Руслан Георгиевич Илаев
Хмурый Ленинград
Через полтора месяца мы вернулись в свою основную базу- Севастополь. Затем я вышел в очередной отпуск на пятьдесят суток и отбыл в Северную Осетию. А еще через четыре месяца я волею судьбы и случая был переведен в Кронштадт, где мне пришлось отслужить еще двадцать лет, чтобы выйти в запас в чине подполковника.
Вывоз раненых
Осетино- ингушский конфликт продолжался в период с 30 октября по 6 ноября 1992 года. В связи с боевыми действиями и массовыми беспорядками пострадало более 8000 человек, в том числе непосредственно в ходе конфликта погибло712 человек, из них осетин- 305 человек, ингушей- 407, более тысячи человек оказались в заложниках. Ранено- 836 человек, из них 457- ингушей и 379- осетин.
Не буду вдаваться в истоки и причины конфликта, ибо столько написано по этому поводу и продолжает писаться и анализироваться, что ничего нового я вложить не смогу, а лить воду просто не имею желания. В начале конфликта меня в Осетии не было. Я продолжал служить в должности начальника кронштадтской гарнизонной поликлиники в звании подполковника медицинской службы Ленинградской военно- морской базы. Но как осетин и как патриот своего народа не мог не переживать по поводу происшедших событий. Думаю, что также переживали сотни офицеров – моих земляков, служивших в армии и на флоте Российских Вооруженных сил. Не секрет, что из всех народов, населяющих Российскую Федерацию, офицеров всегда было больше всего из выходцев Северной Осетии. И так было во все времена, начиная с конца восемнадцатого века.
До революции осетин- офицеров было более трех тысяч, а одних генералов я насчитал сорок восемь пофамильно. В 1987 году в Ленинградском букинистическом магазине я случайно обнаружил маленькую коричневую книжонку под названием «Осетины- офицеры участники русско- японской войны 1904- 1905 годов». Моему удивлению не было придела, откуда и кто издал ее не помню, однако запомнил, что во время этой войны погибло три генерала и девятнадцать полковников, именно осетин. И еще, книжка была 1933 года издания с множеством аналитических таблиц. К сожалению, она была утрачена безвозвратно, а может быть ее просто похитил кто- то из моих многочисленных гостей- земляков, когда я ею хвастался, показывая им.
Так вот, сидя в рабочем кабинете подведомственной мне поликлинике, или же находясь вне службы, меня не покидало ощущение, что я самоустранился в тяжелую минуту от чаяний своего народа, и это меня сильно угнетало. А чем я мог помочь? Боевые действия закончились скоротечно. Между двумя республиками стоят российские войска. Мы еще не знали, что скоро начнется первая, а за ней вторая чеченская война, и от первоначального вида столицы Чечни останутся одни воспоминания.
И тут меня осенило! Если санитарные потери составили в Осетии более трехсот человек, значит количество легкораненых и раненых средней степени тяжести в среднем будет две трети от всех, а, следовательно, тяжелораненые составят одну треть. Это я усвоил, когда учился на командном факультете руководящего медицинского состава военно- медицинской академии. Однако опыта лечения огнестрельных ран в лечебных учреждениях Северной Осетии не было. Все боевые травмы, полученные во время военных конфликтов и войн, лечились только в военных госпиталях или же в военно- медицинских центрах типа военно- медицинской академии имени С.М. Кирова.
А где лечили раненных осетин? Естественно, в больницах города Владикавказа. За редким исключением, когда родственникам удавалось вывезти раненных в военные госпиталя за пределы республики по так называемому блату. Но как лечили основную массу, я представлял. В военно- медицинской науке даже есть название такому лечению- паллиативное, приносящее временное облегчение, но требующее затем дополнительных оперативных вмешательств для окончательного выздоровления раненых. Так вот, эти оперативные вмешательства должны были проводить военные хирурги военных госпиталей, чтобы раненные в боях осетины могли окончательно выздороветь. Но как это осуществить, ведь мои земляки, получившие ранения, не были военнослужащими и не имели право лечиться в военных лечебных учреждениях?
Отец говорил мне о том, что у нашей фамилии нет богатых и влиятельных родственников, потому надо быть умнее окружающих и видеть дальше, чем многие, а этого можно добиться, если учиться лучше других, читать больше других и быть старательным, не бояться трудностей, а уметь умно преодолевать их. Я начал думать и разрабатывать план по осуществлению своего замысла. И вот что я придумал. В Библии указаны десять людских пороков, обязательно встречающихся у православных (верующие в Христа) или правоверных (верующие в Аллаха) в той или иной степени. Но так как я жил в Ленинграде и с правоверными реже общался, я их опускаю.
Так вот, я заметил, что наиболее часто встречающиеся у военных пороки – это тщеславие, зависть и гордыня. А если предложить начальнику медицинской службы Ленинградской военно- морской базы за помощь, оказанную в отборе и эвакуации раненых из Северной Осетии, почетное звание – «Заслуженный врач Северной Осетии». Я хорошо знал своего непосредственного начальника- полковника медицинской службы Алексея Юрьевича Горенко и быть того не могло, чтобы он отказался от такой награды.
Для отбора раненых мне необходимо было выехать в Северную Осетию, а разрешение на выезд в виде оформленного командировочного мог дать только полковник Горенко. Но вначале надо было заручиться поддержкой командования Ленинградского военного округа и Ленинградской военно- морской базы на разрешение лечения земляков из Северной Осетии на безвозмездной основе в 42- ом окружном госпитале и 1- ом военно- морском госпитале. Для встречи с командованием Ленинградского военного округа я просил содействия и рекомендации у полковника Горенко, но он почему- то отказался мне помогать, видно было, что он боится или просто не хочет обременять себя какими- либо обязательствами. Однако телефон адъютанта командующего он мне все же предоставил.
В ходе разговора с адъютантом подробно изложил свой замысел и мои предложения по их реализации, попросил посодействовать встрече с командующим Ленинградского округа для его более детального ознакомления по предстоящей эвакуации раненных и предстоящему лечению их. Как бы там не было, но через день адъютант позвонил и сообщил, что мне назначено на завтра быть к десяти часам в приемной у командующего. Штаб округа находился на Сенатской площади.
Встреча с командующим округа генерал- полковником Сергеем Павловичем Селезневым продолжалась не более двадцати минут. Но началась она с легкого инцидента, который был спровоцирован самим командующим. Не успел я представиться, войдя в кабинет, когда он вдруг заревел на меня:
– Оружия для вас у меня нет, и снабжать вас или ингушей им я не буду!
Помню, я вытаращился на этого идиота и с полминуты не мог произнести ни слова:
– Товарищ генерал–полковник, мне Вашего оружия не нужно, я совершенно по другой причине. Разве Ваш адъютант не докладывал о цели моего визита?
Вкратце я вновь объяснил командующему цель моего прихода и попросил разрешения на лечение тяжело раненных осетин в подведомственных ему военно- лечебных учреждениях. В целом встреча была доброжелательной, но Сергей Павлович попросил, чтобы президент Северной Осетии Галазов Ахсарбек Хаджимурзаевич обратился на его имя с письменным прошением о их безвозмездном лечении в госпиталях подведомственного ему округа.
В конце разговора генерал- полковник Селезнев поинтересовался вдруг, является ли Северная Осетия субъектом Российской Федерации. Я ответил утвердительно. Однако Сергей Павлович настоял, чтобы письмо от президента Северной Осетии на его имя начиналось со слов «…Северная Осетия, являясь субъектом Российской Федерации…». Пришлось согласиться. Следующее предложение командующего округа касалось лично меня: все дальнейшие контакты должны были проводиться только через его начальника штаба генерал- лейтенанта Виктора Сергеевича Соколова.
На этом аудиенция была окончена, и он меня благосклонно отпустил. Я немедленно отправился к Алексею Юрьевичу, где подробно изложил ему содержание разговора с командующим округа. В ходе беседы поинтересовался у Горенко, не надо ли на имя командующего Ленинградской военно- морской базы направить аналогичное письмо от президента Северной Осетии. На что Юрий Алексеевич ответил отказом, объяснив, что вопросы госпитализации решаются им лично в рабочем порядке.
Теперь необходимо было в ближайшее время выехать домой, в Северную Осетию, чтобы объективно оценить ситуацию на местах: количество тяжелораненых и нуждающихся из них в повторных оперативных вмешательствах. Для этого надо было встретится с министром здравоохранения и совместно произвести отбор кандидатов для лечения в госпиталях Ленинграда.
Затем поставить в известность руководство республики о предполагаемых мероприятиях и выслушать его рекомендации и предложения. На следующий день я подал начальнику медицинской службы Ленинградской военно- морской базы рапорт на предоставление мне двухнедельного отпуска и после его письменного одобрения вылетел во Владикавказ. В Пригородном районе, где проживали мои родители, в день своего прилета я никуда не намеревался идти, однако вечером меня познакомили с Михаилом Газзаевым, уроженцем селения Камбилеевское, который был ранен в первый же день боевых действий.
Вероятнее всего, мама проговорилась соседям о цели моего приезда, а многие меня хорошо знали. Михаил Алексеевич был мужчиной в возрасте и приехал не так давно из Уфы, где пятнадцать лет проработал в ДЮСШ тренером по вольной борьбе. Приехал Михаил домой и неожиданно для себя попал под молоха войны, а так как он был образцом подражания для местной молодежи, то сразу же оказался в центре жесточайшей передряги. Ингуши выстрелом из гранатомета, пробив кирпичную стену, ранили троих из пяти бойцов. Хуже всех пришлось Газзаеву, осколками ему полностью скальпировало кожу лица справа. Моя задача заключалась, как раз в том, чтобы максимально вернуть к нормальной жизни потерявшихся людей с тяжелыми физическими увечьями, вот таких, например, как этот Михаил Алексеевич.
На следующий день с утра мы отправились с Газзаевым к министру здравоохранения Северной Осетии для согласования списков лиц, нуждающихся в дальнейшем безвозмездном лечении в военных лечебных учреждениях Ленинграда. Министром на тот период был Вячеслав Бесолов, он принял меня практически сразу и вежливо выслушал мои рассказ и все предложения, однако интереса к нуждающимся раненым не проявил никакого. Его более интересовал вопрос, не может ли командующий округом выделить палатки и военную форму для передачи ему, министру здравоохранения. Я ответил Бесолову, что не уполномочен вести переговоры на тему палаток и военной униформы и попросил его вернуться к лечению раненых.
– Не будет палаток и военной формы, я списки раненных Вам не предоставлю, – неожиданно заявил министр здравоохранения, – они мне сейчас нужнее, чем раненые…
Такого поворота событий я не ожидал и, наверное, возмутился гораздо громче и грубее, чем следовало, когда вдруг в кабинет ворвался Михаил Газзаев и, обхватив меня за талию, вынес в приемную министра. Мы с министром так громко дискутировали, что Михаил в коридоре весь наш диалог прослушал почти до конца. И вовремя решил вмешаться. На улице, отдышавшись, я принял решение обратиться непосредственно к руководству республики по согласованию отбора и вывоза раненых. По дороге к Дому правительства Михаил успел рассказать мне, что списки раненых по Пригородному району находятся у Левы Джагаева, руководителя поселкового Совета селения Камбилеевское. А так как бои в основном проходили в селах Пригородного района, то восемьдесят процентов раненых, считай, мы уже имеем. Это известие меня обрадовало и несколько успокоило.
Вскоре мы подошли к Дому правительства на площади Свободы. Председателем Совета министров в то смутное время был Хетагуров Сергей Валентинович, его мама была из фамилии Бритаевых, как и моя, и я рассчитывал использовать наши родственные отношения для пользы дела и достижения цели, из- за которой я приехал в Осетию. Сергея Хетагурова я нашел на третьем этаже в его кабинете в окружении нескольких мужчин, что- то громко и оживленно обсуждавших. Они молча уставились на меня. Я представился и коротко изложил присутствующим суть визита. Объяснил, что мне нужно типа гарантийного письма от руководства республики. Председатель Совета министров объяснил мне, что правом переписки обладает лишь лично президент, но он может поручиться за меня. Затем он спросил вдруг не знакомы ли мы были ранее, ибо ему показалось, что он меня уже где- то видел. Пришлось объяснить, что мы в родстве по материнской линии, и напомнить, что однажды даже играли с ним в футбол в Суадаге – родном селе моей и его мамы. Но тут в разговор вмешался сидящий за столом мужчина:
– Сергей, я его хорошо знаю, он с Пригородного района, его отец работает следователем, а сам он служит в кронштадтской поликлинике начальником. Я за него ручаюсь.
И только сейчас я обратил внимание, что мужчина мне весьма близко знаком и зовут его Георгий Павлович Джиоев. Но все, кто близко был с ним знаком, звали его Юрой. Он проживал в селе с моими родителями практически в одном дворе. Я подошел, и поздоровавшись с ним за руку, поблагодарил его за поддержку. Сергей Валентинович пригласил в кабинет по телефону советника президента, представил нас друг другу и попросил оказать мне содействие в нашем благородном деле. Советника звали Эдуард Михайлович Мецаев, он курировал в республике спорт, медицину и культуру. Был он старше меня лет на пятнадцать и выделялся образованностью и тактом в обращении с людьми. Мы быстро нашли общий язык, и как я заметил, он очень быстро вник в мою тему. Не теряя времени, он провел меня в приемную президента на втором этаже, затем попросил ждать его, а сам вошел в кабинет, думаю, доложить обо мне. На двери кабинета, куда вошел Мецаев, красовалась таблица из латуни с гравировкой «Галазов Ахсарбек Хаджимурзаевич».
Вскоре помощник президента, молодой парень лет тридцати, пригласил меня войти в эти двери. Кабинет президента Галазова был не просто большим, он был огромен, встретил меня хозяин кабинета на входе и первым протянул мне руку, я четко представился- внятно назвал имя, отчество и фамилию, затем должность и звание. Галазов предложил присесть за огромный стол, сам сел напротив, рядом присел Эдуард Михайлович. Я подробно изложил присутствующим цель своего визита и предложения по вывозу нуждающихся на бесплатное лечение в военно- медицинские учреждения Ленинграда. Доложил, что таковых приблизительно от сорока до пятидесяти человек. Передал просьбу командующего Ленинградским округом по поводу письма на его имя от президента Северной Осетии. Передал я и просьбу командующего Ленинградским округом, чтобы письмо от президента Северной Осетии на его имя начиналось со слов «…Северная Осетия, являясь субъектом Российской Федерации…».
Разговаривая с Ахсарбеком Хаджимурзаевичем, я внимательно присматривался к нему, невольно наблюдая его манеры и привычки. Галазову было около шестидесяти пяти лет, красивая осетинская внешность, выше среднего роста, совершенно седой, лицо бритое, взгляд проницательный, видно было, что он длительное время проработал на руководящих должностях. Он одинаково красиво говорил на осетинском и русском языках. Быстро и по- деловому решал практические вопросы. Хотя бы исходя из того, что пока мы с ним беседовали, Эдуардом Михайловичем письмо было уже приготовлено и представлено президенту на подпись. Письмо я аккуратно положил в папку и вышел из Дома правительства в весьма хорошем настроении.
Вместе с Газзаевым мы немедленно выехали в селение Камбилеевское, где Михаил познакомил меня со своим другом Левой Джагаевым. Лева оказался веселым и коммуникабельным главой села. Как Михаил и предполагал, у него оказались все списки раненных по Пригородному району. Я сразу же принялся их изучать в присутствии Левы и Михаила, многих из них они знали в лицо и могли подробно рассказать, где был ранен тот или иной односельчанин.Предложил Михаилу проехать по отобранным мной фамилиям и на местах познакомиться с нашими подопечными. Газзаев охотно согласился, и мы вместе с ним в течение недели объехали всех кандидатов в пяти или шести селах Пригородного района, в целом получилось до тридцати человек. Из отобранных сформировали группы очередности вывоза, определились по транспорту, однако появились непредвиденные трудности. В частности, на чьи деньги осуществлять вывоз раненных в Ленинград, если у многих моих подопечных не было денег даже на нормальное питание? А во что они были одеты?! Нет теплой одежды и обуви. Ехать предстояло в город, где восемь месяцев из двенадцати лежит снег.
По телефону я обсудил эти вопросы с Эдуардом Михайловичем, он ответил неопределенно, и я понял, что этот вопрос должен будет решаться мной. Рассказал о трудностях Михаилу Газзаеву, он предложил обратиться за помощью к Георгию Павловичу Джиоеву, который работал на тот момент директором винно- водочного завода, расположенного где- то за ЦУМом. Следующим утром мы выехали с Михаилом на винно- водочный завод, на проходной нас не пропускали, но и здесь Михаил проявил чудеса талантливого переговорщика, и через пятнадцать минут мы стояли перед дверью Георгия Павловича. Оказывается, Михаил и Георгий Павлович отлично знали друг друга, я понял это по тому, как Михаил обратился к нему в кабинете: «Юра».
Джиоев живо интересовался тем, кого мы выбрали на лечение, при этом добавил нам еще одного раненного из селения Сунжа, Гелу Нартикоева, с осколочным ранением позвоночника. Я предоставил Юре полный список вывозимых кандидатов и отдельный список выезжающих в первой группе. Его я сохранил до наших дней в первозданном виде:
1.Дзукаев Альберт из сел. Камбилеевское, 18 лет–пулевое ранение правого плеча с повреждением плечевой кости и нервного ствола.
2.Гогичаев Валера из сел. Октябрьское, 30 лет- пулевое ранение верхней челюсти, пулевое ранение левого локтевого сустава.
3.Газзаев Михаил из сел. Камбилеевское, 42 года – осколочное ранение правой височной области и лицевой области справа.
4.Тедеев Бахури из сел. Октябрьское, 19 лет – пулевое ранение черепа с дефектом костей черепа 24 кв.см.
5.Гиголаев Станислав из сел. Джейрах, 18 лет- пулевое ранение черепа с дефектом костей черепа 32 кв.см.
6.Киргуев Виктор из гор. Владикавказ, 44 года – пулевое ранение в шею с дефектом хрящей гортани.
7.Базиев Борис из сел. Октябрьское, 66 лет – пулевое ранение нижней области живота.
8.Нартикоев Гела сел. Сунжа, 34 года- осколочное ранение позвоночного столба.
9.Качмазов Мурик сел.Сунжа, 24 года- пулевое ранение правого коленного сустава.
10.Персаев Артур сел.Джейрах, 24 года – пулевое ранение нижней области живота.
Он внимательно его прочел и, наконец, поинтересовался целью нашего визита к нему. Я объяснил, что раненные – выходцы в основном из бедных, необеспеченных семей, не имеющие возможность нормально одеться и обуться. Лечение в Ленинграде предстояло длительное, а зимой в Ленинграде холодно. Нельзя ли помочь раненным в приобретении теплой одежды и спортивной формы для повседневной носки. При этом я пояснил, что старшим в группе будет Михаил Газзаев и распоряжаться денежными средствами будет непосредственно он. Судя по всему, объяснения его удовлетворили, тем более что Михаил без возражений стоял рядом. Дело еще в том,что направляясь к Джиоеву, с Михаилом уже заранее обсудили его роль старшего в группе. Георгий Павлович предложил Михаилу подойти к нему утром за деньгами. Я же срочно стал готовиться к отъезду, вернее, к отлету в Ленинград, для предоставления письма президента Галазова командующему округом Селезневу.
По прибытию в Ленинград я первым делом доложил Горенко о результатах поездки, о встрече с президентом, об отборе раненых и их количестве, показал ему письмо Ахсарбека Хаджимурзаевича и рассказал о перевозки первой группы в ближайшее время. В свою очередь Алексей Юрьевич несказанно обрадовал меня известием о договоренности с военно- медицинской академией о лечении части раненых в ее хирургических клиниках. Воодушевленный полученной новостью, я направился от Алексея Юрьевича в штаб округа на Сенатскую площадь, где лично передал письмо Ахсарбека Хаджимурзаевича в руки начальника штаба генерал – лейтенанту Виктору Сергеевичу Соколову. Итак, разрешение получено, процесс пошел!
На следующей неделе прибыла первая группа раненых из Северной Осетии. Я лично выезжал встречать их в аэропорт Пулково. Алексей Юрьевич выделил для их перевозки четыре единицы санитарного транспорта. Они были распределены в три лучшие военно –медицинские учреждения: военно- медицинскую академию им. С.М.Кирова, в 42- ой окружной госпиталь и 1- ой военно- морской госпиталь. Лучшего я и не ожидал, оперировали и лечили наших ребят профессора, кандидаты и доктора наук, такие светила как Дедушкин, Рухляда, Запольский и другие, фамилии их всех я и не запомнил. Но многие из прибывших перенесли по три и более операций, что говорило о сложности их ранений. Газзаев Михаил перенес на лице восемь операций, Гогичаев Валера – пять или шесть, а другие – по две или четыре.
Пришлось ребятам задержаться в связи с повторными операциями на три – четыре месяца. Тедееву Бахури и Гиголаеву Станиславу нейрохирурги провели аллопластику дефектов черепа и твердой мозговой оболочки титановыми пластинами. Качмазову Мурику сформировали коленную чашку из осколков раздробленной, а затем учили его заново ходить. Были у нас и неприятные потери- Виктор Киргуев с пулевым ранением в шею с дефектом хрящей гортани готовился к операции, когда его вдруг оповестили по телефону, что его жена скончалась. Виктор срочно вылетел во Владикавказ на похороны и затем через две недели вернулся к нам в Ленинград. Ребята ему радовались и как могли его утешали. Лечащие хирурги вновь стали готовить его к операции и вдруг опять удар –умерла его дочь. Когда он вновь вылетел в Владикавказ на похороны, нам сообщили, что Виктор скончался сам на пятые сутки – не выдержало сердце. Все очень расстроились, особенно переживал Михаил, они с Виктором были ровесники и быстро подружились.
Через три –четыре месяца мы отправили домой первую группу выздоровевших, их было пять человек. На деньги, выделенные Георгием Павловичем, приобрели им билеты до Владикавказа. Отправляли их в аэропорт Пулково на служебном транспорте, выделенным Алексей Юрьевичем. Однако мне и самому пришлось лететь вместе с ними во Владикавказ за новой партией раненых, Мецаев попросил меня приехать, объяснил, что появились проблемы, которые требуют моего обязательного присутствия. Сразу же из аэропорта я поехал на площадь Свободы на встречу с Эдуардом Михайловичем. Он мне все и прояснил. О вывозе раненых в Ленинград на бесплатное лечение узнали в министерстве здравоохранения Республики Южная Осетия и попросили нашего президента Галазова оказать содействие в лечении восьми раненных. Ну и Ахсарбек Хаджимурзаевич через Эдуарда Михайловича вышел на меня. Как же мне можно было отказаться, когда просят такие уважаемые люди! В очень короткие сроки всем раненым оформили российские паспорта, и я их также вывез в Ленинград. Кстати, ранения наших южных братьев по тяжести были практически идентичными нашим: два пулевых ранения в голову, три – в грудь и живот, осколочные ранения в крупные суставы и конечности. Их также пустили по большому кругу, то есть им тоже провели по несколько операций, предварительно определив этапы лечения.
Однажды вечером мне позвонили по домашнему стационарному телефону. Звонил незнакомый мужской голос, спросил Руслана Георгиевича, то есть меня. Я назвался и подтвердил правильность набранного им номера. Звонивший также представился:
– Людвиг Чибиров – руководитель Республики Южная Осетия. Руслан Георгиевич, хотел бы Вас поблагодарить за наших раненых, прошедших лечение в клиниках военных госпиталей Ленинграда. Вами проведена колоссальная организационная работа в отношении восстановления здоровья наших ребят, большое Вам спасибо от меня лично и от народа Южной Осетии!
Я в свою очередь поблагодарил его за сказанные в мой адрес добрые слова, сказал, что это долг каждого осетина, что на моем месте, имея такие возможности как у меня, многие повторили бы то же самое, а может быть, и гораздо эффективнее, чем я …
Однако разговаривая с собеседником, я почувствовал, что Людвиг Алексеевич что- то не договаривает или же хочет продолжения диалога…
– Людвиг Алексеевич, может быть, я могу еще чем –либо помочь Вам, наверное, это связано с лечением раненых, – спросил я его в открытую.
– И, да и нет, Руслан Георгиевич, тут ситуация несколько иная и касается в первую очередь меня лично. Дело в том, что мой сын Алексей (на самом деле он назвал его Лёша) получил пулевое ранение в бедро с поражением бедренной кости, нервного ствола и бедренной артерии. Нельзя ли его обследовать и долечить в военно- медицинской академии им. Кирова?
Какая осетинская скромность! Глава республики просит за своего сына в последнюю очередь, когда до этого мы приняли по его просьбе на обследование и лечение восемь человек из Южной Осетии.
Прошу Людвига Алексеевича обозначить время вылета его сына на самолете, решив, что поеду его встречать лично, о чем поставил в известность его отца. Леша Чибиров оказался симпатичным неунывающим парнем, слегка прихрамывающим на правую ногу. Прежде чем я положил его в травматологическую клинику, он прожил у меня дома три дня. На его лечение ушло полтора месяца. Он был удивительно коммуникабелен, через две недели все медицинские сестры были от него без ума, особенно массажистки! В конце июля его выписали, мы тепло попрощались, и он улетел во Владикавказ.
Когда уехал Леша, я вдруг понял, что все закончилось, все осталось позади. Раненых- то больше нет. Их всех прооперировали и пролечили. Два года пролетели, как два месяца. Сколько их было – тридцать пять или тридцать семь, даже не могу сейчас вспомнить, особенно из Южной Осетии, помню только одну фамилию Бекоев- пулевое ранение в голову. За два года, что их лечили, мне пришлось раз двенадцать слетать во Владикавказ для отбора очередной партии. Но на этом все не закончилось. Доложил Алексею Юрьевичу Горенко, что его приглашает Президент Республики Северная Осетия Галазов Ахсарбек Хаджимурзаевич для торжественного вручения диплома на присвоение почетного звания- Заслуженный врач Республики Северная Осетия. Реакция начальника медицинской службы Ленинградской военно- морской базы на это моё известие была более чем странной. Он категорически отказался ехать на вручение ему высокой награды. И я вынужден был вылететь за его наградой сам. Когда я доложил президенту, что Алексей Юрьевич Горенко отказался приезжать на вручение ему высокой награды в силу неизвестных причин, Галазов взорвался и швырнул на стол его диплом:
– На, передай, а мы хотели торжественно ему вручить и банкет в его честь организовать…
Затем он обнял меня и попросил принять извинения за то, что вышел из себя:
– Руслан, тебе ведь тоже присвоено звание Заслуженного врача! Эдуард Михайлович, подайте мне его, пожалуйста. Вот, Руслан Георгиевич, я Вас поздравляю и с особым удовольствием Вам диплом вручаю. Вы его действительно заслужили. Мы тут с Эдуардом Михайловичем посоветовались и хотели бы Вам еще медаль «Во Славу Осетии» присвоить. Как Вы на это посмотрите?
– Думаю, Ахсарбек Хаджимурзаевич, что за одно дело дважды не награждают, спасибо Вам за высокую награду!
И поехал я домой отмечать с родителями моего Заслуженного врача…
Прошло двадцать семь лет. Живу с сыном в родительском доме. С Михаилом Газзаевым пересекаюсь часто. С остальными бывшими подопечными- гораздо реже, а многих вообще не видел с момента возвращения домой. Президент Галазов Ахсарбек Хаджимурзаевич скончается в 2013 году, и будет похоронен на Алее Славы во Владикавказе. Мир его праху, он достоин этого! Джиоев Георгий Павлович здравствует и поныне, проживает в настоящее время во Владикавказе. Людвиг Алексеевич весь в науке, собирает материал для Универсальной фольклорно- этнографической энциклопедии осетинского народа, редактором которой он является. Алексей Людвигович Чибиров в настоящее время – директор Владикавказского научного центра Российской академии наук.
Я же глубоко убежден и сейчас, что каждый из нас, хотя бы однажды, должен бескорыстно помочь своим таким образом, чтобы имя его загорелось на мгновение в памяти народной. Кто не хочет – ищет причину, кто желает – ищет возможности.
