Сандра Саммерс
Практический английский

Кирилл – позер. Он хотел казаться тем, кем на самом деле не является. Но удавалось ему это не очень хорошо. Вероятно, это долгое время удерживало меня от совершения единственно правильного поступка.

Да, пожалуй, расстаться было самым верным решением. Но каждый раз, когда я находила в себе силы расставить точки над i и покончить со всей этой мутью под названием «мы пара», маска позерства спадала с его лица, и я видела все обнажившиеся на его лице чувства. Он начинал приводить кучу причин, почему мы не должны палить горячку и разрывать отношения. И мне попросту не хватало духа покончить с этим.

Я была чертовой лицемеркой, признаю.

4. Я набираюсь смелости

Пожалуй, кульминация наших с Кириллом отношений пришлась на самое начало третьего курса. Царило бабье лето, все пока еще радовались теплу и легкости, а меня уже накрыли тлен и безнадежность.

– Ненавижу гречку, – Марго, моя подруга и одногруппница, медленно водила вилкой по тарелке, подперев свободной рукой щеку и морщась так сильно, будто перед ней лежало блюдо с сушеными тараканами, не иначе.

Мне было нечего сказать. Я относилась к той категории людей, которые любят гречку. Серьезно. По мне, так это идеальное блюдо, я готова есть ее несколько раз в неделю. А если добавить туда сметану – то это просто совершенное вкусовое сочетание. Правда, гречка в нашей университетской столовой и гречка, которую готовлю я, – две абсолютно разные вещи. Поэтому Марго можно понять.

На самом деле, этими мыслями об еде я пыталась отвлечься от того факта, что моя жизнь превратилась в какую-то латиноамериканскую мыльную оперу. Нет, к сожалению, за мое внимание не боролись два умопомрачительных красавчика и, к счастью, я не узнала, что мой работодатель, в доме которого я работала горничной, в действительности – мой отец, который оставил нас с матерью после моего рождения.⁷ Но абсурдность того, что творилось со мной на тот момент, была близка к переживаниям и страстям типичной главной героини.

Моя попытка поговорить с Кириллом потерпела фиаско. Впрочем, как и всегда. Если подумать, я не очень умно поступила, подойдя к нему в перерыве в тот день и заявив, что нам надо кое-что серьезно обсудить. Кирилл вовсе не дурак и отлично понял, в каком русле протекала бы наша беседа. И он сделал то, что получалось у него лучше всего – заговорил меня. Перевел все в другую плоскость. В итоге, каким-то совершенно неожиданным образом, меня обвинили в том, что я эгоистка и не думаю о чувствах других. Вместо того, чтобы спокойно и доходчиво объяснить парню, почему у нашей пары не было будущего, я в очередной раз разозлилась, и мы еле удержались от того, чтобы не устроить скандал перед жадной на сплетни публикой иняза.

– Иногда мне кажется, что я живу в альтернативной Вселенной, – угрюмо пробормотала я, кромсая ломтик хлеба.

– Даже не буду спрашивать, что случилось. Потому что и так понятно, что тут а) либо замешан Кирилл, б) либо дело в Кирилле. Есть еще в) во всем виноват Кирилл, – мне не хотелось даже комментировать саркастические высказывания Марго. Я была зла, и мне хотелось просто зажмуриться и досчитать до 10, чтобы это чувство испарилось и я могла и дальше делать вид, что у меня все хорошо. Я обычная двадцатилетняя девушка, у которой нет проблем в личной жизни.

Меня все устраивало, и я вовсе не хотела пойти домой, закрыться в общажной комнате и включить какую-нибудь романтическую молодежную комедию, в которой главная героиня находит прекрасного во всех отношениях молодого человека, они влюбляются, признаются друг другу в своих чувствах и укатывают за горизонт на его спортивном красном кабриолете.

Да, еще раз покаюсь, что люблю сопли и сахар, несмотря на трезвое восприятие происходящего в реальной жизни. Иногда это помогает отвлечься от насущного бреда. Или же наоборот – заставляет почувствовать себя еще несчастнее.

Так или иначе, единственное, что меня тогда беспокоило – это как бы побыстрее смотаться домой после пар и умудриться не столкнуться с Кириллом. Парень, кажется, намеревался продолжить воспитательную беседу.

Мне в голову пришла единственная разумная идея – уйти домой прямо сейчас, не дожидаясь последнего занятия.

– Твою мать, Алиса! Я домашку по френчу не сделала, надеялась у тебя скатать. Ты не можешь меня сейчас бросить, – заныла Марго.

– Горе ты мое. На, возьми распечатку, завтра вернешь. Там все расписано. Должна будешь.

– Ты ж моя спасительница! – она смачно чмокнула меня в щеку и, запихнув листы в сумку, заспешила к выходу из столовой. – Не раскисай, подруга. До завтра!

Я покачала головой. Живут же некоторые, не парятся.

Нет, Марго не относилась к тем раздолбайски настроенным студентам, которые поступили на иняз, лишь бы их родители от них отстали. Она, как и многие сознательные девчонки в нашей группе, часто не спала ночами, чтобы успеть сдать очередной анализ текста на миллион страниц. Но иногда у нее бывали такие нахальные заскоки, когда она могла прийти на занятия и без ложной скромности заявить, что сегодня она воспользуется моими трудами.

Впрочем, я не имела ничего против. Просто удивлялась ее беспечности.

У меня такое бывало только тогда, когда я ложилась с температурой под сорок. И мне кажется, что это вроде бы положительное качество иногда играет против меня. В некоторых случаях гиперответственность совсем не к месту.

Я воровато огляделась по сторонам, когда относила остатки еды к стойке с грязными подносами, словно опасалась, что Кирилл выскочит неожиданно из-за угла. К счастью, у него уже началась пара, которую, я точно знала, он пропускать не будет, поэтому воспользовалась возможностью и сбежала, как самая настоящая трусиха.

***

– Боже, меня сейчас стошнит.

Эти слова вызвали у меня невольную улыбку. Потому что я знала, что за ними последует.

Я очень люблю свою соседку по комнате в общежитии. Она сама непосредственность и наивность, несмотря на уже далеко не подростковый возраст. Хотя, возраст – это же просто цифра, не так ли?

Леся читала какой-то модный журнал на странице с интервью с Моникой Белуччи. Я всерьез опасаюсь, что в один прекрасный день ее глаза вылезут из орбит – так часто она их закатывает.

– Ты только послушай, что она говорит, – она энергично вскочила с кровати и подбежала ко мне. – Ну это уже за гранью, что за бред? В детстве она стеснялась своей красоты и втягивала – ты только вдумайся! – втягивала шею, когда шла по улице и на нее оборачивались! Мне кажется, это чересчур. Ну красивая, красивая, никто ж не спорит. Но зачем из этого делать драму? Не понимаю.

Леся так негодовала, что я еле сдерживалась, чтобы не захохотать.

Я ее обожаю. Мне несказанно повезло, потому что с ней никогда не бывает скучно.

Нет, она вовсе не дебоширила и не устраивала пьяные вечеринки. Я вообще сомневаюсь, что Леся когда-нибудь напивалась, что говорится, до потери сознания. Она как–то раз всерьез предложила мне купить бутылку вина и запереться в комнате, чтобы провести эксперимент: напиться и посмотреть, что из этого выйдет. Ей было жутко любопытно, как она будет себя вести в состоянии алкогольного опьянения: начнет вытворять дичь или же благополучно вырубится.

Ну вы понимаете, почему я была рада, что живу с этой девчонкой. Кому еще в голову придут такие нелепые идеи? И в этом вся она.

– Твоя жизнь стала бы намного проще, если бы ты не воспринимала высказывания Моники Белуччи близко к сердцу. Серьезно. Намного проще, – я засмеялась, и с этим живым смехом из меня будто вышла вся отрицательная энергия, которая накопилась во мне за весь этот дурацкий день.

– А тебе стало бы легче, если бы ты перестала строить болезненные отношения с человеком, к которому испытываешь все что угодно, кроме настоящей любви.

– Неправда! Мне нравится Кирилл, – неуверенно промямлила я, пытаясь больше убедить в этом себя, чем ее.

– А мне нравится вареная картошечка вприкуску с селедкой. Чувствуешь разницу?

– Заткнись, – я бросила в нее Арнольда, своего мягкого пятнистого ягуара, игрушку-антистресс. – В эти выходные у меня состоится серьезный разговор с Кириллом.

– Напомни, какой по счету? – она невыносима.

– Нет, я сейчас абсолютно серьезно. Я полна решимости поставить точку в наших отношениях.

– Ты говоришь так каждую пятницу, – Леся посмотрела на меня, и, черт возьми, в ее глазах я явственно прочитала сочувствие! Эта женщина не верила, что я способна сделать то, что собиралась сделать уже в двадцать третий раз. В принципе, ее нельзя было за это винить.

Господи, как же я устала.

Подумаю об этом завтра. Я прокручивала эту мантру Скарлетт О’Хара у себя в голове, пока Морфей не забрал мое уставшее сознание в царство сновидений.

 ***

– Хочешь порвать со мной – хотя бы имей смелость объясниться, – Кирилл смотрел на меня, скрестив руки на груди, с таким видом, будто я несу бред и ему меня жалко.

Да, я снова это делала. Наступила суббота, и я воплощала свой план в действие. Будь я проклята, если окончательно не поставлю точку в наших отношениях. Потому что, видит бог, у меня больше не было сил выжимать из себя чувства, которых не существует.

– Я не люблю тебя, Кирилл, – я устало вздохнула. Хотелось устроить настоящую сцену. Ломать руки там, упасть на колени от отчаяния, разорвать на себе рубашку (правда, я была в джинсовой куртке, а эту ткань, черт побери, не так просто растерзать в клочья).

Может, так я звучала бы убедительнее?

– Я знаю. Но ты не можешь отрицать, что между нами нет ничего хорошего. Нам с тобой хорошо вместе. Ты хочешь выбросить огромный период из жизни просто потому, что тебе лень бороться за то, что у нас может быть. Я имею в виду, мы можем вместе стать лучше и построить идеальные отношения.

– Господи, остановись! За отношения не нужно бороться… Точнее, нужно, но только в том случае, если ты хочешь, чтобы они были. Я не хочу.

– Я не верю тебе. Прости, но это глупо. Если бы ты действительно хотела бросить меня, ты бы сделала это давно. Но каждый раз, когда ты заводишь эту идиотскую пластинку про то, что нам нужно расстаться, тебе не хватает веры в собственные слова. Каждый раз ты остаешься со мной. И именно это имеет значение.

– Кирилл, ты сам себя не слышишь. В нормальных отношениях не должно возникать мысли о том, чтобы кого-то бросить. Сам факт говорит о том, что не все в порядке.

– Вот именно, в таких случаях люди пытаются разобраться и решить проблему. Вместе.

Мне кажется, что я уже готова была сорваться. Наплевать на его чувства и сделать то, на что никогда не решалась. Почему я такая тряпка? Именно из–за этого наша так называемая любовь не могла закончиться. В этом была виновата только я. Не Кирилл, который отчаянно пытался все сохранить и вел себя глупо, приводя бессмысленные аргументы. А я – человек, которому не хватало смелости развернуться и уйти. Который портил собственную жизнь и жизнь человека, который этого не заслуживал, потому, что ему было жаль. Я жалела Кирилла. Хотя жалеть тут нужно было меня, за бесхребетность.

– Назови мне настоящую причину. Я не верю, что сегодня все закончится не так, как всегда.

– Ты хочешь причину? Хорошо. Причина в том, что мне нравится другой человек, – уже сказав это, я пожалела. Во что я ввязываюсь?

Кирилл смотрел на меня несколько мгновений не моргая, и мне казалось, что вот сейчас он отвернется и уйдет. Просто потому, что у него тоже есть гордость. Но он удивил меня в очередной раз.

– И что, этот человек тоже к тебе неравнодушен? Уже пригласил тебя на свидание? – он с издевкой приподнял бровь.

Черт возьми, он смеялся надо мной. Он только что унизил меня, практически бросил в лицо, что я не могу понравиться еще кому-то.

Какая же я дура! Этот парень что, думал, что делает мне одолжение, встречаясь со мной? Будто на меня, бедную, никто не может запасть, и он взял это бремя на себя, снизойдя до меня.

Когда раньше в наших разговорах мелькали подобные фразы, звоночки, которые я упорно игнорировала и списывала это на отчаяние Кирилла и такой своеобразный способ бороться за меня, мне было его жаль. Я думала, что знала его, видела в нем человека, который может причинить боль, пытаясь прикрыть этим свои комплексы.

Но теперь я увидела, что это не только стремление сохранить отношения. Это, по факту, неуважение. Даже если его прикрывают любовью.

Этот факт настолько обескуражил и разозлил меня, что какое-то время я просто не находила, что ответить. Кирилл воспринял это как знак того, что он прав.

– Давай сделаем так: если он ответит тебе взаимностью, – он сделал многозначительную паузу, и я поняла, что под «если» он подразумевал «никогда», – тогда вернемся к нашему разговору о разрыве. Окей?

Это «окей» стало спусковым крючком, и я наконец взорвалась.

– Да пошел ты! Между нами все кончено, придурок. И да – на этот раз окончательно.

Я почувствовала себя так, словно с моих плеч упал тяжеленный груз. Даже дышать стало легче.

Мы стояли у входа в мое общежитие, поэтому, к счастью, я успела скрыться за его дверями прежде, чем Кирилл решил что-то предпринять. А может, до него действительно дошло, что в этот раз я пошла до конца и предпринимать что-то бессмысленно.

Я взлетела по лестнице, распахнула дверь в нашу комнату и утонула в теплых, крепких и удушающих объятьях. Сначала меня накрыла легкая паника, но через пару секунд ее сменила радость.

– Hey beautiful! I missed you so much!⁸ – я узнала этот глубокий и насыщенный голос.

– Ламар! Ты когда приехал? – я засмеялась, одновременно разглядывая парня, отмечая изменения, случившиеся с ним за время каникул.

Ламар – наш друг, чернокожий студент из Испании и по совместительству самый наглый человек на этой планете. Но мы его все равно любим. Ламара невозможно не любить. Он сплошная позитивная энергия и источник хорошего настроения.

Выше меня на голову, он выглядит как Джордана Кристи⁹ на максималках. Ну, то есть, если бы Джордана Кристи проводил пять дней недели в качалке. К несчастью, Ламар прекрасно об этом осведомлен и вовсю пользуется преимуществами своих внешних данных.

Когда-то давно, когда мы только познакомились, он пытался соблазнить и меня, но я не поддалась его чарам. Хотя, поверьте мне, это было очень трудно.

Зато мне повезло войти в круг его друзей. Звучит так, будто не все достойны этого звания. Но вовсе не потому, что он заносчивый ублюдок и считает себя выше других. Просто он не умеет дружить. По крайней мере, с представительницами противоположного пола. По его словам, все попытки завязать дружеские отношения с девушками всегда заканчивались тем, что они оказывались в его постели. Нам с Лесей каким-то чудным образом удалось избежать этой участи и все-таки заставить его поверить в дружбу между мужчиной и женщиной.

Ламар зависал у нас весь прошлый курс и иногда даже жертвовал возможностью провести время на классной вечеринке в клубе, оставаясь у нас до утра. Мы смотрели вместе фильмы, слушали музыку, спорили, смеялись, готовили еду на нашей общажной кухне и играли в карты.

Ламар был первым (и пока что единственным) мужчиной, которому я завязывала галстук. Он собирался в клуб и намеревался познакомиться там с какой-нибудь умопомрачительной красоткой. По какой-то причине он решил, что в галстуке это у него получится в разы быстрее, и потому приплелся к нам с откуда-то раздобытым аксессуаром и уговорил меня завязать его ему. Без ложной скромности скажу, что мне, хоть и не сразу, но удалось это сделать – благо, в гугле можно найти все что угодно, в том числе и руководство по завязыванию галстука.

Ламар клялся, что действительно подцепил потом какую-то шикарную брюнетку, и, конечно же, благодаря этому самому галстуку. Что ж, я легко поверила и не преминула погордиться собой. Хотя в глубине души все знали, что эта малышка пала бы в его объятья, будь он одет даже в мешок из-под картошки…

– Только что. И сразу же побежал к моим cuties¹⁰!

– Ты ничуть не изменился, мой друг. Еще не остепенился? Все так же разбиваешь бедные девичьи сердца?

– Ламар Карлос Гонсалез никогда не попадет на каблуки, – парень резко взмахнул руками.

– Под каблук, умник. Русский сначала выучи, – я легонько толкнула его в плечо.

– Oh, I hate this. Your language is a hell of a torture. I’d rather go throw myself outta window¹¹, – Ламар закатил глаза.

Как же я скучала по этому шумному, веселому человеку. Кирилл никогда не любил его. Хотя это было взаимно. Они с Ламаром оба едва выносили друг друга и редко находились вместе в одном помещении. Кирилл пару раз закатывал истерики, требуя перестать общаться с ним. Но если я и была в чем-то упертой во время нашего романа, так это в отношении Ламара. Я сразу дала понять своему тогда еще парню, что мои друзья неприкосновенны и он не в праве мне ничего запрещать. Какое-то время Кирилл дулся, но быстро понял, что для меня в приоритете. Выбор был бы не в его пользу. А Кирилл всегда умел вовремя отступать. Ну, почти всегда. За исключением сегодняшнего дня. Что привело к нежелательному для него исходу.

– А как дела с твоим muchacho¹²? – Ламар показал двумя пальцами в воздухе знак кавычек.

– Он уже не мой muchaho. Не поверишь – мы только что расстались. Буквально десять минут назад.

– Да ладно! – Леся, которая в это время лежала на своей кровати с книгой в руках, буквально подскочила. – Ты реально сделала это, женщина?

– Я же сказала, что у нас сегодня состоится серьезный разговор и я действительно поставлю точку.

– И как он это воспринял? – подруга смотрела на меня с вытаращенными глазами. Словно я рассказывала ей сюжет какой-то фантастической истории.

– Не знаю, я оставила его переваривать это самостоятельно.

Леся и Ламар переглянулись, но ничего не сказали. Однако их молчание было очень красноречивым. Я знала, о чем они думали: это еще не конец. Они были уверены, что мы с Кириллом снова сойдемся. Не знаю, может, полагали, что у меня какая-то странная зависимость от него, или что я настолько бесхребетна, что просто не в силах разорвать отношения.

Хотя их нельзя винить: именно в их жилетку я плакалась раньше.

Но я верила, что это был самый что ни на есть конец наших отношений.

Итак, что мы имеем в итоге: мне потребовалось несколько месяцев, чтобы расстаться с парнем. Что на самом деле не так жалко, как звучит. Теперь я наконец чувствую себя спокойно и уверенно. Да я даже спать стала лучше! И на пары я начала ходить без укоренившегося в последнее время мерзкого чувства, будто за каждым моим шагом кто-то следит.

Хотите совет от человека, который раньше жаловался на отсутствие постоянных отношений, но позже, добившись своего, понял, что в общем-то жизнь была прекрасна и без этого всего? Так вот – купите огромное ведро попкорна и сходите в кино на свидание с собой. Вам понравится, обещаю – сама недавно открыла для себя такой досуг.

Я так радовалась, что не заметила, как вскоре снова вляпалась. Но обо всем по порядку. Такого даже я себе представить не могла. А с фантазией у меня все в порядке – не зря же я столько фильмов пересмотрела.

5. Картошка фри, Битлз и хоббиты

Их было двое, ворвавшихся в нашу общажную обыденность и взбаламутивших устоявшиеся привычные будни.

К нам на практику как раз приезжали девушки из Бельгии, и их заселили на нашем этаже. Они были в нашем городе всего две недели, но мы успели познакомиться с ними и провести пару вечеров в нашей уютной комнатке, делясь впечатлениями. Мы – о том, что нам уже третий год вдалбливали в наши светлые умы в университете на парах по английскому и страноведению. Лицом в грязь старались не упасть – мы об их Бельгии знаем непонаслышке. Точнее, «понаслышке», но не из каких-то там рандомных и непроверенных источников, а из первых уст, так сказать. До этого у нас на парах присутствовали парень и девушка, тоже бельгийцы – изучали русский язык и попутно рассказывали нам о жизни и положении вещей в своей стране.

Новые же соседки по общежитию радостно кивали, соглашаясь – да, все так и есть. А еще вот это и вон то. Сами они описывали собственный «экспириенс» – с чем успели столкнуться за столь короткий период проживания у нас. Все им было в диковинку, интересно и иногда даже абсурдно.

Конечно же, как было принято в первую очередь по приезде иностранцев, они обязательно проходили обряд ознакомления с русскими традициями и обычаями, включающими в себя суровые игрища вроде «ты меня не уважаешь, если вот это не выпьешь» и «а вот это у нас слушают практически на всех мероприятиях – от похорон до дней рождения». Слава богу, хоть до ныряния в прорубь не дошло.

Впечатления у девчонок были двоякие. Вроде как и полное окунание в новую культуру – интересно. И в то же время – как-то too much.

Знакомства с иностранцами всегда были моей слабостью. Меня тянуло к новым людям с отличающимся от русского менталитетом. Не сочтите за грубость или претензию, но мне было намного труднее общаться с русскими ребятами, хотя вроде как мы все братья-славяне и все такое. У меня, конечно, были друзья-русские, да и вообще мое окружение состояло в большинстве из них, но полностью открыться в их присутствии мне было нелегко. Мне претили все эти вышеупомянутые стереотипные разговоры с шутками за триста про то, что «не пьешь – значит, с тобой явно что-то не так», про заезженные и несмешные приколы об отношениях между мужчиной и женщиной. Мне всегда казалось, что у нас куда больше осуждений внешнего вида, больше зацикленности на том, как ты выглядишь, что, как следствие, ведет к образованию ненужных и усложняющих жизнь комплексов.

Это все, конечно, на уровне восприятия и вовсе не значит, что так оно и есть на самом деле, но от укоренившегося во мне чувства никуда не деться.

Я просто делала очевидные выводы как раз из общения с иностранцами. Видела и, что самое главное, ощущала их открытость, необремененность, легкость, совсем другие взгляды на жизнь. С ними мне было проще, как ни странно. Даже если между нами возникал барьер в виде трудности изъяснения на иностранном языке. Вибрации были совершенно другими, нежели при разговорах на такие же темы с русскими.

Поэтому можно понять мой душевный подъем и возбуждение от общения с бельгийками. Мне было грустно, когда наступил день их отъезда.

Как раз в тот осенний день, проводив наших новых знакомых до такси и вернувшись обратно, я пошла на кухню, чтобы заняться делом куда менее воодушевляющим – помыть накопившуюся посуду.

Повернувшись в сторону двери, я увидела высокого парня. Выглядел он очень необычно – сразу было понятно, что не местный. Смугловатая кожа, слегка вьющиеся волосы, на правой щеке – едва заметный шрам, который совсем не портил его, наоборот, придавал ему некий шарм. Огромные голубые глаза смотрели на меня очень внимательно и дружелюбно.

– Привет, я Шакир. Буду жить на вашем этаже, – у него был заметный акцент, но это тоже лишь играло ему в плюс. – Вот, пришел набрать воды, мы с моим другом убираемся в нашей новой комнате. Не люблю грязь, – добавил он и улыбнулся уголками губ.

То, как он старательно произносил слова, словно подбирал каждое из них, очень умиляло. Его русский был довольно неплохим, а акцент только придавал обаяния.

Я приветливо улыбнулась новому знакомому и представилась.

– Какое у тебя красивое имя, – обычно я расцениваю это, скорее, как попытку поддержать разговор, чем искреннее восхищение, но на этот раз в глазах Шакира читался неподдельный интерес.

– Не красивее, чем у тебя. Я знаю только одного человека с таким именем, и то – в женской версии, довольно знаменитой, между прочим. Хотя, наверное, тебе уже не раз об этом говорили.

Шакир рассмеялся, уловив намек на известную колумбийскую певицу.

– На самом деле, мое настоящее имя – Шакер. Но мои старшие братья и сестры в детстве называли меня Шакиром… как это по-русски? – он на мгновение задумался, – по приколу! Им очень нравится Шакира. И с тех пор меня так и стали называть.

Мы разговорились у раковины на замызганной общажной кухне, и я узнала, что Шакир родом из Ливана. Его мама – русская, а папа пять лет жил и учился в Екатеринбурге, когда был студентом, а потом вернулся в Бейрут, прихватив с собой красавицу-жену. Шакир – пятый, самый младший ребенок в семье, у него есть еще три сестры и один брат.

Я слушала и диву давалась. «А Любка Иванова уже второго ждет, между прочим», – маминым голосом пронеслась в голове знакомая, но непрошенная мысль.

– Весело, наверное, вам там живется, – отстраненно прокомментировала я рассказ Шакира о том, как одна из его сестер – Нур – била его подушкой по голове, когда тот отказывался ложиться спать по расписанию в детстве.

Ливанец отучился четыре года в родном Бейруте, а сейчас приехал по программе от Министерства образования в Россию, чтобы получить диплом по магистратуре. Сначала хотел поехать в Екатеринбург, в тот же университет, где когда-то учился его отец, но мест там не оказалось. Так он и оказался в этом городе.

Мы с Шакиром вышли из кухни и вместе пошли по коридору. Я аккуратно несла в руках тазик с перемытой посудой, боясь перевернуть его – с меня станется. Парень сначала рвался помочь, но я упрямо мотнула головой, мол, невелика ноша, пусть лучше свое ведро с водой несет.

Когда мы дошли до его комнаты, он махнул головой на приоткрытую дверь. Это оказалось бывшее пристанище только что уехавших бельгиек. Оттуда пахло чистящими средствами и были слышны звуки шуршащего по деревянному полу веника. Видимо, сосед Шакира тоже зря времени не терял. Его не было видно, но до нас долетали слабые звуки музыки, которые явно доносились из наушников.

– Мой сосед все время слушает музыку, – сообщил Шакир, и было непонятно: это претензия или просто констатация факта.

– Музыка – это хорошо, – ляпнула я.

Шакир странно засмеялся, посмотрев на меня, и даже покачал головой. Не зная, как это воспринимать, я неловко улыбнулась в ответ и, кивнув на тарелки и чашки в тазике, поспешила попрощаться.

– Заходи в гости, Алиса! Познакомлю тебя с моим соседом.

Мы часто сталкивались с Шакиром после знакомства. По утрам, таща чайник и свою сонную тушу в сторону кухни, я, еще даже не увидев его, слышала, как он поет что-то на арабском, спускаясь с третьего этажа, где находилась одна из мужских комнат с умывальниками. А когда я выходила из кухни, поставив на плиту чайник, – сталкивалась с ним у лестницы и дивилась тому, откуда у этого парня берется столько энергии в семь часов утра и почему он, вместо того, чтобы жаждать крови первых попавшихся на пути людей, ну или хотя бы кофе, выглядит так, будто влюблен в весь мир.

– Доброе утро, Алиса! – жизнерадостно улыбался он мне и грациозно, словно дикая кошка, плыл в сторону своей комнаты, а я ковыляла обратно в свою с чайником, лохматая и опухшая после сна.

– Доброе ли? – бормотала я в ответ, но, казалось, этот посланник радости и жизнелюбия не слышал саркастических нот в моем голосе.

Леся и Ламар тоже уже успели с ним познакомиться, и, со мной на пару, восхищались удивительной энергией, исходящей от этого человека. Леся к тому же, нисколько того не скрывая, восторгалась его внешностью.

– Боже мой! Ну почему он такой совершенный? – жалостливо спрашивала она меня, как только за Шакиром закрывалась дверь.

Леся уже четыре года встречалась со своим Костей – бывшим одноклассником. Поэтому ей только и оставалось, что горько вздыхать и оплакивать своей несвободный статус, когда совсем рядом крутились такие шикарные представители мужской половины человечества.

Ламар фыркал и закатывал глаза в ответ на охи и вздохи Леси. Еще бы – у него такой конкурент появился! Хотя страдал он недолго – до очередного свидания с горячей брюнеткой из Боливии, которая жила на первом этаже. «I’m gonna have a lot of fun tonight!»¹³ – он поиграл бровями, явственно давая понять, какой именно вид развлечения его ждет.

Соседа Шакира мы до сих пор не видели. Точнее, мне удалось лицезреть его темную макушку лишь дважды. Первый раз – когда я шла домой после пар и уже подходила к общежитию. Зарядил знатный осенний ливень со всеми сопровождающими «приятностями»: порывистым ледяным ветром и мгновенно образовавшимися водяными потоками, которые стекали со всех сторон и мгновенно намочили мои потрепанные кеды, которые и так уже дышали на ладан. Зонта у меня, естественно, с собой не оказалось, поэтому мне оставалось только радоваться, что дождь застал меня не в самом начале пути. Когда я уже подходила к двери общежития, еле поднимая голову сквозь бьющие в лицо холодные струи, мой взгляд уперся в широкую спину, обтянутую белой экокожей. Подняв глаза чуть выше, я увидела темные упругие кудряшки, которые были на удивление сухими, учитывая погодные условия. И только потом я заметила в руке незнакомца черный зонт, который он, вероятно, только что свернул, подойдя вплотную к входной двери. Норовя шмыгнуть прямо за ним в открывшуюся щель, я больно ударилась плечом о шмякнувшееся обратно полотно резко закрывшейся двери. Этот придурок специально хлопнул ею, чтобы я не успела пройти! Наверняка ведь видел, что я иду за ним.

Злая, как наш профессор по лексикологии, который обычно срывал свое плохое настроение на ни в чем не виноватых студентов, и промокшая до нитки, я поднималась на свой этаж с одним-единственным желанием – убивать. Ну и разве что проглотить десять чашек горячего чая. Желательно вприкуску с чем-нибудь вкусненьким.

Дверь в мою же комнату мне открыл Шакир, но я уже ничему не удивлялась. Ливанец стал частым гостем в нашей скромной с Лесей обители.

Он, как всегда, излучал спокойствие и жизнерадостность.

– О, Алиса, привет! А я как раз за чайником. Леся, достань, пожалуйста, еще одну чашку, – обратился он к моей соседке по комнате, которая лежала на кровати и сосредоточенно листала ленту соцсетей.

Благодарно кивнув этому прекраснейшему и самому чуткому из человеческих существ – это я не про Лесю, конечно же, – я устало скинула с себя мокрые кеды и, бросив сумку на стул, устало развалилась на своей кроватке.

– Ты чего такая злая? – резонно поинтересовалась Леся.

Она явно не боится моего гнева. Скорее, наоборот. Мне кажется, от меня в тот момент так и веяло агрессией. Поднеси ко мне факел с горючей подпиткой, он бы мгновенно вспыхнул – настолько яростно во мне горело негодование!

– Наткнулась на одного идиота прямо у входа в общежитие. Представляешь, хлопнул дверью прямо у меня перед носом, хотя точно заметил, что я шла прямо за ним. Не удосужился придержать дверь.

– Подумаешь, нашла из-за чего расстраиваться.

Я обожгла Лесю раздосадованным взглядом, но она, кажется, даже не заметила. Расставив на столе чашки и вытащив из холодильника непонятно откуда взявшийся там торт, принялась разрезать его на кусочки и раскладывать по тарелкам.