Самуил Бабин
Стена. Рассвет
–Где это мы находимся, – Митя вытащил из кармана смартфон и поводил пальцем по экрану, – Чего-то навигация не работает здесь.
– Митя, это семнадцатый год. Какая навигация, – постучал пальцем по лбу Ильич, – Спрячь телефон и никому не показывай, а то вляпаемся в историю, как с эквадорскими бананами.
–Понял, – Митя сунул телефон в глубокий карман штанов и в это время в дверь постучались.
– Должно быть снова проводник, – произнес Ильич, сворачивая газету, – Открыто, любезнейший. Заходите.
Дверь отъехала в сторону и в купе вошли двое незнакомых мужчин. Один, невысокий, в серой солдатской шинели с зачесанной назад черной гривой волос и такими же черными густыми усами. Второй, полноватый, в гражданской фуражечке и темно-синего цвета пальто, перепоясанного узким ремешком.
– Ну, наконец то, – радостно произнес чернявый с характерным гималайским акцентом и купе наполнилось крепким запахом табака. – Здравствуйте, товарищ Ильич. Мы уже с товарищем Зиновьевым и не знали, что думать. Нас направил центральный комитет встретить вас заранее, до прибытия на Курляндский вокзал и охранять. Два поезда уже прошли. Но нам только номер вагона и купе сообщили.
– Конспирация товарищи. Ничего не поделаешь. Вот, и бородку с усами пришлось сбрить. Присаживайтесь, – Ильич указал на Митину полку, – Знакомьтесь. Это мой секретарь, товарищ Люксембург.
– Кобо, – подозрительно посмотрел на Митю чернявый. – А это, товарищ Зиновьев.
–Доложите товарищи, что за обстановка в городе, – зажав подборок в кулак, с неподдельным интересом спросил Ильич.
– Обстановка напряженная. Все ждут вашего возвращения, товарищ Ильич, – начал докладывать чернявый, – Правительство распускает слухи, что вы завербованы немецкой разведкой и не вернетесь в страну.
–Это, чтобы подорвать доверие революционных масс к вам и нашей партии, – вставил Зиновьев.
– А если вы вдруг вернетесь из эмиграции, есть секретный приказ министра внутренних дел, ликвидировать вас любым способом, – продолжил чернявый.
– Ликвидировали, ликвидировали, да все никак не ликвидируют, – весело рассмеялся Ильич.
– Товарищ, Ильич, ситуация действительно серьезная, – неодобрительно покачал головой чернявый, – Поэтому центральный комитет разработал следующий план. Сейчас, на привокзальной площади собрались преданные нам вооруженные солдаты, матросы и боевые дружины пролетариата. Вы выйдите к ним и выступите с короткой, обнадеживающей речью, чтобы они увидели, что вождь жив и находится в стране. После чего, переодевшись в рабочего, вы с товарищем Зиновьевым, на время, скроетесь в лесу, за городом, в шалаше. А дальше будем ждать подходящего момента, чтобы призвать народ к революции.
– Подождите, товарищ Кобо. А сегодня, на вокзале, не откладывая в долгий ящик, почему нельзя призвать, – недовольно перебил его Ильич, – Вы же говорите, что все вооружены.
– Увы, товарищ Ильич, – виновато посмотрел на него чернявый, – Силы пока, к сожалению, не равные. На стороне правительства остаются еще достаточно значительные армейские части, которыми командуют царские генералы, но в которых мы активно ведем пропагандистскую работу. Поэтому, центральный комитет посчитал резонным не торопиться и перенести временно революцию, до момента, когда наступит полное разложение в их среде. Несколько месяцев, не больше.
– Ну, что же, разумное решение товарищи, – одобрительно покивал Ильич. – Только я бы хотел. Нет, я настаиваю. Забрать в шалаш и товарища Люксембурга. Он ведь тоже подвергается опасности.
– Товарищ, Ильич. Шалашик то совсем маленький, – плаксивым голосом вступился Зиновьев, – Там мы вдвоем с трудом поместимся.
–Ничего страшного. Спать будем по очереди, – категорически возразил Ильич.
– Как скажете, – без настроения согласился товарищ Зиновьев.
В это время в купе постучались и раздался голос проводника: Господа, начинайте готовиться к выходу. Поезд через десять минут прибывает на вокзал.
– Ну, что, мне все понятно. План центрального комитета я одобряю. Начнем собираться, товарищи, – Ильич встал и стал застегивать пиджак.
– Еще, товарищ Ильич. Уточню некоторые детали, – поднялся следом чернявый. – В целях безопасности, передвигаться будете в броневике. И большая просьба. Когда выйдем на площадь, где вас ждут революционные массы, произнесите короткую, пламенную речь. Минуты на три, не больше.
– Мне кажется этого будет маловато, товарищ Кобо. Я ведь все апрельские тезисы назубок знаю. Мне есть, что сказать людям, – и Ильич гордо замер с вытянутой вперед рукой.
– Товарищ, Ильич. Там, среди толпы, наверняка будет много вооруженных агентов охранки, получивших приказ на вашу ликвидацию. Я вас настоятельно прошу, в целях безопасности. Коротко выступили. Еще две минуты даем на овации. Потом прощаетесь. Прыгаете в броневичок, и он вас отвозит на перрон к поезду, на котором вы с товарищем Зиновьевым отъезжаете в шалаш.
– И с товарищем Люксембург, – Ильич перевел руку на Митю.
В это время, раздался лязг тормозов и поезд остановился. Кобо, вытащил из кармана наган и выглянул в коридор: «Все спокойно. Можно выходить».
***
На перроне, их уже встречала группа вооруженных людей с красными повязками на рукавах во главе с одетым в длинное кожаное пальто человеком в пенсне с чуть загнутым носом и взлохмаченной шевелюрой. Внешним видом он очень походил на орла стервятника. «Ну, наконец-то, дождались», – развел руки для объятия взлохмаченный.
– Товарищ Тоцкий, нам сейчас не до сентиментов, – встал между ними чернявый. – Поезд Ильича, отходит через полчаса. Надо успеть.
– Всегда вы нагнетаете, товарищ Кобо, – с вызовом произнес взлохмаченный, – Не забывайте, что именно я, назначен центральным комитетом здесь главным.
–Товарищи, прекратим дебаты, – хлопнул в ладошу Ильич, – У вас еще будет время разобраться друг с другом. Пойдемте скорее на площадь.
– Зачем ходить, товарищ Ильич. Мы поедим, – Тоцкий взмахнул рукой и из-за угла вокзала, громко тарахтя и выпуская едкие клубы дыма, выехал колесный бронивечок с торчащим в разные стороны из двух башенок на верху стволами пулеметов.
– Карета подана, – Тоцкий распахнул небольшую боковую дверцу, когда броневичок остановился напротив них.
Ильич заглянул внутрь. Внизу, в жестком кресле, держась за руль руками в кожаных перчатках сидел солдат-шофер, а сзади него, чуть в стороне стоял в полный рост матрос- пулеметчик перевязанный лентами с патронами.
– Товарищ матрос, – обратился Ильич к пулеметчику, -Сколько здесь еще человек может поместиться?
– Двое, товарищ Ильич, – отдал ему рукой честь матрос.
– Митя, давая залезай, – поманил его рукой Ильич, – Там внизу еще место сидячее есть.
– А это кто, – придержал за руку Митю Тоцкий.
– Это мой новый секретарь, товарищ Люксембург.
– Муж Розы Люксембург? – удивился Троцкий.
– Племянник.
Ильич пропустил Митю вперед, а сам встал, высунув голову во вторую башенку броневичка. – Ну, что мы время теряем. Поехали уже.
– Трогай, – Тоцкий захлопнул дверь и вскочил на подножку. Броневичок выпустил очередную порцию сизого дыма, в сопровождении вооруженных людей с красными повязками медленно покатил по перрону.
Объехав здание вокзала, они выехали на привокзальную площадь и остановились, потому как дальше из-за большого скопления вооруженного народу проехать было невозможно. Тоцкий открыл дверь броневичка:
– Выходите, товарищ Ильич, выступать будете здесь.
Ильич выбрался наружу уже с приклеенными на лицо усами и бородкой. Броневичок тут же обступили плотным кольцом, с ружьями наперевес люди из охраны с красными повязками, а рядом, прямо на брусчатке, поставили, невысокую, метра полтора трибуну, обтянутую красной материей.
– Как же я выступать буду с нее, – Ильич скептически осмотрел трибуну, – Меня же отсюда почти не видно будет с площади.
– Это в целях вашей же безопасности, товарищ Ильич, – начал было объяснять чернявый.
– Нет, товарищ Кобо, – гневно прервал его Ильич, – Это больше на провокацию похоже. Знаете, что. Я выступать буду с крыши броневичка. Охранку бояться, революцию не сделаешь, – и он, встав на подножку, хватаясь руками за металлические скобы, приваренные к броне, проворно полез наверх.
«Ильич, Ильич», – гулом разнеслось по площади, когда он появился на крыше броневичка.
– Товарищи, – Ильич поднял руку вверх и сразу смолкли все голоса. – Как видите я здесь, с вами. Буду краток. Я вернулся, чтобы довести начатое нами дело до конца. Да, буржуазное правительства пока еще держится, опираясь на жандармские структуры прежнего режима, мелкобуржуазный и несознательный элемент и армейские части остающиеся под командованием царских генералов. Но силы его тают с каждым днем. Все больше солдат и матросов переходят на нашу сторону. И не сомневайтесь, что скоро оно будет свергнуто нами окончательно. Да, здравствует, социалистическая революция! Ура, товарищи! – закончил Ильич и замер с протянутой вперед рукой, под восторженный рев толпы на площади.
В это время люк одной из башенок броневичка чуть приоткрылся и показалась чернявая голова Кобы: Заканчиваем, товарищ Ильич. Через пятнадцать отходит ваш поезд.
Ильич снова поднял вверх руку:
– Товарищи. Мы продолжаем работать в условиях строжайшей конспирации. Но постоянно будем поддерживать связь с вами, через советы солдатских и рабочих депутатов. Ждите выстрела крейсера Авроры. Это будет сигнал к восстанию, – закончил речь Ильич под овации и спустился с броневичка.
– А про Аврору, что это было, товарищ Ильич? – открывая перед ним дверь броневичка, с любопытством спросил Тоцкий.
– Придет время, узнаете товарищ Тоцкий, – подмигнул ему Ильич, забираясь внутрь броневичка.
Броневичок грозно зарычал мотором и стал сдавать назад. Место матроса-пулеметчика, теперь занимал товарищ Зиновьев. На нем, вместо синего сюртука, был надет потертый крестьянский зипун и вылинявшая солдатская папаха.
– Наденьте, товарищ Ильич, – Зиновьев протянул ему рабочую фуфайку и картуз. – Теперь вы Иван Константинов, рабочий оружейного завода. Усы, с бородкой не забудьте отклеить.
Через некоторое время броневичок остановился.
– Приехали к шестому путь, товарищ Зиновьев, как приказывали, – доложил шофер броневичка.
– Выходим, -скомандовал тот. – Отсюда наш поезд отходит.
Они вылезли наружу и по металлической лесенке поднялись на платформу.
– Поезда почему-то нет, – с тревогой взглянул на привокзальные часы Зиновьев
– Опаздывает на полчаса. – Произнес проходящий мимо мужчина в шляпе- цилиндре с чемоданом в руке. – Только что объявили по ретранслятору.
–Полчаса, – задумчиво повторил Зиновьев. – Я успею тогда в буфет сбегать. Пирожков каких ни будь купить. С раннего утра ничего не ел. Вы, как товарищи?
– Да, подкрепиться не мешало бы, – согласился Ильич.
– Я быстро. – Обрадовался Зиновьев и побежал по платформе в сторону здания вокзала.
– Ну, ты Ильич могёшь, – уважительно посмотрел на него Митя, – Такую речь задвинул с броневичка. И откуда ты про все это знаешь?
– Митя, – снисходительно улыбнулся Ильич, – Это моя профессия, Ильича изображать. Я этим деньги на жизнь зарабатываю. Пришлось не только все его манеры и речь досконально отрепетировать, но еще и проштудировать главные научные труды. Знаешь какие дотошные туристы иногда на площади попадаются. Особенно из этих, бывших, преданных делу партии и народу. Здесь осечки быть не должно. Да и конкуренция была знаешь какая, когда я пришел на площадь работать. Шесть Ильичей там отирались. А теперь нас двое с Рабиновичем осталось. Да и то, он три дня в неделю теперь работает.
Тут сзади раздался негромкий свист. Они оглянулись. Из-за колоны вышел человек в черном длинном пальто и поманил их рукой.
– Кто это, – испуганно замер Митя. – На тебя очень похож. Может это Рабинович?
– Откуда ему здесь взяться. – Вглядываясь в незнакомца ответил Ильич, – Ладно, пойдем узнаем, что ему надо.
–Здравствуйте, товарищи, – произнес незнакомец, улыбаясь, с характерной ильичевской картавостью и протянул руку. – Слышал ваше выступление, товарищ. Прекрасная работа.
– Здравствуйте, – немного растерявшись, пожал ему руку Ильич, – А вы как здесь оказались?
– Я вместе с вами приехал, одним и тем же поездом. Только в соседнем вагоне, – чуть посмеиваясь ответил тот. – Мне товарищи по эмиграции, еще Цюрихе предложили отправить вперед себя двойника. Не особо они доверяли, товарищам Тоцкому и особенно Кобо. Была информация, что они связаны с охранкой. Я согласился. Теперь ясно, что это была ложная информация. Как видите, вас не арестовали и не ликвидировали. Но все равно, спасибо за прекрасную работу. Увидел себя со стороны, можно сказать. А речь с броневичка, просто под копирку моей получилась. Только я вот про Аврору не понял. На что вы намекали?
– Выстрел с крейсера Авроры, должен стать сигналом к штурму Дворца правительства, Но это я от себя добавил. Сымпровизировал, – извиняющее ответил Ильич.
– Отличная идея, – незнакомец, схватив двумя руками и потряс руку Ильича, – Обязательно ей воспользуюсь.
В это время раздался паровозный гудок и из-за поворота выпуская клубы белого дыма показался паровоз, с несколькими прицепными вагонами.
– Так, а куда ушел товарищ Зиновьев? – Незнакомец покрутил головой по сторонам. – Это же наш поезд подходит, на котором мы должны ехать к шалашу.
– Он за пирожками побежал. Сейчас вернется. А вам в таком виде опасно ехать. Переодевайтесь, – Ильич стащил с себя фуфайку и картуз.
– А вы сейчас куда, товарищи? Обратно в Курляндию, – снимая пальто и отдавая его Ильичу, спросил незнакомец.
– Да вот племянник все просит Первую столицу ему показать. Ни разу там не был. Как нам кстати удобнее отсюда добраться?
– Элементарно. Выйдите на Курляндский проспект. Возьмете извозчика, до Квасковского вокзала, там садитесь на поезд и дальше по рельсам тук-тук-тук. – рассмеялся незнакомец, застегивая фуфайку.
– А вон и товарищ Зиновьев появился, – Ильич указал рукой в сторону вокзала откуда вышел, оглядываясь по сторонам Зиновьев.
– Еще раз спасибо, товарищи. Обязательно буду рад с вами встретиться после победы революции, – махнул им рукой незнакомец и повернувшись быстро пошел навстречу товарищу Зиновьеву.
– И нам пора отсюда валить. На надень, а то простудишься, – Ильич протянул Мите пальто. – Пошли.
Они спустились с платформы и перейдя пути, вышли снова на привокзальную площадь. Народу здесь значительно поубавилось, а оставшиеся, составив винтовки пирамидами грелись возле костров. Слева на площадь выходила широкая улица с красивыми многоэтажных зданиями, на которой вдоль тротуара стояли несколько запряженными лошадьми полуоткрытых кибиток, возле которых прохаживались, помахивая хлыстами извозчики.
–Похоже нам туда, – указал в их сторону Ильич и остановился в нерешительности, – Только вот расплачиваться нам с ними нечем. За наши деньги нас никто не повезет. Где взять деньги, Митя?
– Вот посмотри, может за эти повезут, – Митя протянул Ильичу большой раскрытый портмоне, плотно набитый бумажными ассигнациями.
– Ты чего, кошелек стянул?
–Почему сразу стянул, – с обидой в голосе произнес Митя, – Он в кармане пальто лежал. А пальто тебе хозяин сам подарил.
– Так, – Ильич вытащил ассигнацию номиналом пять рублей и вернул портмоне Мите, – Пусть у тебя лежит. На обратную дорогу теперь нам хватит. Будем считать, это гонораром за мое выступление с броневичка.
В это время из здания вокзала вышли трое мужчин в темных плащах. Двое из них с двух сторон крепко держали под руки третьего, и они направились к стоящему авто с закрытым брезентом верхом. Тот, что был в центре, упирался и явно не хотел идти. «Куда вы меня ведете, товарищи», – чуть картавя повторял он. Но те не отвечая подвели его к авто и открыв дверь, запихнули с силой в салон. Один из них полез следом, а второй сел на водительское сидение и через минуту машина развернулась, выехала на проспект и скрылась из виду.
