Роман Сергеевич Лагутин
Частицы. Книга 2. Новая особь
Глава 6
Приглушенные голоса в комнате, перешептывания в каждом углу, заставляли Батлера понервничать. Ненадолго умолкая, встревоженные лица постояльцев, в надежде, украдкой смотрели на маячащего, от стены к стене, задумчивого, на время покинувшего их, отставного военного. Страх присутствовал в комнате, он как незваный гость позволял себе излишество: повсеместно раствориться в окружении людей. Только Батлеру удавалось полноценно справляться со страхом.
В том числе и с этим.
Возвышенная планка его амбиций не позволяла ему раскисать, словно подгнивший овощ. А жизненная энергия в былые времена способна была подтолкнуть его совершить даже самый неординарный маневр. И при всем при этом остаться целым.
Батлер остановился посреди комнаты и, повернув голову, пристально уставился на дверь.
Сердце неистово забилось, когда его взгляд уловил под дверью проступающий красноватый блик. Что не характерно, дыхание его не участилось, как у заурядного испугавшегося человека, а наоборот – замедлилось, почти затихло. Едва ли кто-нибудь смог бы сейчас заметить, как при незначительном вдохе вздымается его грудная клетка. Может ему почудилось? Хотя – нет. Проступающая краснота все также оставалась на своем месте.
Не только его одолело беспокойное подозрение. Сидевший поблизости – на краюшке кровати – Хьюберт, тоже заметил пробравшееся под дверь неестественное свечение. Людвиг, поочередно взирая на каждого из них, в итоге, тоже устремил свой взгляд в точку, встревожившую всем нервы. Винсент еще долго смотрел на товарища, пока не понял, что именно обеспокоило последнего.
Он осторожно протянул свою руку и аккуратно положил ладонь на плечо Людвига. Ему удалось привлечь внимание напарника. Потом Винсент приподнял указательный палец и приложил его к своим губам. Людвиг кивнул.
Только Холлистайн заметил вербальное общение консьержей и, не желая стать виновником паники, промолчав, не сообщил об открытии Мередит и всем остальным. Винсент озабоченно взглянул на старика в шляпе. Тот, чуть заметно кивнув, вновь стал участливо успокаивать, вместе с Мередит, молодую женщину.
Спортивного телосложения паренек стоял у края большого окна и всматривался то на прямоугольную коробку зеленого парка, то на темную от влаги, устремляющуюся за пределы окна, автомобильную дорогу. Попадающиеся на глаза молодому мужчине лужи были более частыми спутниками его затянувшегося наблюдения, чем, редко проезжающие, желтые автомобили городского такси. Судя по времени, отображающегося на наручных часах спортивного паренька, он, неутомимый наблюдатель, рассчитывал застать восход. Неотступная темнота подсказывала, что подобного, ему не дождаться, по крайней мере, сегодня. Ненастная погода затянула тучами все небо, а через пару секунд вновь пошел дождь.
– Вы думаете, это была хорошая идея? – спросил молодой мужчина, на время, отстранившись от окна. – Запереться здесь. Мы же просто добровольно загнали себя в ловушку. Он указал в сторону окна. – Если вы собираетесь прыгать, подобное равносильно самоубийству.
Озадаченный паренек, не понимая, почему все молчат, и никто ему не отвечает, вновь произнес:
– Надо было пройти мимо твари, пока она пожирала того безумца.
– Если бы мы так поступили, – не удержалась Мередит. – Сейчас валялись бы там же.
Батлер, приподняв брови, напряженно шикнул.
Молодой мужчина не обратил на это никакого внимания.
– Надо как-то выбираться отсюда!
Мередит развела руки в стороны.
– Ну, давай, что ты придумаешь?
Парень почесал затылок и вновь посмотрел в окно.
– Надо позвать кого-нибудь на помощь, – громко произнес он.
Отставной военный вновь шикнул.
Спортсмен проигнорировал предупреждение и, отдернув занавеску, принялся дребезжать, пристывшими к раме, створками. Они не поддавались его натиску. Он громко выругался, что даже у Батлера, весьма богатого на ругательства, чуть не свернулись уши в трубочку.
Отставной военный опять шикнул.
Удрученный своей неудачей – открыть окно, молодой мужчина, резко повернувшись, обратился к Батлеру с просьбой:
– Может, хватит уже на меня шикать! – слова его прозвучали достаточно агрессивно, чтобы заставить паука, притаившегося за дверью, попробовать ее на прочность. Хруст косяка, в свою очередь, заставил понервничать, наконец-то умолкшего, спортсмена.
Когда за дверью все стихло, Батлер на цыпочках просеменил к молодому мужчине и, покачав головой, сказал ему в ухо:
– Еще раз… и ты будешь использован в качестве приманки в моем стратегическом маневре.
Спортсмен резко отстранился и тяжело сглотнул. Его глаза говорили о полном взаимопонимании.
Батлер, поддев его плечом, подошел к окну. Схватившись обеими руками за ручку и приняв упор коленом в батарею, резко дернул. Гулкий звук дребезжащих стекол был кратким, так же как и постукивания, ритмично прозвучавшие с противоположной стороны двери. Отставной военный глубоко вздохнул. Он прекрасно понимал, что паук выжидает, так же как и он, еще недавно выжидал любую ошибку со стороны вооруженного человека. Каждый звук может послужить причиной атаки паука.
Свежий воздух заполнил комнату, запах влажной листвы и мокрого асфальта напоминал о чем-то приятном, но в данной ситуации успокоительные воспоминания вызывали лишь некоторое смущение. На улице было темно, тем не менее, Батлер знал, что уже утро и как минимум через час, несмотря на ровную пелену плотных облаков, будет светать. Только хватит ли им до этого момента времени, и терпения у паука? А что потом?
Отставной военный, поманив пальцем, подозвал молодого мужчину. Спортсмен, стараясь не издать ни звука, приблизился к окну и сразу почувствовал легкую утреннюю прохладу дождливой ночи.
– Давай, храбрец! – с иронией произнес Батлер. – Прояви себя. Это же была твоя инициатива. Как ты собирался позвать на помощь, не издав при этом ни единого звука?
Паренек, вытянув шею, посмотрел вниз. К этому времени дождик уже едва моросил, и те редкие люди, что проходили под сводом отеля, большинство не прикрывались от крохотной влаги, падающей с неба, столь классическим для города черным зонтом. Мужчины ограничивались шляпами, а женщин, спортсмен, так и не смог разглядеть. Похоже, что для этих чутких созданий подобное время еще было слишком ранним.
– Надо просто привлечь чье-нибудь внимание и на жестах попытаться объяснить, что мы в ловушке, – сказал молодой мужчина, взглянув в лицо бывалого солдата.
– Знаешь, – задумчиво почесал свой мощный подбородок Батлер, – как-то я себе это с трудом представляю. Ладно, давай начнем хотя бы с того, как ты собираешься привлечь внимание?
Спортсмен обернулся и осмотрел комнату. Его не интересовали кислые физиономии людей, томящихся там. Он искал подходящий, не очень тяжелый, предмет. Определившись с находкой, паренек прошел в правый угол комнаты и, схватив, стоявший там, небольшой табурет для ног, вернулся с ним обратно к окну.
– Надо бросить это вниз, когда кто-нибудь будет под нами проходить, – заявил Батлеру молодой мужчина.
– Ты хочешь прибить прохожего? – усмехнулся отставной военный.
– Да нет же. Мы бросим табуретку рядом. – По выражению лица спортсмена можно было сказать, что тот полностью был уверен в продуктивности своей затеи. Батлер же весьма сомневался на этот счет.
Предполагая худшее, все же он сказал пареньку:
– Давай… действуй!
Спортсмен посмотрел вниз, там никого не было, затем, как можно больше высунувшись, поглядел по сторонам – опять неудача, абсолютно безлюдно. Неожиданно его внимание привлекла, не спеша вышагивающая из парка, пошатывающаяся фигура человека. Насколько смог определить спортсмен, фигура была мужского пола. Бродяга был одет в драные лохмотья, а на голове у потенциального спасителя маячила, затертая до дыр, обтягивающая череп, серая шапка.
Не очень быстро – постепенно – мужчина неопределенного возраста пересек тротуар, а еще через пару минут, миновав дорогу, чуть не споткнувшись о невысокий бордюр, оказался возле гостиницы.
Упершись левой ладонью, облаченной в грязно-оранжевую перчатку без пальцев, в стену отеля, он удержал равновесие и даже не выронил из правой руки, набитую до отказа, авоську с жестяными банками, которые были предусмотрительно сплющены. Нормализовав свое неустойчивое, вертикальное положение, бродяга, дребезжа жестянками, неумело повернулся и, слегка оттолкнувшись от стены, направился вверх по аллее.
Дождавшись, когда бродяга окажется в досягаемости броска, молодой мужчина в нетерпении швырнул вниз табуретку для ног. Мягкая подушка на четырех деревянных ножках, разлетевшись вдребезги, приземлилась в ногах мужчины, оторопевшего от неожиданности и удивленно пошатывающегося в своем драном тряпье. От шока, он не произнес ни слова, зато лакированная ножка, пролетевшая перед его носом, заставила городского странника тотчас же остановиться.
Спортсмен, взглянув на Батлера, обнадеживающе подмигнул. Он уже считал, что полдела сделано. А вот, например, сам отставной военный был совершенно иного мнения. Оба вновь воззрились на пошатывающегося прохожего.
Тот, приняв упор рукой, держался за стену и, задрав голову, отсутствующим взглядом смотрел вверх. Судя по тому, как исказилось его лицо, он заметил хулиганов.
– Вы что, из ума выжили?! – рявкнул бродяга. Амплитуда колебаний его хриплого голоса разнеслась по всей улице. Несмотря на изрядное опьянение, шаткий человек молвил почти без запинки. Затем послышалось несколько ругательных слов, о которых читателю лучше и не знать. – Без сомнения, мужчина в лохмотьях был вне себя от ярости. Спортсмен и Батлер могли бы поблагодарить бога, что в этот момент находились так высоко от взбешенного прохожего.
«Уж лучше в пасть пауку, чем к этому ненормальному!» – шутливо подумал Батлер, будучи уверенным, что затея молодого мужчины с треском провалилась.
Спортивный паренек еще несколько минут наблюдал за бродягой, но так и не решился вступить с ним, посредством вербального общения, в информационный контакт. Мужчина в лохмотьях, поплевав в стену шикарной гостиницы и проклиная всех известных ему, безобразно богатых, деятелей, злой от бессилия что-либо сделать, поплелся дальше.
* * *
Батлеру несказанно понравилось, что кто-то, хоть и непрофессионально, все же пытается предпринять неумелые действия для спасения. Он в уме похвалил спортивного паренька и принялся разрабатывать свой собственный план.
– Есть тут что-нибудь еще, что можно сбросить? – шепотом произнес Батлер, повернувшись к окну спиной. Спортсмен, стоявший справа от него, порадовавшись, что его идея хотя бы частично приемлема, удивленно покосился на сильного мужчину.
Под поразительно спокойной маской лица бывалого солдата – молодой мужчина не различил и намека на, даже незначительное, переживание. Казалось, Батлер уже не в первый раз переживает подобную ситуацию. На самом деле, подобных обстоятельств в его жизни было предостаточно. Единственное различие проявлялось только в том, что во времена спецопераций он прятался со своим отрядом не от гигантского паука, а от таких же людей, как и сам.
– Можно попробовать бросить эту небольшую тумбочку, – указав рукой к изголовью двуспальной кровати, прошептал паренек.
Судя по блаженно смягчившемуся лицу Батлера, идея спортсмена ему понравилась. Но в принципе, в комнате больше ничего такого и не было, что сгодилось бы на роль снаряда, протяженно летящего с высоты.
– Я тебя не знаю, парень, – прошептал спортсмену Батлер. – Но ход твоих мыслей мне однозначно нравится. Он воззрился на паренька и произнес: – Вот что я придумал. Совсем недалеко от входа гостиницы мы припарковали свой пассажирский фургон. Если выглянуть в окно, то его без проблем можно заметить. Как следует, размахнувшись, на счет три мы бросим с тобой на крышу автомобиля этот шикарный с позолотой столик. Сработает сигнализация, а через несколько минут прибудет патрульная машина. Наверняка полицейский будет умнее того бродяги.
– А как же диспетчерская?.. – тихонько проговорил Хьюберт. – Я еще с самого начала говорил, что тут происходит что-то странное, а Вы отвергли мое предложение связаться с диспетчером и вызвать вооруженную поддержку.
Батлер, уразумев свою ошибку, задумчиво уставился в пол. Затем, собравшись с мыслями, посмотрел на Хьюберта, сверлящего его взглядом. Тот, в свою очередь, ждал, когда отставной военный, признав свою ошибку, выскажет свои неумелые извинения.
– Ты прав, Хьюберт. Ты абсолютно прав. Я допустил со своей стороны непоправимую глупость. Мне, скорее всего, уже не удастся извиниться перед остальными, возможно, их уже нет в живых, но тебе я скажу одно. Извини. Я не знал, что все так плохо обернется.
– Да, впрочем, никто не мог знать, что все так будет, – прохрипел Холлистайн.
Хьюберт, получив то, что хотел, решил дальше не томить своего командира. Он, встав с края кровати, подошел к Батлеру. Спортивный паренек, стараясь не тревожить взаимопонимание, возникшее между начальником и подчиненным, не обращая на них внимания, занялся столиком.
– Все мы совершаем проступки, но не каждый может признать свои, даже самые явные, ошибки. – Слова Хьюберта немного задели Батлера за живое. Впервые кто-то из гражданских говорил с ним на равных и столь понимающе-душевно.
Хьюберт протянул Батлеру распростертую ладонь, и они оба крепко пожали друг другу руки.
– Знай, Хьюберт, – произнес Батлер. – С этого момента ты больше не мой подчиненный.
Хьюберт на мгновение озадачился, но следующие слова отставного военного усмирили его неверное предположение.
– Отныне ты не будешь выполнять моих распоряжений. Теперь мы с тобой на равных.
Хьюберт в знак признательности еще крепче пожал ладонь Батлеру.
Тем временем паренек, капающийся в столике, уже вытащил все его немногочисленные атрибуты. Дабы не издавать лишнего шума, он побросал все содержимое на кровать, и после, решив облегчить конструкцию, отправил туда же два небольших, съемных ящика. В последнюю очередь спортсмен убрал с тумбочки, стоявшую на ней, изысканную настольную лампу.
О том, что в фургоне имелась специальная – для спасательных организаций сигнализация, Хьюберт прекрасно знал. В случае ее срабатывания и не отключения в течение пятнадцати-двадцати минут, к месту парковки автомобиля должна была прибыть патрульная машина для выяснения обстоятельств. По крайней мере, все это было теоретически. На практике же проверить подобное, в силу отсутствия прецедента, не было возможным.
– Вы уверены, что патруль приедет на рев сигнализации? – поинтересовался Людвиг.
Винсент сидел рядом с напарником и вопросительно глядел то на Батлера, то на Хьюберта. Было заметно не вооруженным глазом, что обоих консьержей интересует один и тот же вопрос, который наверняка также таился и в головах присутствующих постояльцев.
– Уверены – отчасти! – не колеблясь с ответом, заявил Батлер. Он не собирался утешать людей заведомо ложным ответом и давать им стопроцентные иллюзорные надежды.
– Мы надеемся, – нетерпеливо перебил Батлера Хьюберт, – что результат будет столь же положительным в практике, как и в теории.
Мысли Батлера заметались между такими естественными понятиями, как причина и следствие. «Каким образом сообщить полицейскому, если он все-таки приедет, о том, что им нужна помощь, и главное, предостеречь его самого от входа в отель».
– Готово. – Шепчущий голос молодого мужчины, выведя Батлера из задумчивого состояния, сообщил о плодотворном завершении его трудов.
«А что, если столик не долетит до фургона», – тревожная мысль заставила Батлера наморщить лоб.
Хьюберт заметил замешательство на лице отставного военного, но не произнес ни слова.
Батлер, ощутив на себе весь груз ответственности, отбросил назойливую, негативную мысль и решил переходить от теории к практике.
Оглашенная им ранее затея не была изменена ни на йоту. Он протянул руки, чтобы помочь пареньку водрузить опустошенный каркас темно-лакированной тумбочки – из ценной породы дерева – на широкий, во всех отношениях, подоконник. Хьюберт тоже не остался безучастным. А все остальные, изредка косясь на входную дверь, временами дребезжащую от паучьего натиска, следили за манипуляциями предприимчивых мужчин.
– Давайте, надо принять удобное для всех положение, – порекомендовал Батлер, – и как следует, размахнувшись, одновременно отпустить тумбу в свободный полет. – Сказать подобное, конечно, было легче, чем сделать. – Отставной военный по озадаченным лицам своих помощников быстро догадался, что они затрудняются в принятии правильного решения. – Хьюберт влезай на подоконник…
В конце концов, под неутомимым взглядом консьержей и измученных постояльцев, троица самоотверженных мужчин, неоднократно сменяя местоположение друг друга, умудрились занять самое оптимальное пространство для каждого, с разумной целью – удачного броска.
Не сводя глаз с фургона, они, раскачав тумбочку, швырнули ее вниз. И теперь Батлер наконец-то понял: Все предпринятые заранее действия, для удачного запуска столика, оказались небезосновательными. Пролетев несколько метров в сторону, деревянный каркас – под углом – с огромной скоростью приземлился на крышу пассажирского фургона спасателей.
Тяжести, помноженной на скорость, оказалось предостаточно, чтобы после столкновения тумбы с металлической крышей, столик разлетелся на фрагменты, а машина не ограничилась только приличной вмятиной. Ее переднее стекло, словно лопнув, разлетелось на мелкие, многочисленные кусочки.
По всей улице, взбудоражив птиц, взметнувшихся с деревьев в небо, раздалась сирена многоголосой сигнализации.
Молодой мужчина, взглянув на спасателей, неловко произнес:
– Надеюсь, в вашей страховке прописан пункт на что-то похожее, как например, комнатный столик, выпавший из окна на крышу автомобиля?
Хьюберт, взирая на расшумевшийся автомобиль, только лишь хмыкнул. А Батлер, нервно поморщившись, и вовсе промолчал.
* * *
Людвиг и Винсент, не в силах поверить в сигнал, улюлюкающий на всю улицу, вскочив с насиженных мест, уставились в окно. Представшее их взору зрелище было краше всяких слов.
– Сочувствую, – промолвил Винсент. Остальные присутствующие, не вставая со своих мест, и так догадались, что речь идет об автомобиле.
Батлер ничего не отвечая, прикрыл створки окон. Пройдя к широкому креслу, он окунулся в него и, расслабившись с закрытыми глазами, стал ждать прибытия полицейского.
– И что теперь? – не выдержав, заговорила женщина, молчавшая все это время. – Мы вот так будем сидеть и ждать?
Батлер неохотно разомкнув веки, взглянул на нее. По внешним признакам она была моложе Мередит, но старше девушки, которая чудом осталась жива после того, как паук откусил голову мужчине, взявшему ее в заложники. С большим трудом, но Батлер стерпел ее словесное вторжение в личное нервное пространство, как стерпел и низкорослого иностранца, подхватившего ее тему.
– Я согласен с леди, – на ломанном английском проговорил тот.
Отставному военному хотелось схватить обоих за шею и, подтащив к двери, вышвырнуть наружу. Таким образом, у остальных осталось бы побольше времени перед вторжением насекомого. Естественно, он этого не сделал. Но соблазн был так велик…
– Мы выслушаем любые ваши предложения, – гораздо тише предшественников, но с грубой интонацией, произнесла Мередит.
Низкорослый иностранец взыскательно взглянул на единомышленницу.
– У меня нет своих идей, – ответила та. – Но нельзя же, просто сидеть и ждать! – Возбужденная женщина не старалась говорить тише, что в большей мере и беспокоило Батлера, нежели чем слова, которые она произносила.
Он мирно поднялся с кресла и подошел к паникерше. Приблизившись к ней вплотную, взял ее за руку. Повернувшись к двери, повел женщину к выходу. Женщина не оказала никакого сопротивления. Все остальные присутствующие тоже молчали и, взирая на действия Батлера, пытались понять, что будет дальше.
Они оба остановились в двух метрах от запертой двери. Именно такое расстояние Батлер счел наименее опасным, но и безопасным – его тоже нельзя было назвать. За окном уже стало светать, а мрачная комната уже перестала казаться такой темной, но все же, едва различимый красноватый свет, у подножия двери, свидетельствовал о присутствии неутомимого охотника, терпеливо стерегущего свою добычу.
Тень на мгновение дрогнула. Паук явно ощущал близкое присутствие питательных организмов. Убедившись, что монстр вновь пришел в оцепенение, Батлер посмотрел в лицо женщины, поравнявшейся с ним, и, наклонившись к ее уху, прошептал:
– У вас, как и у каждого в комнате, есть выбор. Если хотите, можете прямо сейчас выйти в эту дверь, но я не ручаюсь, что потом сможете войти обратно, и не потому, что Вам не откроют, если постучите. – Батлер сделал многозначительную паузу. – А потому… – он не договорил. – Думаю, вам и так должно быть известно – почему! Я прав?..
Женщина не ответила, Батлер в ответе и не нуждался. Она резко выдернула свое запястье из его расслабленного захвата и, не произнеся ни единого слова, тихонько отошла в свой уголок.
Батлер кивнул низкорослому иностранцу. Тот, отрицательно помотав головой, скатился по стене на корточки и принялся внимательным взглядом изучать высокохудожественный потолок.
А вот обнадеживающее выражение лица спортивного паренька, стоявшего у окна и повернувшегося к Батлеру через секунду, было куда более важным, чем переживание Мередит по поводу негодования иностранца и дотошной женщины. Уже через мгновение он понял, чему так радуется молодой мужчина. Звук хлопнувшей двери припарковавшегося автомобиля был различим даже несмотря на вой раздражающей сигнализации.
Отставной военный не смог оставаться на месте, спустя мгновение он уже стоял у раскрытого окна и, жестикулируя руками, пытался привлечь внимание полицейского, заглядывающего в кабину фургона.
При помощи выступа, у водительской двери, полицейский заглянул на крышу. Поняв в чем дело, он осмотрелся по сторонам, но, как назло, не приподнял головы вверх. Батлер неустанно продолжал махать руками.
Полицейский достал рацию, и собирался было поднести ее к губам, но остановил намерение на полпути. Вернув рацию на место, он, протянув руку через открытую витрину, где раньше было лобовое стекло, дернув за рычаг – под приборной панелью, открыл капот.
– Сейчас сигнализацию выключит, – догадался Хьюберт.
Повозившись, некоторое время, в недрах мощного двигателя, полицейскому удалось отключить сигнализацию, даже не прибегнув к отсоединению клемм от аккумулятора. Раздражающий ушную перепонку, назойливый писк сигнала затих. Работа мастера знаменовалась хлопком закрывшегося капота.
Спортсмен не стал наблюдать за дальнейшими действиями полицейского и исчез в комнате. А Батлер, Хьюберт и оба консьержа неотрывно таращились на первоклассного автомеханика в форме полицейского. Холлистайн за все время ни разу не подходил к окну. Его больше беспокоило самочувствие Мередит и молодой женщины, постепенно приходящей в чувства от перенесенного шока.
Теперь полицейский незамедлительно воспользовался рацией.
– Доброе утро, Синди… это Ларсон. Пожалуйста, проверь по базе пассажирский фургон, номер: Алекс, Дуглас, Левайс пятьдесят три… – Ожидая ответа, он опустил руку с рацией и посмотрел, через главный вход, в темное нутро гостиницы. Отсутствие двери, некогда украшавшей вход в гостиницу, его удивило ничуть не меньше, чем полнейшая темнота в вестибюле.
По рации затрещал голос оператора:
– Ларсон, прием…
– Слушаю тебя, Синди.
– Эта машина принадлежит организации, специализирующейся по чрезвычайным происшествиям. Зарегистрирована на некоего Паскаля Хибро. Судя по сводке, они выполняют очередной заказ, поступивший из отеля «Плаза» вчера вечером.
– Спасибо, Синди. – Полицейский, немного подумав, добавил: – Я немного обеспокоен. На крыше их фургона лежат обломки какого-то предмета деревянной мебели. Лобовое стекло отсутствует.
– Тебе вызвать подкрепление? – спросила оператор.
– Даже не знаю!
– Есть еще какие-нибудь признаки вандализма?
– У главного входа в гостиницу отсутствует дверь…
Не нуждаясь в дальнейших представлениях обстановки, оператор произнесла:
– Я высылаю к тебе наряд из трех машин. Попробуйте разобраться в происходящем.
– Хорошо, Синди, большое спасибо… я твой должник.
– Ты всегда мой должник, – пошутила оператор, а через пару секунд соединение прекратилось.
* * *
Батлеру так и не удалось привлечь внимание полицейского, он наотрез отказывался поднять голову и посмотреть вверх. Отставной военный попытался быстро собраться с мыслями. Среди всех видов многочисленных эмоций, которым, в силу своего здравомыслия, он не был подвержен, относилась и слепая паника.
Как следует, порывшись в своих сундуках опытных воспоминаний, он нашел лишь, неподходящие к данной ситуации, сложные комбинации движений боевых искусств и технические составляющие огнестрельного оружия. Ни то и ни другое не могло сгодиться для привлечения полицейского, скучающего у своей патрульной машины.
Неожиданно для обоих, между Батлером и Хьюбертом протиснулся молодой мужчина с настольной лампой в руке. Оба спасателя отступили, чтобы предоставить пареньку побольше свободного места для плодотворного осуществления замысла. Как только спортсмен оказался у подоконника, даже не вдаваясь в подробности расстояния, с размаха швырнул светильник вниз. Фарфоровый сосуд осветительного прибора, ударившись об асфальт, разбился вдребезги, а белая шапочка из тонкой материи, подпрыгнув, подкатилась к ногам стража порядка.
– Свершилось… – вздохнул Хьюберт, глядя вниз – на уставившегося полицейского.
Но Батлер, более трезво оценивающий их шансы на скорое спасение, рапортовал:
– Теперь надо как-то, не произнося ни единого громкого звука, сообщить ему о нашем плачевном состоянии.
– Беру это на себя, – прошептал молодой мужчина и бросил вниз скомканный бумажный клочок.
Батлер изумился, сперва словам, ну а затем и действию спортсмена.
– Откуда такая блестящая идея?
Паренек, слегка улыбнувшись, указал на Холлистайна.
– Этот уважаемый джентльмен посоветовал мне так сделать. Изначально я сам собирался ограничиться лишь лампой.
Батлер бросил свой радужный взгляд на старика, сидящего рядом с Мередит, и уважительно кивнул ему. Холлистайн в ответ покорно приподнял краешек шляпы. «Всегда рад посодействовать», – подумал мужчина преклонного возраста.
Полицейский незамедлительно прошел в центр проезжей части и, подобрав скомканную бумагу, вернулся к машине. Следившие за его действиями с высоты несколько пар глаз предвкушали момент своего спасения.
– А что ты там написал? – спросил Людвиг.
– Как это что?.. Правду конечно!
После прозвучавшего ответа, искреннюю радость Батлера, которая отразилась на его грубом лице, как ветром сдуло. Он уже и не надеялся на положительный исход. Предположение усилилось – вдобавок – в результате взгляда полицейского, удивленно воззрившегося на них снизу вверх. Затем тот, придерживая шляпу, в суматохе влез на водительское сиденье патрульной машины и что-то передал по рации.
* * *
– Синди, это опять Ларсон, прием…
После нескольких непродолжительных щелчков прозвучал мелодичный отклик:
– Это Синди, слушаю тебя Ларсон, что у тебя там еще?..
– Тут и вправду происходит что-то странное. В одном из окон, на восьмом этаже, мне удалось обнаружить выглядывающих людей. Угадай, каким образом они привлекли мое внимание!
– Позвали на помощь? – предположила Синди.
– Нет. Они швырнули в меня настольной лампой!
– О боже, ты в порядке?!
– Да, все нормально. Лампа в меня не попала. Скорее всего, они и не целились. Похоже, таким способ они всего лишь намеривались привлечь мое внимание. Затем, вслед за светильником, упал скомканный лист бумаги. Тут написана какая-то ерунда.
– Зачитай, пожалуйста.
Ларсон расправил листок с текстом и прочитал:
– Помогите, на нас охотится огромный красный паук, он хочет нас съесть. Ни в коем случае не входите в отель, иначе вам конец. Постскриптум: Вызовите военных…
На какое-то время между оператором и полицейским установилось молчание. Повторное прочтение записки побудило мысли Ларсона хоть частично, но поверить написанным в спешке словам. Ведь эти люди не ради развлечения сидят там наверху и бросаются лампами.
– Наверное, они не могут говорить, – пробормотала Синди.
– Что? – осведомился у нее Ларсон.
– Да я тут думала, почему бы им просто не позвать тебя. Скорее всего, они заложники. Не исключаю возможность действия какой-то террористической группировки. Я сообщу об этом военным. Паук там или что-то еще, пусть разбираются они, а наше дело: следить за порядком на улицах и не лезть в политические разборки.
– Хорошо, Синди, а мне что делать?
– Сиди в машине и жди прибытия военных, а сам ни в коем случае не входи туда, понял?..
– Понял тебя, Синди, – улыбнулся Ларсон. – Буду сидеть в машине, конец связи…
