдать перед судом этот свой поступок «нервозной обстановкой» тех дней. Она, однако, не помешала ему доложить о названной телеграмме представителям Берлина, которые в связи с этим и решили ускорить привлечение Венгрии к активному участию в войне против Советского Союза57, а также Хорти, который, ознакомившись с сообщением Криштоффи, заявил, что он «сгорел бы со стыда, если бы не принял участие в войне»58.
Ознакомив германского посланника с телеграммой Криштоффи, Бардоши задал ему вопрос: «Считает ли имперское (германское. – А.П.) правительство желательным, чтобы мы приняли участие в военной акции против России, и если да, то конкретно, что именно считает желательным?» Эрдмансдорф уклонился от ответа, поскольку венгерский премьер-министр при этом сделал заявление о желательности решения «трансильванского вопроса» в пользу Венгрии и отказа в ревизии первого венского арбитража. Эрдмансдорф лишь пообещал сообщить в Берлин о заявлении Бардоши59.
Поскольку Гитлер и не думал связывать себя какими-либо обещаниями венгерскому правительству, он счел момент подходящим для того, чтобы, с одной стороны, подтолкнуть хортистов к самостоятельному решению и, с другой, облегчить им его принятие. С этой целью он прежде, чем ответить на заявление Бардоши, дал распоряжение осуществить вышеупомянутый план бомбардировки города Кошице, разработанный совместно немецкими и венгерскими фашистами.
Эта акция была совершена 26 июня 1941 года и тут же объявлена «советским нападением», хотя сводка начальника Генштаба венгерской армии за тот день, как и за предыдущий, подтверждает, что на венгеро-советской границе царило полное спокойствие и советская сторона стремилась не дать повода для малейшего недоразумения60. Целью этой провокации было использование ее в качестве повода для объявления Венгрией войны Советскому Союзу61. Хорти в своих воспоминаниях, опубликованных в 1953 году, даже не пытался скрыть этот факт, хотя и утверждал, что лично ему не была известна правда о бомбардировке Кошице, так как его будто бы «обманул Бардоши». Однако он тут же разоблачил себя, признав, что Советский Союз при любых условиях не предпринял бы такой акции62.
Не мог не знать Хорти и о докладе начальника аэродрома в Кошице полковника Адама Круди, который в письменной форме сообщил премьер-министру, что бомбы сбрасывались с немецкого самолета. Бардоши ответил, что если Круди не хочет иметь неприятностей, то должен молчать63. Несомненно, известно было регенту и то, что, как это установлено впоследствии в ходе судебных процессов над Ласло Бардоши и Хенриком Вертом, бомбил Кошице венгерский летчик, капитан Чекмек, на немецком самолете, замаскированном советскими опознавательными знаками64.
Как только известие о «советской бомбардировке» Кошице было распространено в столице, военный министр и начальник Генштаба отправились к Хорти. О содержании их беседы можно судить по тому, что регент, как он сразу же после этого сообщил Бардоши, не только принял решение участвовать в войне, но и отдал приказ «военно-воздушным силам произвести контрудар»65.
Бардоши тотчас же созвал чрезвычайное заседание правительства, на котором объявил решение главы государства и призвал одобрить его. Премьер-министр, а также военный министр Барта предложили, чтобы Венгрия немедленно объявила состояние войны с Советским Союзом. Барта многозначительно напомнил своим коллегам, что «регент Венгрии был первым, кто провозгласил борьбу против большевизма». Чтобы окончательно убедить членов правительства, военный министр не постеснялся даже заявить, будто бы «Венгрия – единственная страна, которая не находится в состоянии войны с Советской Россией» и, наконец, объявил, что нужно спешить, так как и итальянцы уже собираются направить свои войска через Венгрию на Восточный фронт66.
Однако на заседании прозвучали и голоса тех, кто считал необходимым «трезво учесть» тот факт, что Венгрия втягивается в войну против крупного, сильного государства, в которой она фактически не заинтересована и которая не решит «трансильванского вопроса». С таким заявлением выступил министр внутренних дел Керестеш-Фишер. Другое дело, сказал он, если бы немцы попросили об этом не только по военной, но и по политической линии. Его поддержали еще два министра – Даниел Банфа и Йожеф Варга, также возражавшие против необдуманного объявления войны Советскому Союзу. Но подобные соображения уже не имели к тому времени серьезного значения для подавляющего большинства членов правительства, стремившихся прежде всего сохранить министерские портфели в своих руках. Поэтому в результате обмена мнениями, как резюмировал Бардоши, Совет министров высказался за объявление войны Советскому Союзу. Единственное, чего добились «осторожные» министры, – это решения вести войну «лимитированными» силами67.
Такая оговорка и наличие протокольной записи мнения трех названных министров не устраивали Бардоши. И он, по свидетельству Иштвана Барци, нашел весьма простой выход, а именно: изъял их из официального протокола68. Окончательно видимость «единодушия» в правительстве была достигнута после того, как Хорти вызвал Ф. Керестеша-Фишера. В результате соответствующего внушения регента министр внутренних дел отказался от своих возражений69.
Бурные события 26 июня – кануна вступления Венгрии в войну против СССР – завершились визитом советника германского посольства Веркмайстера, который явился к Бардоши вместо приглашенного последним немецкого посланника. Премьер-министр известил его о принятом решении и попросил немедленно сообщить о нем германскому правительству. Бардоши особо подчеркнул, что официальное объявление войны Советскому Союзу последует после предварительного воздушного нападения венгерской авиации на советскую территорию70.
Веркмайстер поблагодарил за это сообщение, выразив удовлетворение тем, что Венгрия наконец сделала такой шаг, и многозначительно подчеркнув, что «советское воздушное нападение облегчило венграм принятие такого решения»71. Он также обещал передать просьбу Бардоши снять поставленный им 24 июня вопрос о том, желательно ли германскому правительству вступление Венгрии в войну против Советского Союза, поскольку решение об этом уже принято в Будапеште. Телеграмма такого характера была действительно послана немецким посланником в Берлин. В тот же день поздно вечером и венгерский посланник в Германии Стояи передал эту просьбу венгерского правительства начальнику политического отдела германского министерства иностранных дел Верману72.
Необходимо отметить, что для введения в законную силу решения об объявлении войны Советскому Союзу Хорти и его премьер-министр должны были, в соответствии с конституционными законами, получить согласие парламента. Конечно, в государственном собрании нашлось бы мало охотников выступить с возражениями. Но Бардоши опасался даже отдельных необдуманных высказываний. Поэтому 27 июня свое заявление в парламенте о решении правительства вступить в войну против Советского Союза он сделал перед оглашением повестки заседания и с помощью такого маневра не допустил обсуждения этого вопроса депутатами73.
В тот же день венгерские войска двинулись на советско-германский фронт. В последние дни июня и первой половине июля туда была направлена так называемая Карпатская группа в составе 8-го Кошицкого корпуса (1 – я горная и 8-я пограничная бригады) под командованием генерал-лейтенанта Ференца Сомбатхеи, подвижного корпуса (две моторизованные и одна кавалерийская бригады) под командованием генерала Белы Миклоша. «Карпатской группе» было придано 14 авиарот, насчитывавших 42 самолета74.
Кроме того, в сентябре на территорию временно оккупированных советских районов прибыло несколько венгерских легкопехотных дивизий, предназначенных для борьбы с партизанами и охраны немецких коммуникаций. Они дислоцировались на Украине, а также в районах Смоленской области и Брянских лесах. К началу 1942 года число этих дивизий достигло шести75, но еще в конце октября 1941 года на Восточном фронте было 84 тыс. венгерских солдат76.
Анализ событий, предшествовавших вступлению Венгрии в войну против СССР, вскрывает противоречия, которые возникали между государствами оси.
Например, Германия, желая вовлечь венгров в войну, не хотела даже обещать им то, что предпочитала захватить с их помощью для себя. Именно поэтому из Берлина не последовало прямого приказа Будапешту о вступлении в войну, а была дана целая серия хотя и косвенных, но не оставляющих никаких сомнений в своем характере указаний.
При этом Гитлер, отлично знавший расчеты своих венгерских союзников на новые территориальные захваты, воздействовал окольными путями именно на это «слабое место». Прямым следствием его нажима являлись, в частности, и настойчивые письма венгерского посланника в Берлине, о которых говорилось ранее. Даже после принятия решения об объявлении Венгрией войны Советскому Союзу Стояи продолжал торопить свое правительство, теперь уже с отправкой войск на фронт. «В противном случае, – писал он 27 июня, – румыны и словаки при переустройстве Европы приобретут преимущество за наш счет. Кроме того, германская армия отвернулась бы от нас, что весьма нежелательно, ибо это вызвало бы неблагоприятные отклики в той части нацистской партии, которая и без того не проявляет особой симпатии к Венгрии»77.
Хорти и его правительство, со своей стороны, больше всего опасались, что дальнейшее промедление с началом военных действий венгерской армии против СССР может лишить их не только той добычи, на которую они давно рассчитывали, но и участия в дележе вновь захватываемых территорий на востоке. Особенно не давала им покоя мысль, что объекты их давних захватнических устремлений – Румыния и Словакия – не только оказались в числе союзников гитлеровской Германии и, следовательно, также самой Венгрии, но и играли активную роль в германских военных планах.
Это рассматривалось хортистами в качестве прямой угрозы перспективам создания «Великой Венгрии» и наряду с желанием выслужиться перед Гитлером послужило толчком, ускорившим их вступление в войну против СССР. Тот факт, что они надеялись этим заслужить благосклонность Берлина при решении вопроса о своих территориальных претензиях, подтверждает и ответная телеграмма Бардоши венгерскому посланнику в Берлине от 27 июня. Сообщая, что венгерские вооруженные силы уже начали действовать, совершив воздушный налет на г. Станислав, премьер-министр просил Стояи обратить внимание немцев на то, что «военная акция требует жертв» и что «мы (венгерское правительство. – А.П.) охотно пойдем на них, будучи убеждены, что в преодолении трудностей, проистекающих из нашего особого политического и экономического положения, мы можем рассчитывать на понимание и активную помощь имперского правительства»78.
Что же касается Хорти, который впоследствии уверял, будто бы отверг «предложение Гитлера» участвовать в войне против СССР79, то, хотя, как мы видели, прямого такого приглашения не существовало, он сам доложил нацистскому фюреру об отправке венгерских войск на фронт. 28 июня, отвечая на вышеупомянутое сообщение Гитлера от 22 июня, регент писал, что он счастлив, поскольку венгерские войска плечо к плечу «со славной и победоносной немецкой армией» принимают участие в «крестовом походе, направленном на уничтожение коммунистической опасности и сохранение культуры»80. А несколько дней спустя сообщил Гитлеру, что бомбардировка Кошице создала только повод, а фактически Венгрия втянулась в войну из-за солидарности с Германией. «Я решил принять участие в походе, – писал Хорти, – несмотря на тяжелое экономическое положение нашей страны»81.
Любопытно, что в письме регенту от 1 июля Гитлер, конечно, одобрил действия хортистов, но особо подчеркнул проявленную ими при этом «собственную инициативу». По поводу же напряжения в отношениях между Венгрией и Румынией он ограничился лишь замечанием о том, что оно, как он надеется, уменьшится в связи с поворотом территориальных устремлений румын на восток82. Вместе с тем Гитлер сразу же взял в свои руки все, что касалось участия Венгрии в антисоветской войне. В том же письме от 1 июля он сообщил Хорти, что им одобрен фактический переход венгерской действующей армии под начало главнокомандующего южной группой немецких войск генерала Рундштедта83.
Этот приказ своего берлинского хозяина хортисты выполнили с той же готовностью, как и все дальнейшие. В частности, они предоставили все транспортные магистрали страны для переброски германских и итальянских войск и военных материалов, а также, по особой «просьбе» Гитлера, не препятствовали даже перевозке румынской нефти84.
Венгерское правительство бросило в огонь войны все ресурсы страны, отдав их в распоряжение Германии. Венгрия поставляла ей важное стратегическое сырье, продовольствие, промышленную продукцию. Участие Венгрии в войне еще больше усилило ее зависимость, в том числе и экономическую, от Германии. Главные отрасли венгерской военной промышленности еще до начала войны уже отчасти находились под контролем германского Генерального штаба. Кроме того, как упоминалось выше, в октябре 1940 года было подписано «аграрное соглашение», полностью поставившее венгерское сельское хозяйство на службу Третьему рейху. По этому соглашению венгерское правительство взяло на себя обязательство производить и вывозить в Германию нужные ей продукты сельского хозяйства. В частности, для удовлетворения ее потребностей подлежали увеличению площади под масличными и кормовыми культурами за счет сокращения посевов пшеницы. Это означало, что сама Венгрия переводится на голодный хлебный паек.
С первых месяцев германо-советской войны венгерское правительство старалось по возможности ограничить отправку войск на фронт с тем, чтобы как можно большее их количество держать в пределах страны на случай «внутренних осложнений» в будущем. Наличие такой тенденции подтверждается, в частности, исходом борьбы между правительством и высшим генералитетом, начавшейся еще при П. Телеки.
При всей общности взглядов двух прогитлеровцев – начальника Генштаба X. Верта и премьер-министра Л. Бардоши последний, по-видимому, более отчетливо видел опасность, которой был бы чреват уход из страны основных вооруженных сил, являвшихся главным орудием власти хортистов над Венгрией. Таким образом, Бардоши, как и Хорти, принадлежал к той категории прогитлеровцев, которые в начале антисоветской войны возлагали основные свои надежды на немецкий вермахт, полагая, что его мощь позволяет им самим участвовать в военных действиях «малыми силами», а большую часть собственной армии держать под рукой «на всякий случай». Таким путем они рассчитывали «убить двух зайцев»: удержаться у власти и в то же время путем присоединения к войне против СССР достичь при содействии гитлеровской Германии своих захватнических целей.
Что касается сторонников генерала Верта, среди которых был и посланник в Берлине Стояи, то их взгляды отличались от изложенных выше лишь в одном вопросе – о размерах участия венгерской армии в военных действиях против СССР. Стояи, в частности, как и прежде, продолжал настаивать на том, чтобы Венгрия проявила больше «инициативы», и рекомендовал обратиться «по возможности к самому имперскому канцлеру» с предложением об участии Венгрии в антисоветской войне «в более широкой форме»85. Такого же мнения был и Верт, заявлявший, что территориальных и прочих выгод, в том числе передачи всего Карпатского бассейна «исключительно венграм», а также «участия в разделе советского сырья»86 можно добиться только при условии войны против СССР большими силами, чем это делала Венгрия до тех пор87.
Начальник Генштаба всячески стремился взять в свои руки решение всех военных вопросов. Он считал, что правительство, объявив состояние войны, исчерпало свои функции в этом отношении и что теперь только главнокомандующий (Хорти) с помощью Генштаба имеет право определять количество войск, отправляемых на фронт. При этом Верт все более энергично нападал на правительство. Он заявлял, что, несмотря на свою «традиционную антибольшевистскую позицию», оно сделало «упущение», приведшее к «опозданию» венгерских войск, которое стоило немцам больших потерь в битве за Львов88.
Бардоши не без основания считал, что это обвинение фактически исходит от немецкого военного командования. Поэтому он поспешил заявить, что венгерское правительство решило вступить в антисоветскую войну «сознательно» и «обдуманно», исходя из «жизненных интересов страны» и выделив для борьбы «против большевизма» лучшие части армии, составившие, как он говорил, «немалые силы». Далее, желая подчеркнуть, что он лучше Верта знает, как угодить Гитлеру, Бардоши в письме регенту высказал уверенность, что германский вермахт не нуждается в большом количестве венгерских войск на фронте, так как он в состоянии собственными силами «одержать победу над Красной Армией». Впрочем, отмечал премьер-министр, правительство готово в случае необходимости, подтвержденной Берлином, увеличить контингент венгерских войск в действующей армии89.
В борьбе, которая разгорелась между двумя его ближайшими помощниками, Хорти принял сторону Бардоши. Несомненно, что среди причин, которыми он при этом руководствовался, были и расчет на использование премьер-министра в качестве посредника между ним и парламентом в осуществлении династических замыслов, давно вынашиваемых регентом.
Однако первые же серьезные сражения развеяли его надежду на то, что гитлеровский поход на Восток явится «легкой прогулкой». В гигантской битве гибли десятки дивизий захватчиков. В частности, тяжелые потери сразу же понесли венгерские войска. Упоминавшийся выше подвижной корпус, считавшийся лучшим соединением хортистской армии и действовавший в полосе наступления 17-й немецкой армии в июле—августе против Юго-Западного фронта и позднее против Южного фронта, был почти полностью разгромлен90.
Естественно, что у Хорти появились новые опасения. Они состояли в том, что в случае усиленной отправки воинских частей на советско-германский фронт можно вообще лишиться армии.
Отношения между Бардоши и Вертом особенно обострились после того, как последний без ведома премьер-министра представил регенту предложения об увеличении Венгрией «по собственной инициативе» и по «союзническому долгу» числа дивизий для участия в войне против Советского Союза. При этом выяснилось, что Верт заранее дал соответствующие обещания представителям гитлеровского командования. Бардоши, с которым Хорти совещался в связи с этим, выразил протест против самовольных действий Верта и потребовал, чтобы начальник Генштаба заблаговременно информировал его о предложениях такого рода, представляемых регенту. Хорти не только согласился с этим91, но и 6 сентября 1941 года вообще сместил Верта с поста начальника Генштаба.
В венгерских документах можно обнаружить две версии относительно использованного при этом повода. Генерал Кути, например, писал, что Верт был смещен за то, что без ведома Хорти предложил немцам передать в их распоряжение еще одну венгерскую дивизию. А имредист Ференц Райниш утверждал противоположное, а именно: будто бы регент сам дал гитлеровскому командованию такое обещание и затем потребовал, чтобы Верт уклонился от его исполнения, а так как начальник Генштаба не сделал этого, то и был отстранен от занимаемого поста92.
В сентябре 1941 года новым начальником венгерского Генштаба был назначен генерал Ференц Сомбатхеи, командовавший до того Карпатской группой войск на советско-германском фронте. Являясь решительным сторонником оси, он в то же время считался человеком осмотрительным, что устраивало и Хорти, и Бардоши. На следующий же день они втроем отправились в ставку Гитлера, где в течение четырех дней вели переговоры с последним, а также с Герингом. Как свидетельствует в своем дневнике Балинт Хоман, регент считал необходимым лично представить Гитлеру нового начальника Генштаба, чтобы сгладить неприятное впечатление от замены Верта, который пользовался абсолютным доверием у германского командования. Впрочем, фюреру было, по-видимому, неважно, кто именно возглавляет венгерский Генштаб, лишь бы Венгрия активно участвовала в войне.
Поэтому он даже авансом наградил Сомбатхеи, а заодно Хорти и Бардоши немецкими орденами, разумеется, произнеся при этом речь, в которой отдал должное роли регента «в подрыве мира»93.
В ходе переговоров, как явствует из венгерских официальных документов, было достигнуто соглашение о дальнейшем участии венгерских войск в прежних размерах в боях на Украине. Гитлер пообещал вооружить одну венгерскую механизированную дивизию для использования на Восточном фронте, а также дал согласие на то, чтобы после завершения боев на Днепре часть хортистских войск несла полицейскую службу в тылу94.
Но перечисленные пункты соглашения, как и речи по поводу этого визита, произнесенные Бардоши по возвращении в Будапешт, не дают полного представления об обещаниях хортистских правителей Гитлеру относительно увеличения контингента венгерских войск на советско-германском фронте. Так, выступая 13 сентября на заседании правительства и два дня спустя в парламентской комиссии по иностранным делам, премьер-министр главным образом говорил о том, что-де удалось достичь укрепления «традиционной венгеро-немецкой дружбы в борьбе против большевизма». Что же касается размеров участия Венгрии в военных действиях против СССР, то в этом вопросе, по его словам, существовало «полное взаимопонимание между военными руководствами двух стран (Германии и Венгрии. – А П.)». Размеры этого участия, уверял он, «при обоснованной замене останутся прежними», поскольку «немцы уже выиграли войну». Однако уже в начале ноября гитлеровское командование официально потребовало от Бардоши выслать на Восточный фронт дополнительно две обещанные дивизии, что и было исполнено. Чтобы оправдать в глазах общественности страны этот шаг, премьер-министр заявил 21 ноября в парламенте, что он сделан для «защиты Европы», ради которой якобы «мы (Венгрия. – А. П.) с честью несем жертвы»95.
Сразу же после этого выступления Бардоши отправился в Берлин для участия в международном совещании глав стран оси, созванном для продления на пять лет «антикоминтерновского пакта»96. На этом совещании были представители Германии, Италии, Японии, Венгрии, Манчжоу-го, Испании, а также дополнительно присоединившихся к пакту Словакии, Дании, Румынии, Болгарии, Хорватии и нанкинского правительства Китая.
Официально считалось, что «гости» явились засвидетельствовать свою солидарность с Германией и «выразить веру в ее победу». На самом же деле одной из главных целей этой встречи была попытка ее участников сгладить усиливавшиеся противоречия внутри фашистского блока, для чего был проведен ряд двухсторонних переговоров между собравшимися в Берлине главами правительств.
Что касается хортистов, то в ходе этой встречи обнажились не только непримиримые конфликты между ними и румынскими и словацкими фашистами, но и острые противоречия между Венгрией и Германией.
25 и 26 ноября Бардоши дважды встречался с премьером Словакии Тукой. Последний начал беседу с того, что он «сегодня – самый непопулярный человек в Словакии», и затем попросил у венгерского премьера помощи в укреплении своего положения. Как выяснилось далее, Тука, отлично знавший о претензиях хортистского правительства на всю словацкую территорию, желал «немногого», а именно: Венгрия должна была заявить, «что словакам нечего ее бояться», а также… возвратить Словакии территорию около 2000 кв. км. Легко представить себе реакцию Бардоши на это предложение. После бурной ссоры с Тукой венгерский премьер-министр пригрозил порвать дипломатические отношения со Словакией. Дело не дошло до открытого скандала только в результате вмешательства Риббентропа. Узнав о ходе «переговоров» между Тукой и Бардоши, он во время завтрака у Гитлера 27 ноября отозвал в сторону венгерского премьер-министра и приказал ему «не драматизировать положение»97.
Встреча Бардоши с Антонеску вообще не состоялась. Зато венгерский премьер-министр узнал от Чиано, что румынский поверенный в делах явился к нему в Риме с заявлением о денонсации Румынией второго венского арбитража. Как уверял итальянский министр, он был возмущен «такой наглостью» и даже потребовал, чтобы Антонеску отозвал своего поверенного из Рима. Бардоши, в свою очередь, изложил графу Чиано «все, что он думал» о румынском диктаторе98, «бесстыдно» нарушившем обязательства, взятые его страной по второму венскому арбитражу. Этот вопрос он поднимал и во время завтрака у Гитлера, заявив, что румынское правительство ведет «пропаганду за возвращение Северной Трансильвании», в связи с чем среди румын стал популярным лозунг «На Клуж!». Бардоши пожаловался на Антонеску и за то, что последний грозился провести румынские войска с Восточного фронта через Клуж, т. е. отобрать аннексированную хортистами северную часть Трансильвании. Гитлер, желая успокоить Бардоши, заявил, что «румынам на столетие хватит работы на востоке, куда мы их направили»99.
Таким образом, встреча в Берлине не ослабила коренных противоречий между Венгрией и Словакией, а также Венгрией и Румынией. Гитлер и его ближайшее окружение отделывались «успокоительными» фразами, а по существу были весьма довольны грызней своих союзников и сателлитов, так как могли использовать ее к своей собственной выгоде.
От Венгрии Риббентроп потребовал поставлять больше нефти и зерна в Германию. Германский министр иностранных дел дал весьма точные инструкции: очередную партию поставок нефти увеличить с 80 тыс. т до 120 тыс. т и дополнительно отгрузить 10 тыс. т зерна. И это в условиях, когда над Венгрией уже встала угроза голода, а нехватка горючего парализовала значительную часть автотранспорта. Бардоши попытался было «поторговаться», но поняв, что Риббентроп не пойдет на уступки, поспешно согласился выполнить его пожелания100.
В целом визит Бардоши в Берлин служит яркой иллюстрацией положения Венгрии внутри фашистского блока. Будущее явно сулило хортистам новые острые столкновения с их «союзниками» – румынскими и словацкими фашистами, а также дальнейшее усиление зависимости от гитлеровской Германии.
Наконец, именно на этом совещании венгерский премьер-министр впервые почувствовал тревожные нотки в словах Гитлера, касавшихся войны против Советского Союза. Правда, он продолжал хвастливо уверять, что «окружит Москву и заставит ее и Ленинград сдаться», однако в то же время ему уже не удалось скрыть, что его планы «уничтожения Красной Армии» не сбылись. Гитлер вынужден был также признать крупные потери, понесенные его войсками на Восточном фронте, попытавшись объяснить их «удивительным фанатизмом русских» и наличием у них крупных сил, «о чем раньше никто даже не догадывался»101.
После поражения под Москвой
Разгром немецких войск под Москвой зимой 1941—1942 года вынудил Гитлера для продолжения войны против СССР приступить к новой мобилизации сил и средств как внутри Германии, так и в оккупированных и «союзных» странах, в том числе в Венгрии. Это ясно показало Хорти и его правительству, что им не удастся «малой ценой» заплатить Берлину за помощь в осуществлении их планов. Теперь гитлеровцам было не до уступок.
К этому времени хортисты, руководствуясь расчетами на «близкую победу» гитлеровской Германии, возложили на нее одну все свои надежды. Если до того Будапешт еще сохранял дипломатические отношения с Вашингтоном, а также некоторые дружеские связи с Лондоном, то теперь порвались и эти нити. В начале декабря 1941 года Венгрия оказалась в состоянии войны с Англией, а спустя несколько дней – с США. Это произошло при следующих обстоятельствах.
29 ноября 1941 года британское правительство направило через американского посланника в Будапеште ультиматум венгерскому правительству о прекращении военных действий до 5 декабря того же года и выводе венгерских войск с территории Советского Союза. Бардоши отклонил ультиматум, что и привело Венгрию в состояние войны с Англией.