Саманта Янг
Бей или беги
Воспоминания о подруге невольно вызвали во мне прилив сочувствия к человеку рядом.
– Извините, можно вас? – позвала я проходящего мимо бортпроводника. Боковым зрением я увидела, что шотландец открыл глаза. – Я хотела бы еще шампанского.
– Мы готовимся к взлету, мисс Бриворт.
– Я очень быстро. Обещаю.
Конечно, он не выразил восторга по этому поводу, но шампанское принес. Я поблагодарила его улыбкой и обратилась к шотландцу, который опять закрыл глаза:
– Выпейте!
Он уставился на меня своими голубыми льдинками:
– Что?
Я протянула ему бокал:
– Это поможет.
– Вы о чем? – он поднял бровь.
– Это страх полета или только момента взлета?
Вместо ответа он сердито буркнул:
– Я не пью шампанского.
– А сейчас выпьете. Это, конечно, не виски, но оно снимет напряжение.
Он молчал, и я вздохнула:
– Господи, да не перестану я считать вас альфа-самцом только потому, что вы боитесь летать.
Тут он выхватил бокал из моих рук и выпил залпом. Вытирая губы, сумрачно произнес:
– Только взлет и посадка.
Видимо, ему нелегко далось это признание, поэтому я подавила улыбку:
– Неудивительно. Самолет – не драккар[7].
– Я шотландец. Не скандинав.
– Если вы пытаетесь убедить меня в том, что в ваших жилах не течет хоть капля скандинавской крови, то я вам не верю.
Бортпроводник подошел, чтобы забрать пустой бокал, но мой сосед его даже не заметил – он смотрел на меня так, как будто впервые увидел:
– Шведской.
– Что?
– Шведской крови. Мой прапрадед был шведом.
– Так я и знала! А вы еще спорили, когда я называла вас скандинавом. А я-то была в какой-то степени права, чисто технически.
– В еще большей степени вы вредная.
– Ну, здесь мне за вами не угнаться. Хотя сейчас я начинаю задумываться: возможно, тот противный парень, которого вы мне демонстрировали, на самом деле вел себя так из-за страха полета, а не потому, что он действительно противный?
– Противный парень? – он прищурился.
– Ну да. Вы вели себя со мной отвратительно с первой минуты нашей встречи.
– Позвольте не согласиться! Это вы с первой минуты нашей встречи лезли мне под руку. Как еще я должен был себя вести?
– Да вы меня практически сбили с ног у той стойки на выходе!
– Я вас не заметил.
– Серьезно?
– Вы метр вместе с каблуками. Серьезно.
– Мой рост метр шестьдесят. А с каблуками метр семьдесят.
Его взгляд снова прошелся по моему телу, задержавшись на ногах.
– По вам не скажешь.
Я нахмурилась:
– Вы намекаете, что у меня короткие ноги?
– Нет, на это намекает ваш рост.
– Для невысокого человека у меня как раз поразительно длинные ноги.
– Поразительно то, что вы любую тему можете превратить в спор. Это талант.
– Вы отвлекли меня. Я хотела сказать, что если на ваше поведение влиял страх полета, то и я была не в себе по причине нервного переутомления.
Если не ошибаюсь, при этих словах в его взгляде промелькнуло любопытство.
– Нервное переутомление?
– Тяжелая неделя выдалась, – кивнула я.
– Вдали от любимого?
– Вдали от… кого? – о чем это он?
– Ну, «солнышко» из телефона.
Я засмеялась:
– Это Харпер, моя лучшая подруга!
– Я удивлен, что у такой вредной особы есть лучшие подруги.
– Да меня все любят! Если бы вы сами не были взвинчены, вы бы тоже могли меня полюбить.
– Послушайте, я был зол не из-за страха полета. Я не был с вами знаком, не заметил, что ударил вас ноутбуком, но если бы вы не налетели на меня, как дикая кошка, я бы, возможно, извинился.
– Сомневаюсь. Вы невоспитанный. Скажите, как вы извинились за то, что оскорбили меня в «Олив энд Айви»? За то, что нагрубили у кофейного киоска? А?
Он рассмеялся, и этот хриплый сексуальный смех вызвал всплеск наслаждения внизу моего живота. Такая реакция моего тела на его смех ошеломила меня.
– Просто это было забавно. Вы так легко заводитесь.
Я фыркнула, пытаясь подавить в себе внезапно вспыхнувшее желание:
– Какой же вы все-таки извращенный, грубый тип, – я произнесла это более высокомерным тоном, чем планировала.
– А вы хорошенько подумайте, не пора ли вам хирургическим путем удалить большую шершавую занозу из вашей маленькой симпатичной попки.
– Прошу прощения, кажется, вы путаете меня с кем-то, кому есть какое-то дело до вашего мнения.
Он презрительно усмехнулся:
– Детка, я уже говорил, что не знаю тебя, но знаю, что для тебя ох как важно, что думают о тебе другие люди.
В ярости оттого, что он снова и снова сыплет мне соль на рану, но не желая показать этого, я начала с деловым видом хлопать себя по карманам пиджака, а потом взяла журнал из кармана переднего сидения.
– Что вы делаете?
Я обернулась и увидела его насупленное лицо:
– Ищу бумагу и ручку.
Он вопросительно приподнял бровь.
– Хотела записать ваш мудрый совет… А потом вы можете засунуть его себе в зад!
– И вы хотите, чтобы я и на это реагировал спокойно?
Моя улыбка была неприкрыто торжествующей:
– Да! Потому что самое страшное уже позади.
Он непонимающе нахмурился, а затем оглянулся вокруг…
Только теперь он осознал, что мы уже в воздухе. Еще не набрали нужную высоту, но взлетели несколько минут назад. Этот шотландец-викинг не замечал, что повышает голос, чтобы перекричать двигатели, потому что был полностью поглощен разговором со мной.
Он пораженно обернулся ко мне.
– Не за что! – не удержавшись, съязвила я.
Глава четвертая
Может, я и правда переутомилась на этой неделе, потому что пару секунд действительно ждала, что шотландец поблагодарит меня за то, что я отвлекла его в момент взлета.
Однако удивление на его лице быстро сменилось привычной хмурой гримасой:
– Надеюсь, вы не рассчитываете на благодарность?
Он сказал это таким ледяным тоном, что я поежилась. Только тут я осознала, что в процессе разговора, оказывается, непроизвольно придвинулась к нему, чтобы лучше слышать. Я поспешно отодвинулась и ответила ему в том же тоне:
– Было бы глупо с моей стороны рассчитывать на это.
– Ну и правильно. Бесить меня под видом отвлечения – не значит помочь.
Я снова открыла свою электронную книжку и вскользь заметила:
– Вы жалкий тип, знаете это?
– Детка, если я начну слушать все, что лепечут обо мне избалованные принцессы, то и жить не стоит.
Краска бросилась мне в лицо, щеки загорелись. Он просто невозможен! Невыносим! Дура я, что стала ему сочувствовать и оправдывать его поведение уважительными причинами. Поделом мне. Ничего, больше я такой ошибки не совершу.
– Хватит называть меня деткой! Меня зовут Эва.
Он не ответил, и я пожалела, что открыла рот.
Когда по громкой связи объявили, что снова можно пользоваться электронными устройствами, мой отвратительный сосед тут же достал свой ноутбук и забыл о моем существовании. Но на этот раз я не обиделась, а вздохнула с облегчением – общение с ним дурно влияло на мою самооценку.
Тем не менее по какой-то причине – уж не знаю, книга ли была неинтересная или этот парень так действовал на меня, – мне не удавалось сосредоточиться на чтении. Я бы могла заняться набросками, по работе или просто так, для себя, но Стелла сказала мне не брать ноутбук, а на почте поставить оповещение, что я не в офисе, чтобы не отвлекаться на работу. Тогда я решила, что и блокнот брать не стоит. В течение этих нескольких дней моего отсутствия Стелла подменяла меня, потому что была не только моим боссом, но и подругой. Нас всего-то было четверо в «Стелла Ларсон Дизайнс»: сама Стелла, я, Пол и наш младший дизайнер Гейб. Мы делали эксклюзивные интерьеры по всему миру, не только в США. Обычно я вылетала на место для предварительного сбора информации: выслушивала пожелания клиентов, делала замеры, кучу фотографий, чтобы потом спокойно работать над проектом в Бостоне. В зависимости от масштаба проекта я могла летать на объект несколько раз.
Бюджеты наших заказов варьировались в диапазоне от шестизначных сумм до нескольких миллионов долларов. И мы были преданы Стелле. С ней было легко: в работе она требовала высокой отдачи и первоклассного качества, была нетерпима к расхлябанности, но при этом относилась к нам не как к служащим, а как к друзьям, которые всегда могут поделиться с ней своими проблемами. На свете не так много работодателей, подобных Стелле, и она завоевала нашу любовь, отдавая свою. День, когда она сама подошла ко мне после того, как увидела результаты моей первой самостоятельной работы (я готовилась защищать диплом в колледже и уговорила дядю отдать мне на растерзание его офис, а он был бухгалтером Стеллы), я считаю одним из самых удачных в своей жизни.
Однако в данную минуту я ругала Стеллу. Если б она не была такой заботливой, я бы сейчас была занята по уши, разгребая груду писем по двум текущим проектам, которые в настоящее время просто скапливаются в моем почтовом ящике. Иногда клиенты отдают мне в руки все бразды правления. Чаще встречаются такие, которые хотят самостоятельно выбрать какие-то конкретные вещи, например текстиль или цветовую палитру для интерьера. Но попадаются и тяжелые случаи – клиенты, желающие контролировать каждый мой шаг. Именно такой была одна из моих нынешних заказчиц. Могу себе представить, как она сейчас с ума сходит, ожидая моего возвращения в офис.
Я с завистью смотрела, как сосед увлеченно работает на своем ноутбуке.
Единственное светлое пятно за весь полет было, когда нам принесли обед, и я получила наконец-то долгожданный стаканчик кофе. Разумеется, он был растворимым и не особенно вкусным, но это был кофеин, и я не смогла удержать легкий вздох наслаждения, сорвавшийся с моих губ после первого глотка.
Мне показалось, что шотландец напрягся от такого шумного выражения эмоций, однако, искоса взглянув на него, я увидела, что он уплетает свой обед за обе щеки, не обращая внимания на мои вздохи.
Что ж, мой обед подождет. Главное для меня сейчас – кофе.
– Если вы не будете есть, можете отдать свой обед мне, – услышала я раздраженный голос.
Как я умудрялась бесить его, молча сидя в своем углу, понять не могу.
– Я буду есть. Просто сначала выпью кофе.
– Я просто подумал, вдруг вы из тех женщин, которые ничего не едят, – пожал он плечами и допил свой кофе, запрокинув голову.
– Мы уже выяснили, что вы скорый на поверхностные оценки сноб, – мило улыбнулась я, открывая свою касалетку[8].
Чувствуя, что он на меня смотрит, я нарочно жевала не спеша, зная, что это его нервирует. И теперь мне точно не казалось, что напряжение между нами растет по мере того, как я отправляю в рот – микрокусочек за микрокусочком, с черепашьей скоростью – салат с ветчиной.
– Заберите это, – буркнул он, и, повернув голову, я увидела, что он протягивает бортпроводнику свой пустой поднос.
Бортпроводник в замешательстве уставился на поднос, потом сообразил (видимо, сказались годы работы с самой разношерстной публикой):
– Конечно, сэр, – он спокойно забрал поднос и удалился.
Возмущенная его неучтивостью, я не смогла промолчать:
– А вы вообще когда-нибудь используете слова типа «пожалуйста» или «спасибо»?
Он мрачно уставился на меня:
– Что?
Я указала пластиковой вилкой на стоящего неподалеку бортпроводника.
– Люди вам не слуги. Бортпроводник делает свою работу, пытаясь сделать ваш полет максимально комфортным. Можно простить вашу резкость и необщительность и где-то даже непреднамеренную грубость, оправдывая их страхом полетов (по крайней мере, я уговариваю себя быть к вам снисходительнее). Но то, как вы разговариваете с обслуживающим персоналом, только доказывает, что вы высокомерный, самовлюбленный болван.
– На вашем месте я бы захлопнул рот и не лез в чужие дела.
– А я на вашем месте нырнула бы в свою темную душу, достала с ее дна «спасибо» и вставляла бы его в свою речь время от времени.
Он удивленно округлил глаза – возможно, его все-таки проняло праведное негодование, звенящее в моем голосе, – а потом сдвинул брови и с грохотом водрузил ноутбук на прежнее место перед собой.
Мерзкий, гадкий человек.
Зато теперь игнорировать его стало намного проще. На самом деле после еды и двух стаканчиков кофе (да, я попросила еще один) мне удалось наконец сосредоточиться на книге. Однако за час до конца полета мне захотелось в туалет, а кроме того, в салоне стало душно, и я мечтала снять пиджак. Таким образом, мне пришлось прервать обет молчания:
– Разрешите пройти, пожалуйста, – произнесла я ровным нейтральным тоном.
С таким же невозмутимым выражением лица он переложил ноутбук к себе на колени, поднял столик и махнул мне рукой, мол, проходи.
Я уставилась на щель между его коленями и впереди стоящим креслом. Он шутит? Он разве не собирается встать? Я взглянула ему в лицо, но он смотрел прямо перед собой.
Отлично!
Если я наступлю ему на ногу и моя шпилька вонзится ему в палец, он сам виноват. Громко фыркнув, я встала, крепко взялась за спинку кресла перед ним, стараясь не прищемить волосы сидящей там женщине, и втиснула правую ногу в узкую щель, которую он оставил. Если бы он был человеком среднего роста, я свободно прошла бы – расстояния между креслами в первом классе приличные.
Но он не был человеком среднего роста.
Моя нога коснулась его, и я вторглась в его пространство. Подтягивая левую ногу, я весь вес перенесла на правую и услышала его сдавленное ругательство, когда моя шпилька погрузилась во что-то мягкое. «Так тебе и надо!» – злорадно подумала я и продолжила движение. Я почувствовала, как напряглись его ноги, и вдруг поняла, что мой зад находится сейчас прямо перед его лицом. Какое счастье, что на пиджаке у меня баска!
Сделав последний рывок, я буквально вывалилась в проход между рядами, и обернулась, чтобы испепелить его своим гневом… Но этот гад уже снова щелкал мышкой!
Поражаясь, как это возможно, что человека с такой ужасной кармой до сих пор не постигло возмездие, я направилась по проходу в туалет рядом с бортовой кухней.
Защелкнув дверь, я сделала свое дело, вымыла руки и сняла наконец пиджак, дымясь от внутреннего жара. К счастью, шелковый топик под пиджаком был с глубокими проймами, поэтому под мышками не было пятен от пота. Я потрогала подмышки и понюхала пальцы – не пахнет ли? Вроде нет, но я все равно освежилась на всякий случай. Хотя, честно говоря, с таким соседом мне не стоило сильно волноваться – даже неплохо было бы запахом пота испортить ему остаток пути.
Понимая, что не могу больше занимать туалет, я открыла дверь и шагнула наружу, буквально натолкнувшись на женщину, которая сидела впереди шотландца.
– Простите, – я виновато улыбнулась. – Давно ждете?
Она отрицательно покачала головой, всем своим видом выражая сочувствие. Я не очень понимала причину, пока она не сказала:
– Все в порядке, дорогая! Если бы я сидела рядом с таким гнусным типом, я бы тоже хотела остаться здесь до конца полета.
Разумеется, люди в соседних креслах не могли не слышать нас. Но странным образом окружающий мир переставал существовать для меня, когда я препиралась с этим грубияном. Открытие не из приятных.
– А, д-д-да… – слабо протянула я.
– Но вы молодчина, – продолжала женщина. – Умеете поставить его на место. Будь я на вашем месте, меня бы выкинули из самолета еще до взлета. За рукоприкладство.
Я рассмеялась, поблагодарила ее и пошла на свое место с чувством облегчения, что это мучительное приключение подходит к концу. Когда я подходила, шотландец мельком взглянул на меня и снова опустил глаза на экран… но лишь на долю секунды. Его ледяной взгляд поднялся и беззастенчиво нырнул в ложбинку на моей груди, теперь обнаженную благодаря глубокому вырезу топика, заправленного в юбку-карандаш.
По моей шее прокатилась предательская дрожь возбуждения.
Он снова посмотрел мне в глаза. И на лице его было написано недовольство увиденным. Гадая, что еще я сделала не так, я сощурила глаза и спросила:
– Вы меня не пропустите?
Он захлопнул крышку ноутбука и задвинул столик, промурлыкав себе под нос:
– Дорогое техобслуживание…
Берясь за спинку теперь пустого переднего кресла, я повернулась к нему спиной и начала протискиваться на свое место:
– Да, желание сходить в туалет иногда дорого обходится…
Моя левая нога коснулась его левой ноги, и тут он с двух сторон сжал мои бедра своими коленями, захватив меня в ловушку.
Я обернулась через плечо, чтобы огрызнуться, но тут увидела его взгляд, прикованный к моей попке. Жадный, пожирающий взгляд, каким смотрят, когда хотят схватить женщину и повалить ее на первую попавшуюся горизонтальную плоскость.
Внезапно картина его склоненного надо мной тела и ощущение, как мои ноги крепко охватывают его бедра, вызвали во мне такую горячую волну желания, что я испугалась и смутилась одновременно.
Ох-х-х…
Я поспешно отвернулась, выпрямилась с достоинством и холодно процедила:
– Пустите!..
Он тут же развел колени, и я проскользнула на свое место, плюхнувшись на сиденье чуть менее грациозно, чем хотелось бы.
Чувствуя, что он продолжает смотреть, я – в который уж за сегодня раз? – раздраженно поинтересовалась:
– Что еще?
Вместо ответа он отвернулся, склонился над проходом и повернулся ко мне, протягивая мой красный пиджак. Я даже не заметила, что выронила его.
Я выхватила пиджак у него из рук.
– А где же спасибо? – ухмыльнулся он.
– Не собираюсь благодарить вас, потому что вы даже не встали, чтобы пропустить меня, как подобает вежливому человеку.
Он хмыкнул и повернулся к ноутбуку.
– Дамы и господа! Мы приближаемся к аэропорту О’Хара города Чикаго, – раздался по громкой связи голос старшей бортпроводницы. – Просим вас убрать громоздкие электронные устройства типа ноутбуков на верхние багажные полки, поднять столики и привести спинки кресел в вертикальное положение. Наш самолет снижается…
Дальнейшие ее слова я пропустила мимо ушей, так как мое внимание было поглощено проклятым шотландцем: я искоса наблюдала, как он убрал ноутбук в сумку и выпрямился во весь свой шикарный рост, чтобы положить его на полку. Поскольку его голова находилась где-то под потолком, ничто не мешало мне рассмотреть наконец его мощную фигуру целиком. И почему только судьба не помечает людей с гнилым нутром каким-то внешним опознавательным знаком типа безобразной наружности?
А что касается меня, то, будь моя воля, я попросила бы высшие силы не создавать мое тело таким позорно легковозбудимым: стыдно признать, но я, как оказалось, мало чем отличаюсь от первобытной женщины, падающей в обморок при виде великолепного самца (хотя, честно говоря, я даже не думала, что такие мужские экземпляры вообще еще существуют).
При этой мысли у меня заныл низ живота и судорога желания сжала бедра. Горя от смущения, я оторвала взгляд от шотландца и начала медленно надевать пиджак.
Господи, как же я его ненавидела!
Наши сидения слегка подскочили, когда он плюхнулся на свое место и немедленно пристегнул ремень безопасности. Я наблюдала за ним краем глаза. Он снова изо всех сил вцепился в ручки кресла…
Видимо, еще придется попросить высшие силы сделать меня менее жалостливой. Потому что, хоть мне он и не нравился, но больно было видеть, как большой сильный мужчина, который обычно может постоять за себя, вдруг оказывается беспомощным перед лицом фобии. Мне казалось, это должно мучить его больше, чем кого-либо другого на его месте.
Мы сидели в напряженном молчании, а наш самолет постепенно снижался, приближаясь к земле.
– Представляю, как вы паритесь в своем пиджаке.
Мне не стоило отвечать, но я, в отличие от него, была доброй. А кроме того, понимала, что единственная причина, по которой он со мной заговорил, – потребность отвлечься. Просто из детского упрямства он не мог открыто признать, что нуждается в моей помощи. Поэтому я ответила, вложив в свой голос неприязнь, которую он хотел услышать:
– Я не парюсь.
– Паритесь-паритесь.
– Вы не знаете меня, чтобы судить, парюсь я или не парюсь.
– Детка, – вздохнул он, – да у тебя на лице написано все, что ты чувствуешь.
– Неправда. Спорю, что вы не догадываетесь, что я чувствую прямо сейчас.
– Желание прикончить меня с толикой жалости.
У меня даже челюсть отпала. Вот это интуиция у парня!
Он насмешливо вытаращил на меня глаза:
– Что, угадал? Прикончить – согласен. Но к черту вашу жалость, приберегите для других.
– Вы ужасный человек, вы это знаете? Действительно невыносимый. Есть ли хоть кто-то в этом мире, который думает по-другому?
– Вся моя семья. Коллеги. Друзья. Женщины, с которыми я занимаюсь сексом.
Краска бросилась мне в лицо от его откровенных слов… и картин, которые при этом пронеслись в моем воображении.
– Думаю, насчет последнего вы заблуждаетесь.
– Уверен, что нет, – он снова медленно смерил меня холодным взглядом и резко отвернулся. – Просто заносчивым принцессам вроде вас этого не понять. Вы выбираете мужчин, не способных вас возбудить, а потом утверждаете, что секс – это ерунда, а женщины, которые якобы получают от него удовольствие, – лгуньи.
Так вот как он думал.
– Я знаю, что такое хороший секс. Отличный секс! – заявила я.
Вообще-то это было давно и завершилось грандиозным предательством, но сути дела это не меняло.
Он пристально посмотрел на меня, пытаясь понять, говорю ли я правду.
– Я удивлен.
Чувствуя себя неловко под его сверлящим взглядом, я решила, что пора сменить тему:
– А ваша семья… ваши родные знают, какой вы грубый?
– Откуда? С ними я хороший.
– А, так вы признаете, что плохо вели себя со мной?
– Может быть. Может, я был вынужден.
Этот загадочный ответ разозлил меня больше, чем все, что он сказал до сих пор:
– И что бы это могло значить? – спросила я максимально язвительно.
Лед в его глазах вдруг растаял:
– Это значит, – его низкий голос слегка дрогнул, потому что в этот момент самолет коснулся земли и стремительно понесся по взлетной полосе, – что мне нужно было, чтобы вы меня невзлюбили.
Я состроила гримасу:
– Это еще что за чушь собачья?
Он задумчиво посмотрел на меня:
– Чтобы вы не запали на меня и не захотели переспать со мной.
Не веря своим ушам, я остолбенела:
– Что, простите?!
– Вы не хотите переспать со мной, ведь так?
– Нет! – категорически отрезала я.
Что-то невольно влекло меня к нему, да, но как человек он мне действительно не нравился. Более того, я его не уважала.
Мне показалось, что на его лице промелькнула тень разочарования.
– Хорошо, – коротко сказал он и отвернулся.
Но через мгновение повернулся ко мне вновь, поняв, что мы приземлились. Выражение его лица смягчилось, и взглядом он пытался выразить то, что не мог сказать словами. Мне даже почудилось тихое «спасибо», когда он коротко кивнул мне.
