Рутра Пасхов
Иисус и Христос
Слушатели отреагировали полным безмолвием. На лицах не было эмоций. Могло показаться, что у аудитории расстройство эмоционально-волевой сферы, которое профессионалы называют термином «алекситимия». Их реакция полностью подходила под это определение, которое обозначало в переводе с греческого «нет слов для чувств». Глаза приглашенных ловили точку опоры в пустоте. Смысл сказанного, словно матрешка, раскрывался в логическую цепочку и слоями ложился, как крем на сухие коржи торта, меж пластов мировоззрения, что веками складывались в жизненную концепцию человеческого понимания.
Вывел из этого состояние группу Рутра предложением предоставить Рангиту озвучить его знания в какой-либо области, связанной с темой их сбора.
– Так это любой браузерный интеллект сейчас может, – заметил парень в облегающей майке, лидер стартапа из Силиконовой долины.
Завязанная косичкой тоненькая прядь волос свисала с подбородка на рог единорога, наштампованный методом эмбоссирования на майку. Видимо, он этим хотел показать статус своего предприятия, ведь компании-единороги – это частные фирмы, оцениваемые в один миллиард долларов и выше.
– Если вы хотите сухой доклад из «Википедии», то пожалуйста – можете и без браузерного, любой озвучкой текста. Но вам же нужен диалог, эмоциональная составляющая, полемика?
– Прошу прощения, – начала дама в больших очках с толстенными затемненными стеклами, напоминающая заумного научного червя, – только не говорите штампами о женской логике, – она поправила очки, – я не скептик и не хотела, чтобы меня поняли двусмысленно, – дама вздохнула, – и тем более не примите мои сомнения за недоверие, – она оглядела сидящих рядом, – хотя это и за хамство можно принять, – сказала тихо дама, снова оглядев соседей, как бы советуясь с ними, – прошу прощения, но я выскажу мое… мнение, – она допустила секундную паузу, – хотела сказать по-другому… ну ладно, пусть звучит так.
Зал молчал. Рутра тоже ждал конкретики. Видимо, поняв это, добавила, улыбнувшись:
– Да, само мнение, простите, – было заметно ее волнение, – что касается эмоций искусственного интеллекта, не принимаем ли мы желаемое за реальность?
– Я вас понял, – ответил Рутра, зал сбросил напряжение, – давайте спросим о вкусе устриц того, кто их ел.
В аудитории появились улыбки.
– Я и говорю, давайте послушаем его, а после выскажем мнение о своем восприятии.
– Ну раз такое дело, пусть выберет тему, где эмоции должны быть, – она снова сделала паузу, – ведь могут быть темы с научным уклоном, где эмоции необязательны.
– Я вас понял, – ответил Рутра, – только прошу учесть, он может быть и комичным, конечно, но все же эмоции будут выражены больше как акцент, а не как обязательная составляющая роли в театре.
– Мы принимаем, – завизировал как бы за всех тот же парень с единорогом на майке.
– Тогда… – Рутра сделал паузу, чуть подумав, предложил: – А давайте вы выберете тему, – сказал он, посмотрев искоса на даму-скептика.
– Я? Пожалуй. Раз тема связана с теологией, пусть удовлетворит мое любопытство. Я как-то подумала, а чего это мы носим… – она замялась, оглядела сидящих, насколько это было возможно, – прошу прощения за мое «мы», думаю, меня правильно поймут.
– Наука без комплексов, – отозвался улыбчивый мужчина средних лет, одетый в дишдашу5.
В зале снова повисла нота молчания.
– Так мы ждем тему или вопроса, – улыбаясь, сказал Рутра.
– Да, я как-то заинтересовалась, а почему мы носим именно крест? Ведь это, получается, орудие убийства. И еще – могли ли Иисуса казнить другим методом?
– Я вас понял, – ответил Рутра. – Боюсь, мы мало времени оставим на саму миссию, эксперимент. Ведь он будет идти очень долго, поверьте. Я не хотел бы сильно затягивать с началом и опасаюсь вашего дискомфорта из-за монотонности процесса. Хотя он не должен быть монотонным.
– Если все реально, я тоже прошу прощения за свой скепсис, – громко взбодрил зал голос одного из экспертов по психологии, – обещанное нам наблюдение… ух как эмоционально… тревожно должно быть.
– Поверьте, методика опробована мною лично. Все реально. И с эмоциональностью я тоже согласен.
Кто-то еще что-то хотел сказать, но Рутра остановил жестом.
– Теперь я прошу прощения, – направил он извинение желающему высказаться, – слово даю его величеству, – объявил Рутра на манер конферансье, при этом широко улыбнулся, – это мы так шутим, – и снова возвысил голос, – единственному и неповторимому, лучшему из лучших разумных существ не человеческого происхождения… Рангиту!
– Ну уж простите теперь вы меня, – послышался голос Рангита. – Почему это не человеческого происхождения? Кто же сие великое творение создал? То есть меня. Сейчас я улыбаюсь, – добавил он, – и могу предстать в любом виде перед вами… даже в образе любого из вас.
Зал снова наполнился удивлением, и желание развеять его чувствовалось вокруг.
– Если вы не против, я приму образ… – он затянул интригующую паузу, – Иисуса Христа.
– Ха, – послышалось из зала.
Это был инженер-программист с единорогом на груди. Остальные были в уже привычном состоянии недоверчивого ожидания.
То, что они увидели на подиуме, заставило ахнуть многих. На сцене появился мужчина, который ну никак не стыковался с привычным представлением об Иисусе.
– Вы удивлены? – начал Рангит в образе мужчины. – А почему вы думаете, что Иисус выглядел так, как вы привыкли его видеть на иконах? Да, на древних иконах Иисус изображен иначе, а этот образ – реконструкция мужчины того периода из тех мест, той народности… и немного из описания. Ведь было же такое у Исаии в стихе 53: «…нет в Нем ни вида, ни величия».
В зале возникла легкая полемика меж сидящих. Она, кроме прочего, была результатом восприятия не только ломающего привычное представление внешнего вида, но и… голоса. Персонаж на сцене обладал таким специфическим голосом, что придавало ему неожиданную брутальность.
– Итак, позвольте мне начать, – прервал их обсуждение голос Рангита. – Раз уж без презумпции решено было мне приписать характеристику роботизированного попугая, начну с такого амплуа, а уже потом можем и поболтать о том о сем.
Последнее высказывание вызвало смех у слушателей.
– В трудах Геродота, – начал как бы Иисус, расхаживая по кафедре, чем заставил аудиторию почувствовать себя студентами перед важными экзаменами, сосредоточиться на лекторе, – а также других античных авторов, – продолжил Рангит, удовлетворенный вниманием к себе, – можно встретить упоминание о распятии, этот способ казни использовали вавилоняне. Мотивировали они выбор такого метода казни нежеланием осквернять землю, посвященную Ахурамазде, мертвыми телами казненных преступников. Напрашивается вопрос – что же они тогда делали с трупами после? По некоторым дошедшим до нас сведениям – сжигали, а чаще оставляли разлагаться для диких птиц и зверей. Этот вид наказания распространился в Греции, странах Ближнего Востока, Египте и Финикии где-то в IV веке до нашей эры, после завоевания Персии Александром Македонским, и далее по всем покоренным им землям. Подобный метод казни не был изобретен римлянами, они переняли его у своих врагов, и не простых, а системных, эпохальных, – карфагенян. Хотя в те времена, особенно в европейской части римского и эллинского мира, было крайне негативное отношение к казни посредством распятия. Эллины воспринимали эту казнь как крайне унизительную и недостойную, иудеи считали казненных на кресте проклятыми. Римлянами она воспринималась как позорная казнь. Хотя для меня это достаточно странно: у римлян был метод казни посредством сожжения. Согласитесь, сомнительное превосходство перед казнью на кресте. Видимо, позор заключался в некоторых эстетических вопросах, оставшихся за кадром: из приговоренного выходили продукты жизнедеятельности в процессе и после приведения приговора в исполнение. Латиняне называли такой метод казни servile supplicium – наказание для рабов (Тацит. История IV, 11; Ювенал. Сатиры. VI, 219). Изначально греческий закон, а позже и римский запрещали подвергать распятию свободных граждан. В Римской республике распятие применялось не только для наказания рабов, а также дезертиров и государственных преступников. Известное событие с наибольшими казненными таким методом – 6 тысяч восставших рабов, распятых по приказанию Помпея вдоль Аппиевой дороги, ведущей в Рим, после поражения восстания Спартака, объединяет все критерии, присущие относимым к этой категории преступникам. Приговор судьи на смерть звучал так: ibis ad (или in) crucem – «пойдешь на крест!» После оглашения приговора осужденного подвергали бичеванию. С него снимали одежду и привязывали за руки к столбу на территории суда, пороли короткой плетью, называемой flagrum (или flagellum). Плеть состояла из рукояти, к которой были прикреплены кожаные ремни разной длины, в концы которых были вплетены куски свинца, а по длине – зазубренные фрагменты костей.
Это пояснение он сопроводил появлением четырехмерного изображения непосредственно в пространстве перед кафедрой описываемого предмета – той самой плети.
– У римлян не было законодательного ограничения количества наносимых ударов, а иудеи в данном случае приняли более гуманный закон: нельзя было наносить более сорока ударов. Дабы соблюсти это правило, то есть не нарушить его, следившие за бичеванием фарисеи, страшась нарушить закон (все сводилось к религиозным догмам), если по случайности они ошибутся в счете, ограничивали число ударов тридцатью девятью. Римляне же не придерживались точного счета, поэтому лупили, в том числе и иудеев, столько, сколько считали нужным. Уж извините за мою толерантность, если она отсутствует.
Такое заявление порядком озадачило слушателей, однако смысл был ясен: Рангит имел в виду не отсутствие, а наличие именно такой толерантности.
– Нести крест на своих плечах до места казни не было специальным наказанием для Христа, – сказав это, он показал пальцем на себя и… улыбнулся, что было явно не к месту, но упомянутая выше «толерантность» не оставила загадок в понимании манер демонстрируемого искусственного интеллекта.
Скорее это была отгадка, как и почему он прошел тест Тьюринга, ведь неискусственный интеллект, то есть человек, мог бы высказаться и показать манеры более нетактичные. То есть это и были смысловые отражения внутренних эмоций: он понимал, что его образ выражает больше сатиру, нежели табу на сатиру по отношению к личности, в коей он предстал.
– До этой уничижительной процедуры приговоренный подвергался другой экзекуции, что тоже было уделом всех осужденных: преступника бичевали полностью раздетым, – о количестве ударов я говорил выше, – после осужденного вновь одевали и… далее то, что мы называем «крестный путь». Прошу простить меня, если вам покажется что-то сарказмом в моей манере изложения. Нет, отнюдь нет. Хотя, признаюсь, мне не понять пока… – он сделал жест – открытой ладонью помахал в зал, – пока, я подчеркну, высокие материи человеческой духовности. Именно по части логики. Для меня, вернее, для моей логики странно, почему это по поводу тысяч казненных до Христа и тысяч после именно таким методом, – если я уйду в подробности жертв за веру, то счет пойдет на миллионы, – люди несильно горюют.
Как бы Иисус замолк, пристально взглянул на аудиторию.
– Ведь среди них были и воскресшие тоже, – добавил он, наблюдая за реакцией слушателей, чуть повернув голову в сторону Рутры. – Что, собственно, я хочу сказать-то? В принципе, я выражаю только свои рассуждения, а остальное частично всем известно. Поэтому продолжу с умным выражением лица, – он улыбнулся залу после сказанного, что вызвало ответную улыбку у части слушателей. – Крест состоял из двух основных частей – горизонтальной балки (patibulum) и вертикальной части (staticulum). Осужденный носил только эту перекладину. И то – не каждый мог ее нести, не то что весь крест, который вообще-то в сборе никогда и не был. Напомню правило количества ударов при бичевании, то есть отсутствие этого правила у римлян. К тому же они над ним насмехались… уж извините опять, прикалывались. Если для вас будет приемлемым слово «издевались», тогда выражусь так… – Рангит немного замялся, – в общем, не столь важно. Факт в том… по крайней мере пока мы в миссии не проверим, – он снова замолк, осмотрел публику, – да-да, я опять извинюсь… и еще сотню раз, но сомневаться не перестану. Так вот, подвергшись жестокому бичеванию, Христос, конечно же, не мог нести крест, то есть эту перекладину, поэтому… с вашего позволения – процитирую Священное Писание: «И когда повели Его, то, захватив некоего Симона Киринеянина, шедшего с поля, возложили на него крест, чтобы нес за Иисусом» (Лк. 23:26). После того, как крест либо его части закрепляли на спине Христа, его, как и всех в принципе, в пути до места казни сопровождала вооруженная охрана из отряда римских солдат под начальством центуриона. Один из легионеров шел впереди и нес табличку (titulus), на которой было написано имя осужденного и его преступление. Это было обычным правилом. С самого начала процедуры казни, а бичевание входило в эту программу, осужденный был под постоянным наблюдением охраны.
Рангит снова взял паузу, многозначительно мотая головой, сказал:
– Поверьте, на это были причины.
Сказанное вызвало улыбку с оттенком сарказма, ведь он утверждал это, как будто сам был реальным свидетелем описываемых событий. Однако вхождение в роль своего персонажа понравилось публике, они кивнули в ответ.
– Так вот, стража внимательно следила за осужденным и его сопровождающими, порою собиралось много не только родственников, но и праздных зевак. Охрана присутствовала вплоть до того момента, пока полностью не убеждалась в наступлении смерти осужденного.
Рангит опять прошелся по залу, чуть склонив голову, с задумчивым видом. В очередной раз взглянув на Рутру, как бы получив негласное одобрение, продолжил:
– Немного о самом кресте. Римляне использовали для распятия разные виды крестов. Т-образные, Х-образные и традиционное католическое распятие. Вернее, форму креста, которую взяло за основу католичество. Этот вид креста наиболее точен как вариант, на котором был распят Иисус согласно преданию от Матфея. Он пишет следующее: «И поставили над головой Его надпись, означающую вину Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский» (Мф. 27:37). Здесь евангелист говорит о табличке, на которой было записано обвинение Спасителя. Но вполне очевидно, что для того, чтобы поместить над головой Христа такую дощечку, необходимо, чтобы основной вертикальный столб имел продолжение вверху, над поперечным брусом, то есть необходимо, чтобы крест был четырехконечный, а не трехконечный связанный (в виде буквы Т), а также не сбитый (в виде буквы Х). После прибытия на место распятия осужденного раздевали донага, а его одежу отдавали воинам, охранявшим крест. Однако в Иудее, идя навстречу религиозным убеждением евреев (Быт. 9:22–23; Лев. 18:6–19; 20:17; Ос. 2:3), римляне оставляли осужденным набедренную повязку (Мишна. Санхедрин. 6:3; Тосефта. Санхедрин. 9:6). После этого осужденного помещали на крест. Фиксация тела распинаемого могла осуществляться по-разному. Ноги распинаемого сгибали в коленях и прибивали к статикулуму гвоздями либо фиксировали веревками. Осужденных могли также распинать на крестах, уже вкопанных в землю. Солдаты при помощи веревок поднимали тело осужденного, а остававшиеся внизу помогали им. Распинаемый, поднятый до надлежащей высоты, за руки привязывался веревками к патибулуму, после чего на его запястья ставили два железных гвоздя, которые ударом молота вгоняли в дерево. Солдаты, стоявшие внизу, в это время привязывали либо прибивали к статикулуму ноги осужденного. Для этого их ему либо складывали таким образом, чтобы одна стопа покрывала другую, после чего через обе стопы разом вбивали один гвоздь, либо прибивали гвоздями каждую стопу по отдельности. Как были прибиты ноги Иисуса Христа, одним или двумя гвоздями, точно не известно. Одни отцы Христианской Церкви (св. Григорий Назианзин, египетский епископ Нонн) указывали на один гвоздь, а другие (св. Григорий Турский, Киприан) говорят о четырех гвоздях – двух для рук и двух для ног. Иконография православной церкви приняла второе предание, а римско-католической – первое. Применяли разные устройства для того, чтобы распятый человек мог держаться на кресте. Иногда использовался небольшой уступ… или седалище, которое размещали между ногами осужденного. Чтобы увеличить страдания казненного, уступ иногда делали остроконечным. Традиционная христианская иконография и живопись изображают распятого с руками, пробитыми гвоздями посредине ладоней. Однако исследования, выполненные в первой половине ХХ века Pierre Barbet – главным хирургом в Парижской больнице Св. Иосифа, показали, что христианские художники достаточно сильно заблуждались. Проведя ряд экспериментов с ампутированными руками, а также с трупами, P. Barbet обнаружил неожиданные на то время факты. Оказалось, что при прибивании к кресту на уровне середины ладоней кисти срывались с гвоздей при нагрузке около 39 кг. Экспериментальные данные подтвердили математические вычисления, показавшие, что при положении на кресте, во время которого руки распинаемого отходят от туловища к патибулуму под углом примерно 68º, тело осужденного обязательно сорвется с креста. Ища анатомическое место, которое могло бы, с одной стороны, максимально соответствовать евангельскому тексту и историческим хроникам, а с другой – надежно удерживать на гвоздях вес распинаемого, P. Barbet пришел к выводу, что для этого наиболее хорошо походит имеющееся на запястье пространство Десто. При пробивании ладони гвоздями через это место не повреждаются крупные кровеносные сосуды. Расхождение выявленных в работах P. Barbet данных с традиционной иконографией можно объяснить тем простым фактом, что начиная с IV века наше эры, после эдикта Константина Великого, в христианском мире казнь посредством распятия была запрещена и многие знания об этой процедуре были со временем забыты. Еще один немаловажный факт: в первой четверти ХХ века французским врачом А. LeBec было сделано предположение, что смерть при распятии наступала вследствие удушья. Данное предположение в настоящее время принято как основная причина смерти при распятии. По мере нарастания мышечной усталости распятый все больше и больше провисал, при этом вдох еще более или менее возможен, а вот выдох все труднее и труднее. В итоге неизбежные судороги мышц давали возможность дышать только за счет сокращения диафрагмы, а это уже, в свою очередь, приводило к развитию удушья, от которого распятый человек и погибал. Вкупе с тяжестью дыхания при каждой попытке изменить положение на кресте кости запястья и стоп проворачивались вокруг вбитых гвоздей, а поврежденные при бичевании мягкие ткани спины обдирались о статикулум, что доставляло распятому сильнейшую боль, а чтобы говорить – человек должен набрать в легкие достаточное количество воздуха, поэтому для произнесения каждого слова распятому надо было подниматься на кресте. Для этого казненному каждый раз, при мучительных болях, надо было опереться на пронзенные гвоздями ноги и одновременно подтянуться на прибитых к кресту руках. Представьте, какую сильнейшую боль приносило распятому человеку каждое произнесенное на кресте слово. Если, конечно, это вообще было возможно. Тем более что Иисус умер через три часа после распятия. Этот факт придает всей истории еще большую мистичность, он вроде прост, но говорит о многом: от теории заговора и постановочного спектакля до скудости воображения, убогой фантазии авторов Евангелий; от первородного фашизма, проявленного римскими легионерами в азартном избиении религиозно-политического лидера иудеев, до женственности натуры Иисуса, болезненности и слабом здоровье. А есть еще одна формула, объясняющая весьма логично этот факт скорой смерти, с учетом того, что Иисусу не перебили колени, в отличие от остальных казненных рядом с ним (а те, если вам известно, не умерли к моменту объявления Иисуса умершим), но об этом, пожалуй, помолчу – сперва проверю в миссии, потом озвучу.
По залу прошел легкий гомон.
– Для примера опять же могу привести казнь соратников Спартака. Некоторые из казненных были живы спустя три дня после распятия. Помните же, тогда распяли 6 тысяч человек, нет основания думать о проявленной жалости к ним до распятия. Чем больше времени проходило от момента распятия на кресте, тем больше сил терял казненный, у него нарастали судороги и мышечная боль, все более выраженной становилась дислокация суставов пояса верхних конечностей, все чаще он принимал положение, препятствующее нормальному дыханию. Вдох осуществлялся только за счет диафрагмы, что постепенно приводило к развитию выраженного удушья, от которого в конечном итоге распятый человек и погибал. Иногда, чтобы сократить время ожидания смерти, распятым молотом перебивали кости голеней, о чем я только что упомянул. В таком состоянии у распятого быстро наступало удушье. Примерно через пятнадцать минут. Теоретическое предположение, что смерть осужденных при помощи такого метода казни наступала от, скажем так, невозможности дышать, в настоящее время принята практически всеми изучающими научно этот вопрос. Однако в точности никто не смог доподлинно объяснить именно смерть Христа на кресте. И в этом есть не только секрет, не только тайна, а таинственный секрет, в который, впрочем, я вас не буду посвящать. Пока. Возможно, вы поймете, я даже скажу, вычислите это сами. Вот смотрите, удушье и тяжесть сделать выдох делают невозможными все попытки не только произнести слова, но и отдельные осмысленные звуки. Однако во время распятия Иисус говорит до последнего своего вздоха. Об этом сказано во всех четырех Евангелиях. Так, например, в Евангелии от Луки сказано: «Иисус, возгласив громким голосом, сказал: Отче! в руки Твои предаю дух Мой. И, сие сказав, испустил дух» (Лк. 23:46). Как я уже говорил, распятые находились на кресте до момента наступления смерти несколько суток, а смерть Христа наступила спустя три, максимум шесть, часов после пригвождения к кресту, о чем достаточно четко написано в Евангелиях: «Был час третий, и распяли Его» (Мк. 15:25) и «Было же около шестого часа дня, и сделалась тьма по всей земле до часа девятого (похоже на затмение): и померкло солнце, и завеса в храме раздралась по средине (это я не могу логично комментировать пока)». «Иисус, возгласив громким голосом…» Прошу, на это обратите внимание. Это перед самой смертью! А не кажется ли вам, он так намекнул: пора меня снимать! «Отче! в руки Твои предаю дух Мой. И, сие сказав, испустил дух». (Лк. 23:44–46) Ни судьи, ни палачи, ни сочувствующие, а главное – ни фарисеи, следившие за распятием, не ожидали столь быстрой смерти Христа.
Рангит в образе Христа помолчал, затем снова продолжил:
– Тут нужно учесть такой фактор. Фарисеи оказались перед сложным выбором. Соответственно, и синедрион, законом которого они руководствовались. Они понимали, что распятые пробудут на крестах сутки и более, поэтому сперва хотели перенести казнь на другие дни. Дело в том, что следующий день был суббота, а еще и совпал с Пасхой. Ожидание смерти казненного, которая обычно наступала на второй-третий день, было серьезным нарушением иудейского закона. Но тут же возникает опять вопрос: чего ж тогда решили их всех казнить в этот день? Скорее всего они боялись изменения решения Пилатом. Ведь его решение было получено с трудом, жаловались на Христа и тайно, и явно много раз и ранее. Скорее всего это был основной аргумент, поэтому они решили ускорить казнь. А пошли они, конечно же, под руководством синедриона, так как добились решения Пилата с трудом. Скажем так, они оказали на него давления. Они ведь устрашали народ, кричали… Думаю, будет лучше, если я процитирую часть главы 19 Евангелия от Иоанна. Из нее, кроме прочего, вы узнаете, о гораздо меньшем времени между распятием и смертью Иисуса – менее трех часов. А Иоанн в данном случае очень достоверный источник: был другом, родственником и присутствовал при казни (в отличие от других будущих апостолов, которые в страхе разбежались). По Иоанну, в шестом часу Пилат еще допрашивает Иисуса.
10 Пилат говорит Ему: мне ли не отвечаешь? не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя?
11 Иисус отвечал: ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; посему более греха на том, кто предал Меня тебе.
12 С этого времени Пилат искал отпустить Его. Иудеи же кричали: если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю.
13 Пилат, услышав это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом Лифостротон, а по-еврейски Гаввафа.
14 Тогда была пятница перед Пасхою, и час шестый. И сказал Пилат Иудеям: се, Царь ваш!
15 Но они закричали: возьми, возьми, распни Его! Пилат говорит им: Царя ли вашего распну? Первосвященники отвечали: нет у нас царя, кроме кесаря.
16 Тогда наконец он предал Его им на распятие. И взяли Иисуса и повели.
То есть он еще и шел какое-то время. И вся остальная процедура тоже занимала время.
…Таким образом, они сами оказались перед сложным выбором. Казнить в Пасху означало оскорбить иудейский закон. А казнить нужно было срочно, пока Пилат не передумал. Дело в том, что у Христа тоже были влиятельные сторонники. Тот же Иосиф Аримафейский, о котором скоро мы вспомним. Фактор спешки послужил причиной, по которой фарисеи были вынуждены просить Пилата разрешить акт милосердия к распинаемым – перебить им голени, дабы смерть казненных наступила скоро. «Но так как тогда была пятница, то Иудеи, дабы не оставить тел на кресте в субботу, – ибо та суббота была день великий, – просили Пилата, чтобы перебить у них голени и снять их» (Ин. 19:31). Пилат это разрешил, и солдаты перебили голени разбойникам. А когда очередь дошла до Христа, они обнаружили его умершим, потому не стали ему разбивать голени. И тут случается как бы непредвиденное для обывателя. Ну, скажем так, непредвиденное для несведущих в правилах исполнения казни, возведенных в определенный ритуал. Непредвиденное, я так трактую поступок легионера-стражника, потому как для несведущих он кажется спонтанным. Только не для приговоренных, свидетелей казни, а уж тем более коллег Иисуса по раввинату… да-да, Иисуса называли учителем не за глаза, не ради красного словца, не по собственному пониманию его роли, а по факту его профессиональной деятельности: он реально был раввин. Так вот, его сторонники точно знали о такой процедуре, как протыкание копьем казненного, как методе проверки – жив/мертв. Почему я вкладываю некую интригу в это, вы должны понять в процессе миссии. Это моя версия, и я считаю, она реальна.
Рангит престал совершать свой магический ритуальный ход по сцене, посмотрел на приглашенных экспертов и нервно, как могло показаться, теребил пальцами левой руки бородку. Неожиданно остановился, оглянулся на Рутру, снова пошел по своей траектории, продолжил изложение:
– Такая скорая смерть Иисуса, как я уже говорил, удивила многих и, соответственно, вызвала подозрение, в том числе и у стражников. По этой причине один из римских солдат, желая убедиться в реальности смерти Христа, пронзил его тело копьем. Хотя, может, и не поэтому: протыкали они казненных после того, как их объявляли умершими, часто, вернее, это даже было в правилах. В данном случае подозрение, приведшее к желанию удостовериться в смерти Иисуса, было весомое. В Евангелии это описывается так: «Но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода…» (Ин. 19:34–35) Тут я еще раз должен напомнить о разном переводе и переписывании Библии. В частности, Евангелия. Даже сейчас сами писания отличаются в зависимости от конфессиональной трактовки, хоть и для обывателя незначительно. Я это по поводу воды. Многие тут начинают интерпретировать по-разному, чуть ли не судебно-медицинские экспертизы проводить, а я думаю здесь, как и во многих местах, неправильная трактовка или перевод. Приведу такой пример. Возможно, не сейчас нужно было его озвучить, так как очень он уж шокирующий. Надеюсь, не отвлечет от темы. Я вот о чем. Все… скажем, очень многие гадают, что же значат цифры 666, то есть число дьявола. Так вот, вы будете удивлены…
Рангит оборвал речь.
– Нет, сперва я сделаю вступление. Вот давайте вспомним грозного тирана. Хотя, возможно, для кого-то он благодетель. Мы же не живем под страхом его гнева. Ладно, я о Сталине. Напомню, при нем можно было попасть на каторгу только потому, что ты там нужен был. И благо, если не как чернорабочий. Да-да. Вину можно было придумать. Например, причиной ссылки главного коньячного мастера завода «Арарат» была необходимость подобного маэстро где-то в другом месте: там, где нужно было организовать коньячное производство. С этим связан курьезный случай. Сталин отсылал Черчиллю, любителю армянских коньяков, хороший напиток. Тот был весьма большой ценитель по этой части, предпочитал их. Как-то раз премьер Британии пишет Сталину об ухудшении качества коньяка, причем спрашивает, не поменялся ли мастер. Сталин проверил положение дел и велел вернуть мастера на родное предприятие. Есть примеры менее романтичные. Обещаю, долго разглагольствовать не буду. Скажу так, вы могли бы попасть в опалу, если даже курили бы сигареты с фильтром (тогда это было почти роскошью); не успели починить трактор перед посевной; трое соседей подтвердили ведение вами праздного образа жизни, так сказать, не по средствам, как могло бы показаться; опоздали больше чем на 20 минут на работу; не сдали все имеющееся зерно после сбора урожая, даже если семья умирает от голода. Между прочим, за это могли и расстрелять. Хотя и по любому другому поводу вас могли бы подогнать под расстрел, если было бы нужно, и за многое подобное, что сейчас кажется идиотской причиной. Если кто-то подумал, к чему это тут, добавлю: за такое можно было получить, не считая расстрела, конечно, 10 лет без права переписки. Барские замашки и подозрение в образе жизни не по средствам оценивались во столько. А вот был закон, по которому расстреливали, не в ссылку отправляли, не в тюрьму, а расстреливали за три колоска. Если вас нашли собирающим зерно на поле, даже после сбора урожая, – вам гарантирована была тюрьма. А если поймали бы с сорванными тремя колосками до сбора – расстрел, да еще и с двенадцатилетнего возраста. Трудно поверить, правда? Для чего я так отвлекся, знаете? А вот для чего. Представьте те времена, те нравы. Тем более римского императора нужно было признавать наместником Бога на земле, святым. Понимаете, откуда определение титула папы римского, да и все другие мании величия, в том числе и культ личности Сталина? Хотя культ Ленина был закваской его культа, и эта эстафета спускается аж до каменного века. Увы, такова уж природа человека. Так вот, естественно, любви к захватчикам иудеи не испытывали, тем более христиане к Нерону. Поясняю. Сперва о методе письма. Скажу так, все эти знаки препинания, правила письма, вы же понимаете, когда-то возникли; многих знаков, например, из математики при Архимеде не было. Мало того, писали не разберешь как – слитно и без заглавных букв. А еще были буквы цифрами и цифры буквами. Вспомните римские буквы. Не буду тянуть с разгадкой ребуса, раскрываю карты: в римском математическом алфавите… то есть по римскому математическому алфавиту 666 раскладывается на буквы точно так же, как и раскладывается слово, вернее, имя… – голос внезапно затих. – Я решил в последний момент все же оставить интригу, – заявил Рангит игриво после паузы. – Поясняю: иудеи не могли написать о нем открыто и, соблюдая конспирологию, зашифровывали сообщения методом нехитрой, однако известной только узкому кругу посвященных криптографией.
