Руслан Темир
Пурпурный рассвет. Эпидемия
– Привет. – Услышал Тимур голос Леры. Девушка подошла сзади и прикоснулась к плечу. Повернулся и поцеловал её.
– Привет, ты где была?
– С детьми возилась. Пойдем в беседку посидим.
Они вместе дошли до беседки. Лера достала из рюкзака бумажный стакан с надписью Coca-Cola, и потянула напиток через трубочку.
– Будешь?
Юлаев взял холодный стакан, сделал несколько глотков и закашлялся.
– Ни фига себе! Ты где взяла?
– Мне Машка, Рыжая, подсказала. Дети за день все соки вытягивают, под вечер думала, бить их начну. – Девушка забрала напиток и сделала еще глоток. – А так, хоть немного отвлечься можно.
– А что ты с детьми делала?
– Меня распределили в местное подобие детского сада и школы в одном флаконе, как узнали, что вожатой была. Дима помог.
Тимур непроизвольно скривился, будто получил в солнечное сплетение.
– Я смотрю этот Дима от тебя не отходит.
– Тимур, – девушка посмотрела прямо в глаза. – Давай не будем. Я с тобой, он просто мне помог. Был вариант в поле работать, спину гнуть. А здесь я в прохладе, сильно не утруждаюсь. Тяжело конечно, но это не в земле копаться. Дети не все, как Вера. Многие плачут, хотят к родителям. Не понимают, что все, прошлого мира уже нет. Некоторые вообще замкнулись. Их тут девять, и половина вот таких. К каждому свои подход нужен. А про ревность забудь, меня это только раздражает.
Тимур посмотрел на Леру, забрал стакан и сделал несколько глотков.
– Прости.
– Ладно, забей. Не узнавал, как Лариса?
– Узнавал. Ей легче, в себя пришла уже. Хотел вечером зайти, но она уже спала. Ты сегодня у меня?
– Это хорошо, завтра по любому к ней схожу. – Лера села ближе и положила голову на плечо, от нее пахло легким перегаром и шампунем для волос. – Давай сегодня каждый у себя, я так устала. Вообще сил нет. Отдохнуть немного надо, а завтра я вся твоя.
– Хорошо. Что ты по поводу ночного нападения думаешь?
– Кстати! – Девушка пихнула рукой в плечо. – Ты что мне ночью не рассказал. Утром дурочкой себя почувствовала: все об этом говорят, а я не в зуб ногой.
– Просто ты так сладко спала, даже меня отбрила. Если бы рассказал, ты бы вряд ли потом уснула. Так что ты думаешь?
– Думаю, что я теперь с базы ни ногой.
– В смысле?
– Ну лучше тут остаться. Не поедем домой.
– Это почему?
– А ты представь, что будет если банда нас выследит? Приедут домой? Что мы сможем сделать? Ты один, их много. Из меня никакая защитница. И что дальше? Меня в рабство заберут с Верой, Ларису не знаю, тебя точно убью. На фиг это надо. А здесь за стенами под защитой.
Тимур достал сигарету. Пальцы дрожали. С рудом подкурил и затянулся.
– Фу блин, можешь хотя бы при мне не курить. Я же говорила воняет.
Затушил и бросил окурок в урну.
– Ты точно решила, что не поедешь? Даже если я уеду?
– А ты что, собрался уезжать? Что тебе здесь не нравится? Нормально же устроились. Или что-то не так?
– Я не знаю.
[1] АХО – административно-хозяйственный отдел
Часть 5. Глава 2. Александр.
4 июля.
12.34 по московскому времени.
Краснодар.
Короткими перебежками, пригнувшись и прячась в тени деревьев, Саша вернулся в отель. Генератор не заводил, чтобы не демаскировать себя. Благо машины на внутренней парковке не видны из-за массивных ворот. Закрыв за собой дверь номера, сначала сел на кровать, обхватив голову руками, затем начал нарезать круги. Мысли в голове лихорадочно метались и смешивались, никак не давая выстроить четкий план дальнейших действий. Достал из шкафа карабин. Оружие выглядело устрашающе, но уже не вселяло столько уверенности. Провел рукой по цевью, передернул затвор. Рассыпав на одеяло блестящие патроны, начал снаряжать магазины. Один за другим боеприпасы скрывались в недрах пластикового рожка. Первый магазин, следующий. Делал это больше для того, чтобы успокоиться, чем для подготовки. Ни в какой бой вступать не собирался. Мозгов пока хватало. С одним наркоманом то еле справился, у которого в руках был только нож, а тягаться с группой свихнувшихся людей, вооружённых и готовых на все – верное самоубийство. Тем более неизвестно сколько их, куда утащили Эмиля с Женей. Руки предательски дрожали, патроны выскакивали, отлетая в сторону от толчка пружины магазина. Матерился, поднимал и загонял на место.
Эмиля схватили. Женю тоже. Что делать дальше не знал. Без старика ехать на юг нет никакого смысла. Идти спасать – верная смерть. Для чего им вообще понадобились пленники? Может, в рабство взяли. Но настроение фанатиков подсказывало, что рабы им ни к чему. Они хотят крови и жертв. Затуманенный слепой верой мозг не способен рационально мыслить, они не думают общими понятиями или нормами. Им важно только одно: совершить действие во имя веры, а что это будет, зависит от того, кто разжигает огонь их помешательства.
Князев отложил в сторону Сайгу, осторожно подошел к окну, немного раздвинул занавески и смотрел улицу. Ветер шевелит листья на дереве прямо перед окном. Кувыркаясь по асфальту, дорогу перелетел целлофановый пакет с логотипом «Пятерочка». Людей нет. Но что, если они тоже прячутся? Сидят в одном из десятков окон соседних зданий. Смотрят в оптические прицелы и выбирают момент, чтобы нажать на спусковой крючок. Передали сигнал по рации, и за забором гостиницы, с другой стороны, уже собралась группа с автоматами и ружьями, осматривают здание, продумывают начало штурма. Через минуту дверь слетит с петель и его или застрелят, или так же как Эмиля – по голове прикладом.
Саша отскочил от окна и побежал по коридору к противоположному концу гостиницы. Влетев в номер, выглянул на улицу. Пустой двор, за забором ни души. В другой номер, опять окно – никого. Оббежав все четыре стороны, вернулся в номер и начал спешно скидывать вещи, обратно в рюкзак. Собравшись, сбежал вниз, вручную откатил ворота, оглашая все вокруг скрипом стальных роликов. Уже все равно, сейчас свалит отсюда, никто не успеет приехать и схватить. Закинул рюкзак на пассажирское сидение джипа, карабин положил рядом, пистолет на колени? и выехал со двора. Загорелось табло навигации. Сначала запаниковал, не мог разобраться в сетке дорог и кварталов, сориентироваться куда ехать. Затем, когда положение машины на экране сориентировалось по спутнику, немного успокоился и вывернул на улицу Октябрьскую. Лихорадочно крутя головой и осматриваясь по сторонам, двинулся в сторону юга. Забыв про осторожность, ехал не меньше восьмидесяти километров в час, подлетев на первом же лежачем полицейском и больно ударившись головой об потолок. Добравшись до перекреста с Постовой улицей, свернул направо, вдоль Екатерининского парка и собора. Судя по карте, скоро перекресток с улицей Суворова, ведущей к мосту на выезд из города.
Проскочив здание диагностического центра справа от дороги, увидел баррикады из мебели, мусорных баков и лавочек, которые перегораживали улицу. Огонь в железных бочках, расставленных между завалами, сильно чадил, создавая колонны дыма, вздымающегося в небо. Из баррикад торчали наспех сколоченные кресты, очень много крестов. От небольших, по пояс человека, до огромных, не ниже трех метров. На некоторых висели распятые животные: кошки, собаки, на один умудрилась втащить небольшого пони. На других – люди. Обнаженные, покрытые ранами и бурыми потеками крови. Под крестами сновали люди, бородатые, с оружием. Выматерившись, свернул на тротуар слева. Разворачиваться поздно, его уже заметили. Джип запрыгнул на бордюр, выкинул из-под колес комья земли с газонной травой, и полетел по плитке набирая скорость. Вдавил педаль газа в пол. Двигатель взревел. Деревья замелькали с устрашающей скоростью. Раздались хлопки выстрелов. Правое пассажирское стекло лопнуло от попадания, и засыпало салон. Несколько пуль ударили в двери и крыло, окатив машину звуком, похожим на дробь гороха, высыпанного в железный таз.
– Сука, сука, сука! – Закричал Саша, прижимаясь как можно ниже к рулю.
Баррикады справа закончились, дернул руль вправо, направляя джип в проем между деревьев, чтобы вернуться на дорогу. Машина содрогнулась от удара – металлический столбик ограждения оторвал бампер и, вырванный из земли, отлетел на проезжую часть. Догнали еще два выстрела, выбив заднее стекло. Поворот на Суворова. Саша выкрутил руль не сбавляя газа. Жалобно взвыли колеса, с трудом удерживая тяжелый внедорожник. Джип накренился, оторвавшись двумя колесами от асфальта. Заорал от испуга и в панике закрутил руль во все стороны. Сработала электроника автомобиля, удержав траекторию и не дав перевернуться. Машина опустилась обратно на все четыре колеса, вильнула и, взвыв двигателем, рванула в сторону Яблонвского моста. Князев вцепился в руль до ломоты в костяшках и постоянно смотрел в зеркало заднего вида, ожидая погоню. Но преследования не видно. Пролетел поселок за мостом, поворот на южный объезд и Энем, сбросив скорость лишь перед въездом в Афипский. Повернул на первом перекрестке налево, через встречную полосу, проскочил заправку, склады, выехал на грунтовую дорогу, идущую между зданиями промзоны. Еще раз свернул налево, в проем между двумя заборами и остановился на берегу небольшого озера в густых зарослях камыша.
Из машины выходить нет никакого желания. Опустил голову на руль. Пульс зашкаливал, дышать тяжело, словно пробежал кросс. Тело скрутил порыв тошноты. Еле успев открыть дверь, вывалился из машины, исторгая завтрак. В нос ударил кислый запах рвоты. Желудок содрогался спазмами, пока не вырвал все содержимое. Глаза слезились, из носа текло. Не вставая, дополз до водоема и окунул лицо в мутную илистую воду. Ожидаемой свежести не ощутил, вода теплая, как моча и пахнет тиной. Вернувшись к машине, достал бутылку минералки и вылил почти всю на себя, допив остатки.
Обессиленный, сел на водительское сидение, завел двигатель, включил кондиционер и направил на себя поток холодного воздуха.
«Что делать? – Мысли в голове метались как испуганные куры в курятнике, сталкиваясь друг с другом, перескакивая, не желая выстраиваться в логическую цепочку. – Уехать? Но куда? Что я смогу сделать один. Вернуться в Москву? Но старик был прав. Доживу до зимы, потом на хрен замерзну или умру от голода. Ехать на юг? Где там добывать еду? А если опять нарвусь на каких-нибудь психов? И Женя… На хрена, вообще, забрал ее из аптеки. Дернул же черт, зайти именно в эту аптеку. Сидел бы в квартире, удолбился до беспамятства и горя не знал. Так, соберись. Просто езжай отсюда, пока тебя не нашли. Хочешь болтаться на одном из тех крестов?»
Включил заднюю передачу, врубил музыку, чтобы не слышать своих мыслей и выехал из промзоны. Добравшись до асфальта, вдавил газ и покатил в сторону юга, стараясь ни о чем не думать. Но чем дальше уезжал от города, тем сильнее становилась боль в груди. Словно невидимый канат, который вытягивал все нутро, и с каждой сотней метров ощущение становилось сильнее. Не выдержав, резко остановил внедорожник прямо поперек дороги, выскочил и с воплем начал лупить ногами по колесам. Из глаз сами по себе потекли слезы. Крик перешел в надрывный плач. Отошел на обочину, опустился в пыль и просто уставился на прострелянный джип, изредка всхлипывая. Через десять минут, успокоившись, поднялся на ноги, вытер лицо и решительно зашагал к машине. В салоне сильно пахло алкоголем. Открыл багажник.
– Твою же ж мать!
Несколько пуль, пробив корпус авто, разорвали сумки в клочья. Спальный мешок, палатка, сумка с вещами, зияли дырами с рваными краями. Пакет с дорогим алкоголем, который набрал еще в Москве, размотало, словно в нем взорвалась граната. Вытекшее содержимое распространяло прошибающий нос запах спирта.
– Конченные твари! – Выругался Саша и грохнул дверцей багажника, так, что остатки заднего стекла высыпались под ноги.
Сел за руль, уверенно развернулся и поехал обратно, в Краснодар.
14.04 по московскому времени
Опасаясь засады, в город заезжал через Новую Адыгею, свернув перед Яблоновским на Тургеневское шоссе. Спрятал машину во дворе жилого дома. Взяв с собой лишь рюкзак, карабин и пистолет, отправился на разведку. Двигался короткими перебежками, останавливаясь, и внимательно осматривая окрестности. Добравшись до Сенного рынка, почувствовал запах гари. Осмотрелся по сторонам, увидел трехэтажное здание с пожарной лестницей. Перебравшись через забор, начал подниматься наверх, ступая осторожно, чтобы не создавать много шума. С верхней площадки лестницы до крыши недалеко, стоило лишь подтянуться, оттолкнувшись ногой от блока кондиционера, как оказался на залитом гудроном плоском верхе здания.
Южнее в небо поднимался столб черного дыма, подсвеченный снизу сполохами пожара. Доносились хлопки взрывающихся стекол. Сориентировавшись по улицам, понял, что горит отель, в котором они остановились.
«Выследили твари. Идиот, оставил открытыми ворота или с самого начала следили. Ублюдки.»
Спустившись вниз, направился в сторону пожара, хотя здравый рассудок просто кричал не делать этого. Здание охвачено огнем полностью. Пламя, со оглушающим гулом, вырывалось из оконных проемов и облизывало начинающее чернеть стены. Во дворе, почти теряясь в огне, полыхал остов Митсубиси. Людей не видно. Вспомнил, как Женя радовалась каждой новой, теперь уже сгоревшей, вещи, как она спала, свернувшись комочком на заднем сидении, положив под голову сумку. Точно, сумка!
Соблюдая осторожность, повторил утренний маршрут и вышел на улицу Красную. Магазин игровых приставок, разбитое стекло в двери. Недалеко виднеется вывеска магазина детских игрушек. Прямо по середине улицы лежит та самая сумка из дешёвого кожзама. Часть содержимого высыпалась, на боку виднеется след обуви. Пригнувшись и озираясь, вышел из-под тени деревьев, быстро собрал высыпавшееся, подхватил сумку и ретировался обратно. Оставаться на улице опасно, принял решение вернуться в магазин. В помещении ничего не изменилось. Изменилось в нем самом. Уже не интересовали приставки и игры, наоборот – бесили. Ведь если бы был рядом с Женей и Эмилем в тот момент, то фанатики могли не напасть, или смог бы что-нибудь предпринять, хотя бы просто убежать вместе с девочкой. А он торчал в этом магазине, выбирая приставку. Захотелось разнести все эти полки с глянцевыми коробками игр, но сдержался, шум могли услышать. Что бесило больше всего – точно знал, что хочет сделать, но не знал, как. Одно понимал прекрасно: днем лучше вообще не высовываться. Схватят, и тогда ни Жене, ни Эмилю не поможет, и сам помрет смертью идиота. Да вот только сомнения не отпускали. Что он сможет сделать против сектантов? Их там не меньше дюжины, это только те, кого видел. А еще в храме по любому есть. Вся территория вокруг освещена, незаметно не прокрасться. Где держат пленных, тоже не знал. Но и сидеть здесь в магазине нет никакого желания, слишком уж он близко. Можно свихнуться, от каждого звука подскакивать будешь.
Высунув голову в дверь, осмотрел улицу, готовый в любой момент спрятаться обратно ли открыть огонь. Но на улице никого. Прижимаясь к стене, выбралась наружу. От тротуара и раскаленных стен несет жаром. Одежда в миг пропиталась потом и начала липнуть к телу. Двинулся по улице в противоположную от захваченного фанатиками храма сторону. Только пройдя не меньше шести кварталов, отлип от стены, но все равно шел, пригнув голову и сжимая рукоять карабина в руках. Аппетита нет. При мысли о еде, возникали рвотные позывы, скорее всего от нервов. Но хоть что-то закинуть в себя необходимо, сил сегодня понадобится много.
21.24 по московскому времени.
Стемнело. Город полностью погрузился во мрак, лишь тусклый свет стареющей луны слегка освещал улицы. Саша крался, прячась даже от скудного освещения небесного светила, приближаясь к лагерю фанатиков. До храма оставалось несколько кварталов, и он изрядно нервничал. На улице довольно прохладно, но все равно сильно потел. Двигался по улице Коммунаров, к зданию арбитражного суда, которое одним крылом выходило на храм. С его крыши открывался хороший обзор и можно было рассмотреть всю базу секты, увидеть, где держат пленников и что-то планировать. В почти полной тишине шаги звучат, как удары в барабан. Каждую секунду ждал, что из-за угла выбегут психи с автоматами и схватят, но они все не появлялись. Здравый рассудок требовал развернуться и свалить отсюда. Старательно затыкал голос своего сознания, и шел вперед.
Спереди показалась многоэтажка замысловатой формы, выделяющаяся на фоне тёмно-синего неба черным силуэтом. За зданием виднеется алое зарево – полыхают костры в бочках. Подкрался к двери центрального входа, моля всех мыслимых и немыслимых богов, о том, чтобы она была открыта. Выдохнув, положил руку на ручку и толкнул. Слегка скрипнул замок и дверь пошла внутрь. Облегченно выдохнул, и вошел.
В помещении темно, как в пещере. Сколько ни старался вглядываться, не мог различить даже стены в нескольких метрах от себя. Пришлось достать телефон, и, зажав пальцем вспышку, включить фонарик. Свет диода, проходя через кожу и окрашиваясь красным, немного осветил коридор, обрисовывая прямоугольники дверей. Пошел вдоль стены, стараясь не напороться на лавочку или растение в горшке. Табличка с обозначением пожарной лестницы на стене. Дверь тоже открыта, если выход на крышу тоже будет не заперт, то это будет один из самых удачливых дней в его жизни. Ступенек много. Уже на пятом этаже выдохся, карабин в руках начал казаться неподъемным.
«Лучше бы спортом занимался, чем бухал.» – Подумал про себя и продолжил подниматься, опираясь одной рукой на перила.
На десятом этаже уперся в дверь. Массивную, железную, но запертую на простой засов. Вышел на крышу. Блуждая по коридорам здания, потерял ориентацию, в каком направлении двигаться, но зарево костров подсказало. По короткой лестнице поднялся на второй уровень крыши и пошел к краю. Гудрон хорошо скрывал звуки шагов и снизу не видно, что происходит наверху, поэтому шел сильно не прячась. Подойдя к краю, улегся поудобнее, поставил сайгу на бортик и посмотрел в оптический прицел.
На площади перед собором оживленно. Насчитал восемнадцать человек, все мужчины разного возраста. Двое стоят у автозака[1], скорее всего в нем держат пленных. Остальные столпились возле трех крестов, лежащих на земле, рядом с ямами. Все вооружены, двустволки, автоматы Калашникова. Слушают мужика в рясе с крестом, который бьется в конвульсиях молитвенной речи, размахивая руками и осеняя себя крестным знамением. Отзвуки его криков доносятся даже до крыши. Навел перекрестье милдота[2] на грудь кричавшего, прямо на распятие. Желание выстрелить нестерпимое, но сомневался попадет ли. Оптическими прицелами пользоваться не умел, и куда точно полетит пуля не знал. К тому же, сразу выдаст свою позицию, фанатики набегут раньше, чем успеет спустится вниз, отбиться не будет никаких шансов. Поэтому оставалось молча наблюдать за оратором, и сжимать зубы от беспомощности.
Из группы слушавших выступление, отделилось несколько человек и двинулись к автозаку. Открыв дверь кунга, фанатики вытащили избитого до невозможности человека. Присмотрелся внимательнее и громко выматерился, на несколько секунд отвернувшись от прицела. Эмиль. Пепельные волосы окрасились в бардовый, борода склеилась от запекшейся крови, один глаз заплыл. Старика несли на руках, сам идти не мог. Безвольно опущенная голова качалась из стороны в сторону. Из автозака раздался пронзительный детский крик. Князев перевел прицел на источник звука. Из двери на секунду показалась голова Жени. Девочка кричала, и рвалась к Эмилю, протягивая руки. Один из фанатиков небрежно пихнул ее обратно, толкнув ладонью прямо в лицо и захлопнул дверь.
– Я тебе эту руку отрежу и в жопу запихаю. – Сказал вслух, словно сектант его услышит.
Тем временем люди на площади оживились. Эмиля подтащили к кресту. Растянули руки вдоль перекладины и прижали. Псих в рясе стоял с молотом и большими, не меньше тридцати сантиметров в длину, гвоздями. Остальные обступили распятие вокруг, и покачивались в такт монотонному бормотанию. Прижав острие гвоздя к середине предплечья, прямо между костями, главный сектант на секунду вознес молот к небу, что-то прокричал, и опустил вниз. Гвоздь пробил руку и вошел в свежеструганное дерево на несколько сантиметров. Эмиль вздрогнул, но не закричал и не начал вырываться. Толпа взорвалась ликованием. Несколькими ударами, глава секты загнал гвоздь и переключился на другую руку. Завершил последним через ступни. Для надежности, дополнительно закрепили конечности несколькими оборотами колючей проволоки. Последним штрихом надели на голову венок из той же колючей проволоки, и, чтобы не спадал, натянули как можно ниже, обдирая кожу до кости.
Крест подняли, протащили до ямы, опустив основание в землю. Несколько человек держали распятие снизу, остальные толкали вверх. Когда конструкция приняла вертикальное положение, яму закопали, утрамбовав землю до плотности камня.
Саша смотрел на это, скрипя зубами. Единственное, что сдерживало от беспорядочной стрельбы по тварям – Женя. Если собой он мог рискнуть, то девочкой нет. Она и так слишком много хлебнула за свою короткую жизнь, и он просто обязан ее спасти. А если ввязаться в бой, то шансов будет мало, и не известно, чем это обернется для пленников. На секунду задумался, что возможно это и есть его смысл жизни, для этого и пережил эпидемию. Что бы оберегать её, быть своего рода ангелом хранителем. Только вот, хренового ангела выбрали. Вспомнил, как трусливо сбежал, скривился, и еще сильнее сжал цевье винтовки.
Тем временем к кресту подтащили две бочки с огнем, подсветив Эмиля багровым. Старик не двигался. Князев внимательно присмотрелся. Еще дышит, грудь медленно, но колышется. Лишь бы дотянул, пока придумает как их спасти. Толпа вокруг распятия зашлась молитвой, воздев руки к небу. Глава секты стоял прямо по середине и трясся, словно в приступе эпилепсии.
«Как разойдутся, спущусь вниз. Они, вроде, все перед храмом тусят. Охраны и постов не видно. Надо найти канистру с бензином, и устроить пожар. Поджечь храм с противоположной стороны. Эх, жаль гранат или мины нет, так бы устроил засаду. Пока будут заниматься тушением, на машине подъехать к кресту. Надо найти клещи, перекусить проволоку и гвозди. Подожди, а Женя и охранники возле автозака? Да они скорее всего побегут тушить, так что сняв Эмиля, подъезжаю к грузовику, забираю девочку и сваливаю. Бензин, кусачки, машина. Но сначала дождусь пока уйдут».
Взглянул в прицел. Толпа перед крестом продолжала раскачиваться в такт молитве. Глава секты стоял в руках с неким подобием копья: к деревянному шесту армированным скотчем примотан широкий кухонный нож. Фанатик подошел ближе к распятию, поднял руки к небу, потряс своим оружием и под вой толпы всадил клинок под ребра Эмилю. Старик дернулся и беззвучно открыл рот, словно рыба, выброшенная на берег. Люди вокруг пали на колени и начали бить поклоны, осеняя себя крестом. Сектант в рясе одним рывком вытащил копье из раны и начал подносить его к головам склонившихся людей, прислоняя окровавленное лезвие к темени.
Князев не выдержал. Ярость затмила глаза и трезвый рассудок. Подскочил и ринулся к выходу с крыши, забыв о любой осторожности. В голове пульсом билась только одна мысль – убить. Сколько их не важно, выживет ли он, тоже не важно. Главное – забрать как можно больше этих тварей. На какое-то время забыл даже о девочке.
По лестнице вниз не бежал, а прыгал через несколько ступеней, оглашая здание гулким эхом. Свет от фонарика в телефоне хаотично метался по стенам. Как дежавю, перед глазами всплыл побег из горящей квартиры. Тоже лестница, тоже прыжки через ступеньки, только тогда бежал «от», а сейчас «к». Вспомнил неудачное приземление, вывихнутую ногу, ушибленное плечо и сбавил темп. Не хватало еще сейчас расшибиться по пути. Входную дверь открыл с удара ноги. Повернул за угол, и со всех ног побежал в сторону храма. Когда почти добежал до конца здания и приготовился выскочить с поднятым карабином, его резко дернули за плечо и повалили на землю. Начал брыкаться, пытаясь встать, но чье-то колено придавило к земле, выбив дыхание. Сайгу вырвали, оцарапав ремнем руку. Потянулся к пистолету в кобуре, но человек над ним предугадал движение, вывернув Саше руку, и выкинув пистолет в сторону.
– Тихо, ты блин, не рыпайся. – Шёпотом сказали над самым ухом.
– Я вас, блять, всех завалю, твари! Суки! – Закричал Князев и тут же получил кляп в рот.
– Да не ори ты, дебил. Всех выдашь! – Повторил голос.
Только сейчас смог различить, что над ним не один из фанатиков, а крепкий мужчина в форме, балаклаве и боевой разгрузке. Мужчина умело стянул руки стяжкой, повторив тоже самое с ногами.
– Посиди пока тихо. Тимур? – Мужчина обратился к кому-то за спиной Князева.
– Да.
– Присмотри за ним, что бы не натворил ничего. Прикрывай тыл. – Боец чуть склонил голову к микрофону гарнитуры на плече. – Все на позициях? – Прислушался, принимая ответы в наушник, затем опять нажал кнопку связи. – Начинаем.
Рядом опустился невысокий и худощавый парень без маски, сжимающий в руках автомат Калашникова. На вид едва за двадцать. На лице – страх и неуверенность.
Мужчина в маске прижался к стене здания, осмотрелся по сторонам, поднял вверх руку и коротко махнул. Князев увидел, как из кустов показались еще двое в такой же форме и балаклавах. Они двигались синхронно и плавно, словно плыли над землей. Буквально через минуту к стану фанатиков уже приближалось шесть человек, скрываясь в тени от света костров. Послышались сухие звуки одиночных выстрелов, крики и предсмертные вопли.
– Слышь, пацан, стяжку ослабь, рук не чувствую. – Сказал Саша, протянув сидящему рядом руки.
Парнишка неуверенно подошел ближе, и потянулся вперед.
Схватил его за руки и дернул на себя. Парень весил не больше шестидесяти килограмм, сдернуть его с ног не составило труда. Подавшись вперед, встретил его ударом головы в лицо. Парнишка крякнул и упал рядом, потеряв сознание. По лбу Князева потекло что-то теплое. Подтянул руки к лицу и перегрыз пластиковый хомут. Зубы отозвались болью, забил, главное – освободится. Вызволив руки, наклонился к ногам, но стяжка на рывки не реагировала, дотянуться зубами не позволяла пластичность. Повалился на бок, и, обыскав карманы бессознательного парня, нащупал складной нож. Всё, свободен. Свою Сайгу искать не стал, в темноте плохо видно. Схватил автомат, лежащий рядом на земле и побежал в сторону перестрелки. На ходу протер лицо от горячей липкой жидкости. Кровь, только не ясно его или того бедолаги.
Звуки выстрелов почти стихли. Забежав в освещенную зону, успел увидеть только спины людей в форме, заходящих в здание. Площадь перед зданием усеяна телами. Почти у всех дыры в голове – контрольный выстрел. Осмотрелся и, увидев автозак, побежал к нему. Возле грузовика никого. Перейдя на шаг за несколько метров, еще раз внимательно огляделся. Точно никого. Подойдя к двери, потянулся к ручке, но не успел схватить. Из-под машины дернули за ноги. Взмахнув руками, упал на спину, сбив дыхание, автомат отлетел в сторону. Почувствовал, что его тащат по земле, спину больно обдирал асфальт. Над головой промелькнул бензобак и днище автозаказ. Сверху навалился один из фанатиков. Безумные взгляд, жидкая трехнедельная борода и ужасная вонь нечищеных зубов. Сектант сжимал в руках отвертку, и приставив ее острие к горлу Князева, навалился всем телом.
Саша закричал, больше от ярости, чем от страха. Одной рукой уперся в плечо нападающего, не давая ему проткнуть себя, второй выбил отвертку из рук. Фанатик был легким и слабым, голод или переутомление, но оружие из его рук вылетело без усилий. Обхватив двумя руками за горло, с силой ударил сектанта об днище машины, и еще раз, и еще, пока тот не обмяк. Выбравшись из-под машины, вернулся к двери и открыл. Внутри темно, пахнет мочой и страхом. Никого не видно.
– Женя? Жень, это я Саша. – Запрыгнул внутрь, пытаясь высмотреть девочку.
Она бросилась к нему на руки, обхватив за шею и тихо всхлипывая.
– Все, все, успокойся. Все хорошо, я здесь. Их больше нет. – Погладил ее по голове, пытаясь успокоить. Каждый всхлип девочки отзывался ощутимой болью где-то в солнечном сплетении.
Взяв Женю на руки, пошел к выходу из автозака. Спрыгнул на землю и зажмурился от яркого света, бьющего прямо в глаза.
– Ребенка на землю опусти! – Закричал человек в маске, направив прямо в лицо ствол автомата с подствольным фонарем.
Прикрыл глаза рукой и медленно поставил девочку на землю, позади себя, чтобы в случае выстрела закрыть собой.
В сторону шаг! – Повторил мужчина.
– Стой, он не из этих. Мы его на подходе повязали, тоже, видать, в бой рвался. – Послышался второй голос, кто говорил, видно не было из-за яркого света. – Где Тимур?
– Там лежит, где вы меня повязали. – Ответил Князев, прижимая к ноге девочку.
– Живой?
– Живой. Так, помял слегка, но живой.
– Ты что сюда рвался? Помереть хотел?
– За ней. – Саша кивнул на Женю, затем посмотрел на распятого Эмиля. – И за ним.
– Дочь?
Саша на секунду замялся и посмотрел на девочку.
– Нет, но очень дорога мне. На кресте – друг. А вы собственно кто?
– Мы из общины выживших, под Новороссийском. К нам попал человек, который сбежал от этих фанатиков. Рассказал про пленных и казни. У нас многие – бывшие военные, решили избавиться от этой опухоли. Народа и так почти не осталось, а эти мрази остатки изводили.
– И много вас там, в общине?
– Уже под сотню. Народ на юг тянется, где потеплее и легче перезимовать. Мы собираем людей на дорогах, дали клич по радио частотам. Налаживаем инфраструктуру: сельское хозяйство, рыбная ловля, скотоводство. Короче как-то выживаем. Меня Дмитрий зовут кстати.
– Ясно. Мне к другу надо. – Сказал Саша, еще придерживая Женю возле себя и щурясь от света фонаря.
– Поздно уже. – Сказал Дима, и рукой приказал другим убрать оружие, направленное на Князева. – Я проверял, как храм зачистили, мертв.
Князев зажмурился и сглотнул.
– Соболезную. Ты это, не обессудь, что повязали, мог помешать или под огонь попасть. – Дима подошел ближе и протянул руку в знак добрых намерений.
– Да я поквитался уже, пацану нормально досталось. Как он там?
– Сейчас узнаем. – Дмитрий запросил по рации обстановку, дождался ответа и повернулся к Саше. – Жив, только ты ему нос, походу, сломал.
– Бывает. – Холодно ответил Князев и посмотрел в сторону распятого друга. – Снять не поможете?
Несколько человек в форме молча кивнули. Поднял девочку на руки и направился к кресту, затем, одумавшись, решил оставить ее с кем-нибудь, но Женя не отпускала, крепко уцепившись руками за шею.
– Жень, – опустился на корточки и повернулся к ней лицом. – Я вернусь, я не навсегда ухожу. Просто побудь тут немного.