Ронни Траумер
Новое начало
Через пять минут все уселись по двум микро-фургонам, готовые к любому развитию событий. Все уверены в себе, без капли страха на лице, одеты в чёрное с головы до ног, в бронежилетах и с оружием. А я… я боялся не за себя. Я боялся, что моя любимая истекает кровью и даже не надеется увидеть когда-нибудь своих близких и свет солнца.
Сидя с закрытыми глазами, откинувшись в кресле автомобиля, думал и молил свою девочку потерпеть и не сдаваться. И у меня или крыша поехала, или я услышал её мягкий голос, который сказал короткое: «прости, любимый». Я подорвался с кресла, как ошпаренный.
– Нам надо поторопиться, – сказал я Илье, тот смотрел на меня пару секунд, потом велел водителю поддать газу.
«Нам надо поторопиться». Повторил я про себя, тревога выросла втрое.
Я её теряю.
Леся
Смачная пощёчина заставила меня прийти в себя.
– Очнись, сучка, – услышала я ненавистный голос Славы. Почему я ещё его слышу? – Вздумала уйти так легко? И не надейся, я своими руками тебя туда отправлю. Потом верну и опять отправлю, пока не надоест, – я только тяжело застонала: левую руку вообще не чувствую, бедро сильно жжёт, будто меня кто-то резал.
– Зачем? – еле слышно шепнула я.
– Зачем?.. ммм…– он театрально задержал интригу. – А уже и не важно. Ты меня достала, одни проблемы из-за тебя, – он больно схватил меня за плечи и рывком поднял на ноги. Голова кружится, в глазах туман. – Ты представляешь, кого ты бутылкой по голове шарахнула? – он тряхнул меня так сильно, что голова качнулась назад-вперёд. – Да он за это с меня кучу бабла потребует, и это в лучшем случае, – он был зол, очень зол.
– Мне всё равно, – выдавила я из себя, и он тут же с силой бросил меня на пол. Боль отозвалась во всём теле: заныли плечи, спина, голова, каменный пол царапнул щёку. Почему я такая слабая? Даже убить себя не смогла полноценно.
– Как ты меня за*бала… даже трахать тебя не буду… ничтожество, – услышала, как клацнула застёжка ремня, что противоречило его же словам. Сил нет ни на что, пусть делает, что хочет.
Зря я так подумала, ремень со свистом приложился к моему бедру. Крик и звёзды в глазах.
– Вставай, блядь, – он опять поднял меня на ноги. – Какого х*я ты явилась в мою жизнь, – он сам с собой вёл диалог. – Разрежу на кусочки и скормлю собакам…
– Одни слова, – перебила его я. Мой голос разума только языком цокнул, мол: «Ты безмозглая дура». И не зря: удар, и я опять у его ног, тёплая жидкость с запахом металла брызнула из носа, во рту почувствовала вкус крови.
– Закрой уже свой поганый рот, – крикнул он, взяв меня за волосы, после чего больно ударил головой о бетонный пол.
Я почувствовала, как теряюсь в небытии, и вообще не понимала, как я ещё держусь. Сквозь ресницы полуоткрытых глаз видела, как Слава ходил туда-сюда и нервно тёр переносицу. Он в бешенстве, он до такой степень зол, что не знает, как мне ещё больнее сделать.
В какой-то момент послышался далёкий громкий звук, будто что-то металлическое упало. Слава тут же остановился на месте и прислушался, я почему-то пошевелилась и подняла голову.
– Даже не думай, – сказал он и подарил мне ещё один удар, который окончательно отправил меня в темноту.
Марк
Играть, прятаться или чего-то ещё ждать не стал. Первый фургон с разгона влетел в металлические ворота, и те с грохотом повалились на землю. Пока на той стороне начали понимать, что случилось, наши вышли, и уже послышались выстрелы. Я взял в руки пистолет, который мне вручили ещё на квартире и со второй группой отправился в дом.
Справившись с внешней охраной, ребята из первой группы пошли за нами. Я пёр вперёд как танк. Выстрел… меня за локоть повалили на пол.
– С дуба рухнул? Куда прёшь? – зашипел мне в лицо Виталик. – Ты не спец, за нами иди, – Виталик прицелился и выстрелил в того, кто только что выпустил пулю в мою сторону.
Виталик вышел из-за угла с ещё двумя парнями, остальные разбились на группы и пошли в разные стороны. Я быстро рванул за Виталиком в ту самую гостиную. Пусто. Красное пятно на белом ковре и кусочки стекла в каплях крови – мои ноги остолбенели.
Я встал как каменный, мгновенно впустил корни в мраморный пол. Перед глазами вдруг возникла Леся: улыбающееся лицо моей девочки и хрупкое тело в белом свободном платье в пол. Красные пятна крови выглядели, как распустившиеся цветы маков на белом фоне. – «Уходи» – шепнул её голос. Стало так тихо, в ушах один только пищащий шум, глаза остекленели. Я потерялся.
– Ложись, – крикнул кто-то и прыгнул сверху, впечатав меня носом в то самое пятно. И я очнулся, я пришёл в себя, – Ты или берёшь себя в руки, или я отправляю тебя в фургон. У нас одна цель, я не могу ходить за тобой, пока ты тут засыпаешь, – Виталик был в бешенстве, я кивнул, понимая свою вину.
Через какое-то время охрана была обездвижена, кто-то связан на полу в центре гостиной, кто-то истекал кровью на территории особняка.
– Мы нашли их в комнате наверху, – сказал кто-то и втащил в комнату двух толстых мразей.
– Вы, ребята, понятия не имеете, с кем связались, – сказал тот, что был с разбитой башкой.
– Заткнись, – сказал Миша и ударил эту мразь по голове рукояткой автомата. – Где Соколов? – спросил он второго толстяка.
– Где-то в доме, – даже не раздумывал толстяк. – Возится со своей шлюшкой-женой, – я в тот же момент влепил ему ногой в морду, и тот упал без сил на пол.
– Молодец, Марк, – сцедил через зубы Миша. – Кто теперь на вопросы ответит? – тяжело вздохнул и повернулся к ребятам. – Остальные где? – спросил он парней.
– Мы нашли только их, – ответил один из них. – Сейчас свяжусь с другими, – парень отошёл, взяв рацию в руки.
С другой стороны комнаты послышался шум, и двое парней вмиг оказались у двери. Выстрелы. Все в гостиной подняли оружие, двое приблизились к выходу и, обмениваясь какими-то знаками между собой, резко открыли дверь. В ту же секунду там показались те парни, что вышли две минуты назад, они тащили Соколова.
– Он один? – спросил их Виталик.
– Охранник один… был, – ответили ему, и Виталик кивнул.
Соколов был ранен, его бросили на пол, и он сморщился от боли. Миша с Виталиком посмотрели на меня и глазами указали на Соколова, давая понять, что я волен делать с ним всё, что хочу. Я как бы и не собирался спрашивать у кого-то разрешения, но молча кивнул.
– Где она? – спросил эту тварь, взяв за шиворот рубашки, брызги крови на нём не прошли мимо моих глаз. Ему выстрелили в ногу, так что кровь на рубашке явно не его.
– По пути к дьяволу, – рассмеялся этот мерзавец мне в лицо, за что получил кулаком в нос пару раз.
– Отвечай, тварь. Где. Она? – я кипел, не мог сдерживаться, я хотел разбить его мерзкую рожу, сломать ему все кости. И я не стерпел, я ударил его… не знаю, сколько раз. Меня оторвали от него, силой оттолкнули в сторону.
– Ты его убьёшь и хрен чего от него добьёшься, – спокойным голосом сказал Миша. – Успокойся.
– Я не могу, – крикнул я и со всей силы швырнул на пол что-то, с громким звоном разбившееся вдребезги.
– Командир, там потайная дверь, она ведёт в подвал, – громко сказал вошедший парень, и мы рванули туда.
Потайной подвал оказался в кабинете: за банальной полкой с книгами обнаружилась железная дверь. Парни приготовили оружие и приготовились сами, двое кивнули и открыли дверь. Свет из кабинета пополз по лестнице вниз и остановился на полу, на красном комочке с пятном светлых волос.
– Плед принесите, – крикнул я и со всех ног бросился в низ. – Леся… Любимая, – проверил пульс: слабый, но есть.
Я взял её на руки – она даже не шевельнулась, руки повисли безжизненно, голова откинулась назад. Сердце сжалось, когда мои глаза увидели её бездыханное тело. Господи, она вся в крови, ссадинах, царапинах.
Я вышел с ней на руках из подвала, на меня все смотрели с сожалением и сочувствием. Виталик смотрел на Лесю с болью в глазах, Миша стоял с пледом в руках, не зная, что делать.
– Она жива, – сказал я, поняв их ступор. Я бы тоже не понял, если бы не прощупал пульс. – Скорою вызовите, – Миша кинул плед, накрывая изувеченное тело моей любимой женщины. Её дыхание было еле слышно, бинт на левой руке окрасился красным, бедро кровоточило, губа разбита, пол-лица синее и опухшее.
Это я виноват! Я не защитил её! Я не доверял ей! Я оставил её там! В квартире! С ним! Я виноват!!!
Я сел с ней на руках на диван, качался и шептал ей, что всё будет хорошо.
Всё должно быть хорошо, она не может так поступить, не может оставить меня одного.
«Борись, милая. Пожалуйста, борись. Я здесь, я рядом».
Припал губами к её лбу и закрыл глаза, не давая влажности в них затуманить взор.
Глава 16 Новое начало
Леся
Всем известная мелодия Шопена тихо звучит в моих ушах. Ощущение, что я лёжа летаю. Руки скрещены на груди, режущий до костей холод окутал моё обессиленное тело. Через страшные ноты похоронного марша слышны вопли, всхлипы и громкий плач. Открываю глаза: тёмное небо, грозовые тучи и мигающие молнии, но в воздухе не пахнет дождём, пахнет… лекарствами. Меня куда-то везут, рядом в медленном темпе проплывают обнажённые деревья.
Руки не поддаются, не хотят размыкаться. Я привстала, чёрное платье скрывает меня всю. «Почему чёрное?». Я… в гробу, в белом красивом гробу. Посмотрела направо: «Мама», крикнула я, но рот мой не открылся, руки не потянулись, они прилипли к груди.
«Кто все эти люди?»
Мама идёт рядом с гробом и тихо плачет в платок. Оксана держится за локоть Макса, нашего программиста и вытирает мокрые щёки. Алиса тоже идёт рядом со своим братом. Тётя Оля с двумя гвоздиками поддерживает маму. Позади них медленно шагает Олег, он подавлен. А больше я никого не знаю.
«Почему они здесь?»
Марк! – он идёт последним, руки в карманах белых брюк… он в белом… с головы до ног. Он остановился, и все встали будто по сигналу, как безжизненные манекены в магазинах. Марк поднял глаза на меня, смотрел долго, его стеклянные глаза ничего не выражали.
– Почему? – спросил его холодный голос. Это было странно: его губы не шевелились, но я чётко услышала его голос. – Почему ты это сделала? – прозвучал его голос в моей голове, а на его лице никаких эмоций.
«Прости меня», – хотела я сказать, но не смогла.
– Я бы приехал, я бы спас тебя, – продолжал голос обвиняющими нотками. – Ты не подумала о нас? Тебе было за что бороться, Ира…
«Ира?» – он назвал меня моим именем.
«Я думала, я только о вас и думала. Услышь же меня. Пожалуйста» – я кричала в голос, но звука не было.
– Мамочка, – услышала я голос своего сына. Резко повернув голову, я увидела его, моего мальчика. Он сидел рядом со мной… в гробу.
НЕЛЬЗЯ!
«Выходи из гроба, немедленно!»
– Мамочка, не уходи, пожалуйста, – сказал мой мальчик очень ясно, хотя он не умеет говорить так хорошо. – Мне не нравится эта кроватка, мамочка, давай встанем из неё, – он протянул свою маленькую ручку, я приняла её, а сын встал, улыбнулся и… исчез, растворился в воздухе.
«ДАВИД!» – крикнула я и прыгнула в пустоту.
Резкая боль во всём теле заставила открыть глаза… Свет… яркий… голос… незнакомый…
– Тише, девушка, – с трудом различила слова. – Не нужно таких резких движений… – сказала девушка… медсестра.
– Давид, – шепнула я осевшим голосом.
– Я сейчас врача позову, – врач? Я огляделась – больничная палата. Я в больнице. Это всё было неправдой… ужасный сон.
– …И вашего мужа, – перепугала меня медсестра.
– Нет, не надо, – взмолилась я, пытаясь подняться, но мне не удалось.
– Девушка, лежите, вам нельзя вставать, – с нотками строгости сказала девушка и, погладив мои плечи, повернулась и вышла за дверь.
Не успела я окончательно прийти в ужас, как дверь в палату резко отворилась, и зашёл Марк. Шок и облегчение разогнали страх.
– Солнышко, – Марк с улыбкой сел на колени возле кровати и, взяв мою руку в свои горячие ладони, начал целовать её, согревая тёплым дыханием. – Ты как? – спросил он, гладя меня по волосам.
– Марк, – с вздохом произнесла я, и слёзы покатились по щекам.
– Тише, солнце моё, не плачь. Всё хорошо, я рядом, – он улыбался, а глаза были наполнены болью, сожалением и усталостью.
– Прости, – шепнула я сквозь душащие слёзы.
– Не надо. Тебе не за что просить прощения. Это ты меня прости, что я так долго, – он вновь поцеловал мои слабые дрожащие палицы. В палату зашёл врач.
– Здравствуйте, – мужчина в возрасте обошёл кровать и устроился на стуле с другой стороны. – Как самочувствие? – спросил врач, изучая что-то в папке.
– Не знаю ещё, – честно ответила я. – Болит… всё, – сказала то, что успела почувствовать.
– Вы потеряли много крови и получили травмы… – врач скривился, и я успела поймать в его взгляде сожаление. – Мы сделали вам переливание, ваши лёгкие лечим антибиотиками, – врач продолжал перечислять все мои увечья. – Сотрясение головного мозга… как я понял, не первое… голову надо беречь…– негромкое покашливание Марка заставило врача замолчать на секунду. – В общем, раны и синяки мы обработаем ещё, порезы на руке и на бедре будут затягиваться дольше, но пройдут, – с доброй улыбкой врач погладил меня по руке. – Показатели в норме, вы идёте на поправку. Медленно, но это и к лучшему, а то организм сильно истощён, восстановление потребует много сил, – заключил врач и встал со стула. – Я вас оставлю, вам нужно поговорить, – это врач сказал Марку, и тот грустно кивнул.
Марк
Врач покинул палату, оставив меня с тяжёлым грузом и болью в сердце. После трёх дней без сознания моя девочка очнулась. Я привёз её в крайнем состоянии – она почти уже не дышала. Глубокий порез на бедре кровоточил. С помощью Виталика туго перевязал рану, стараясь хоть как-то остановить кровь до приезда скорой. Слава богу, что не была затронута жизненно важная артерия, иначе…
Врачи были в шоке, привезённое тело девушки выглядело как труп. Из-за крови на всём теле было трудно найти раны. После долгих процедур и убийства большого количества моих нервных клеток врач добил меня окончательно.
– Девушка была беременна, – … «была» … – Срок очень маленький, удалось это обнаружить только после анализа крови. Но вы понимаете, что после такого… у плода не было никаких шансов, – последняя фраза дошла до меня через жужжание в ушах.
– Как она? – спросил я врача после того, как медсестра по просьбе врача вручила мне стакан воды, и я залпом его опустошил.
– Врать не буду. Плохо, – я кивнул два раза, понимая, что другого ответа и не могло быть. – Но мы делаем всё возможное…
– Делаете больше, – перебил я его, не поднимая глаза от пола.
– Мы не боги. Её жизни уже ничего не угрожает, но состояние оставляет желать лучшего, – врач похлопал меня по плечу. – Терпения и сил, – сказал он и встал с кушетки.
– Я могу к ней зайти? – спросил я с отчаянием в голосе.
– Как только её по вашей просьбе переведут в лучшую палату, – ответил мужчина.
– Спасибо, – и врач оставил меня наедине с тяжёлым грузом на сердце.
Сейчас я должен решить: сказать Лесе про ребёнка или подождать ещё.
– В чём дело, Марк? – её слабый голос вырвал меня из мыслей.
– Всё в норме, солнце, – я слабо улыбнулся.
– Врёшь, – раскусила она меня. – Слава? – спросила, и её голос стал дрожать. – Он…
– Он мёртв, солнце, – Леся облегчённо выдохнула. – Его застрелили при попытке сбежать. Жаль, что тот, кто выпустил ему пулю в башку, был не я, – с удовольствием бы размазал его мозги по его же мраморному полу, при чём не пистолетом.
– Не это главное, – сказал мой лучик света. – Ты всё знаешь? – спросила она с опаской. Я кивнул. Она повернула голову и глубоко вздохнула.
– Солнышко, меня это не пугает. Ты должна была сказать всё с самого начала, я бы помог, – я осторожно взял её лицо в свои ладони, посмотрел в её глаза. – Я не сержусь, мне только больно, что тебе пришлось пройти через всё это в одиночку, – её глаза опять наполнились слезами. Я бы хотел поклясться, что это последний раз, когда она плачет, но её ждёт новость о потере ребёнка…
– Мой сын… – начала она.
– Они в безопасности. Я приказал парням привезти их в мой дом, – я сделал это пару часов назад.
– Нельзя, – попыталась она встать, чуть не выдернув капельницу. – Мама не поверит, она подумает…
– Хочешь позвонить ей? – спросил я, понимая, что она не успокоится. Да и она вполне права: с чего её мать должна довериться чужим людям.
– Да, – ответила моя девочка, я тут же достал телефон и вложил его в её маленькую руку.
Она с трудом набрала номер, и я вышел, оставив её поговорить с матерью. А сам направился к дежурной медсестре, сказать, чтобы принесли обед в палату. Когда зашёл обратно к Лесе, она ещё разговаривала по телефону, я взглядом спросил: «можно ли», и она кивнула.
– Мам, они заберут вас, и вместе с ними приедете, – сказала Леся матери. – Да, можешь не беспокоиться. Я вас люблю. Пока, – закончила разговор и вручила мне телефон.
– Всё хорошо? – спросил Лесю, взяв её за руку.
– Нормально, – она попыталась повернутся на бок, но сморщилась от боли и отчаянно вздохнула. – Она беспокоилась очень. Еле убедила её, что со мной всё в порядке.
– Я приказал Ларисе приготовить комнаты для них, – я погладил её по щеке, а она опустила голову на мою ладонь и потёрлась об неё.
– Давид не спит один. Им хватит одной комнаты, —сказала моя девочка и закрыла глаза. На её лице читались спокойствие и блаженство. Я, наверное, светился изнутри, понимая, что эмоции, отображающиеся на её лице, дарю ей я.
– Хорошо, солнце. Я скажу Ларисе, – она смотрела на моё лицо, она изучала каждую чёрточку, словно не верила, что я рядом. Я сжал её руку чуть сильнее. – Я всегда буду рядом, – она слегка кивнула.
Медсестра с подносом зашла, когда мы смотрели друг на друга, словно в первый раз.
– Извините. Я принесла обед, – девушка поставила поднос на прикроватный столик. – Мне остаться? – спросила девушка, зная, что Лесю надо будет кормить.
– Нет, я сам. Спасибо, – девушка кивнула и удалилась.
– Я не хочу есть, – озвучила мои мысли Леся.
– Солнце, тебе надо поесть, – как знал, что будет капризничать.
– Честное слово, я не хочу, – продолжала она, пока я брал тарелку супа с подноса и усаживался рядом с ней.
– Лебедева! – грозно, но с улыбкой обратился я к ней, на что она тоже улыбнулась. – Ты ведь хочешь поскорей увидеть сына? – достал я свой козырь.
– Хочу, – сразу стала серьёзной.
– Ну вот. А если ты не будешь есть, не наберёшься сил, будешь долго поправляться… ты сама отложишь этим вашу встречу – я говорил медленно, в то же время нажимая на пульт и поднимая кровать в удобное для Леси положение. – Так что, вредина, кушать будем?
– Будем, – моё солнышко улыбнулось и позволило мне себя покормить.
Как же я её люблю!
Леся
Сегодня утром мой трёхлетний сын назвал Марка папой, тот чуть не расплакался. Минуту он просто стоял как статуя, а потом взял нашего сына на руки и закружил его по кухне. А я не смогла сдержать слёз, любовалась этой парочкой и вытирала лицо, как и моя мама.
Прошло чуть больше года с того дня, когда мы начали жить заново в спокойствии и любви. Кошмары мучили меня ещё очень долго, но я сильная.
После того, как я уже смогла передвигаться на своих двоих, не держась за стены и за всё, что попадалось под руку, мы вернулись домой. Точнее, в дом Марка, где меня ждали Давид и мама. Марк сразу нашёл общий язык с моим сыном, и они в вдвоём пытались успокоить двух слишком эмоциональных плакс. Марк словами, а Давид конфетками, это было настолько мило, что мы продолжали плакать, но уже с улыбками.
Новость о том, что я потеряла ребёнка от любимого человека, разбила мне сердце, Марку было очень тяжело сообщить мне эту болезненную информацию. Это было заметно по его уставшим глазам, но мы справились, потому что вместе, потому что любим. И обещали друг другу, что у нас обязательно будут дети, и как можно больше.
Мама долго не могла поверить, что Мирослава Соколова больше нет, что он получил по заслугам, несмотря на то, что Марк всё твердил, что он слишком просто распрощался с жизнью. Возможно, но надеюсь, «там» с ним делают то, что он делал со мной и с другими несчастными людьми.
Когда взяли всех его подельников, то некоторые, более трусливые, были готовы на сотрудничество и выдали все тайны. Открылось очень много: Слава шёл по трупам уже очень много лет, и, само собой, не своими руками. Оружие, что он провозил, распространялось повсюду. В последние годы от наркотиков, что он продавал, умерли десятки подростков по всей территории страны. Чудовище!
Но всё в прошлом, всё прошло, и слава богу.
– Леся, – мама выдернула меня из неприятных воспоминаний. – Я лучше дома останусь, – сказала она мне.
– Как хочешь, мам, я сама понимаю, что ходить с Давидом по магазинам – это то ещё испытание, – мы с мамой хихикнули.
– Ты как себя чувствуешь? – этот вопрос последние четыре месяца звучит по десять раз на дню, и семь из них от Марка.
– Хорошо, мама. Всё хорошо, – успокоила её поцелуем в лоб.
– Солнце, мы готовы, – в гостиную вошёл Марк с Давидом на руках.
– Папа обещал купить машинку, – довольно похвастался сын.
– У тебя и так куча машин, сынок, – я встала с дивана и подошла к ним.
– Папа сказал, а с мужчиной не спорят, – сказал этот маленький манипулятор. Мы с мамой сначала рты открыли от его слов, потом долго смеялись.
– Да, правильно, сын, – вклинился в разговор Марк. А глаза у него горят от счастья, и улыбка с лица не сходит.
Марк привязался к Давиду, как и сын к нему, но вот кто такой «папа», мой сын не знал. Его раньше ни один мужчина не баловал так, не играл с ним до одышки, не покупал огромное количество игрушек.
Этим занималась я, ведь Славе было всё равно. И вот, когда Марк каждый вечер после работы вручал Давиду игрушку, и когда он забирал его из детского сада, мальчик начал понимать, что это папа, который его любит. А вот назвал его папой только сегодня, мы не настаивали, не учили его говорить так или иначе, мы ждали, когда ребёнок сам поймёт и сам решит. Это только говорят, что они маленькие и ничего не понимают, но это не так.
– Давай помогу, – предложил свою руку Марк после того, как устроил сына в детское кресло на заднем сидении.
– Милый, я пока и сама могу, – я легко поцеловала его в губы и села в машину.
Я беременна, и эта новость поначалу нас пугала. Мы оба переживали и поддерживали друг друга. Потеря ребёнка оставила свой отпечаток, и страх накрывал нас, но сейчас всё хорошо. Четыре месяца нашей крошке, и мы счастливы до невозможности.
– Хочу трактор, – крикнул Давид, и это он не про игрушку.
– Трактор, так трактор, – и Марк включил песенку про трактор.
Это надо видеть: взрослый мужчина, иногда грозный и строгий, ездит в своём чёрном внедорожнике и поёт вместе сыном детскую песенку. Я в эти моменты всегда плачу, на что Марк ругается. Потом я и сама начинаю с ними петь.
В торговом центре Давид выбрал самую большую машинку, сел в неё и приказал идти за мороженым для сестрёнки.
– Сынок, мама лопнет от такого количества сладкого, – сказала я сыну, когда мы сели за столик в кафе.
– Не лопнешь, – уверенно ответил он. – Все девочки любят сладкое, а тебя две, – и откуда только у него в голове всё это?
– Полностью с тобой согласен, сын, – подержал его Марк.
– Вы хотите, чтобы я как шар стала, да? – обиженно спросила я.
– Не станешь, не переживай, – Марк обнял меня за плечи и поцеловал в висок. – А если и станешь, то мы всё равно будем любить тебя больше всего на свете. Правда, сын? – обратился он к милой и уже испачканной вовсю мордашке.
– Угу, – всё, пока не доест и слова не скажет.
– Я тебя люблю, солнце, – Марк положил ладонь на уже кругленький животик.
– И я тебя люблю… Марк Андреевич, – он прищурил глаза, а я тихо хихикнула, спрятав лицо у него на груди.
Марк
После возражений и споров мы с нашим сыном – потому что он наш – уговорили нашу маму на покупку пары новых платьев. И вот, держа за ручку нашего мальчика, медленным шагом идём к выходу из торгового центра, и вдруг меня окликает знакомый женский голос.
– Марк? – я повернулся в попытке узнать, кому принадлежит голос, так как мозг никак не мог вспомнить его обладателя. – Здравствуй, – поздоровалась Маша, моя бывшая помощница и по совместительству подруга Кати.
– Здравствуй, Маша, – Леся осторожно переводила глаза с меня на девушку и наоборот.
– Как дела? – спросила Маша и неприятным взглядом осмотрела мою семью.
– Тебя вряд ли это волнует, Маша, – желания с ней общаться нет. Она та, кто знала всё о планах Кати, и она вылетела вместе с ней из моего круга общения.
– Не говори так, я тебе ничего не сделала, – мягким голосом выдала она, на что я только усмехнулся и посмотрел в другую сторону.
– Я бы так не сказал, – абсолютно спокойно сказал я. – Прощай, Маша, очень надеюсь не встретиться с тобой больше, – и я потянул своих к выходу.
– Всё хорошо, милый? – спросила Леся, когда мы сели в автомобиль.
– Всё отлично, солнце, – она прищурила глаза пытаясь понять, так ли это на самом деле.
– Ты ведь знаешь, что я пойму и не обижусь? – пыталась она подтолкнуть к открытому разговору, но в этом нет необходимость.
– Солнышко моё, правда, всё отлично, – я положил руку на её коленку и легко погладил. – Всё давно прошло, просто неприятно встретиться вдруг с такими людьми, – у нас нет больше секретов друг от друга – ни одного. Мы знаем друг о друге абсолютно всё, и это нормально, так и должно быть.
Выходные в кругу любимых пролетели незаметно. Моих родителей, Леся сразу очаровала, а по-другому никак: она само обаяние. Поэтому, когда у них есть свободное время, они заваливаются к нам в гости, отец поладил с Давидом: мальчик вообще со всеми идёт на контакт, и в такие дни мы устраиваем семейные посиделки. Мужчины в одну сторону, девушки в другую. И я невероятно счастлив, что родители приняли Лесю и её близких и старались не расспрашивать её о том, что она пережила.
Утром очень не хотелось оставлять моих спящих девочек одних в кровати, но на моих плечах компания, а на работе предстоит открытие новых филиалов. Да и семья у меня большая, а у них должно быть всё самое лучшее. Но как я уже знаю, девочки долго одни не будут: скоро должен проснуться Давид, а как только это произойдёт, он мигом ляжет рядом с мамой и будет её будить поцелуями.
Раздался стук, и дверь кабинета приоткрылась без приглашения – так делает только Олег.
– Привет, брат, – поздоровался друг и плюхнулся на диван.
– Игорь, две чашки кофе, – приказал я в селектор своему помощнику и сел в кресло напротив друга.
– Как дела? Как семья? —спросил он с улыбкой.
– Всё отлично, друг, даже не верится, что это всё правда, – честно ответил я.
– Рад, очень рад, – искреннее порадовался Олег. – Как Леся себя чувствует?
– Слава богу, всё в порядке, – потеря двух неродившихся детей внушает огромный страх, но я держу себя в руках.
– Хорошо, – в кабинет постучали. Игорь поставил две чашки кофе на столик и вышел. – Скоро отец приезжает, – продолжил Олег, сделав глоток бодрящего напитка.
– Как у него сложилось? – отец Олега – Иван Михайлович держит крупную компанию по строительству. Последний год он провёл на севере страны, где у него был очень крупный проект, и он лично пожелал всё контролировать.
– Было непросто, но процесс пошёл, и его присутствие больше не требуется, – радостно ответил друг: за этот год они редко виделись, а отношения у них очень тёплые.
Его мать, к сожаленью, умерла, когда ему было семь лет: машина сбила. Они не жили вместе. Отец Олега и не знал о существовании мальчика, пока его не нашёл муж матери Олега, рассказав всё и вручив семилетнего сына. Иван Михайлович взял ребёнка, вырастил его в одиночку и искреннее любил. Он и не женился, чтобы, не дай бог, кто-то не обидел его сына.
Поговорив ещё какое-то время про компанию, про новые филиалы и всякие мелочи, Олег ушёл к себе отдохнуть. Договорились устроить на следующих выходных шашлыки у нас, соберёмся мы всей семьёй и он с отцом.
За обедом решил позвонить своим. Леся не взяла трубку, как и Людмила Константинова. Наверное, спорят с Давидом, который пошёл в маму и капризничает каждый раз, когда надо покушать. Но вот после часа не отвеченных звонков я уже начал сильно напрягаться. Набрал Ларису: она-то должна ответить.
– Алло, – ответила женщина, трудно дыша.
– Лариса, как дела? Я Лесю набираю уже больше часа, она трубку не берёт, – вывалил я на одном дыхании.
– Мы в саду снеговика лепили с Давидом, потом курьер принёс твой подарок, и она пошла в дом, – ошарашила меня Лариса.
– Какой подарок? – спросил я, точно зная, что ничего не отправлял.
– Я вот сейчас в дом захожу, – по ту сторону послышались шорохи и звук открывающейся двери. – Ах, вот нашла…
– Что? – не терпелось мне.
– Торт, красивый такой, – какой ещё торт? – В форме сердца, его прямо ложкой попробовали, – продолжила Лариса, а я начал волноваться уже не по-детски.
– Лариса, торт какой? – голос начал дрожать.
– Шоколадный, Марк, – как молния ударили её слова, я резко встал с кресла и, взяв своё пальто, направился к выходу.
– Найди Лесю. И Виталика вызови, пусть скорою вызовет. У неё аллергия на шоколад, – почти крикнул я в трубке. – Трубку не бросай, я жду.
– О, господи, – встревожилась Лариса
– Быстро, Лариса, – я выбежал из кабинета.
– Меня нет, – бросил я Игорю и скрылся в лифте. Руки дрожат: «Только не опять… Леся, ребёнок. Это проклятие какое-то.»
– Леся… Леся …– услышал голос Ларисы – минута тишины. – Марк, она в порядке, просто спит, – обрадовала меня женщина.
– Дай ей трубку и иди за Виталиком, – приказал я.
– Алло, – услышал я сонный голос моей любимой, и на душе стало легче.
– Солнце, как ты меня напугала, – с выдохом сказал я.
– Прости, я просто устала, пока снеговика лепили, прилегла и уснула, – ох, какое облегчение.
– Торт… – начал я.
– Я не ела. Я по запаху поняла, что там есть шоколад…
– Молодец, девочка моя. Я скоро буду, – сказал и вышел из лифта. Не сделав и шага, застыл.
– Привет, Марк, – зловеще улыбнулась мне убийца детей Катерина.
– Ты что здесь делаешь? – а не странно ли, что после встречи с Машей, моей жене отправляют шоколадный торт, якобы от меня, и в тот же момент Катя появляется на пороге моей компании. – Это твоих рук дело, да? – спросил я, зная ответ наверняка.
– Ты о чём? – наиграно спросила она. – О моём подарке? – быстро она призналась, да ещё и громко посмеялась. – Надеюсь, они сдохнут! – выпалила она, продолжая смеяться.
– Саша, – окликнул я своего охранника. – Задержите её и вызовите полицию, – приказал я парню, и тот тут же выполнил приказ. А Катя даже не сопротивлялась: продолжала смеяться. У неё явно с головой не всё в порядке.
– Ты доигралась, – шепнул я ей.
– Я тебя ненавижу, – начала орать она на весь холл. – После тебя у меня всё пошло на хер, ты испортил мне жизнь, – извивалась она в руках Саши.
