Sankyung
Младший сын семьи чеболя. Новелла. Том 1
– Да, братик Канджун, прокатись первым. А мы можем и потом.
Брат выглядел совершенно напуганным.
Канджун? Джин Канджун? Какое знакомое имя.
Я порылся в воспоминаниях.
А, так вот кто это! Старший сын третьего наследника Джин Санги. На момент моей смерти он был исполнительным директором в «Сунъян Коммуникейшн». Его отец, Джин Санги, проиграл в процессе наследования, и ему пришлось на коленях просить, чтобы пристроить хотя бы сына.
И сегодня я узнал, что у Джин Канджуна уже с юных лет был скверный характер. Взрослым он часто влипал в драки. Поскольку его кулаки оказывались быстрее языка, он постоянно нападал не только на своих подчиненных, но даже на работников ресторанов и баров.
Детские игрушки меня не слишком интересовали, но тут я вспомнил, как за столом мать этого гаденыша постоянно что-то поручала моей только потому, что была старшей невесткой.
Как же мне поступить?
Должен ли я просто спустить все на тормозах? Или лучше хоть немного отомстить?
Сомнения длились недолго. Небольшая месть мне была точно необходима, поэтому я быстро просчитал, какую выгоду смогу с этого получить.
Мне хотелось произвести как можно более неизгладимое впечатление на дедушку-основателя. Судя по всему, мы встречаемся всего пару раз в год, поэтому нужно привлекать его внимание при любой малейшей возможности.
Закончив думать, я тут же перешел к действиям.
Как только мой брат Санджун увидел странную улыбку на моих губах, его глаза округлились. Возможно, он просто заметил, что такая же улыбка у меня была сегодня днем, когда я облил его горячей водой в ванной.
Подмигнув ему, я улыбнулся шире и направился к двоюродному брату Джин Канджуну. Он даже не догадывался, что я приближаюсь, весело играя в ковбоя на лошади, издающей тихие механические звуки.
– Весело тебе?
– Что?
Когда Джин Канджун, не понимающий из-за тряски, откуда раздается голос, оглянулся, я изо всех сил ударил лошадь по заду.
Ба-бах!
Она пошатнулась и упала на пол с глухим звуком, утянув с собой Джин Канджуна.
– Акх!
Ничего себе! Он что, сломал ногу? Какой резкий крик. Но мне все равно. Во время роста полезно травмироваться, от этого и кости мягче становятся.
Пятеро юных отпрысков в игровой комнате впали в такой шок, что стояли с открытыми ртами, не издавая ни звука. А я похлопал по щекам Джин Канджуна, который продолжал вопить от боли в ноге, придавленный игрушечной лошадью.
– Никогда больше не трогай мои вещи.
Я услышал звуки шагов, которые торопливо поднимались по лестнице. На крики сбежались женщины. Одна из них побледнела.
– Канджун!
В игровой комнате начался настоящий хаос. Кто-то пытался поднять упавшую лошадь, кто-то проверял состояние ребенка. Но был лишь один человек, который, не в силах пошевелиться, смотрел только на меня. Моя мать.
Дети заливались, как воробьи, но в ее ушах стояло только одно предложение: «Это Доджун толкнул!»
Она печально посмотрела на меня, с трудом принимая последствия, за которые вот-вот придется отвечать, а я широко улыбнулся и подмигнул.
К сожалению, мать Канджуна увидела это.
– А, ах ты, сумасшедший!
Хлоп-хлоп!
Когда она ударила меня по щекам, подбежала моя мать и обняла меня.
Бедная женщина. Она не смеет сказать ни слова и может думать лишь о том, как защитить меня.
Рука старшей невестки снова взмыла вверх. Взгляд ее был настолько ядовитым, словно она собиралась покончить с нами обоими.
– Ты что вытворяешь? Как смеешь поднимать руку?
– О, отец…
Стоило появиться председателю Джину, как в игровой комнате наступила мертвая тишина. Оглядев комнату, он за мгновение оценил ситуацию и тут же дал указания:
– Мать Канджуна, немедленно вези ребенка в больницу.
– Да, да.
Когда несколько человек подхватили плачущего и скулящего от боли ребенка и вышли из комнаты, председатель Джин также приказал остальным людям:
– Всем спуститься вниз. Быстро.
Я на всякий случай взял мать за руку, чтобы выйти из комнаты последним.
– Доджун, а ты останься!
Конечно. Именно этого я и хотел.
Когда я отпустил руку матери, она не могла сделать ни шагу от тревоги и беспокойства. Однако холодный взгляд председателя Джина заставил ее склонить голову и спуститься вниз.
Когда мы остались только вдвоем, он посмотрел на меня и спросил:
– Говорят, это ты сделал, да?
– Да…
– Почему? Зачем было совершать что-то настолько опасное? Да еще и по отношению к брату!
– Лошадка моя, но Канджун первым на нее сел.
– Что? Хочешь сказать, что твой брат пострадал только из-за этого?
На лице сильно нахмурившегося председателя Джина проявился гнев.
– Нет. Я не хотел причинять ему боль, я просто пытался сломать лошадь.
После моего неожиданного ответа он перестал хмуриться и сделался очень удивленным.
– Лучше уж уничтожить свою вещь, чем позволить кому-то другому ее отнять. Пусть бы она никому не досталась…
Проглотив конец предложения, я опустил голову.
– Не позволить никому отнять?
– Да.
Я слегка приподнял склоненную голову и взглянул на выражение лица председателя Джина.
У меня получилось.
Было видно, как он сдерживает улыбку, которая пыталась прорваться наружу. Возможно, оттого, что он мельком увидел свирепость, так необходимую правителю. Свирепость от нежелания отдать хотя бы клочок своей земли. Это обязательный элемент в войне против внешнего мира.
– Хоть ты и говоришь, что не намеревался причинять вред своему брату, все-таки он пострадал. Ты должен понести наказание за свои действия.
Председатель Джин пошел впереди, а я последовал за ним, опустив голову, словно мне стыдно.
Место, куда он меня привел, оказалось кабинетом. Когда он открывал дверь, мое сердце колотилось со страшной силой. Поверить не могу, что смогу войти туда!
Глава 3
Активное привлечение внимания
За все десять лет моего лакейства в «Сунъян Групп» я посещал этот особняк бесчисленное множество раз, но входить мне позволялось лишь в гостиную и кухню. А вот в спальни и уж тем более в кабинет я не мог и носа сунуть.
Хотя официальным кабинетом председателя считался тот, что на двадцать седьмом этаже штаб-квартиры «Сунъян Групп», все важные решения принимались именно здесь. Сюда могли входить только члены семьи, руководители дочерних организаций, входящих в группу компаний, и прочие влиятельные лица.
Теперь и у меня появилось право быть здесь. Конечно, не в качестве Юн Хёну, а в качестве внука председателя.
Я поставил ногу на порог кабинета и заглянул внутрь. Он ничем не отличался от просторного конференц-зала. Перед большим офисным столом председателя стоял стол для переговоров, вмещавший больше десяти человек, и там уже сидели дети председателя и влиятельные члены группы компаний. Как я и ожидал.
Конечно, тут прозвучат и поздравления с днем рождения, но, раз они собрались все вместе, точно будут обсуждать текущие вопросы.
И удивило меня то, что здесь вместо моего отца сидел Джин Ёнджун, старший внук. Отсутствие отца я еще как-то мог понять. Все же он изгнанный ребенок, верно? Но Джин Ёнджуну всего двадцать лет. Он сейчас студент и готовится к учебе за границей. По сравнению с другими он всего лишь ребенок. И его присутствие здесь означало, что преемник уже выбран.
Переродиться в члена семьи чеболей было дарованным Богом шансом, но, выходит, я все равно опоздал? Разницу в десять лет никак нельзя преодолеть?
Я стоял с опущенной головой, погрузившись в эти мысли, но все вокруг поняли это неправильно. Они решили, что я дрожу от страха.
– Доджун, парень. Подними голову. Все мужчины дерутся с братьями, пока растут. Ха-ха, – сказал Джин Ёнджун с широкой улыбкой, словно хотел показать, какой он хороший старший брат.
– Веди себя тихо! Это не то место, где ты можешь взять и открыть рот. Разве я не говорил тебе просто сидеть и слушать?
Когда вице-председатель Джин Ёнги, его отец и мой дядя, закричал, Джин Ёнджун только почесал затылок.
А председатель Джин потянул меня за руку:
– Доджун.
– Да, дедушка.
– Встань на колени рядом со мной и стой так, пока я не скажу подняться. Это твое наказание.
Это наказание? Или же урок?
Конечно, для десятилетки Джин Доджуна это может быть наказанием, но для сорокалетнего Юн Хёну это урок менеджмента. Нельзя упустить ни слова из обсуждения стратегии теми, кто создает империю под названием «Сунъян».
Я послушно опустился на колени рядом с дедушкой.
– Пусть каждый скажет, что думает. Как все произойдет?
Совещание, прерванное по моей вине, возобновилось.
– Разве вы не знаете, как он упорен? Его срок подходит к концу, но он не сдастся. Может быть, он пойдет в нападение?
– Пойдет в нападение?
– Я имею в виду решительное подавление.
– Но разве мы не можем уже считать текущие события решительным подавлением? Или ты рассматриваешь также возможность развертывания армии?
– Именно так.
О чем они? Конец срока? Подавление? Армия? Они говорят не об управлении компанией, а о текущих событиях?
– Надо думать и в других направлениях. Сегодня собралось более миллиона человек со всей страны. Если он решит подключить военных, их может стать два миллиона вместо одного.
– И они не испугаются ни ножей, ни автоматов?
– Прямо сейчас горит пламя гнева. Когда оно погаснет, люди, конечно, будут бояться и ножей, и автоматов, но подключение вооруженных сил только подольет масла в огонь. Нынешнее правительство не может этого не знать.
– И что с того? Что ты хочешь сказать? Предлагаешь готовиться к краху режима? Думаешь, следующий президент будет из оппозиции?
– Это вполне может случи…
Бах!
Как только председатель Джин ударил по столу, руководитель одной из дочерних компаний, высказывавший свои мысли, немедленно закрыл рот.
– Вполне может случиться? Конечно, может, и так. А может, и нет. Думаете, я трачу на вас свое драгоценное время только для того, чтобы услышать подобную чушь?
– И-извините.
Один-единственный крик председателя заставил всех склонить головы.
– Просто скажите, за кого мне следует стоять. Вице-председатель!
– Да, председатель.
– Начну с тебя. За кого?
Хоть они и были отцом и сыном, во время официального совещания обращались друг к другу по должностям.
Возможно, из-за тяжести поста вице-председателя дядя Джин Ёнги не смог просто взять и ответить.
Джин Ёнги. Сейчас ему было около сорока. А еще его сын Джин Ёнджун. Два мерзавца, которые всю вину переложили на меня, а затем приказали убить. Теперь, когда мы вернулись в прошлое, я не позволю поступить со мной подобным образом. Однако что-то похожее может произойти в любой момент, просто не со мной.
Я с любопытством ждал ответа Джин Ёнги, которого когда-то уважал. Интересно, на каком уровне его проницательность?
– Этот режим не рухнет, и преемник тоже очевиден. Все семь лет, что он продолжался, демонстрации не утихали. Я думаю, что сейчас лишь немного повысилась степень их серьезности.
Второй сын, Джин Донхи, и третий, Джин Санги, также присутствовавшие на совещании, согласились со словами старшего брата без малейших колебаний.
– Я тоже так считаю.
– И я…
Поскольку наследный и другие принцы высказали одно и то же мнение один за другим, руководители дочерних компаний, которые играли всего лишь роли их заместителей, тоже начали склоняться к мысли, что нынешний режим сохранится.
Как-то странно. Через три дня президент сделает экстренное заявление. К тому же не абы какое, а выступит с декларацией о капитуляции.
Народ победит. В Голубом доме[17], скорее всего, уже в общих чертах подготовили план.
Учитывая, какой масштаб у группы компаний «Сунъян», наверняка у них там не одна ниточка, поэтому мне было трудно понять, почему они еще не знали об этом.
Возможно, в то время стипендиаты «Сунъян Групп» еще редко попадали в политические круги?
Отложив пока этот вопрос, я продолжил внимательно слушать их совещание.
Однако об управлении группой компаний не было сказано ни единого слова, они обсуждали только то, за кого следует выступать.
Было в этом даже что-то жалкое.
Несмотря на то, что я оказался в полном хаосе, совсем не такой разговор мне хотелось услышать. Я ожидал обсуждения на более высоком уровне, о котором обычные офисные работники даже подумать не могут, например, разработки стратегии управления, чтобы отреагировать на изменения, или прогнозирование того, как волна требований демократизации изменит мир.
Однако они с пеной у рта обсуждали, за кем из сильных мира сего встать, как будто от этого зависит жизнь или смерть всей группы компаний.
Это выглядело и жалко, и горько одновременно.
Таковы были корпоративные стандарты восьмидесятых?
В конце концов, встреча закончилась лишь бессмысленным предсказанием о том, что нынешний режим сохранится.
– Ладно. Можете расходиться. Раскройте хорошенько уши, чтобы собрать побольше информации, – как только председатель Джин договорил, все покинули кабинет.
– Теперь вставай, – сказал он нежным голосом, снова становясь дедушкой, а не председателем.
Я попытался быстро подняться, но это оказалось невозможно. С трудом выпрямив затекшие ноги, я встал и встретил полный похвалы взгляд, которым председатель Джин смотрел на меня. Это был теплый взгляд дедушки.
Усадив меня рядом с собой, председатель Джин заговорил:
– Умница, наш Доджун.
– Что?
– Совещание длилось довольно долго, но ты ни разу не нахмурился и не проявил ни малейших признаков усталости. Даже взрослый иногда двигался бы, потому что ноги затекли… А ты сидел с совершенно прямой спиной.
Я внимательно слушал их обсуждение и даже не понял, что у меня болели ноги. И не почувствовал, сколько времени прошло.
– Но мне кое-что любопытно. Почему ты так изменился?
Настоящий Джин Доджун не слишком отличался от своего старшего брата Санджуна. Не сомневаюсь, что он вел себя совершенно пассивно, запуганный родителями, которые были бессильны и которыми все вокруг помыкали.
Конечно, любой бы удивился и изнывал от любопытства, если бы такой ребенок без колебаний вдруг прибег к насилию, чтобы защитить то, что принадлежит ему.
На самом деле это не он изменился, просто внутри него другой человек. Ну… Так ответить невозможно.
– Я?
– Именно. Я ведь видел тебя во время Лунного Нового года[18], верно? Прошло всего-то полгода, но ты будто стал совершенно другим человеком. Даже не знаю, мой ли ты внук! Ха-ха.
Наблюдая за председателем Джином, я размышлял, какой ответ будет уместнее всего. Только один подходил лучше всего:
– Я больше не хочу терпеть.
– Что?
– Мои мать и отец всегда ведут себя осмотрительно, поэтому я тоже терпел. Но больше не могу. Потому что я зол.
Черт, как было бы здорово пролить в такой момент пару слезинок… Но разве могут они навернуться на мои глаза?!
Но, похоже, еще похвальней было то, что я смог сказать что-то подобное обычным тоном.
Председатель Джин, не говоря ни слова, обнял меня. Казалось, он догадался, через какие душевные муки мне пришлось пройти, и жалел меня. В такой момент я непременно должен шокировать его еще больше. Настолько, чтобы он бухнулся в обморок.
– Дедушка.
– Да, говори. Что угодно.
– Подружись со всеми троими.
– О чем ты? С кем это я должен подружиться?
– Вы же только что говорили об этом. О следующем президенте.
– ?..
Глаза, смотревшие на меня с жалостью, изменились.
– Я тебя наказал, а ты выслушал весь разговор? Хотя тебе всего лишь десять?
Более того, я смог соединить все воедино и предложить отличную идею, что казалось еще более удивительным.
– Президент – самый сильный человек в нашей стране, но, если неизвестно, кто им станет, не лучше ли просто подружиться с каждым из них? Все трое достаточно сильны, чтобы стать президентом, так почему обязательно нужно сделать своим другом только одного?
Я говорил максимально детским тоном. И убрал все трудные слова.
– Все могут быть друзьями…
– Разве нет?
– Что в этом невозможного? Чем больше друзей, тем лучше. Ха-ха.
Председатель Джин крепко меня обнял и даже удовлетворенно рассмеялся.
Следует ли остановиться на этом сегодня?
Если я намекну, на чью сторону действительно следует встать, когда через несколько дней будет опубликовано заявление от 29 июня, он еще раз удивится.
Нужно, чтобы дедушка всецело очаровался изобретательностью своего десятилетнего внука и не мог больше ей сопротивляться.
Еще не поздно.
– Доджун, а теперь пойдешь поиграть на улице? У дедушки есть дела.
Под любящим взглядом председателя Джина я вышел из его кабинета.
* * *
Оставшись один в кабинете, председатель Джин глубоко задумался.
Затем поднял трубку и куда-то позвонил.
– Да, председатель.
– Прямо сейчас отправь по пять конвертов YS и DJ.
– Им обоим?
– Да. И скажи, что в сложившейся ситуации им приходится нелегко, пусть хоть подчиненных мясом накормят. И пару подходящих комплиментов добавь.
– Слушаюсь. Тогда что с другой стороной?..
– Для начала отправь им десять. И не забудь добавить, что мы надеемся на благополучное разрешение сложной политической ситуации.
– Будет сделано, господин председатель.
Положив трубку, Джин Янчхоль расхохотался. Невероятно, что такую полезную вещь предложил его десятилетний внук.
Он сам думал лишь о двух крайностях.
На вопрос о неопределенном будущем все давали неопределенные ответы. Они могли лишь теряться в догадках, поднимет нынешнее правительство белый флаг или продержится еще.
Попроси он их придумать план действий в условиях неопределенного будущего, кто-нибудь обязательно предложил бы подстраховаться и поддержать всех поровну. Потому что уж до такого они вполне могли додуматься.
Но он и представить не мог, что этот ответ подкинет десятилетний внук! И почему он обнаружил его ум только сейчас?
Председатель Джин тихонько позвал своего старшего внука Джин Ёнджуна. А все потому, что ему захотелось проверить, каков будущий третий председатель «Сунъян Групп».
Джин Ёнджун тут же примчался на зов дедушки. По лицу было заметно, что он немного нервничает.
– Ёнджун.
– Да, председатель.
– Эй, теперь я твой дед.
– А, да. Дедушка.
Лицо Джин Ёнджуна покраснело. Между рабочими и личными вопросами должна быть четкая граница. Однако угодить вечно меняющимся вкусам капризного дедушки непросто.
– Ты сегодня только слушал. Но наверняка какие-то мысли пришли тебе в голову, верно? Давай посмотрим, как ты ответишь. А я это оценю.
Нынешнему правительству осталось чуть больше шести месяцев. Хотя действующий президент – явно хромая утка[19], граждане каждый день выходят на улицы, призывая к свержению диктатуры и изменению конституции. Более того, в следующем году пройдут Олимпийские игры, событие международного значения.
Что произойдет в этот период хаоса? Это и есть вопрос, на который нужно дать ответ.
– А… Ну…
В университете он видел многих студентов, которые бросали камни и коктейли Молотова, а затем убегали от слезоточивого газа. Силы полиции всегда разгоняли протестующих. Разница в силе колоссальная. Каждый день собираются демонстрации, которые каждый день разгоняют. Студентам никак не победить официальную власть.
Упорядочив свои мысли, Джин Ёнджун тщательно сформулировал ответ:
– Думаю, что сейчас самый пик протестов. Если президент направит больше полиции… А может быть, даже привлечет некоторые силы военных, ситуация успокоится.
– Значит, нынешнее правительство продолжит существовать?
– Да, и мне кажется, что следующим президентом естественным образом станет приближенный или преемник нынешнего президента.
– Получается, дедушке можно просто довериться тебе и встать на его сторону, так?
– Что?
Джин Ёнджун почувствовал, как по его шее покатились капельки холодного пота. Дедушка с мягкой улыбкой говорит, что отдает будущее группы компаний воле его предсказаний.
Конечно, такого не может быть. Однако сейчас он проходит тест. Если он, выпятив грудь, уверенно что-то заявит и его прогноз окажется неверным, его будут долго критиковать, а если он отступит на шаг назад, то только создаст впечатление, что не обладает достаточной решимостью.
Председатель Джин щелкнул языком и с некоторым недовольством посмотрел на внука. Он не стал бы принимать решения о судьбе группы на основании предсказаний простого студента. Однако он хотел увидеть спокойствие, которое не позволяло бы определить истинные чувства старшего внука.
Но, взглянув на его лицо, полное тревоги и нервозности, он сразу же сравнил его с младшим. Несмотря на разницу между ними в десять лет, а также пропасть, существующую между учеником народной школы и студентом университета, он не мог избавиться от ощущения, что у них в корне разный потенциал.
– Достаточно. Можешь идти.
– А, да.
Джин Ёнджун низко склонил голову и вышел из кабинета. Возможно, он почувствовал, что его ответы не получили хорошей оценки.
А председатель Джин Янчхоль, думая, что сегодня получил лучший подарок на день рождения, когда младший внук заставил его гордиться собой, был одновременно счастлив и немного опечален.
Почему именно младший? Как было бы хорошо, окажись таким внуком старший…
Председатель Джин Янчхоль, некоторое время глубоко поразмыслив, наконец принял решение.
Времени еще с лихвой.
Ему хотелось как следует воспитать младшего внука, в котором проснулся талант. Он тихо вызвал младшего сына, Джин Юнги, творца юного дарования.
Младший сын, который почти не ступал в этот кабинет, казалось, нервничал из-за внезапного вызова отца, но вместе с тем был еще и недоволен.
Отец, председатель Джин, тоже не мог не нахмуриться, когда увидел лицо своего отпрыска.
– Как поживаешь?
– Да так, занимаюсь всякими мелочами.
От безразличного ответа сына внутри председателя Джина все начало полыхать.
– Ты правда собираешься и дальше так жить?
– Неожиданно… Что это вы вдруг?
Когда отец, который не разговаривал с ним как следует уже несколько лет, внезапно проявил интерес, Джин Юнги отреагировал еще более недогадливо.
Увидев, как ведет себя его жалкий сын, председатель разозлился не на шутку, но подавил гнев, думая о своем находчивом внуке.
– Если ты чего-то хочешь, скажи.
– Разве не вы, отец, мешали мне заниматься тем, чем я хотел?
– Я всего лишь не давал тебе заниматься всякой ерундой! Разве это сейчас имеет значение?!
– Но как быть? Все, чего мне хочется, это ерунда…
– Все так же хочешь заставить женщину, которая тебе не ровня, раздеться? И это все? Как же ты жалок.
– Я никогда не говорил, что снимаю эротические фильмы. Я…
– Хватит. Я ведь позвал тебя не для того, чтобы говорить об этом, – прервал сына председатель Джин, а затем вздохнул и продолжил: – Как учатся дети?
– Что?
– Санджун и Доджун. Спрашиваю, хорошо ли они учатся в школе.
– Как знать… Мы не проверяем оценки. Главное, чтобы росли здоровыми.
Младший сын, в котором нет ничего, что могло бы нравиться.
Неужели он просто пренебрегает таким сообразительным пареньком? Нет, он же просто не понял, как умен его сын! Более жалким быть просто невозможно.
– Завтра я пришлю для него двух репетиторов. Учителя английского языка и преподавателя других предметов. Учти это и подготовь все.
– Отец. Он всего лишь ученик народной школы. Когда он пойдет в старшую, я…
– Просто делай, как я скажу.
Председателя Джина раздражало, что сын постоянно с ним препирается, но он решил, что и это также можно использовать как возможность для проверки, поэтому отступил на шаг назад.
– Хорошо. Тогда спроси у детей. Если они откажутся, сделаем вид, что этого разговора не было.
Председатель Джин думал только о младшем внуке. Если он действительно таков, каким показал себя сегодня, то не станет отказываться от репетиторов.
Разве он не обещал получать лучшие оценки весь год?
Джин Юнги было непривычно, что отец внезапно проявил интерес к его детям. Он знал лучше всех, что председатель Джин не из тех, кто станет жалеть Доджуна только потому, что сегодня тот натворил нечто серьезное. А еще удивительней было то, что он сделал шаг назад, хотя обычно не забирал уже сказанных слов.
Он пошел на большую уступку. И подобное никак нельзя игнорировать.
– Хорошо. Я спрошу детей и, если они захотят, сделаю так, как вы говорите.
– Вот так. Кстати, если дети еще чего-нибудь захотят, дай мне знать. Разве не следует помогать тому, кто изо всех сил старается развиваться?
Губы Джин Юнги дрогнули, но он больше ничего не добавил. Ему было любопытно, откуда взялся этот неожиданный интерес, но больше разговор продолжать не хотел.
– Если это все, я, пожалуй, пойду.
Джин Юнги слегка наклонил голову и вышел из кабинета.
* * *
В машине по дороге домой отец ничего не говорил. Мать хотела что-то спросить, но, видя его состояние, тоже промолчала.
Как только мы вернулись домой, отец позвал нас с братом.
– Доджун.
– Да.
– Я не собираюсь ругать тебя за то, что случилось сегодня в доме у дедушки. Потому что он тебя уже наказал.
– Простите.
Когда я опустил голову, выражение на отцовском лице изменилось. Ему было все так же неловко оттого, что сын вдруг резко повзрослел.
– Ничего. Достаточно того, что ты осознаешь свою ошибку. Подними голову.
Когда я подчинился, то столкнулся с пристальным взглядом отца, и мне стало немного не по себе.
– Дедушка сказал, что хочет позаботиться о вашей учебе. И пришлет к вам репетиторов… Что скажете?
Стоило прозвучать слову «репетитор», как мой старший брат нахмурился. Он насмотрелся на то, как тяжело приходится двоюродным братьям и сестрам, у которых уже появились репетиторы. Наверняка даже мысли о том, что ему придется сидеть весь день за столом вместо того, чтобы свободно бегать соответственно возрасту, вызывали у него раздражение.
– Санджун, похоже, ты не хочешь. Если не нравится, не нужно. Все в порядке.
Лицо брата, услышавшего, что это не обязательно, разгладилось.
– Доджун, а ты что скажешь?
Я не нуждался в репетиторе. В лучшем случае им окажется студент престижного университета… Боюсь, как бы мне не пришлось его учить.
Но это распоряжение председателя Джина. Нужно безоговорочно ему подчиниться.
– Я согласен. Потому что мы договорились.
– Договорились?
– Да, я должен быть лучшим по всем предметам в течение года. Я пообещал дедушке.
При слове «пообещал» лицо отца удивленно вытянулось, но тут же стало прежним. Похоже, он решил, что это обещание я дал, когда долго оставался в плену в кабинете.
– Доджун, я же только что сказал. Если ты не хочешь, можно отказаться.
– Все в порядке. Прежде всего я должен притвориться послушным, милым внуком.
– Ч-что?
Ох, зря я это сказал!
– А я правда обещал дедушке, что буду хорошим внуком, который усердно учится и не ссорится с братьями…
Несмотря на то что я наспех пробормотал это, в глазах отца все еще оставалось сомнение. Но, к счастью, допытываться дальше он не стал. Возможно, такой у него характер. Равнодушное, нет, совершенно безразличное отношение ко всему.
Мне даже стало любопытно, почему он такой, хотя еще даже не старик.
– Хорошо. Понял. Если ты этого хочешь, я все подготовлю.
Я встал первым, склонил голову и вышел, а Санджун быстро последовал за мной. На лестнице, ведущей на второй этаж, он посмотрел на меня и сказал:
– Доджун.
– А?
– Ты сегодня молодец.
– Почему?
– Потому что заставил этого гада Канджуна плакать.
Словно стесняясь сказанной похвалы, он произнес эти слова и быстро побежал вверх по лестнице.
Похоже, у него тоже немало накопилось. Но если даже несмышленый ребенок настолько это чувствует, каково же родителям?
Конечно, цель у меня была другая, но неплохо и то, что мне удалось снять камень с души мальца.
Глядя на то, какими легкими шагами брат поднимается по лестнице, я усмехнулся.
* * *
– Не нужно тратить на это время.
– Что?
– Я хочу сказать… Давайте сосредоточимся на эффективности.
Два молодых репетитора выглядели ошеломленными, услышав слова об эффективности. Похоже, они и подумать не могли, что что-то подобное скажет десятилетний ребенок.
– На эффективности?
– Потому что будет непросто сидеть сложа руки, пока я занимаюсь. Просто каждый день давайте мне домашнее задание. А на следующий день будете его проверять, как вам?
– И все-таки… Разве тебе не нужно задавать вопросы о том, что непонятно во время учебы?
Несмотря на мою дерзость, они говорили со мной как можно мягче. Вот как обычные люди обращаются с теми, кому повезло родиться чеболями. Даже немного горько.
– Я буду просто задавать вопросы. Проверять домашнее задание, давать новое… На все это должно хватить тридцати минут в день, так что и вам обоим будет удобно.
– Так-то оно так, но все же…
Им платили слишком много, чтобы учить меня всего тридцать минут в день. Кроме того, и результаты должны быть соответствующие, так что, если оценки не улучшатся, у них могут возникнуть большие проблемы.
Они попали в нашу семью благодаря связям. Если окажется, что они не умеют учить, то и посмотреть в глаза тому, кто их порекомендовал, больше не смогут. Это можно было примерно угадать по встревоженным лицам двух репетиторов.
– Давайте для начала попробуем, как я сказал, а если что-то пойдет не так, вы мне сообщите. Тогда я буду делать, как вы хотите.
Когда я пошел на уступки, лица обоих преподавателей прояснились.
– Хорошо. Для начала доверимся тебе. Но если начнешь хоть немного отставать, тебе придется усидчиво заниматься по два, а то и по четыре часа. Хорошо?
– Да.
Разве могу я отстать?
Контролировать ход учебы буду я. Сделаю так, что гением меня вряд ли назовут, но будут хвалить за то, какой я сообразительный ребенок. Конечно, главное, чтобы это дошло до ушей дедушки.
Поскольку это была наша первая встреча, я попросил двух преподавателей, решивших, что на сегодня достаточно просто познакомиться, дать мне задание.
Больше всего пожилые люди ценят усердие, не так ли? Уверен, мое искреннее старание с первого дня репетиторства обязательно произведет впечатление на дедушку.
Первым моим заданием стало выучить весь английский алфавит и решить упражнения по арифметике и корейскому языку.
Для начала… Сделаю домашнее задание идеально.
* * *
– …
Двое репетиторов растерянно смотрели друг на друга, не в силах подобрать слов.
– Я что-то сделал не так?
– Н-нет. Все отлично. Ты молодец. Однако… Ты раньше уже изучал английский?
– Нет.
– Вот как? Но почерк слишком хорош для первого раза… Написано так умело.
Это из-за того, что в тесте на проверку алфавита мой почерк ничем не отличался от почерка взрослого.
– Вчера весь день писал, вот так и вышло!
Я тут же сменил тему:
– Учитель, я правильно решил все задания, да?
– А? Ах да. У тебя полный балл. Молодец.
Репетитор, отвечавший за другие предметы, тоже выглядел шокированным, но не забыл меня похвалить.
– Тогда задайте мне домашнее задание к завтрашнему дню.
Хотелось поскорее их выгнать.
Мне все еще остро требовалось время, чтобы побыть в одиночестве. Нужно было записать важные воспоминания о прошлом, в особенности о событиях, людях и исторических фактах, связанных с «Сунъян Групп», прежде чем они исчезнут.
Если ничего не делать, воспоминания стираются день ото дня, но, если попытаться их оживить и записать, на ум приходят даже, казалось бы, давно забытые факты.