Роман Воронов
Ответы
Семь
Истинны ли цветы благоухающие, когда за букетом дарящий прячет ухмылку?
Да, если они числом семь.
Король ехал к невесте. Учитывая далеко не юношеский возраст и намечавшийся третий по счету брак, жених имел вид безрадостный и даже раздраженный. Запряженная шестеркой гнедых роскошная королевская карета подпрыгивала на дорожных ухабах в совершенном одиночестве, ее владелец предпочел путешествовать верхом, в сопровождении семи рыцарей. Этот немногочисленный отряд, мерно погромыхивающий на ходу доспехами, имел тем не менее столь внушительный вид, что не оставлял и малейших сомнений в своей способности легко разметать превосходящие силы противника (ежели таковые найдутся и посмеют), и Король был спокоен – за спиной лучшие из лучших.
Дорога, известное дело, прекрасное время для размышлений. Верзила, обладатель необъятной грудной клетки и огромного двуручного меча, мечтал о хорошо прожаренной кабаньей ноге, Красавчик, гарцующий вслед за ним, вспоминал пикантные подробности последней встречи с дамой сердца, копьеносцы, два брата-близнеца, по природе своей мыслящие симметрично, предавались философским рассуждениям (естественно, не вслух) на предмет неисповедимости путей Господних, а также невозможности предугадывания их направлений заранее. Низкорослый, но крепкий как скала рыцарь с устрашающего вида топором на поясе страдал от скуки, призывая всех Святых обрушить на головы путешественников какую-нибудь напасть или хотя бы небольшой отряд разбойников. Два арбалетчика из арьергарда просто глазели по сторонам, выискивая натренированным глазом среди деревьев и густой травы малейшее движение, которое можно было бы оценить как потенциальную цель и запустить туда, совершенно оправданно, арбалетный болт.
Каретный возница, в детстве пришибленный лягнувшей его кобылой, а посему не обладавший и зачатками интеллекта, не думал ни о чем, его единственной заботой было держаться кавалькады и не отставать.
Король, «летевший» в авангарде «свадебной» процессии, вспоминал свои предыдущие браки. Первую супругу, хоть и выданную за него по политическим соображениям, он любил, возможно, по молодости, а посему было жаль, что семейная жизнь с ней не продлилась долго. Чума, бушевавшая тогда по всей округе, не пощадила молодую королеву, так и не успевшую оставить потомства. Король страдал и долго не хотел даже слышать о новом союзе, но отсутствие наследника будоражило изощренные умы придворной «оппозиции» и привносило определенную нестабильность в и без того бурные воды дворцовых интриг.
И снова по, будь они неладны, политическим соображениям Королю пришлось жениться. Вторая супруга не интересовала его совершенно во всех смыслах, включая и тот, ради которого он, собственно, пошел под венец. Государственные дела, мелкие стычки с соседями, сбор налогов и, в качестве развлечения, нередкие выезды на охоту занимали все время монарха, а женщина, к которой все обращались Ваше Величество, не заботила его вовсе.
Придворный астролог старательно высчитывал дни, благоприятные для зачатия наследника, но Его Величество частенько пропускал нужные даты либо по причине крайней занятости, либо в связи с невозможностью какого-либо действия с его телом после пирушки, устроенной так некстати накануне. Он овдовел вторично, когда королева от отчаяния и оскорбленного женского самолюбия, выбросилась с балкона восточной башни, к сожалению самой высокой во дворце, обряженная в свадебное платье, с макияжем на лице и прощальной запиской в руке. Когда листок бумаги, окропленный кровью несчастной женщины, подали Королю, он даже не взглянул на него, прекрасно понимая собственную вину в случившемся и поклявшись на скомканном пергаменте более не «вводить» в свою жизнь никого.
Клятву пришлось нарушить десять лет спустя, когда неугомонный придворный астролог указал монарху на абсолютно удивительное расположение светил на небосклоне, случающееся раз в тысячелетие и указывающее на то, что Королю надобно жениться срочно (астролог получил весьма увесистый кошель от одной из дворцовых группировок) и не сомневаться в скором появлении на свет наследника, равного которому на этом самом свете не сыскать. «Клятвенный бастион» пошатнулся, а тут еще советник по налогам, как бы невзначай, рассказал о соседской принцессе, молодой девушке неземной красоты, и Король сдался. Направленная к потенциальной невесте, точнее к ее отцу, давнему должнику монарха, делегация вернулась с дорогими подношениями и положительным ответом. Астролог напирал с датой венчания (Марс становился под руку Юпитеру, или что-то в этом роде), и новоиспеченный жених засобирался в путь.
Теперь, трясясь в седле, он размышлял о перипетиях судьбы, кривых лесных дорогах, манящих женских прелестях и собственном величии. Процессия тем временем пересекла кукурузное поле и углубилась в дубовую рощу. Прохлада леса сразу же взбодрила размякшую на солнце королевскую охрану, арбалетчики взвели оружие, Коротышка подтянул на колени топор, Красавчик щелкнул забралом, а Верзила проверил, насколько легко вынимается меч из ножен.
Королевский конь, умнейшее животное, приобретенный у правителя одной из пустынных арабских стран за золото по собственному весу, один к одному, сам среагировал на возникшего из ниоткуда, прямо посередине дороги, старика, встав перед ним на дыбы без помощи обалдевшего от неожиданности августейшего наездника. Рыцари, по-военному быстро и собранно, разошлись по флангам, образовав полумесяц вокруг незадачливого путешественника, направив на него весь имеющийся в их распоряжении арсенал (прямо скажем, для одного пожилого человека многовато). Лишенный же, по известной причине, описанной ранее, интеллекта Возница тем не менее прекрасно выполнил свои обязанности, объехав это своеобразное ристалище по кустам лесной малины, чудом вписав довольно габаритную королевскую карету меж двух раскидистых дубов.
Напряженность момента снял сам его виновник.
– Здравствуйте, – сказал Старик и, улыбнувшись, добавил: – Не помешал вам?
Король оценил шутку:
– Что вы, Ваша Неизвестность, никакого беспокойства.
Он взглянул на просеку, оставленную его позолоченным экипажем, и крикнул Возничему:
– Карета цела?
Тот пожал плечами, как делал всегда, о чем бы его ни спрашивали.
– Ну, Старик, в ближайшей церкви помолись за здравие Мавра, – Король ласково похлопал по шее скакуна, – твоего спасителя, а сейчас отойди в сторону, мы спешим.
– Поспешать поспешай, да беседы себя не лишай, – загадочно ответил Старик.
– Мне есть с кем переброситься словцом, – Король нетерпеливо натянул поводья, но Мавр, удивительное дело, остался на месте.
– Возница твой – дурак, что проку от разговоров с «пустотой», солдат же говорит о войне – скучная тема, а не о жизни. Вот если бы Вы, Ваше Величество, пересели в карету и пригласили бы меня, то в беседе скоротаете время, а когда выйдем из леса, я покину ваше общество.
Король поразился настойчивости незнакомца:
– О чем мне с тобой говорить, Старик?
– О числах, – не смущаясь, Старик посмотрел прямо в глаза монарху.
– Я умею считать, – Король картинно вытянул указательный палец в сторону рыцарей и, указав на каждого, промолвил: – до семи.
Верзила загоготал так, что стайка лесных красноперых птиц в ужасе взмыла в небо, а Красавчик поднял забрало, получше рассмотреть, над кем так глумится Король.
– Прекрасное число, Божественное, о нем и поговорим, – Старик преспокойно направился к карете.
– Вот дает! – Король изумленно покачал головой, спешился и последовал за удивительным незнакомцем.
– Верзила, ты впереди! – крикнул он, захлопывая каретную дверцу.
– Итак, чем же примечательна семерка, что величаешь ее Божественной? – обратился Король к Старику, удобно устроившемуся на диване, предназначенном будущей королеве.
– Семерка, – назидательно произнес Старик, – заложена в основу нашего мира, но все по порядку.
Он подсунул шелковую подушку под бок, поворочался на ней, словно кот, устраивающийся для спанья, и продолжил: – Семерка единомоментно присутствует в жизни каждого человека в качестве «стебля», структурного ствола бытия.
– Как это? – удивился Король.
– Вы, Ваше Величество, прямо сейчас имеете семь подтверждений присутствия числа семь. Подумайте.
Король, сложив губы в «трубочку», задрал глаза к потолку кареты, обитому пурпурным бархатом:
– Семь рыцарей в сопровождении.
– Правильно, Ваше Величество, еще.
Воодушевленный Король задумался дальше, но старательно вращал глазами, шевелил губами, смешно морщил лоб, но выдать новый результат никак не получалось. Наконец, утомившись, монарх развел руками:
– Все.
– Ну, посмотрите вокруг, Ваше Величество, – умолял Старик, – я помогу, если позволите.
Монарх согласно кивнул головой.
– Ваша любимая фраза, которую Вы, Ваше Величество, повторяете постоянно.
Король вскинул брови:
– Слово короля – закон для всех, кроме короля. Ну и что?
– Количество слов, – улыбнулся Старик, – их семь.
Король мысленно проверил. Точно.
– Пробуйте еще, Ваше Величество, – настаивал Старик.
У монарха закружилась от напряжения голова, он высунулся в окно, но через мгновение «вернулся» внутрь: – Вот незадача, карета запряжена шестеркой коней, что-то не сходится.
– Карету тащат, – невозмутимо парировал Старик, – шесть лошадей и один Возница с лошадиными мозгами, да не обидятся на меня эти великолепные животные. Все они, всемером, преданы вам и своему делу, так что имеем чистую семерку.
– Это жульничество, – рассмеялся все же довольный Король, – таким манером можно вывернуть в любую сторону все, что пожелаешь.
– Как и королевские законы, не правда ли? – хитро заметил Старик. – Ты просто рассуждаешь как человек, то есть плоско.
– Допустим, – согласился Король, – но как ты, мыслящий, видимо, объемно, докажешь мне, что у кареты, в которой нам весьма комфортно, семь колес?
– А сколько, ты думаешь? – искренне удивился странный собеседник.
– Естественно, четыре! – взревел взбешенный Король. – Уж не решил ли ты сделать из меня идиота?
– Семь, – невозмутимость Старика казалось, была безгранична, – в карете двое людей, ваш покорный слуга и целый монарх, и третий на облучке. Каждый из нас вращается в колесе своей судьбы, следовательно семь колес катят эту карету по ее Пути, Здесь и Сейчас.
– Ну Старик, ты и прохвост, – восхитился Король, – каких мало. Не буду гадать дальше, показывай, где еще мои семерки.
Старик театрально поклонился:
– Семью мыслями обуреваемо сознание твое сейчас.
Мысль о еде, ведь ты голоден.
Мысль о женитьбе, ведь ты не уверен в ее необходимости.
Мысль о безопасности – устоит ли стража, если что.
Мысль обо мне – что за престранный спутник.
Мысль о скрипящем правом заднем колесе – надежно ли.
Мысль о будущем – ну, это как у всех.
И, наконец, мысль о мысли – ты натер пах седлом, и боль мешает тебе думать.
Старик закончил и, довольный собой, откинулся на спинку сиденья, лукаво поглядывая на Короля.
Монарх довольно долго молчал, действительно прислушиваясь к скрипу справа и периодически почесывая между ног. За окном, подпрыгивая на корнях и кочках, мелькали деревья, кустарники и круп коня брата-копьеносца. Наконец Король прервал молчание.
– Дальше, – буркнул он под нос.
– А теперь, будьте любезны, семь ваших желаний.
Первое – поскорее избавиться от надоевшего попутчика с его непонятными разговорами.
Второе – избавиться от гнета власти (раздеться донага, забраться в реку по пояс с бреднем и натаскать форели).
Третье – избавиться от женитьбы, но не как акта соединения с незнакомой женщиной, а исключительно союза по причине, будь она трижды или, в контексте разговора, семь раз неладна, политической необходимости.
Четвертое – избавиться от ноющего зуда в паху путем погружения в прохладную воду (смотри пункт второй).
Пятое – избавиться от чувства голода (это самое простое, только подмигнуть арбалетчикам, и кролик, думающий, что здорово замаскировался в траве, тут же окажется на вертеле).
Шестое…
– Тпру, Старик, – возмутился Король, – позволь мне парочку желаний оставить в тайне.
– Значит, они есть, – улыбнулся во весь беззубый рот Старик.
– Да, и похоже, ты о них знаешь, – подтвердил Король, – но слугам ведать о них не след, вкупе желаний семь, убедил.
Старик потянулся за второй подушкой, но, поймав недовольный взгляд монарха, остановился.
– Вы правы, Ваше Величество, что ж, осталась самая сложная, седьмая семерка – принцип «мироздания».
– Ишь ты, мироздания, – передразнил собеседника хозяин кареты, – я Король, но не Господь Бог.
– Это так, Ваше Величество, но я помогу вам понять Его логику, Его мироздание.
– С помощью семерки, – усмехнулся Король, – не маловато ли «войско»?
– Вы снова правы, Ваше Величество, маловато, добавлю в подмогу цифру двенадцать.
– Я вижу впереди просвет, лес кончается. – Король дал сигнал арбалетчику, и тот начал высматривать дичь. – Самое время просветить меня, как же Бог сотворил этот мир.
– Мы в данный момент пребываем в третьем измерении, – не стал терять времени Старик.
– Как это? – спросил Король.
– Один, – сказал Старик и развел руки в стороны.
– Два, – и ткнул правым кулаком в крышу.
– Три, – и прижав левую руку к сердцу, жестом дарующего мир протянул ее к монарху.
– Ясно, – кивнул Король.
– Семерка – это число, соответствующее нашему измерению, отражающее его суть и структуру. Восьмерка соотносится с четвертым измерением, пятому соответствует девятка, шестому – десятка, седьмому измерению, если угодно, седьмому небу, приличествует цифра одиннадцать. Как вам известно, Ваше Величество, Престол Божий, Трон Его, находится за пределами седьмого неба, там, где властвует цифра двенадцать. От этого надобно считать все дюжинами, а не десятками, как угодно Лукавому.
Эмоционально обессиленный, Старик, скукожился и стал чуть ли не вдвое меньше своих размеров. Король молчал, его собеседник, немного отдышавшись и придя в себя, продолжил:
– Семерка – число Человека, потому что именно в третьем измерении появился индивид, как сосуд Искры Божьей, отсюда необъяснимая любовь у людей к этому числу.
Король подскочил на диване:
– Бог создал мир на седьмой день.
Старик утвердительно закивал:
– Создал третье измерение, собственно Человека – Сына Своего, наделив эту оболочку частью Себя. С первой по шестую цифру это не дни сотворения, а создание измерений. Шестерка соответствует второму измерению, пятерка – первому, четверка – физической материализации Идеи, тройка – тонкой материализации Идеи, двойка – Слову Первоначальному, а единица – Сама Идея Создателя.
Карета остановилась, Возница свесился с облучка:
– Ваше Величество, мы выехали из леса.
– Теперь ясно, почему семь ты назвал Божественным числом, – сказал Король.
Старик распахнул дверцу и, кряхтя, вывалился наружу:
– Оно Божественно для Человека, а для Бога Божественно число двенадцать.
– Поэтому Иисус выбрал себе двенадцать учеников, – проговорил задумчиво Король.
– Именно, – согласился с ним Старик. – Он соблюдал Число Вселенной, под кодом которого пришел в этот мир и покинул его. Недаром выбывшего Иуду быстро заменили Матфием, ученики уже были посвящены в магию и силу этого числа.
– Поведай мне о нем, – Король протянул руку к Старику.
– На обратном пути, – ответил загадочный попутчик и захлопнул дверцу королевской кареты.
Двенадцать
Где расцветает лотос о двенадцати лепестках?
Во снах.
Король возвращался домой. Расседланный Мавр беспечно гарцевал рядом с королевской каретой, придерживаемый за узду Красавчиком. Его черный арабский глаз с укором и сожалением буравил хозяина, трясущегося внутри позолоченной «клетки» вместе с молодой женой. «Променял, и на кого», – думал конь, жадно втягивая ноздрями тягучий аромат полыни. «Остепенился, да и пора», – в свою очередь усмехался под опущенным забралом, дабы не смущать юную деву, Красавчик. Чтобы не пылить на молодоженов, королевские рыцари, усиленные пятью меченосцами из свиты королевы (в качестве приданного невесты и по просьбе Короля, так, что в охране теперь присутствовало число двенадцать), держались чуть позади, и только Верзила, в роли авангарда выдвинувшийся далеко вперед, периодически пропадал из вида и сообщал о своем присутствии стуком копыт могучего коня.
– Оторвитесь, наконец, от Мавра, Ваше Величество, – новоиспеченную королеву начинало раздражать подобное неослабевающее внимание супруга к коню. – Если вам наскучило мое общество, можете поменять диван на седло, видит Бог, я не обижусь.
– Видит Бог, вы уже обиделись, – поморщился Король, развернувшись к своей спутнице. – Вы ошибаетесь, дорогая, думая, что я променял вас, само совершенство, на хоть и благородное, но все-таки животное.
– В таком случае, – вспыхнула Королева, – не возьмет ли на себя мой возлюбленный супруг труд объяснить причину столь повышенного внимания к окружающему ландшафту или каким-либо неведомым мне его деталям, занимающим и ум и очи того, кто, казалось бы, в сложившихся обстоятельствах должен и то, и другое обратить на меня.
При этом она широко распахнула накидку, обнажив и без того заманчивое, впадиноподобное декольте. Король с удовольствием «нырнул» в предложенный омут и, оценив его глубину, при этом так и не достигнув дна, успокоил супругу: – Вы вне конкуренции, дорогая, я же высматриваю одного интереснейшего персонажа, обещавшего мне кое-что на обратном пути, причем где-то в этих местах.
Королева лукаво улыбнулась:
– По-моему, у вас все есть, Ваше Величество.
Король улыбнулся в ответ:
– Да, кроме двенадцати.
– Простите? – женщина удивленно развела руками.
Ее супруг обреченно вздохнул:
– Мне обещано объяснение числа двенадцать, предполагаю, двенадцать раз.
– О, дорогой, – расхохоталась Ее Величество, – я сделаю это проще и быстрее.
Король снова улыбнулся супруге:
– С удовольствием послушаю.
Королева, расправив поудобнее дорожное платье, сложила руки на груди и, стараясь выдерживать серьезную мину, начала декламировать:
– Отец, я здесь, в Раю, один, –
Как-то к Богу воззвал Адам.
– Как же, – смутился Творец, – один?
Нас двое, Сынок. – Да, но без дам.
– Ты хочешь даму? Она же капризна.
– Мне наплевать на капризы и вой.
Третья в раю может быть и с сюрпризом,
С челкой, без челки, но только нагой.
– Если нагую тебе предоставить,
Быть вчетвером нам, – промолвил Господь. –
Змий не отступит и не оставит
К грехопадению слабую плоть.
– Ты, сотворивший великое чудо,
Вынув из глин пятернею своей.
Если не слепишь ты женщину, худо
Будет в Раю мне, так лучше убей.
– Что ты, Адам, не оставлю желанье
Я без ответа, Отец твой и Тесть.
Только из глины такое созданье
Мне не слепить ни за день, ни за шесть.
– Думай же, Отче, горю в нетерпении,
Ты же Творец и Властитель над всем!
Глину отбросив, как и сомнения,
Можешь смешать компонентов хоть семь.
Мне для создания Мира хватило
Первоначального Слова «Привет»,
И появилось на небе светило,
Что озаряет восемь планет.
Но дама – задача гораздо сложнее.
Сколько семян в эту почву посеять?
Да имя добавить, ну пусть будет Ева,
Тогда с семенами получится девять.
Чтоб не забыть, перечислю подряд:
Скромность и сила, капризы, что бесят,
Ум, переменчивость, лесть, томный взгляд,
Страх и сомненья, ну, с именем, десять.
Ладно, Адам, чтобы сделать мне даму,
Выну ребро у тебя из груди.
Слева одиннадцать штук, без обмана
Оставлю тебе, расслабляйся и жди.
И не случись рождения Евы,
Принесшее миру любовь и кошмар,
Не будь у Адама и справа и слева
Ребер в составе двенадцати пар.
– Браво! – зааплодировал Король, чем вызвал румянец на щеках благодарной супруги.
– Ваше Величество, старый знакомый! – крикнул с облучка Возница. Венценосные пассажиры высунулись каждый в свое окно – впереди, прямо на дороге у самой кромки леса, виднелась сгорбленная фигура Старика. Король прошептал: – А вот сейчас поговорим серьезно, – и радостно замахал рукой, фигура заметила и приветственно подняла вверх посох. Удивительный знакомый незнакомец снова, как и в первый раз, возник из ниоткуда, как потом уверял Верзила, Старика не было на дороге, иначе бы он первым заметил его, да и арбалетчики, непрерывно «сканирующие» окружающую обстановку и днем, и ночью (даже во сне), не сразу вычислили сгорбленную фигуру прямо по ходу движения кавалькады, и это в светлый-то денек, да на пустом пространстве.
После обмена любезностями, уже в карете, Король, снедаемый любопытством все последние дни, не по-августейшему торопливо задергал Старика за рукав:
– Помнишь ли, друг мой, свое обещание?
Долгожданный попутчик оторвал изучающий взгляд от молодой женщины и, улыбнувшись, ответил Королю:
– Двенадцать.
Монарх, словно мальчишка, заерзал на диване:
– Божественное для Бога.
– Запомнили, Ваше Величество, – удовлетворенно заметил Старик.
– Чем же мое объяснение нехорошо? – ревниво проворковала Королева.
– В некотором смысле оно недалеко от Истины, хотя и напоминает детскую считалку, – Старик снова вернулся к созерцанию пышущей женственности и красоты.
– Но как вы узнали, – изумилась Королева, – наш разговор прошел без вас?
– У меня хороший слух, – совершенно серьезно произнес Старик.
Королева раскрыла рот от удивления, а Король громко рассмеялся:
– Полно, старик.
Попутчик лучезарно улыбнулся в ответ:
– Ладно, скажу вам правду, у меня очень хороший слух.
Теперь уже засмеялась и Королева, Возница, оценив прекрасное настроение августейших особ, щелкнул хлыстом, и шестерка гнедых прибавила по лесной дороге.
– И все же, – успокоившись и вытерев слезы шелковым платком, поинтересовалась Королева, – откуда?
– Давайте перейдем к существу вопроса, то есть к самой цифре, Ваше Величество, – мягко остановил ее Старик и повернулся к Королю. – Помните ли вы, Ваше Величество, чем закончился наш разговор?
– Двенадцатью апостолами, причем непременно этим числом, ты еще назвал его Числом Вселенной.
Старик хлопнул себя по коленям:
– Именно, а почему? Платон, – рассказчик поднял указательный палец вверх, – считал, что додекаэдром Бог ограничил Мир. – Взглянув на высокопоставленных слушателей, он спросил: – Не знаете, что есть додекаэдр?
Королевская чета молча покачала головами.
– Это двенадцать пятиугольников, слепленных в удивительную сферу – копия Вселенной, она равновесна в любом положении, она есть гармония и совершенство. При сотворении второго измерения одна из равновесных форм, правильный пятиугольник, была «похищена», осквернена, перекодирована Антимиром (чтобы лечь затем в основание десятичной системы исчислений) и трансформирована в пентакль, изменением направления линий, соединяющих вершины. Перевернутый, искаженный пентакль Лукавый сделал своим символом, анти-кодом.
– Почему именно пятиугольник прельстил Лукавого? – испуганно спросила женщина, поморщившись на последнем слове.
– У пятигранника, как ни поверни его, будет доминирующая вершина, он равновесный, но не равноправный, – почти загадкой ответил Старик.
– И вот что делает Вселюбящий Бог, он «собирает» из пентаклей (символов греха) третье измерение, то есть из зла добро, из лжи правду, давая надежду, Свет в конце туннеля Сынам Своим, обитателям этого измерения, и число этих граней (пятиугольников), естественно, двенадцать – есть код трансформации отрицательного в положительное.
Старик так разгорячился, что изрядно вспотел, глубоко и часто дышал, наполняя при этом пространство кареты… благоуханием фиалок. Король давал ему отдохнуть, хотя на языке вертелся важный вопрос. Королева достала из дорожного сундука флягу с водой и протянула «лектору». Старик жадно прильнул к ней, и его выступающий, как бушприт, острый кадык заходил ходуном, пропуская внутрь живительную влагу. Утоляя жажду, он заприметил нетерпение Короля и кивнул ему.
Монарх, почти потерявший мысль, затараторил ну совсем не по-королевски:
– Ты что-то говорил о счете десятками и связывал это с Лукавым.
Старик, вытерев рот рукавом, продолжил:
– Нам, человекам, находящимся внутри додекаэдра сподручнее считать дюжинами, так задумал Господь. Деятельность головного мозга, – он постучал пальцем по лбу, – его работа «заточена» под двенадцатеричную систему исчисления, осознания Мира. Счет десятками (победа Лукавого) отсекает важные части мозга от процессов осмысления, потоки мозговой деятельности перенаправляются в тупиковые русла, что приводит к «заболачиванию» мышления. Дитя Человека упирается в десять чисел, как сам Человек в десять Заповедей. Из структуры Мира (додекаэдра) выброшены две грани – симметрия и равновесие нарушены, это есть проклятие (карма) третьего измерения.
– Значит, и Заповедей двенадцать, – догадалась Королева.
– Ваша супруга умнейшее создание, – прокомментировал Старик. – Да, Ваше Величество, Заповедей двенадцать, но только в четвертом измерении.
– А дальше? – удивлению женщины не было предела.
– В более «высоких» измерениях заповеди не нужны, они уже «прошиты» в сознании тех, кто оказывается там, – Старик мечтательно закатил глаза к небу (потолку королевской кареты) так, что в глазницах остались только белки, а верхняя губа смешно потянулась к крючковатому носу в несмелой попытке добраться до кончика.
– Высадите меня на прежнем месте, – вдруг резко сказал он, вернув в первоначальное положение и глаза, и губы.
– Но я не успел спросить главного, – запротестовал Король, в голосе его проявились нотки обиды.
– Вопрос ваш, Ваше Величество, не существенен, а вот то, что надобно понять про число двенадцать, я скажу. Не пропустите на жизненном пути двенадцать главных людей вашей судьбы. Вы можете стать апостолом для одного из них или для всех, и каждый из них предназначен апостолом вам. Этих людей, возможно, принесет случайная встреча (как наша), но обмен «Учитель-Ученик» на доступном уровне важен для Контракта.
– Что за Контракт, друг мой? – Король схватил Старика за запястье, словно боясь, что тот растворится прямо сейчас.
– Договор с Богом, – Старик похлопал свободной ладонью руку Короля, – из двенадцати пунктов.
Карета резко остановилась.
– Что там? – крикнул раздраженно Король.
– Сам не пойму, Ваше Величество, – откликнулся Возничий, – кони стали и ни с места.
– Мне пора, Ваши Величества, – просто сказал удивительный попутчик.
– Добрый человек, – взмолилась Королева, обращаясь к старику, – вряд ли смогу, обуреваемая любопытством, успокоиться в ближайшие дни. В чем ваш секрет? Как вы подслушали наш разговор? Умоляю.
Она молитвенно сложила ладони и, казалось, уже была готова, забыв о величии статуса и достоинстве женщины высшего света, бухнуться на колени перед незнакомцем.
– Секрет прост, Ваше Величество. – Старик нежно посмотрел на Королеву. – Представьте себе, вы разговариваете с Королем возле… – он посмотрел в окно. – Ну, например, вон того дуба, не зная, что за ним находится человек. Вы его не видите, он вас слышит.
– Вы, в ваши годы, прятались на крыше кареты? – совсем по-женски удивилась Королева.
Старик рассмеялся:
– «Дуб» – граница между измерениями, тот, что за «дубом», в своем измерении, за счет более сложного пространства, может «трансформировать дуб» в «тростинку» и видеть вас с Королем. Таким образом, существа из четвертого измерения способны пребывать в третьем и быть невидимыми.
– Так ты из… – у Короля глаза выскочили из орбит.
Старик приложил палец к губам, призывая к молчанию, и продолжил:
– Вообразите, Ваше Величество, плоских существ на одной ступени лестницы и себя, стоящего на следующей, выше, и наблюдающего за их перемещениями, в то время как они, проживая жизни в своем слое (ступени), не имеют физиологической возможности знать о вашем существовании, ибо вы находитесь в другом слое.
Закончив, он раскрыл дверцу кареты и, по обыкновению кряхтя, неторопливо спустился на землю. Августейшие супруги сидели обнявшись, с печалью глядя на покидающего их спутника.
– Последний вопрос, – сказал Король. – А что за границами Мира?
– Другие миры, – широко улыбаясь, ответил Старик, – грани нашего мира соприкасаются с гранями иных миров, двенадцать раз, а те в свою очередь, …в общем, Вселенная бесконечна.
Он захлопнул дверцу, но прежде чем Возница тронул экипаж, в окошке возникла его сморщенная, добродушная физиономия, и странный человек, весело подмигнув Их Величествам, сказал:
– Да и кто знает, имел ли в виду Платон, говоря об ограничении Богом Мира, только пространство.
