Sankyung
Младший сын семьи чеболя. Новелла. Том 1
Глава 6
Первая собственность
– Хорошо, и что ты узнал?
– Эта территория называется «Южная зеленая зона». Она расположена в зоне ограниченного развития.
– А еще?
– Типичная сельская местность с множеством полей для выращивания огурцов и дынь.
– Еще?
– Транспортная инфраструктура развита плохо, поэтому доступ к ней затруднен, а ближайшие районы, где живут люди, в основном бедны. Считается, что потенциал развития весьма низок.
– Хм… Значит, построить ферму не составит труда.
– О какой ферме вы говорите?..
– О месте, где можно держать лошадей и заниматься верховой ездой.
– Это возможно. Поскольку она является зоной ограниченного развития, держать на ней скот не запрещается.
Председатель Джин сделал глоток воды и постучал по карте. Казалось, он на мгновение задумался, но, поскольку решение уже было принято, долго раздумывать не стал.
– Узнай, какую землю можно купить здесь.
– Какой размер вам потребуется?
– Поскольку это район с ограниченным развитием, дорого быть не должно, не так ли?
– Полагаю, что так.
– Больше пятидесяти тысяч пхёнов[43].
– Хорошо, председатель.
Он не так щедр, как я думал? Всего-то пятьдесят тысяч пхёнов? А я ожидал, что будет как минимум сто или даже больше, поэтому немного разочаровался.
Стоило секретарю уйти, как председатель Джин снова начал улыбаться.
– Что ж, а теперь посмотрим, как изменится земля, которую ты выбрал.
– Земля меняется?
Притворяться, что не знаешь, даже если это не так, – тоже очень по-детски.
– Доджун.
– Да.
– С этого момента слушай внимательно, что говорит дедушка. Конечно, ничего страшного, если ты не поймешь. Просто постарайся не забыть. И однажды, когда тебе это понадобится, просто вспомни.
Говорите что угодно. Потому что я все понимаю. Вот они, мои мысли, которые я никак не мог высказать вслух.
– Земля – живое существо. – Сделав небольшую паузу, он продолжил: – Удивительно, но существа очень чувствительны к переменам, вызванным людьми.
Я был немного разочарован, потому что мне показалось, что он начнет рассказывать очевидные вещи, но виду не подал.
– Важно создать такие перемены, которые пойдут тебе на пользу. Когда земля дрожит, ее необходимо стимулировать, чтобы она изменилась. Тогда земля, которая была всего лишь куском грязи, превращается в золото.
В конце концов, спекулянты землей делятся на два типа. Те, кто заранее получают информацию о развитии региона. И такие, как председатель Джин, которые вступают в сговор с власть имущими, чтобы напрямую создавать условия для развития.
Те, кто лишь получают информацию, могут поверить недостоверным данным и потерпеть неудачу, но вторые никогда не проигрывают. Они всегда собирают золотую пыль.
– Земля, которую ты выбрал, сейчас представляет собой не более чем комок грязи. Так что я бы не стал ее покупать.
– Почему?
– Потому что потребуется довольно много времени, чтобы она превратилась в золото. А может быть, этого так и не произойдет, пока я жив. Так что покупать ее нет смысла. Но для тебя все иначе.
– Почему для меня иначе?
– Потому что через двадцать или тридцать лет эта земля может обрести огромную ценность. И у тебя есть достаточно времени впереди, чтобы увидеть эту перемену. Так что храни ее, считая своим сбережением.
– Да, я запомню, дедушка.
Держаться за нее двадцать, а то и тридцать лет? Я точно не собираюсь этого делать. Конечно, и дедушка скоро начнет думать иначе. Почему? Потому что всего через два года она превратится в огромную золотую жилу под названием «Новый город».
Я только что получил пятьдесят тысяч пхёнов в самом сердце Пундана[44]. Еда сладка, как мед.
* * *
Наступил 1988 год, который повысил глобальную осведомленность о Корее.
«Вернуться в 1988»[45], получивший сенсационную популярность двадцать семь лет спустя, – история из мира, который полностью отличается от моего. Там изображена повседневная жизнь обычных людей, а я сейчас живу в мире богачей, купающихся в деньгах. Да еще и родившись в семье чеболя, обосновавшегося на вершине.
– Здравствуйте, тетя.
– А, Доджун? В последнее время часто тебя вижу.
Не думаю, что ты в том положении, чтобы говорить нечто подобное. Если хочешь сделать из мужа депутата Национального собрания[46], тебе нужно ездить на работу в Ёыйдо. А ты почему-то зачастила в родительский дом.
– Чем старше ты становишься, Доджун, тем больше расцветаешь. Весь в маму пошел. Кстати, а как она поживает?
Дядя, который готовился баллотироваться в Национальное собрание, быстро провел рукой по моей голове и большими шагами направился в кабинет.
От этого мужика аж в дрожь бросало. Возможно, дело в том, что он работает прокурором, поэтому его глаза всегда бегают, словно он пытается что-то узнать. Особенно когда он смотрел на маму, в его взгляде словно кружила красная энергетика.
Ну, и не только он. У всех мужчин в этой семье взгляды были немного непристойными.
Моя мать настолько прекрасна, что даже сейчас могла бы быть отличной актрисой. Так что нет ничего удивительного, что мужчины не могут оторвать от нее глаз. Однако именно из-за этого мать еще больше страдает от старших невесток. Зависть женщин к ее красоте приводит лишь к тому, что они еще хуже с ней обращаются.
Как бы там ни было, однажды я выколю этому ублюдку глаза.
* * *
– Доджун живет здесь?
– Сейчас каникулы, поэтому остался тут на неделю. Скажи лучше, зачем ты пришла снова? Да еще и вместе с зятем Чхве.
– Тесть, разве я не могу приходить сюда? Ха-ха.
– Ничего особенного не случилось, но вы пришли вместе, вот я и спрашиваю.
Услышав недовольство в тоне председателя, Джин Союн надула губы.
– Отец, мы в такой спешке приехали сюда как раз потому, что случилось что-то особенное.
– И что же?
– Почему в качестве избирательного округа нам достался Сувон?[47]
Председателя Джина вдруг накрыло волной раздражения. Понятно, что она спрашивает не потому, что действительно не знает. В Сувоне расположен завод «Сунъян Электроникс» и сосредоточены субподрядчики. Поскольку чуть ли не половина населения этого региона связана с «Сунъян Групп», победа на выборах неизбежна. Не поэтому ли он предложил именно этот округ?
– Тесть, давайте будем честны, даже соломенное чучело сможет победить на выборах, если будет баллотироваться на пост в Сувоне с группой компаний «Сунъян» за спиной. Даже если я заполучу значок депутата там, моих сил в Ёыйдо хватит лишь на то, чтобы распоряжаться мешками с зерном или изредка поднимать руку.
– Хватит ходить вокруг да около. Что вы хотите сказать?
Зять подал дочери знак глазами. Очевидно, они собирались сказать что-то непростое.
– Отец, пусть это и его первый срок, но вам ведь тоже будет польза от политика средней руки.
– Опять! Снова ходишь вокруг да около!
– Прошу вас, приложите свои силы, чтобы он смог баллотироваться на пост в Чонно[48].
Чонно, место, которое называют политическим центром номер один в Республике Корея. Если он сможет победить в Чонно, несмотря на первый срок, его вес будет совершенно другим. А учитывая его бэкграунд, он действительно обретет силу политика среднего ранга.
Председатель Джин, не скрывая своего неодобрения, сказал:
– Зять Чхве.
– Да, тесть.
– Я проложил для тебя путь к должности генерального прокурора, но ты все испортил. Помнишь?
– Да, я искренне об этом сожалею.
– Моя цель не спрашивать с тебя за это, мне просто любопытно, чего ты планируешь добиться, оказавшись в Ёыйдо. Какова истинная причина, по которой ты хочешь именно в Чонно?
Джин Союн быстро ответила вместо мужа, стоявшего опустив голову:
– Отец, конечно, любой, кто идет в политику, ставит себе цель быть президентом. Только подумайте, если зять Чхве станет хозяином Голубого дома. Это ведь будет означать, что наша группа компаний «Сунъян» станет самой Республикой Корея.
Когда послышалось слово «президент», председатель Джин не выказал никаких признаков удивления, словно уже знал ответ. Вместо этого его взгляд, устремленный на дочь с мужем сверху вниз, словно он считал их жалкими, стал еще тяжелее.
– Зять Чхве.
– Да.
– Не лезь.
От этой неожиданной реакции глаза обоих просящих округлились.
– О, отец.
– Тесть!
– Замолчите оба и слушайте меня.
Холодная реакция председателя Джина заставила их обоих закрыть рты. А все потому, что они прекрасно знали: если начать пререкаться в такой момент, пути назад уже не будет.
– Чонно? Вы хоть знаете, кто в настоящее время является членом Национального собрания от Чонно? А сколько денег я потратил, чтобы его вырастить, представляете? Стоит мне… Нет, даже кому-то из моих секретарей сделать всего лишь один звонок, и он вскочит посреди ночи. С чего я должен его бросить? Он ведь слушается меня беспрекословно, даже лучше, чем ты, зятек.
Есть старая поговорка: «Лошадь, которая бежит хорошо, не следует менять». И эти двое тоже прекрасно об этом знают.
– Вы ведь сами говорите, даже соломенное чучело может победить в выборах, если на него повесить табличку «Сунъян Групп»? Именно поэтому я отправил тебя в Сувон. Потому что не придется особо тратиться на выборы.
– Т-тесть.
Когда стало ясно, что председателю жаль тратить на него деньги, зять скорее испугался, чем разочаровался. Неужели? Его бросают потому, что он пошел наперекор тестю, когда тот хотел сделать его генеральным прокурором?
– Отец, это уже слишком. Как вы вообще могли такое сказать… – вспылила молчавшая Джин Союн, когда отец с таким пренебрежением обратился к ее мужу.
– А что? Разве я ошибся?
– Он не из тех, с кем следует так обращаться! Он вышел из лучшей семьи юристов в Корее. Даже без вывески «Сунъян Групп» он легко сможет избраться в большинстве округов. Независимо, пойдет он в правящую или оппозиционную партию, его рейтинг там даже выше первого места.
– Лучшая семья юристов в Корее… Ты тоже так думаешь?
– …
Когда она увидела на лице председателя Джина насмешку, то стушевалась.
– Семья, из которой вышла парочка прокуроров и судей, уже считается престижной? Это нелепо.
– Папа!
Поскольку отец говорил о ее муже и его родственниках с презрением, Джин Союн случайно обратилась к нему так, как делала это до свадьбы. Однако председатель Джин продолжил, глядя только на зятя:
– Это я поднял твоего отца на должность главного прокурора. Своими силами и за свои же деньги. Есть ли в твоей семье хоть кто-то из прокуроров и судей, кто получал высшие оценки во время учебы? Или ты считаешь, что любой, кто обладает средним умом, может рассчитывать на ключевую должность? Если бы мы не породнились, если бы я не воспользовался своим влиянием, никто из них не продвинулся бы дальше обычного сотрудника, так как ты смеешь!..
По мере того как гнев председателя Джина рос, головы обоих супругов склонялись все ниже и ниже.
– Это я помог всей твоей семье подняться. А знаешь почему? Чтобы использовать их в качестве верных псов для охраны членов семьи нашей «Сунъян Групп». И твоя роль, как это и было до сих пор, – оставаться сторожевым псом нашего дома. Просто твое место поменяется с прокуратуры на Национальное собрание. Заруби это себе на носу.
Когда семью зятя назвали псами, его лицо покраснело от стыда и гнева. Но что он мог поделать? Ведь так все и было.
Зять стиснул зубы и передернул плечами, но председатель Джин произнес еще более резкие слова:
– Еще кое-что. Президент? Какой абсурд… До поста президента ты бы сам не додумался, верно? Так кто вложил тебе в голову эту дурацкую идею? Твой отец?
Увидев, как они оба вдруг смутились, председатель Джин сразу все понял. Чтобы успокоить свой гнев, он глубоко вздохнул, а затем поставил последнюю точку:
– Зять Чхве.
– Да.
– Хватит дурацких, бесполезных мыслей. Просто живи так, как жил до сих пор, купаясь в роскоши, которую я тебе даю. И обязательно передай эти слова своей семье. Если будете чрезмерно жадничать, вы полностью разоритесь. Ты меня понял?
– Да…
От стыда тот едва смог ответить. Хватит одного звонка председателя, чтобы его родственники, работающие в прокуратуре и судебной системе, тут же оказались в провинции. И чтобы обанкротилась их юридическая фирма, дойная корова всей семьи. Ведь все клиенты, приносящие им деньги, пришли к ним лишь из-за вывески «Сунъян».
– Можешь идти. А ты, Союн, ненадолго останься.
Когда зять, понурив плечи, вышел, поведение председателя Джина стало еще более резким.
– Ах ты, мерзавка…
– А, отец. Все не так…
В конце концов книга, лежавшая на огромном столе, полетела в голову Джин Союн.
– Сколько раз я тебе говорил, что большего ты не получишь?! Но ты идешь против моей воли, хотя я ясно сказал тебе довольствоваться универмагом?!
Джин Союн с детства прекрасно знала, что делать в такие моменты. Все, что ей оставалось, – это лежать ничком, пока гнев отца не уляжется. Она вскочила со стула, опустилась на колени и склонила голову:
– Отец, я была не права. Простите меня всего один раз.
Дочь, чья жадность преобладает над ее способностями. Она была дочерью, потому после замужества стала принадлежать другой семье и была рано исключена из структуры наследия, но продолжала терпеливо выжидать подходящей возможности. А теперь сделала еще один шаг, пытаясь создать такую возможность.
Помочь мужу продвинуться в политике и получить в свои руки политическую власть. Наверняка ее бы устроило, даже если бы он не стал президентом. Должно быть, она верила, что, получи он положение, позволяющее влиять на политику, смог бы устранить преемников «Сунъян Групп» одного за другим, создавая возможности для нее.
Очевидно, что неутомимая дочурка соблазнила глуповатого зятя, и тот отказался от места прокурора, даже не понимая, что творит.
– Довольствуйся тем, что имеешь сейчас, и старайся изо всех сил. Как только твоя эффективность в управлении универмагом хоть немного упадет, я тут же тебя заменю. Ты еще не стала его абсолютной хозяйкой.
От последнего предупреждения отца колени Джин Союн задрожали, и она не смогла встать.
* * *
Покрасневшее лицо, дергающиеся губы. Дядя вышел из кабинета, даже не обернувшись.
Происходит что-то необычное.
Убедившись, что в гостиной никого, я тихонько подошел к двери в кабинет председателя Джина. И действительно, оттуда раздавался громкий шум.
Какой страшный и непреклонный старик. Как и ожидалось, не зря его прозвали Железной Маской. Похоже, он уже окончательно решил передать дочери только универмаг.
Наверняка тетя Джин Союн чувствовала несправедливость, глядя, как ее старшие братья, которые, по ее мнению, гораздо глупее, занимают должности в ключевых филиалах. Хотя в их венах текла одна и та же кровь, она не могла мечтать даже о малой части этого, вот и пошла на подобный трюк. Пока сложно судить о ее управленческих способностях, но голова работает вполне неплохо.
Думаю, стоит изменить мнение по этому поводу. Я собирался поставить тетю на колени, а ее мужу выколоть глаза, но теперь мне кажется, можно отложить это на потом. Лучше всего перетянуть на свою сторону аутсайдеров, которых выкинули из общего потока, и использовать на полную катушку.
Услышав звук, с которым стул проскрежетал по полу, я быстро ушел оттуда. Притворившись, что валяюсь на диване в гостиной, я краем глаза посмотрел в сторону тети и увидел, как она выходит из дома в таком же изнеможении, как и дядя. А затем вскочил с дивана, потому что увидел, как выходит председатель Джин.
– Ох, Доджун. Ты заскучал?
– Нет. Читал книгу.
– Вот как? Хорошая привычка. Всегда держи книги рядом с собой.
– Да.
Когда председатель Джин гладил меня по голове, в гостиную через входную дверь поспешно вошел секретарь, склонил голову и протянул ему толстый конверт с документами.
– Председатель, вот то, что вы приказали несколько дней назад.
– Хорошо. Покупка завершена?
– Да, и все процедуры, включая регистрацию, тоже.
– Отличная работа. А что насчет строительства?
– Начинаем завтра утром. Как только ферма будет достроена, мы перевезем туда двух лошадей с острова Чеджу, и еще заказали двух английских скаковых. Через шесть месяцев можно будет увидеть их на ферме.
– Ты отлично потрудился.
Когда секретарь склонил голову и вышел, председатель Джин широко улыбнулся и открыл конверт. Очевидно, в нем лежали документы о регистрации фермы. А также несколько изображений и чертежей. На фотографиях были изображены заказанные у арабов лошади, а на чертежах – ферма.
– Что скажешь? Красавчики, не так ли?
Меня не волновало, красивые лошади или уродливые, но я захлопал в ладоши, делая вид, что они мне понравились. Меня больше волновало, купил ли он для меня только пятьдесят тысяч пхёнов или больше и на чье имя зарегистрировал их в реестре.
Некоторое время мы с дедушкой рассматривали фотографии лошадей и наконец открыли регистрационные документы.
– Доджун.
– Да, дедушка.
– Это документы на землю в том месте, в котором ты хотел. В общей сложности восемьдесят тысяч пхёнов[49].
Ого! Прибавилось еще тридцать тысяч пхёнов.
– Дедушка, но я помню, что в прошлый раз вы сказали, что будет пятьдесят тысяч пхёнов.
– Вот же парень, ты и цифры помнишь! Ха-ха.
Мне казалось, я понимал значение его смеха. В управлении бизнесом нет ничего важнее, чем запоминать точные цифры!
– Там было несколько землевладельцев, но никак не выходило ровно пятьдесят тысяч пхёнов. Поэтому пришлось увеличить до восьмидесяти.
Я начал улыбаться, потому что уже подсчитывал в уме, какую компенсацию смогу в будущем получить за восемьдесят тысяч пхёнов земли.
– Ты так рад?
Председатель Джин тоже выглядел довольным, глядя на то, что я не мог скрыть улыбки.
Я радовался, что приобрел землю, но он наверняка думает, что мне нравятся ферма и лошади.
Теперь нужно было непременно позаботиться еще кое о чем. Несмотря на то что в документах мое имя, если они останутся у председателя Джина, он сможет распоряжаться землей так, как ему вздумается.
Документы являются гарантией. Они должны быть у меня.
Я отложил фотографии лошадей и начал перебирать регистрационные документы, делая вид, что мне интересно их читать.
– Парень, ты хоть понимаешь, что читаешь?
– Мне просто нравится, что это мое. Ха-ха.
– Что? А-ха-ха. Вы только посмотрите. Решил в первую очередь забрать документы на землю?
Документы на землю? И не говорите. Это не что иное, как мой сберегательный счет на сумму более шестнадцати миллиардов вон. И срок его действия истекает года через два или три.
Текущая рыночная стоимость квартиры площадью тридцать один пхён[50]составляла всего семьдесят пять миллионов вон. Это огромная сумма, на которую можно купить больше двух сотен таких квартир. А еще эти деньги – мой стартовый капитал.
Председатель Джин, гладя меня по голове, сказал:
– Если ты их потеряешь, будут большие проблемы, так что отдай дедушке на хранение.
Он протянул руку, но я ответил лишь угрюмой гримасой. И, конечно, никаких документов ему не отдал. Я должен услышать то, что хочу услышать.
Глядя на мое лицо, он снова рассмеялся:
– Вот так да! Не хочешь отдавать, потому что они твои? Ха-ха.
Дедушка должен был воспринять это поведение как жадность или собственничество, и, к счастью, это ему очень нравилось.
– Хорошо. Тогда храни их сам. Главное, не забудь о них, положив куда-нибудь в ящик стола. Если ты их потеряешь, значит, ферма больше не твоя. Понимаешь, о чем я?
– Да, дедушка. Спасибо.
Я вскочил с дивана… И, хоть это и было мучительно трудно, прыгнул в дедушкины объятья. Все же он подарил мне шестнадцать миллиардов вон, разве я не должен отплатить ему хотя бы этим?
* * *
Когда я вернулся после недели веселья в дедушкиной резиденции, мать встретила меня с каменным лицом.
– Доджун, давай посмотрим, что дал тебе дедушка.
Ну да. То-то мне показалось, что он отдал мне их слишком легко. Ну, вряд ли он стал бы доверять регистрационные документы ребенку.
Интересно лишь то, что он сообщил о покупке земли матери, а не отцу. Может быть, он спокойней чувствовал себя с нелюбимой невесткой, а не с сыном, которому не доверял?
Я протянул конверт матери.
Она поспешно взяла его, некоторое время рассматривала изображения и документы, а затем отложила все в сторону.
Я не мог прочитать чувства матери по ее лицу.
Внимание и подарки, которые на сто восемьдесят градусов отличались от холодного обращения, получаемого ими до сих пор. Хотя этот участок земли сейчас ничем не отличается от пустыря, но это первое имущество, подаренное председателем.
Кажется, она чувствует какую-то тревогу или дискомфорт и потому не может радоваться.
– Доджун, они будут у меня. Чтобы ты не потерял.
С древних времен правильней всего, когда детские карманные деньги хранятся у матери.
– Да, хорошо.
– А еще дедушка дал кое-какой совет. Не хвастайся фермой перед другими братьями и сестрами. Ты ведь понимаешь?
– Хорошо. Не волнуйтесь.
Думаю, мать знала мою серьезность и потому почувствовала облегчение.
Я, глядя на ее лицо, осторожно произнес:
– Матушка.
– А, что?
– У вас… Есть деньги?
Когда я внезапно заговорил о деньгах, глаза моей матери округлились.
– Деньги? Что это вдруг? У тебя кончились карманные? Нет, ты же ими не пользуешься. Если ты чего-то хочешь, скажи. Мамочка все купит.
Когда о деньгах говорит ребенок, первым делом на ум приходят карманные, но сейчас я говорил о деньгах совсем не такой категории.
– Нет. Мне нужны не карманные деньги, а большая сумма.
– Большая сумма? Насколько?
Теперь в глазах матери появилось любопытство.
– Я слышал об этом, когда был у дедушки. Ильсан… Где это?
– Ильсан? Даже я толком не знаю. А что?
Как и ожидалось, она совершенно ничего не знает об этом мире. Ну, это не имело значения. Я ведь на это и не рассчитывал. Мне всего лишь хочется, чтобы и у моей доброй-предоброй мамочки был хороший денежный мешок. И мне следует лишь немного подтолкнуть его к ней.
– Я не очень хорошо понимаю, но, говорят, Ильсан скоро превратится в город. И потому там должны вырасти цены.
– Что? Кто это сказал? Дедушка?
– А, нет. Это сказали дядюшки из его компании.
Она не настолько наивна, чтобы не понимать, что я имею в виду. И не настолько бестолкова, чтобы тратить все деньги, которые щедро посылает на жизнь свекор.
Поскольку сейчас процентная ставка в банках составляла пятнадцать процентов годовых, она, должно быть, скопила немало денег, и теперь вопрос лишь в том, как ими распорядиться.
Я направился к себе в комнату, оставив мать, которая хоть и была в некотором замешательстве, но уже погрузилась в свои мысли, сверкая глазами. Я плюхнулся на кровать и стал размышлять о том, что делать дальше, но ничего особенного в голову не приходило.
Я слишком юн. Как бы тщательно я мог подготовиться, будь мне двадцать с небольшим!
Выкинув из головы сожаления, я взял книгу. Нет ничего лучше, чем чтение, когда нужно обуздать свое нетерпение. Нет, я оказался в таком времени, когда, кроме этого, особо и заняться нечем.
Пока я проводил зимние каникулы с книгами вместо друзей, началась новая эпоха, Шестая республика.
Двадцать пятого февраля Но Тхэу вступил в должность тринадцатого президента, и вскоре после этого началась избирательная кампания в Национальное собрание тринадцатого созыва.
* * *
Председатель Джин Янчхоль оказался более изобретательным, чем я мог себе представить. Особенно меня удивило использование выборов в Национальное собрание в качестве рекламы для «Сунъян Электроникс».
Когда до выборов оставался всего месяц, все кандидаты местного уровня разъезжали по своим округам на грузовиках, чтобы получить хоть на один голос больше, и кричали так громко, что к вечеру им аж говорить было трудно.
Председатель Джин готовил сверхдорогие телевизоры и видеомагнитофоны, которые потребуются для просмотра и записи Олимпийских игр – 1988 в Сеуле. Он быстро изготовил прототипы и начал раздавать их всем кандидатам на условиях «аренды».
Телевизор был оснащен огромным тридцатитрехдюймовым экраном, отдельными динамиками объемного звучания и низкочастотными динамиками для поддержки стереозвука, а также функцией PIP (картинка в картинке), что делало его первым телевизором, позволяющим смотреть два канала одновременно.
Чрезвычайно дорогой телевизор, стоимость которого составляла колоссальные 2,6 миллиона вон, в то время как ежемесячная зарплата выпускника университета, который только-только устроился работать, была триста тридцать тысяч вон.
И еще видеомагнитофон стоимостью четыреста пятьдесят тысяч вон, оснащенный невероятной технологией, названной «беспроводным дистанционным управлением».
Эти два товара путешествовали по всей стране на грузовиках кандидатов. Избиратели хлынули на выборы, проявляя больший интерес к электронной продукции, чем к обещаниям кандидатов, которые те выкрикивали до боли в горле.
Это была умная стратегия, которая решила одновременно и вопрос тестирования прототипов, и вопрос рекламы. Из районов, где проезжали грузовики предвыборной кампании, сыпались запросы, а вишенкой на торте рекламы стали телевизионные новости об этой великой диковинке.
По сравнению с этим рекламным эффектом избрание дяди в Национальное собрание даже не заслужило отдельного упоминания в новостях.
А все потому, что, если бы зять председателя «Сунъян Групп» не смог победить в Сувоне, который даже называют городом компании «Сунъян», это было бы равносильно стихийному бедствию.
Но даже что-то столь очевидное следует отметить.
Я думал, что празднование пройдет в резиденции дедушки, но оно состоялось в Большом зале отеля «Сунъян».
Похоже, его решили не проводить дома из-за присутствия высокопоставленных членов Национального собрания. Это было сделано для того, чтобы СМИ не смогли создать шум вокруг того, как представители народа выходят из дома чеболя.
Когда родители узнали, что празднование пройдет в отеле, их лица немного разгладились. А все потому, что там, в отличие от дома, к матери не смогут относиться как к прислуге.