Сандра Саммерс
Кофе с мороженым, или Рецепт идеальных отношений
4.
– Хочешь, я и тебе такую прогу установлю?
Паша чувствовал себя не в своей тарелке, это было заметно. И, хотя его черная толстовка с надписью «Нечего ждать. Некому верить.»[5] и очаровательно взъерошенные темно-русые кудряшки вкупе с отросшей щетиной очень гармонично сочетались с антуражем и тематикой музыкального бара, в котором мы сидели, сам он наверняка думал о том, что зря доверил выбирать место для свидания мне. Хотя откуда мне было знать, что общительный и вечно жизнерадостный в офисе Пашка полностью оправдает стереотипы о нелюдимых программистах, когда мы окажемся в не связанном с нашей деятельностью месте. А с другой стороны, есть ли вероятность того, что ему будет комфортно в любом другом общественном заведении?
Пашка – невероятно милый. Смотреть, как он краснеет, когда на него глазеет хищного вида длинноволосая брюнетка в откровенном красном мини за стойкой напротив нашего столика, – одно удовольствие. Можете называть меня жестокой, но меня это трогает до невозможности. На самом деле, Паша очень симпатичный, и брюнетку с голодным взглядом в чем-то можно понять, хоть от ее поведения и веет отчаянием. Наверное, у нормальной девушки такое пристальное внимание к ее спутнику должно вызывать ревность, а не умиление, но что уж поделать – я давно подозревала, что я странная. А может, я просто понимала, что брюнетке не на что рассчитывать.
Пашка кинул на нее очередной испуганный взгляд и, когда она провела языком по накрашенным алой помадой губам и плотоядно улыбнулась, нервно сглотнул.
– Давай, – ответила я на его вопрос о программе, которую он предложил установить на мой рабочий комп, чтобы мне было проще организовывать свои файлы.
Пашка улыбнулся и сделал глоток пива из высокого стакана.
– Так значит, в Турции отдыхала? Я все никак не решусь туда поехать после баек о заполонивших все отели соотечественниках.
– Места надо знать! – хитро подмигнула я. – Мы с Милкой специально выбирали нераспиаренное место. И знаешь – не прогадали совсем. Нам очень понравилось, я сама не ожидала.
– Круто! А Милка – это у нас кто?
– Милка – лучшая подруга и по совместительству мой партнер по всяким шалостям.
Взгляд Пашки лукаво сверкнул, и я сразу вспыхнула, поняв, как двусмысленно прозвучала последняя часть фразы.
– В смысле, она постоянно ищет приключений на свою пятую точку и втягивает меня во всякого рода авантюры, – хотела я объяснить, но, кажется, только лишь усугубила ситуацию.
Паша благоразумно не стал развивать тему интересного досуга с подругой и, хмыкнув, принялся рассказывать о том, как планирует провести свой отпуск. Они с друзьями собирались в Таиланд – покорять океанские волны и исследовать местную водную флору и фауну.
– Лететь зимой или осенью в Тай или на Бали – самый смак, – Пашка до того увлекся, что даже забыл о вгоняющей его в ужас брюнетке. – Жалко, что ты свой отпуск уже отгуляла – съездила бы с нами. Уверен на миллион процентов, что тебе понравится!
Предложение, конечно, очень заманчивое, но рисковать потерей любимой работы ради возможности погреть в очередной раз свои телеса в райской стране все же не стоит.
Группа, которая играла на сцене в баре, видимо, исполнила весь заготовленный репертуар и начала потихоньку собираться, сматывая провода и засовывая свои инструменты в чехлы. Парень, который час назад принимал наш заказ, схватил микрофон и объявил о коротком перерыве, после которого нас ожидало выступление еще одной очень крутой, по его словам, группы.
– Если это будет очередной бойз-бэнд с претензией на андеграунд, предлагаю валить отсюда, – Пашка пренебрежительно качнул плечом, словно отмахиваясь от озвученной им перспективы.
– Тебе, Антонов, вечно все не то, – в шутку побранила я его. – Скажи честно – совсем неуютно тебе тут?
Вообще, интересная у меня личная жизнь, однако: бывшего парня зовут Антон, у теперешнего, хм, претендента на эту роль фамилия – Антонов.
Пашка смутился, наверное, думал, я не заметила, что ему тут некомфортно.
– Да не в месте дело, – левый уголок его губ нервно дернулся, и он едва заметно кивнул в сторону девушки, которая все это время, как заколдованная, смотрела в его сторону и сверлила настойчивым и заинтересованным взглядом. – Там просто бывшая моя.
Вот это поворот! Брюнетка уже была тут, когда мы пришли, но я и не думала связывать Пашкино недовольство с ее присутствием, хоть и понимала, что он не в восторге от ее пристального внимания. Я скосила взгляд на девушку и глазами показала, в каком я шоке. Паша лишь пожал плечами, мол, ну что поделать, так вот получилось.
Да уж, представить вместе Антонова и роковую обольстительницу было сложно. Мне казалось, что Пашка таких особ и всерьез-то не воспринимает, а тут, оказывается, такой интересный факт в его биографии имеется.
– А как так получилось, что вы… ну… – я замялась, не зная, как корректнее выразиться. – Ну, просто ты и она, вы такие… разные.
Паша покраснел.
– Да мы толком и не встречались, – замялся он, – так, поужинали как-то вместе.
Он снова осторожно глянул в сторону брюнетки, и тут же его глаза в ужасе расширились – она решительным шагом направлялась в нашу сторону. Меня обдало стойким приторным запахом. Что-то похожее на конфеты «Дюшес», которые мама покупала в детстве.
– Пашечка, а ты это с кем? – брюнетка подарила мне короткий, но полный презрения взгляд и уставилась на Антонова.
– Анфиса! А я смотрю, ты это или не ты, – фальшиво удивился мой сегодняшний спутник.
Анфиса продолжала испепелять бывшего (похоже, только по его мнению) парня сердитым взглядом. На ее правом виске от напряжения отчетливо выделилась тонкая жилка, а лицо покрылось красными пятнами. Похоже, «приветствие» Антонова ее, мягко говоря, не впечатлило.
– Это, по-твоему, нормально – так себя вести? – наконец взорвалась она, и я даже выдохнула про себя от облегчения – уже начала бояться, что она сейчас лопнет от сдерживаемого негодования.
Пашка беспомощно пялился в кружку с пивом и хмурился. Наверное, отчаянно пытался вычитать в пене способ безболезненного выхода из неприятной ситуации.
– Я все ждала, что у тебя проснется совесть и ты сам подойдешь! – распалялась тем временем брюнетка. Выглядела она очень воинственно: руки в боки, горящие праведным гневом глаза и задравшийся еще выше подол красного облегающего платья. – Что хотя бы объяснишь, почему ни разу не позвонил за все это время! А я, между прочим, ждала. А ты в это время, значит, с другими бабами по барам шляешься!
Она наградила меня еще одним полным ненависти взором. Я скромно потупила глаза – еще не хватало мне вмешиваться в их разборки. Да и, судя по всему, связываться с такой особой – себе дороже.
Пашка наконец осмелился поднять голову и посмотреть на Анфису. Та качнула головой и зыркнула на него еще более устрашающе – мол, либо ты соизволишь мне наконец ответить, либо жди последствий. Я мысленно попросила Антонова не тупить и сказать уже хоть что-нибудь.
– Анфиса, я тебе вроде все тогда подробно объяснил. Думал, мы расстались друзьями. Ну пойми ты – мы слишком разные. Тебе нужен кто-нибудь… побрутальнее, – я кашлянула в кулак, и Анфиса в очередной раз опалила меня злым взглядом. – Такая яркая женщина как ты, Анфиса, заслуживает мужчину, который сможет дать ей все. А с меня что взять? Я всего лишь бедный айтишник.
– Но у тебя же батя – миллионер. Ой… – она запнулась, видимо, сообразив, что ляпнула не то и сдала себя с потрохами. – То есть, у тебя такой пример для подражания, а ты совсем не веришь в себя. Я могла бы… помочь тебе, направить твои, хм, таланты и ресурсы в нужное русло, – ее за минуту до этого гневный голос приобрел медовые и томные нотки. Вот же, истинная женская натура.
– Прости, Анфиса, – Антонов мягко, но твердо посмотрел ей в глаза, – но мы не будем с тобой вместе. И вообще, – он кивнул на меня, – я тут с невестой. Мы как раз, – он запнулся, – подачу заявления в ЗАГС празднуем.
Я округлила глаза от такого поворота, но вовремя приняла бесстрастный вид, пока Анфиса не заметила, что я не менее в шоке от слов Паши, чем она сама. Но в этот раз она на меня даже не посмотрела. Наверное, потому что была занята делом поважнее.
Антонов тер покрасневшую щеку и смотрел на эффектно удаляющуюся в сторону выхода брюнетку.
– Совсем забыл, какая у нее тяжелая рука, – тоскливо произнес он и потянулся к недопитому пиву.
– Так значит, – я ухмыльнулась, – твой батя – миллионер?
Тяжелый Пашкин вздох вобрал в себя всю бренность бытия.
– Это мой крест. Думал, хоть с тобой удастся подольше сохранить иллюзию.
Оказавшийся наследником богатого состояния Антонов, который бегал от алчных бывших и прикидывался бедным программистом в книжном издательстве, стал мне еще симпатичнее. По крайней мере, теперь мне больше не нужно было бояться, что ему некомфортно в моей компании и он чурается людных мест. Разве что, если в них случайно не окажется охотящейся за его деньгами Анфисы.
По Пашкиному рассказу, со жгучей брюнеткой он познакомился в клубе. Поддался уговорам лучшего друга и плюс ко всему умудрился напиться до такого состояния, что не мог вспомнить, как на следующее утро оказался в одной постели с ненасытной Анфисой. Когда понял, во что вляпался, – было уже поздно. Игорь – друг Паши – успел рассказать девушке половину биографии Антонова, и она неимоверно обрадовалась такому удачному знакомству. В тот же день она потащила его в один из самых модных ресторанов города и заказала половину меню, одновременно рассуждая на тему того, как они с Пашкой теперь хорошо заживут. Самостоятельно записала себя в его сожительницы и даже намекала на кровь из носу необходимое скорое свадебное торжество. Посадив будущую самопровозглашенную невесту в такси, Антонов вытер пот со лба и, высказав Игорю по телефону все, что о нем думает, поехал к себе. Повезло еще, что ту злосчастную ночь после клуба они провели не в Пашкиной квартире, а то пришлось бы искать новое место жительства, чтобы спрятаться от чересчур предприимчивой новой знакомой. Антонов добавил Анфису в черный список, строго-настрого наказал Игорю не распространять о нем больше никакой информации и уже даже почти забыл об этой истории. И вот тебе и здрасте: Судьба, явно возомнившая себя Розой Сябитовой, сегодня предприняла очередную неуклюжую попытку свести их вместе.
Вообще Пашка – человек, милее и добродушнее которого днем с огнем не сыщешь. Поэтому спектакль, который он разыграл несколько минут назад перед Анфисой, дался ему с большим трудом и морально его истощил.
– Ты прости, что я тебя в свои невесты записал без твоего согласия, – он виновато улыбнулся.
– Да ладно, чего уж там. Всегда готова, – усмехнулась я. – Если что, я шучу. А то подумаешь еще, что меня тоже твое наследство заинтересовало.
– По тебе сразу видно, что ты не такая, – покачал головой Антонов.
– А какая я? – во мне вдруг включилось кокетство.
– Настоящая, – не задумываясь сказал Паша. – Тебя деньгами не заманишь. И это даже немножко обидно. Не сочти за грубость, – с ложной скромностью добавил он.
Игривое настроение тут же испарилось. Мне стало одновременно очень хорошо и очень плохо. Приятно слышать такие слова о себе, вдвойне приятно – от приятного человека. Плохо, когда я представила, что готова была отказаться от своих когда-то железных принципов и чуть не связала свою жизнь с человеком, с которым не чувствовала себя любимой и которого не любила.
– Я сказал что-то не то, да? – Антонов тут же заволновался. – Прости, я часто несу чушь, и ее не все понимают.
– Нет-нет, – я поспешила его успокоить и тепло улыбнулась, – наоборот – мне мало кто говорил такие приятные слова.
Теперь, когда Антонов наконец расслабился и стал тем Пашкой, которого я знаю и с которым могу болтать часами напролет, мы говорили обо всем и ни о чем. Давно я так хорошо не проводила время. Ну, если не считать Турцию, конечно.
С Пашей было весело и легко. И я чувствовала, что и ему нравится со мной тусоваться. Хорошая все-таки была идея – согласиться пойти с ним на свидание. Хотя искры между нами никакой так и не пробежало. С Пашкой здорово делиться секретами, как с Милкой, как бы это кощунственно ни звучало. Поэтому я все же немного напряглась, когда Антонов пригласил меня потанцевать. А ну как сейчас наступит этот неловкий момент: слишком тесное пространство, плечо к плечу, глаза в глаза и напрашивающийся сам собой поцелуй. Медленная композиция, которую исполняла та самая расхваливаемая официантом «крутая группа», добавляла еще большей интимности. Антонов уверенно вел меня в танце. Он него пахло – подумать только! – пачули. От смеси удивления, легкого страха и, как ни странно, спокойствия, я немного сбилась с шага и наступила на ногу Паше.
– Прости, – шепнула я ему в ухо. – Надо было тебя сразу предупредить: танцор из меня ужасный.
– Да я уже давно понял, какая ты неуклюжая. Еще тогда, когда ты опрокинула монитор на моем столе, – ровным голосом произнес Пашка, и я прыснула. – Поэтому знал, на что иду.
Ну да, был за мной такой грешок. Антона, помнится, иногда выводил из себя мой «талант» то ронять вещи, то промахиваться мимо двери – прямо в косяк. Обычное дело. А вот Паша вовсю забавлялся. По-доброму так. Напряжение резко ушло, и я расслабилась в объятиях Антонова. Аромат пачули, наверное, возымел свой обычный эффект.
– Скажи мне, Брусникина, – низкий голос Пашки перебил томное «ммм», которое старательно выводил в микрофон фронтмен группы, – у нас с тобой есть шанс?
Я подняла голову и посмотрела на Антонова. Его взгляд был спокойным, даже немного любопытным, словно он собирался проводить эксперимент и рассчитывал в уме вероятность успешного результата.
– Могу сказать только одно, – я лукаво улыбнулась, – уж лучше я буду дружить и ходить на свидания с подпольным миллионером, чем жить с парнем, который мечтает о свадьбе на двести человек с трехуровневым тортом и бутылками шампанского в костюмах жениха и невесты.
Антонов засмеялся и поднял меня в воздух, закружив и чуть не повалив нас обоих на пол.
Домой я приехала под утро – мы с Пашкой зарулили на ночной сеанс в старый кинотеатр на окраине города и смотрели боевик с Ван Даммом. Антонов купил огромное ведро попкорна и литр колы, и мы умудрились все это впихнуть в себя и хохотали, как долбанутые подростки, которым со всех рядов делают замечания. Благо кроме нас в кинозале никого не было.
Я была довольна. Дружеские свидания надо практиковать как можно чаще – они явно недооценены.
5.
Мила прислала очередное сообщение, извиняясь за опоздание. Это уже начинало раздражать: не то, что подруга задерживается, а то, что в этом был виноват ее спутник, которому, кажется, вообще на остальных было плевать. Есть в русском языке прекрасное слово, характеризующее такое отношение, – называется «неуважение».
– Может, хотя бы по кофейку закажем? – Пашка зевнул и снова посмотрел на часы на запястье. Кажется, он прошлой ночью ночевал на работе, и сейчас ему меньше всего хотелось находиться в кафе и проводить время с незнакомыми людьми. Полагаю, он с удовольствием бы провел эти часы в кровати, плотно зашторив шторы и уютно обнявшись с подушкой. Но утром в его кабинете объявилась я со слезной просьбой не оставлять меня одну.
«Скажи спасибо, что я такой безотказный. Особенно после того, как ты помогла отмазать меня перед бывшей», – проворчал он, когда я на радостях начала отплясывать ламбаду в мрачной каморке, где он обитал вместе с несколькими рабочими мониторами.
Мы с Антоновым успели на этой неделе сходить в кино еще раз после первого свидания. Снова смеялись весь сеанс – в этот раз над приключениями Брэда нашего Питта в японском скоростном поезде[6]. Правда, нам не так повезло, как в прошлый раз – в зале мы были не одни, и один раз на нас даже шикнула старушка, сидевшая перед нами. Мы искренне восхитились вкусом пожилой дамы. Моя бабушка, да будет ей земля пухом, смотрела исключительно новости и старые советские фильмы, а от всяких шедевров западной и голливудской киноиндустрии открещивалась, как от дьявола.
Я не знаю, как назвать наши отношения с Пашкой. Мы ни разу не целовались, но с ним мне было удивительно хорошо. Он – как Милка, только в мужском обличии. Антонов, в свою очередь, тоже ни разу не приставал, лез, правда, с обнимашками, но это было, скорее, в шутку, чем всерьез.
Еще мы о многом болтали. Похоже, Пашка во мне тоже почувствовал родственную душу, потому что иногда откровения из него лились, как шампанское из откупоренной бутылки. Я рассказала ему о семье, о сложных взаимоотношениях между мамой и уже умершей бабушкой, даже об Антоне. Паша слушал очень внимательно и, казалось, вникал в самую суть. Смешно говорить, но в его глазах светилась мудрость повидавшего жизнь человека.
– Удивительный ты, конечно, человек, Брусникина, – выдал он после того, как я вывалила все наболевшее.
– У каждого из нас свои тараканы, – парировала я. – Или скажешь, у тебя в жизни все гладко? Хотя, кого я спрашиваю – у наследника миллионов априори нет проблем.
Я, естественно, шутила, но Антонов все равно дулся. Видимо, в свое время его уже успели достать разговорами на подобную тему.
Пашка все детство провел с сестрой у бабушки в деревне, родителям было на него плевать. Ну, то есть, он так говорил. Отец был занят заработком увеличивающегося в геометрической прогрессии состояния и уже никак не мог остановиться. Мать все свободное время, которого у нее в принципе было в излишке, проводила в салонах красоты и на встречах с подружками в ресторанах. На собственное дитя оба благополучно забили. Очнулись лишь тогда, когда Пашке пришло время выбирать будущую профессию. Он сразу определился: любовь к технике, компьютерам и всевозможным примочкам была уже намертво вшита в его ДНК, поэтому он, долго не думая, собирался подавать документы на факультет информационных технологий и программирования. Антонов-старший вдруг разбушевался. Он-то думал, что сын пойдет по его стопам, выучится на управленца и успешно возглавит процветающую семейную строительную компанию, а Пашка вдруг выдал такой финт. По словам Антонова, скандал тогда в семье был грандиозный – с традиционным крушением мебели и громогласным и пафосным отречением от отпрыска. «Либо ты делаешь, как говорю я, либо можешь забыть, что ты мой сын, и выматываться отсюда!» – ревел Пашкин папа, надеясь на благоразумие сына, но тот лишь по-быстрому собрал манатки и был таков.
Вот так вот дети крупных предпринимателей оказываются в простенькой студии, днями и ночами копаются в компьютерах и питаются в худшем случае – лапшой быстрого приготовления, в лучшем – пиццей и шедеврами китайской кухни из ближайшей забегаловки. Но Пашка, кажется, абсолютно доволен своей жизнью и ни о чем не жалеет.
С семьей он не то чтобы полностью оборвал связь: мать иногда, редко, но все же звонит ему и интересуется, не нужно ли чего сыну, зовет в гости – естественно, когда отца нет дома. Младшая сестра – Карина – как раз учится там, где угодно папе. Видимо, тот еще не отчаивается возложить всю ответственность за семейное дело на плечи потомства, даже если эти плечи – женские и весьма хрупкие.
Пашка и Карина очень близки и часто видятся. Антонова-старшего это неимоверно злит, но что он может сделать.
Мы с Пашкой заказали по тарелке супа. В конце концов, прошло уже сорок минут, а Васильковой с Кемалем все не было. Телефон звякнул, и на экране высветилось Милкино «Мы почти на месте!» Как раз в этот момент официант положил перед нами две дымящиеся бульонные чашки.
– Наконец-то! – Пашка аж руки потер от предвкушения.
– Не обрызгай слюнками весь стол, – подтрунила я его, но он даже не услышал, тут же набросившись на еду.
Впрочем, я не стала долго им любоваться – у самой желудок противно заныл от возмущения. Я зачерпнула ложкой ароматную оранжевую субстанцию и прикрыла глаза от удовольствия. Тыквенный суп был просто идеален: не слишком сладкий и не слишком соленый.
– Меня Антон, – произнесла я, утолив первый голод и блаженно вздохнув, – время от времени попрекал тем, что я мало готовлю. А мне просто до такого уровня, – я потерла живот, – ой как далеко.
Пашка кинул на меня заинтересованный взгляд.
– Ни за что не поверю, что женщина, у которой столько талантов, плохо готовит, – покачал он головой, но в его глазах плясали чертики.
– Вот скажи мне, – решила я поплакаться, – ты как считаешь? Женщина обязана проводить все свободное время у плиты? И вообще, – я повернулась к Антонову, отодвинув в сторону пустую тарелку и положив локоть на стол, – неужто вас, мужчин, и правда проще всего покорить, наполнив пустые желудки вкусной едой? А как же пища духовная? Разговоры о важном?
– Ты действительно задаешь этот вопрос человеку, который сегодня утром завтракал Роллтоном?
– Да уж, советчик из тебя, прямо скажем, не самый удачный, – я разочарованно откинулась на спинку стула.
– А если серьезно, – Пашка утешительно сжал мою лежавшую на бедре ладонь, – ты – последняя женщина, которая должна переживать, что ее бросят из-за неумения или нежелания готовить, – он весело подмигнул.
– И тем не менее, – я наградила его саркастическим взглядом, – даже такой женщине, как я, изменили.
– Тебе просто не повезло встречаться с придурком. И еда тут абсолютно ни при чем.
– Милка восхитительно, кстати, готовит, – не к месту ляпнула я. Наверное, потому что, несмотря на клятвенные заверения о скором прибытии, подруга так до сих пор и не появилась.
– Милка твоя – бессовестная и безответственная девушка, – Пашка покачал головой, и я хотела было возразить, но передумала – а и правда, вот где их черти носят?
Подошел официант и спросил, все ли в порядке и не хотим ли мы чего-нибудь еще. Но ответить мы не успели.
– Тысяча извинений! – запыхавшийся голос подруги прозвучал прямо над ухом, и я обернулась, уже приготовившись обрушить на нее шквал обвинений, но так и замерла с открытым ртом.
Щеки Васильковой горели румянцем, который, кстати, ей очень шел и придавал еще больше очарования. Она на ходу разматывала шелковый шарфик, продолжая лепетать еще какие-то извинительные речи, но они мгновенно слились с общим фоном, потому что рядом с ней стоял человек, который ну никак не мог сейчас находиться здесь. Разве что это был плод моего больного воображения, ну или вся эта ситуация мне снилась. Да, наверное, именно так. Сейчас прозвенит будильник, и я пойду готовить себе на завтрак творожные вафли.
– Что с тобой? – обеспокоенный голос Пашки проник в мое сознание. – Ты словно привидение увидела?
Я растерянно посмотрела на него. Для сна прикосновение его теплых пальцев к моим щекам было чересчур явственным.
– … таксист еще этот, – между тем рассказывала что-то Милка, – я ему говорю: «По этой дороге мы еще дольше ехать будем!», но он меня вообще не слушал! В итоге мы опоздали почти на час. Сексист хренов! Думает, если я женщина, то дельного совета от меня не жди.
Кемаль, сидевший рядом с ней, едва заметно поморщился. Видимо, Милкина болтовня уже успела его достать. Быстро он, однако, недовольство показывать начал. Но это я заметила мельком, на каком-то периферийном уровне. Все мое внимание было сосредоточено на мужчине, который был занят поиском свободного стула, и, когда услужливый официант наконец поставил этот предмет мебели сбоку от нашего стола, я, не скрывая удивления, уставилась в знакомые темные, практически черные глаза.
Василькова, уловив мой взгляд, тихонько лягнула меня носком туфли по голени.
– Знакомьтесь, это мой молодой человек: Кемаль, – она ласково тронула сидевшего рядом белобрысого парня за предплечье; тот лишь криво улыбнулся. – А это, – она кивнула на моего давнего «знакомого незнакомца» и чуть смутилась, бросив взгляд на меня и как бы извиняясь, – Феликс, его друг. Кемаль еще не очень хорошо говорит по-русски и совсем не знает английского. Поэтому он позвал Феликса, чтобы тот, если что, помог перевести.
Ситуация, мягко говоря, сюрреалистичная. Я смотрела то на Милку, то на Феликса, забыв все существующие слова. Брюнет тоже молчал и без стеснения разглядывал обстановку, словно его присутствие тут – нечто само собой разумеющееся. Непонятно, сколько бы длилось эта неловкая тишина, если бы не Пашка.
– Очень приятно, Павел, – он улыбнулся и по очереди пожал руку пришедшим мужчинам и кивнул Миле.
– Наслышана о вас, Павел, – Василькова хитро сощурилась, и настал мой черед пинать ее под столом. – А что такого? – она бросила на меня невозмутимый взгляд. – От Ланы только и слышно последнее время: «Мы с Пашкой то, мы с Пашкой се».
– Да, мы с Ланой умеем развлекаться, – то ли шутя, то ли серьезно заметил Антонов и почему-то посмотрел на Феликса.
А вот Милка разве что в ладоши не захлопала. Она, конечно, знала, что мы с Пашей действительно часто стали зависать вместе, но в ее картине мира – мы влюбленная парочка. А на деле… Ну, а на деле мы просто развлекаемся, Антонов прав.
Когда все сделали заказ и официант принес блюда, атмосфера наконец немного разрядилась. В основном говорили Милка и Паша. Кемаль молчал, потому что физически не мог ничего толкового связать, и даже наличие приглашенного якобы помочь друга не спасало ситуацию. Феликс медленно потягивал черный кофе и наблюдал за всеми, и меня время от времени обжигал его внимательный взгляд, но я изо всех сил старалась делать вид, что меня нисколько не смущает его присутствие. Пашка, который, похоже, заметил смену моего настроения, пару раз поинтересовался шепотом, все ли в порядке, но я лишь отмахнулась, пообещав позже все рассказать, когда мы окажемся наедине. Сказав это, тут же поймала пристальный взгляд Феликса. Брюнет как-то странно на меня посмотрел, но, как и до этого, ничего не сказал. Это меня почему-то разозлило, и я, сама от себя не ожидая, громко обратилась к нему на английском:
– А вы, Феликс, чем занимаетесь и как оказались здесь?
Он пару секунд сверлил меня насмешливым взглядом и наконец ответил. На чистейшем русском, без акцента:
– Мы с Кемалем играем в одной группе. Скоро – в следующую пятницу – у нас концерт в одном из местных клубов. Могу достать вам пару лишних билетов.
Мила тут же оживилась.
– Обязательно! Я-то, естественно, пойду, – она снова бросила кокетливый взгляд на равнодушно потягивающего пиво Кемаля. – Но и вы с Павлом тоже обязательно должны ко мне присоединиться!
– Мы постараемся, – голос Антонова сочился непонятным сарказмом, и я вопросительно посмотрела на него, но парень лишь аккуратно сжал мою руку. Что он задумал? – Нам нужно проверить наши рабочие графики, – выдал он откровенную чушь, но Милка деловито закивала, не уловив насмешливый тон Пашки.
Я отодвинула в сторону чашку с чаем и, извинившись, пошла в дамскую комнату. Мила, как я и ожидала, тут же последовала за мной. Впрочем, на это я и рассчитывала.
– Василькова, может, ты мне наконец объяснишь, что все это значит? – обрушилась я на нее, как только мы вошли в уборную.
– Ты про что? – подруга непонятливо округлила глаза. – Аа, про Феликса, что ли? Так я сама только сегодня его впервые увидела. Это же тот, чернявый, с корабля, да?
Я подозрительно посмотрела на нее. Она серьезно или шутит?
– Ну что ты на меня смотришь, как на врага народа? Я даже не была уверена, что твой курортный красавчик и Феликс – один и тот же человек. Думала, показалось. Но он так смотрел на тебя… – Василькова обожгла меня многозначительным взглядом, – я сразу поняла – это он!
– Он, оказывается, русский знает, – я, наконец, повернулась к зеркалу, чтобы поправить макияж, и ужаснулась. Да уж, еще бы Феликс не будет на меня смотреть! Я выгляжу так, будто действительно увидела призрак: еще более бледные, чем обычно, щеки, растрепанные волосы, глаза лихорадочно блестят. Я пригладила локоны и нанесла на скулы немного румян, чтобы окончательно не превратиться в мумию.
– Я тоже удивилась, когда впервые услышала. Не знаю подробностей, но вроде бы у него кто-то из родителей родом отсюда. Поэтому он уверенно говорит как на турецком, так и на русском.
– Кемаль зато какой-то чересчур тихий, – не преминула я все же отметить. – Я, конечно, понимаю – сложно поддерживать разговор, когда не знаешь языка собеседников, но все же. Как будто ему все равно. И как вы вообще общаетесь, раз у вас уже отношения?
– А у нас другой способ, хм, общения, – Милка хихикнула и хитро мне подмигнула, – вы с Пашей, думаю, тоже хорошо его освоили.
Я закатила глаза.
– Ненормальная. Мы с Пашкой… – я хотела было объяснить подруге, что между мной и Антоновым ничего не было, кроме дружеских встреч, но в этот момент телефон в моей руке завибрировал. Я посмотрела на экран – вспомни черта, как говорится.
– Ни минуты не может без тебя, – тут же умилилась Василькова.
Я вздохнула и потянула зеленый кружок в сторону.
– Брусникина, мне срочно нужно уехать! – Антонов говорил почему-то шепотом.
Я запаниковала.
– Что случилось?
– Да у Каринки какие-то проблемы, хотя, подозреваю, опять какая-то преувеличенная до ужаса история, но не проверить не могу.
Я нахмурилась, пытаясь оценить ситуацию. Естественно, настаивать на том, чтобы Пашка остался, я не могла. Но и сидеть дальше одной в компании Кемаля и Феликса, хоть и с Милкой, не хотелось. Почему-то с Пашей мне было спокойнее.
– Подожди меня, я поеду с тобой, – проговорила я в трубку и сбросила звонок. Пусть подбросит меня до ближайшей станции метро. Хотелось развеяться в вечерней людской толпе и с наушниками в ушах.
– Уже уезжаете? – засуетилась Милка. – Но мы даже часа вместе не просидели.
– Надо было вовремя приходить! – огрызнулась я, но тут же смягчилась. – Прости, но правда не могу. Там у Пашки дома что-то случилось, надо ехать.
Василькова грустно вздохнула.
– Понимаю, не бросать же парня в такой ситуации, – она деловито закивала, а я про себя обрадовалась, что не успела пролить свет на истинный статус наших с Антоновым отношений – теперь можно удачно ими прикрыться.
Мы вернулись в зал. Пашка уже собирался и незаметно для всех мне подмигнул.
– Ну что, поехали? Такси уже ждет.
Он снова пожал руки парням и заботливо встал сзади с моим плащом, помогая мне его надеть. Милка восхищенно наблюдала за его действиями.
– Вы, Павел, истинный джентльмен, – решила она сделать Антонову комплимент, и я чуть не прыснула. О да, Пашка как никто другой соответствует этому определению: так и вижу, как он по-джентльменски лежит на диване в своей студии, закинув ноги на журнальный столик, пялится в экран телевизора и хрустит чипсами из лежащей на животе миски.
– Предлагаю перейти на «ты», – он одарил Василькову своей очаровательной улыбкой, – и зовите меня Пашей. Павел – как-то чересчур официально. Даже для такого джентльмена, как я.
