Робин Каэри
Шкатулка королевы

Глава 2. Огненная свита
Март 1661 г. По дороге из Гавра в Кале

Тёплый луч заходящего солнца мазнул по лицу, и, едва открыв глаза, Арман крепко зажмурил их. Постепенно привыкнув к ослепительно яркому свету, он принялся рассматривать лица своих спутников. Все трое: и сидящие напротив него д'Эстен с Лауделлом, и беззаботно прикорнувший на его плече Данжюс, крепко спали. Что-то общее было у этой троицы, и это показалось Арману настолько смешным и несуразным, что вызвало у него приступ веселья. Он ещё раз внимательно присмотрелся к каждому из них, чтобы понять, что же заставило его рассмеяться.

Все трое сидели с непокрытыми головами, и лучи заходящего солнца ярко освещали шевелюры разных оттенков каштанового цвета или, как говорят в народе, рыжего: золотисто-соломенные вихры д'Эстена, задорно всклоченная огненно-рыжая копна жёстких волос Лауделла и ярко-каштановые, завивающиеся в причудливые локоны, Данжюса.

– Что? Уже? – встрепенулся Леон и повернул заспанное лицо к де Руже. – Мы уже на месте?

– Ещё немного, граф, и мы приедем. А пока можете подремать ещё, – посоветовал генерал. – Вряд ли последующие дни и ночи будут для нас столь же спокойными.

Но Леон продолжал смотреть на него с недоумением в глазах: за всё время их знакомства ему очень редко доводилось видеть на лице герцога де Руже улыбку, а тем более услышать его смех.

– А всё-таки, что вас так развеселило, ваша светлость?

– О, это так, пустяк! И тем не менее забавный, – с улыбкой ответил де Руже и посмотрел в окошко туда, куда за синеющую на краю горизонта полосу моря катился ярко-огненный солнечный шар.

– А всё-таки, что это за пустяк такой? – настаивал Данжюс, чувствуя по интонациям ответа, что генерал был расположен к легкомысленной беседе о пустяках.

– Вы все трое – рыжеволосые, – с негромким смехом ответил де Руже. – Случайность это или вас специально подобрали для того, чтобы наш приезд в Кале оказался максимально заметным? Да стоит вам выйти куда-нибудь всем вместе, как даже и полуслепые старики станут указывать на вас пальцами.

– Эка невидаль – рыжие! – пожал плечами Леон. – Нас в корпусе частенько наказывали всех вместе за компанию, чтобы не разбираться, кто был «тот рыжеволосый дерзкий паж», сорвавший прогулку фрейлин королевы, или кто оборвал абрикосы в оранжерее.

– А кто ещё был рыжим в вашей компании? – теперь Арману стало действительно интересно, с кем из товарищей по учебе в Пажеском корпусе Данжюсу приходилось делить наказания.

– Да хоть бы и тот же де Виллеруа! Мы с ним нередко попадали под горячую руку Мальфлёра. Де Шатийона тоже часто отправляли во внеочередной караул за компанию с нами. Д’Эффиа закончил учёбу за год до меня, а так нас с ним не раз путали. Да и теперь нас нередко принимают друг за друга.

– Как интересно! А ведь и в самом деле вы и де Шатийон, да и д’Эффиа тоже, очень похожи. На лицо – нет, а вот телосложением и ростом…

С минуту-другую Арман внимательно присматривался к своим спутникам, прикидывая, как бы это выглядело, если бы всех троих одеть в одинаковые костюмы?

– Да, а как же! Правда, де Виллеруа успел здорово вырасти, – согласился с рассуждениями генерала Данжюс. – А нас троих по-прежнему легко перепутать.

– Кстати, и с Лауделлом у вас есть некоторое сходство: у вас с ним одинаковые рост и телосложение, – де Руже кивнул в ответ на вопросительный взгляд виконта, который успел проснуться и слышать часть разговора. – А если одеть вас троих в одинаковые костюмы, то тем более. Я имею в виду вас, Лауделла и д'Эстена.

Теперь проснулся и помощник префекта, а генерал как ни в чём не бывало продолжал развивать свою мысль:

– К примеру, если встретить одного из вас в сумерках, то и не поймёшь, кто есть кто. Да, господа! Этим можно воспользоваться!

– Рыжее трио! – прыснул со смеху Данжюс, а д’Эстен, глядя на него и на Лауделла в золотом ореоле закатного солнца, согласно кивнул:

– Огненная свита! Признаюсь, я и не ожидал, что случай подарит нам это преимущество.

– Что ж! Теперь дело за маленьким таким пустяком стало, – скрестив руки на груди, с серьёзным видом произнёс де Руже и задумался.

– Это за чем же? – заинтересованно спросил его Данжюс.

Лауделл даже подался вперёд, внимательно прислушиваясь к каждому произнесённому слову, стараясь не упустить ничего важного.

– За костюмами, – с лукавой улыбкой ответил вместо генерала д'Эстен. – Вот тут-то нам и пригодились бы связи с хорошими портными.

– Эх, мои-то связи все в Париже! А мы едем в Кале, – возразил Данжюс и закинул руки за голову. – Это в Париже я – известная фигура, а кто я для провинциального портного?

– Я уже имел честь доложить вам, что в преддверии наплыва гостей, которые съедутся со всех уголков Франции, чтобы принять участие в торжественной встрече принцессы Генриетты, все самые именитые портные перевезли свои мастерские из Парижа в Кале, – напомнил виконт и весело подмигнул. – Кстати, от заказов нет отбоя. Нам потребуются рекомендации самых влиятельных вельмож даже для того, чтобы нанять портного средней руки.

– Так что же, Леон? Порекомендуете нас вашему парижскому портному? – де Руже посмотрел на Данжюса, который изменился прямо на глазах, внезапно сделавшись серьёзным. – Без шуток, это дело государственной важности, граф!

– Ну да! Конечно же, если это необходимо! Да что там! Я сразу же наведу справки. Есть у меня на примете кое-кто. Если он тоже переехал в Кале, то дело в шляпе! Это мэтр Савари. Да у него сам герцог Орлеанский заказывал новый костюм в прошлом сезоне.

– Боюсь, что к столь именитому мастеру очередь расписана на недели вперёд, – скептично заметил д’Эстен, но Леон с жаром отмёл это возражение:

– Да мэтр ради постоянных клиентов готов себя самого и всех своих подмастерьев в могилу свести! Уж мне-то отказа не будет. Наоборот, мэтр сделает всё, лишь бы не уступить мой заказ своим конкурентам.

– Прекрасно! Значит, этот вопрос решён? Но у меня есть одно условие, господа, – вмешался в дискуссию де Руже. – В мастерскую к портному должен отправиться только один из вас. Надеюсь, что готовые костюмы подойдут по размерам всем троим. До поры до времени никто не должен видеть вас всех троих в одном месте.

– Ого! Вот это секретность! – оценил эту настоящую военную стратегию Данжюс, а Лауделл даже присвистнул от восхищения.

– А в чём заключается ваш план, герцог? – спросил д'Эстен. Увлёкшись, он позволил себе вольность при обращении к де Руже, на что тот не обратил никакого внимания.

– Мой план до крайности прост, – не считая нужным скрывать свои соображения, де Руже с готовностью поделился ими вслух:

– Вы будете следить за происходящим в Кале из разных мест. Леон, вы, как один из приближенных герцога Орлеанского, будете появляться в свете, и наблюдать за происходящим там, где будет собираться всё светское общество. Вам д’Эстен, я поручаю присмотреть за прибывающими в Кале торговцами. Особенно же за галантерейщиками, ювелирами, портными и ростовщиками. Лауделл, вы будете ежедневно появляться в порту и вблизи него. Особенно полезным будет внимание к англичанам и голландцам, которые появятся в Кале.

– А где мы будем встречаться? – спросил д'Эстен.

– Встречаться вам всем троим необязательно. При необходимости местом встречи может служить гостиница, в которой я поселюсь, – ответил де Руже после некоторого раздумья. – И, господа, я ещё раз напоминаю вам, что вы должны вести себя обычно, как всегда. И если произойдут неординарные события, то вы должны безотлагательно оповестить меня. Повторяю ещё раз, вас троих не должны увидеть вместе.

Глава 3. Брандеры
Март 1661 г. Кале. Трактир в порту

Услышав последнюю фразу, которую Вандермеер обронил вскользь, словно и не придавал ей особого значения, лорд Эссекс резко вскинул голову и тут же поперхнулся. Ложка у него в руке замерла, и коричневатая струйка мясной похлёбки стекала по подбородку, капая на белоснежный кружевной воротник.

– Что вы сказали? Брандеры? Я не ослышался? Брандеры?!

– Да, вы не ослышались, – недовольный, что его прервали на полуслове, барон пресёк дальнейшие расспросы вразумительным, по его мнению, ответом:

– Да, вы не ослышались! Мы используем брандеры для того, чтобы взорвать адмиральский корабль. И пусть скажут спасибо! Я велел моим людям дождаться, пока все эти лорды из Уайтхолла не покинут корабль. Убийства нам ни к чему, – он понизил голос до шёпота, – сгореть должен только сам корабль, а точнее, кое-что в трюме. Жертвы будут сведены к минимуму. И к тому же грохот и шумиха вокруг этого события будут полезны нам сами по себе: этот инцидент отвлечёт внимание шпионов кардинала от наших более серьёзных планов.

– Шпионы кардинала? – недоверчиво спросил Эссекс. – Вы что же, ничего не слыхали о последних известиях из Парижа?

– Слыхал. Но какая в том разница? – Вандермеер нетерпеливо помахал руками, но тут же осторожным взглядом окинул весь зал таверны. – Все шпионы. Служат они лично кардиналу или кому-то ещё – невелика разница. Покойный Мазарини часто повторял, что служил прежде всего королю и Франции. Ага! И себе тоже.

– Ну да! – проговорил Эссекс.

Отодвинув глиняную миску с остывшей похлёбкой, он вытер платком подбородок. Аппетит был испорчен, стоило ему лишь на миг представить себе охваченный пламенем корабль. Одно дело саботировать секретные переговоры, ведущиеся за закрытыми дверьми, но совсем иное – оказаться причастным к взрыву и, как следствие, убийству невинных людей – это выходило за рамки его понятий о сопутствующих издержках. И к тому же такой поступок окончательно отрежет для него возможность отступления. Нет, не с десятком загубленных жизней на совести! Это будет прямой дорогой в Тайберн! Его враги в Королевском совете подсуетятся и изыщут верный способ, как троекратно усугубить это и без того чудовищное преступление, и тогда уже в глазах короля и судей он будет не просто соучастником в заговоре, но и автором плана покушения на убийство принцессы Генриетты! А вместе с ней – и королевы Англии!

– Ну что? Что вы скажете? – спросил Вандермеер, пристально всматриваясь в лицо собеседника, который сидел погружённый в раздумья, не реагируя ни на что.

Судя по выражению лица барона, тот начал подозревать, что в мысли Эссекса закрались запоздалые сомнения. Быть может, подобная реакция и подтверждала его умозаключения, но всё же, как итог этого разговора, Вандермеер ожидал от своего союзника полного и безоговорочного согласия с его планами.

Вместо этого лорд Эссекс уронил голову на руки и, с трудом проглотив комок, застрявший у него в горле, прошептал:

– Это чудовищно!

– Я и не спрашиваю вашего мнения по поводу моральной стороны этого дела, – отрезал Вандермеер. – Вы принимаете мой план? Да или нет? Могу я рассчитывать на вас? На ваше участие в деле?

– На моё молчание – да! – поразмыслив, ответил Эссекс. – Но я не одобряю ваши методы, и участвовать в этом не стану. Жертвы, сударь! Во имя всего святого, речь идёт о человеческих жизнях!

– Тихо! – приказал барон и несколько раз хлопнул ладонью по столешнице.

Трактирщик, стоящий неподалёку от их стола, воспринял этот жест как приказ немедленно подойти к нему. Широкоплечий толстяк ловко проскользнул между массивными столами, за которыми собралось довольно разномастное общество. С неожиданной при его обширных габаритах грацией он оббежал вокруг ввалившейся в трактир компании моряков, которых изрядно покачивало после пережитого в море шторма или от выпитого по дороге в трактир дешёвого вина, которым торговали прямо на пристани. Не дойдя трёх шагов до стола, за которым сидели досточтимые господа, трактирщик остановился, согнувшись почтительном поклоне. В ожидании приказов, он вопросительно уставился на Вандермеера, которого, по справедливости, счёл главой небольшой компании, часть которой разместилась за стоящими неподалёку столами.

– Эй, там! – криво ухмыльнувшись, барон указал на миску с недоеденной похлёбкой. – Это бросьте на корм свиньям, а для нас принесите-ка лучшего вина и побольше закусок. И уберите всю эту дребедень! – он небрежным жестом ткнул в корзинку на краю стола, в которой чернели несколько чёрствых ломтей хлеба и четверть головы засохшего сыра.

– Сию же минуту, господа! Вам бургундского или бордо? Или вы предпочтёте испанские вина? Для особых гостей у меня есть отдельный запас в погребе. Найдутся даже три-четыре бутылочки амонтильядо!

– Вот как? – барон перевёл на него тяжёлый взгляд мутно-голубых глаз и небрежно хмыкнул. – Пожалуй, я возьму себе на заметку ваше заведение. А что вы скажете, милорд? Достойно ли испанское вино нашего предприятия?

– Принесите мне бордо, – с трудом выдавил из себя Эссекс, с безразличным видом глядя перед собой.

– Бордо? Что ж, как по мне, то и бордо сойдёт, – кивнул в знак одобрения Вандермеер. – Холодного мяса на закуску. Свежий хлеб с паштетом. И сыру! Несите всё сюда, любезный, и поскорее!

– Сию же… – ответствовал трактирщик и поспешил убраться с глаз долой от господина, грубые манеры которого вызвали у него волну холодных мурашек.

Вандермеер, довольный произведённым эффектом, вытянул под столом ноги, бесцеремонно подтолкнув кованым каблуком сапога ногу Эссекса, и откинулся назад, упёршись спиной в стену.

– Жестковато здесь, – проговорил он, нахмурив брови. – Да и кормят немногим лучше, чем свиней, которых загоняют в трюмы кораблей в качестве живого провианта.

– Вы же не захотите отобедать в центре Кале на виду у всей парижской знати? – не удержался от сарказма Эссекс.

– А что в этом такого? Вся эта ваша скрытность! – Вандермеер развёл руками и наклонил голову набок. – Да всё это и пшика не стоит! Вы что же думаете, что герцогу де Креки или лорду Суррею ещё не донесли о том, что мы здесь? Какая разница, видели нас в центре Кале или на самых его задворках?

– Ну не скажите, – покачал головой Эссекс. – Здесь нас, если и выследят, то только те шпионы, которые скрываются так же, как и мы. А в центре Кале на нас обратят внимание люди самого Хайда или, хуже того, люди короля! И я говорю о короле Франции.

– Ха! И что с того? Вас объявили вне закона? Разве вас уже в чём-то обвинили?

– Да, но вы, барон! На вас пало подозрение в покушении…

– Ах да! Я! – Вандермеер достал из внутреннего кармашка жилета миниатюрную коробочку, раскрыл её и, поднеся к лицу, с шумом втянул носом её содержимое. – Я – персона нон грата в Лондоне, не так ли? Но кто, скажите мне, кто знает меня в лицо здесь, в Кале? Кроме вас, разумеется, и лорда Суррея, который, по моим расчетам, пока ещё находится по ту сторону Ла-Манша.

– Как скажете, – тихо проговорил Эссекс, готовый согласиться с доводами барона. – И всё-таки разумная предосторожность не будет нелишней.

– Нет, – качнул головой Вандермеер и громко прочихался. – Для вашей репутации и вашего спокойствия осторожность, может быть, и окажется спасительной ниточкой. Но не для нашего дела! Да и моему животу подобные игры в прятки вредны. Как вообще можно назвать обедом то, что подают в этом убогом заведении? Будучи в Лондоне, без крайней на то необходимости я никогда не зашёл бы в публичный трактир. А тут приходится столоваться в самом захудалом из них!

– Ваша любовь к изящным кушаньям и тонким винам может коварно подвести вас, барон! – заметил Эссекс и предупреждающе покачал головой, призывая барона прекратить бессмысленные препирательства в тот момент, когда к их столу подошли слуги, принесшие подносы с едой.

– Ну что ж, посмотрим, что тут… – потирая руки, произнёс Вандермеер, а, завидя мальчика с серебряной чашей с розовой водой в руках, одобрительно хмыкнул:

– Вот ведь! Догадались всё-таки! Ну-с, поднимем бокалы за огонь, взрыв и столь необходимый нам переполох! За брандеры!

– Сколько их, кстати? – поинтересовался Эссекс, поднимая перед собой стакан с вином.

– Одного хватит, я думаю. Но если нам потребуется поднять на воздух всю английскую эскадру, то я присмотрел с полдюжины годных для такого дела старых калош. Устроим прощальный фейерверк для её высочества, а? Как вам такая идея? – Вандермеер залпом осушил стакан вина и рассмеялся, глядя на то, как Эссекс медленно пил, морщась при каждом глотке, словно испытывая нестерпимое жжение.

Глава 4. Грандиозный сюрприз
Март 1661 г. Кале. Трактир «Под знаком солнца»

– Итак, что нового слышно о наших старых друзьях? – деловито покручивая кончик уса, поинтересовался д’Эльбёф.

– О друзьях? – по выражению лица генерала было видно, что он далёк от того, чтобы причислять заговорщиков к своим друзьям, и не принял вопрос мушкетёра за шутку.

– Я имею в виду одного барона из Соединённых провинций и его английского приятеля, – ленивым жестом поправив манжету на левом рукаве, пояснил сержант.

– Да. Я понимаю, о ком вы говорите, – на минуту де Руже погрузился в размышления, сосредоточенно изучая разложенную на столе карту Кале и его окрестностей.

– Так что же? Они предприняли сколько-нибудь решительные шаги? Как по мне, то герцог де Креки и маркиз де Френ изрядно преувеличивают опасность, связанную с этими господами. После громкого фиаско в Лондоне голландцы вряд ли будут готовы так скоро предпринять серьёзные шаги. Скорее всего, они скроются в подвале какого-нибудь заброшенного сарая на окраинах Кале и затаятся, как крысы. Оттуда они будут следить за нами, тогда как мы будем заняты их поисками.

– Это вам известно наверняка?

Несмотря на значительную разницу в годах, де Руже сурово посмотрел на собеседника, будто бы перед ним был всего лишь проштрафившийся кадет, а не сержант первой роты королевских мушкетёров, чин которого в армейском полку приравнивался к капитанскому.

– Не совсем. Эти выводы я сделал из донесений моих ребят, которые ведут наблюдение за этой парочкой.

– Эти данные и выводы, сделанные на их основе, неверны, – холодно отрезал де Руже и грифелем обвёл на карте маленькую точку в бухте, справа от обозначений портовых укреплений Кале.

– Как это следует понимать? – вспыхнул д’Эльбёф. – За ними следят день и ночь! Мои люди не просто так просиживают штаны в том захудалом кабачке за портовыми складами. И доложу я вам, это далеко не самое лучшее заведение во всём городе. Там подают прокисшее вино, а на закуску – плесневелый хлеб и сухой окорок, как минимум трижды переживший собственный век!

– И тем не менее ваши выводы ошибочны, – невозмутимо повторил де Руже, аккуратно ведя пунктирную линию от точки, обозначенной им в бухте, в открытое море, а оттуда к порту Кале.

– Что это? – спросил д'Эльбёф, заинтересовано рассматривая получившуюся схему манёвра. – Чьи это планы? Ваши? Зачем они? Насколько мне известно, англичане готовят к выходу из Дувра целую эскадру во главе с флагманским кораблём «Повелитель морей», – и он принялся загибать пальцы на правой руке, – линейный корабль первого ранга, плюс два корабля второго ранга – это в качестве эскорта. А кроме военных кораблей они зафрахтовали ещё три торговых судна для перевозки приданого принцессы. Ещё пару судов в качестве почётного эскорта с нашей стороны добавить, и будет полный парад! Но, если без шуток, то я не слышал, чтобы от господина кардинала поступали какие-либо распоряжения. Что же касается адмирала…

– Вы правы, сударь! – прервал его герцог, отложив грифель в сторону. – У англичан достаточно кораблей, и дополнительное сопровождение им не понадобится. Мы не ведём сейчас открытой войны ни с кем, равно как и они.

Сказав это, де Руже скрестил руки на груди и прошёлся вдоль и поперёк по комнате.

– Эта линия показывает предполагаемый маршрут брандеров, – произнёс он после некоторого молчания, и от услышанного лицо его собеседника вытянулось в удивлении. Пожалуй, это был тот уникальный случай, когда у находчивого мушкетёра не оказалось ни одной шутки наготове.

– Да, вы правы в отношении того, что ни Вандермеер, ни лорд Эссекс так и не покидали окраины города. Видимо, они предпочли отсиживаться в том трактире, который получил столь нелестный отзыв от вас. И всё же, дорогой шевалье, дело обстоит не совсем так, как это кажется на первый взгляд.

– Что вы этим хотите сказать? Они, что же, сидя в замшелом кабачке, планируют напасть на англичан, чтобы помешать их кораблям подойти к берегам Франции?

– Да, – коротко ответил де Руже и вернулся к столу, чтобы указать ещё на одну точку на карте. – Вот здесь. В Малой гавани стоят несколько голландских шлюпов, которые были задержаны офицерами таможни. Им не разрешено принимать на борт грузы, а кроме того, им закрыт вход в гавань. Однако они вольны уйти в море, если они того пожелают, так как им не запрещено покинуть Кале.

– И всё-таки они стоят там, – медленно проговорил д'Эльбёф, осознав, наконец, в чём заключался смысл сказанного.

– Да. Причём от моих наблюдателей пришла весточка о том, что они тайком приняли на борт груз. По десять бочек на каждый из шлюпов. Что это? Бочки с солониной? Провиант для выхода в море? Или что-либо похуже? Нечто более разрушительное?

– Мерзавцы, – прошептал д'Эльбёф, сжав кулаки. – Мы должны немедленно арестовать их!

– Так мы и поступим. Но нас должна беспокоить не столько чудовищность их планов, сколько достоверность этих сведений, – проговорил Арман, потирая подбородок. – Уж больно легко всё это раскрылось. Слишком просто для такого прожжённого и ловкого интригана, как Вандермеер. К тому же ему наверняка известно в точности, какими силами располагают англичане. Лорд Суррей при всей его предусмотрительности не сумел бы скрыть масштабы приготовлений. И при всём моём уважении к королю Англии, он не только не стал скрывать планы выхода эскадры из Дувра, но, наверняка намерен провести там же и прощальную церемонию с максимальной помпезностью. Понимаете, речь идёт о долгих и дорогостоящих приготовлениях, на которые только слепой и глухой не обратили бы внимания.

Чувствуя почти неодолимое желание крушить всё вокруг себя, д’Эльбёф встал из-за стола и зашагал по комнате:

– Значит, с одной стороны у нас английская эскадра, которая при полном параде и под фанфары выходит из Дувра, а с другой – голландцы без особых ухищрений готовят диверсию, будто и не надеясь на осязаемый результат?

– Не совсем, – возразил де Руже, но пояснить свою мысль он не успел, так как в разговор вступил лейтенант д’Артаньян, до того времени хранивший суровое молчание:

– Так и что же за всем этим стоит? Говорите, герцог! Уж вы-то наверняка знаете больше того, о чём рассказали.

– И да и нет, – ответил де Руже. – Пока что я не располагаю достоверными сведениями. Это всего-навсего предположения. Я склонен считать, что вся эта затея не более, чем дымовая завеса, предназначенная для того, чтобы отвлечь внимание от других замыслов Вандермеера. А, может быть, и не только его, а кого-то другого. Того, кто обладает воображением, ещё более жестоким и изощрённым. И в то же время, нельзя исключать того, что они и в самом деле намерены нанести удар по одному из английских кораблей.

– Вот как? – сдвинув густые брови к переносице, д'Артаньян сурово смотрел в лицо генерала.

– Да, – не теряя хладнокровия, ответил тот, – пока мы будем заняты обезвреживанием брандеров и поиском заговорщиков здесь, в Кале, они успеют подготовить нечто более действенное в другом месте. Быть может, в Париже. Или даже в королевской резиденции во время проведения свадебных торжеств. Я уже известил об этом Королевский Совет. Вопрос вот в чём: насколько серьёзно мы расцениваем такую вероятность?

– Ну, скажем так, то, что эти мерзавцы не ограничатся лишь мелкими пакостями в Кале, мы предполагали ещё до отъезда посольской свиты в Лондон, – подтвердил лейтенант.

Он подошёл к столу и склонился над картой, некоторое время изучая нанесённые генералом пунктирные линии. Затем он обратил взгляд на де Руже и спросил:

– Стало быть, они могут подбросить нам соломенное пугало? А основной удар придётся на… Хм… Так Париж или Фонтенбло?

– Всё зависит от их настоящей цели, – произнёс де Руже. – Пока они стремились устроить максимальную шумиху с целью раздуть скандал и сорвать переговоры о заключении брака. Позволят они себе перейти черту или нет – вот этого я не стану предполагать без веских на то оснований. Но может статься, что их интересует нечто другое. Скажем, уничтожение чего-то. Или попытка выкрасть, но при этом сокрыв следы похищения с помощью пожара, вызванного взрывом брандера, – эти слова Арман прошептал настолько тихо, что его собеседникам могло показаться, будто бы это страшное предположение только послышалось им.

– Ясно, – вымолвил после продолжительной паузы лейтенант и выпрямился, расправляя на груди кожаные ремни и перевязь. – Итак! Каков наш план?

– Брандеры необходимо обезвредить ещё до того, как они покинут Малую гавань. Но так, чтобы Вандермеер узнал об этом как можно позже. Пусть он думает, будто бы мы клюнули на эту наживку с порохом. А нам только и останется, что наблюдать за тем, как будут развиваться события здесь, в Кале.

– А может… – в чёрных глазах д'Артаньяна блеснули огоньки, напомнившие о дьявольской хитрости гасконца. – Преподнесём небольшой сюрприз? Для всех! И для англичан, и для голландцев. А также и для горожан Кале. Пусть одни думают, что им оказан дружеский приём, а другие – будто бы их гнусные планы удались… Почти удались.

– Но, господин лейтенант, вы же не предлагаете позволить им взорвать те чёртовы брандеры прямо в гавани? Так мы рискуем потерять все корабли, стоящие на рейде! – воскликнул д'Эльбёф, впервые в жизни позволив себе усомниться в целесообразности затеи своего командира.

– Зачем же! Они выйдут из Малой гавани, уверенные в том, что трюмы набиты порохом, и попытаются взорвать их. А вот тогда-то и станет ясно, как далеко готовы зайти эти негодяи. Но вместо пороха… – на смуглом лице гасконца заиграла улыбка, и он весело подмигнул герцогу, – мы позволим им взорвать…

– Понимаю! – прервал его Арман и помахал рукой, предлагая не оглашать этот план загодя даже в их тесном кругу. – Не могу поручиться за то, что нас не подслушивают даже здесь, – пояснил он приглушённым шёпотом, – пусть ваши люди сегодня же ночью захватят причал в Малой гавани и задержат всех, кого обнаружат там. Всех до единого! Французов, англичан, испанцев, голландцев – всех под арест!

– Но это же много народу! – протянул д'Эльбёф. – А если они окажут сопротивление? Да мы получим настоящий бунт в канун прибытия кортежа принцессы!

– Нет! Бунта не будет, если ваши люди сумеют провести всё максимально быстро, а главное, вежливо, – возразил де Руже, – пусть выставят кордоны на подступах к порту со стороны Малой гавани. Это небольшой участок, и для оцепления не понадобится много людей. Привлечём городскую стражу! И одну роту пехотного полка маркиза де Полиньяка.

– Это сложно проделать незаметно. Заговорщики разгадают эти манёвры в два счёта! – упорствовал д’Эльбёф.

– Пустое! – де Руже свернул карту и сунул её в кожаную тубу. – Кто угодно скажет вам, что в канун прибытия такого количества важных особ, необходимо усилить охрану порядка и установить комендантский час. Выставление дополнительной охраны порта, набережной и улиц, ведущих к губернаторскому дворцу – вот как это будет выглядеть.

– Так-так, а под шумок они захватят те шлюпы с пороховым запасом, – потёр руки д'Артаньян. – Знаете, я даже сам возьмусь за это дело! Пора тряхнуть стариной! К тому же у меня есть свои счёты с бароном. Вандермеер, наверняка, видит меня в ночных кошмарах. Ну да и я не успел ещё забыть его прощальный подарок.

– Стало быть, мы берёмся за это дело? – подытожил д'Эльбёф. – Тогда я отправляюсь на наши квартиры. Я отдам приказ, чтобы мушкетёры были готовы к вечеру.

– К ночи, мой дорогой сержант, – поправил его де Руже. – Всё необходимо провести максимально быстро и тихо. А главное, так, чтобы у заговорщиков не оставалось времени на то, чтобы изменить свои планы. Всех, кого ваши люди встретят на причале или в шлюпах, необходимо посадить под арест там же – в Малой гавани. Никто не должен ускользнуть! Иначе они предупредят Вандермеера загодя, и все наши приготовления пойдут прахом.

– Там, кажется, есть склады, – д’Эльбёф посмотрел на карту. – Но барон… Он наверняка наблюдает за происходящим издали. Разве нет?

– Вероятно. Но что он может увидеть издали? То же, что и все: оцепление солдатами порта Кале накануне прибытия английской королевы и принцессы. Да, про аресты он узнает. Но уже будет поздно менять что-либо. Склады можно реквизировать именем короля. Я напишу приказ губернатору Кале. Он должен отрядить людей из таможенной службы порта и моряков, чтобы те заняли шлюпы и вывели их из бухты. А по прибытии англичан, – тут генерал посмотрел на д'Артаньяна и впервые улыбнулся, – вот тогда-то Франция даст салют в честь прибытия её высочества. И это салют запомнят все!

– Грандиозно, ваша светлость! Браво! Не будь всё настолько серьёзно и рискованно, то я бы заподозрил, что в вас говорит настоящий романтик, – заметил лейтенант, закручивая кончик чёрного уса.

– Отнюдь!

Ответ де Руже был слишком резок, а интонации чересчур суровы, чтобы ввести в заблуждение этого прожжённого хитреца, но д'Артаньян предпочёл не высказывать вслух то, что он думает об истинных мотивах молодого генерала.

– Итак, план ясен! Время действовать! – объявил лейтенант и уже с порога, прежде чем закрыть дверь, протянул де Руже руку для прощального пожатия:

– Поступайте сообразно ситуации, мой дорогой герцог! Кале полностью в вашем распоряжении. А мои мушкетёры сделают в Малой гавани всё, что необходимо. Его величество дал нам с вами полный карт-бланш.