Роберта Вустерова
Взлетная площадка Змея Горыныча
Уперев ковш в валун, Яга поддала газу. Камень зашатался. Из-за него с воплем метнулась в кусты чья-то тень. Яга поднажала еще. Камень со скрежетом вывернулся из твердой почвы и покатился в сторону. Выплывшая из-за облаков луна осветила нору, которую валун закупоривал собой, как пробка бутылку шампанского. Над площадкой поплыл запах тлена.
Яга втянула носом воздух, сползла с бульдозера, сунула руку в кусты и за шиворот вытащила на свет старшего Самоварчикова.
– Я так понимаю, давно за мной следишь. – Яга цыкнула зубом и энергично тряхнула шпиона за шкирку. – Чего надо?
– Ничего не надо, чтоб мне сдохнуть, – заюлил леший. – Разве только вам помочь. Жалко смотреть, как вы, Бабулечка Ягулечка, одна тут упираетесь.
– Врешь как сивый мерин. – Яга поскребла за ухом. – Но ты кстати. Чуешь, чем пахнет?
– В каком смысле? – попытался выкрутиться Самоварчиков. – В прямом или в переносном?
– В прямом, в прямом, – задумчиво протянула Яга. – Хотя для тебя и в переносном. Коли ты шпиён, тебе и шпиёнствовать.
– Не полезу, – задергался Самоварчиков. – Лучше сразу съешьте.
– Сдался ты мне,– плюнула Яга. – Я с Незапамятных времен никого не ем. Полезешь. – Она подтянула лешего к норе. – Сам или тебя бросить?
– Если не вернусь, вас обвинят в смертоубийстве, – завопил Самоварчиков. – В предумышленном, с отягчающими обстоятельствами.
– Из-за тебя? – заржала Яга. – Скорее наградят. Да не трясись так – вернешься. Самому ведь интересно. Я за хвост подержу. – Она повела носом влево-вправо и хлопнула лешего по спине. – По запаху же ясно – склеп старый, для здоровья не опасный. Взглянешь, что там, и сразу обратно. Как хоббит.
– Вот сами бы и лезли, – буркнул леший и протянул Яге хвост. – Держите крепче.
Василий закашлялся. В горле першило от непрерывного говорения. Да и пострелятам надо было дать передохнуть. Ишь, как глаза загорелись. Даже лешачонок притих. Видно, брат не все ему рассказал.
– Давайте сделаем перерыв на полдник, – предложила нимфа Лапанальда. Дети по бутерброду съедят, водички попьют.
– Мне всего два предложения сказать осталось, – прохрипел Василий. – На следующее утро сельчане обнаружили на взлетной площадке Горыныча бездонную, пахнувшую сыростью и тленом нору, а рядом с ней покрытый плесенью валун и бульдозер с чистым лобовым стеклом. Бабу Ягу с тех пор никто из обитателей Забайкальских лесов не видел… Вот теперь – полдник!
Во время полдника банный анчутка, младший Самоварчиков и двое шишиг таки подрались, Лапанальда и Василий еле их разняли. Выяснять, кто затеял ссору, не стали. В благородном сообществе обитателей Забайкальских лесов давно знали: младший братец по вредности и задиристости старшему не уступает. Что с них взять – лешие же.
– Эпизод третий, – объявил Василий, когда экскурсанты утихли. – Леший Самоварчиков.
– Про брата я больше вашего знаю, – насупился лешачонок. – Больно надо вас слушать. Опять наврете с три короба.
Василий переглянулся с Лапанальдой и пожал плечами.
– Не хочешь, не слушай. Отойди в сторонку.
– И отойду, – надулся младший Самоварчиков, нацепил на голову здоровенные серебристые наушники и повис на ограждении норы.
«Надо же – AirPods Max, – изумился Василий. – Вопрос – откуда? Их же к нам еще не завезли».
Он вздохнул и перевел взгляд на экскурсантов.
…Леший Самоварчиков сидел на берегу лесного озера и плевался, как обиженный жизнью верблюд. Рядом на мелководье в лунном свете водили хоровод русалки. Еще недавно он ворвался бы в их круг с криками и приплясываниями и от души бы повеселился. Сейчас было не до развлечений. Отплеваться бы…
Дернуло же спрыгнуть на этого борова, злился Самоварчиков, выковыривая из зубов жесткие волосины. Ведь хорошо же на суке сиделось и поджидалось – мог бы дождаться жертвы помельче. Так нет. Решил, что он как крутейший Соловей-Разбойник-ниндзя Забайкальских лесов одолеет громилу молодецким свистом, внезапным наскакиванием и криком «иииийяаа!». Еще надеялся, что на этот раз его мечта наконец сбудется. Свистнул он классно, с напрыгиванием не промазал. И что вышло?
Он передернул плечами, вспомнив, как здоровенное, мохнатое, все в тине чудовище пришло от укуса в ярость. Васька, гад, на всех углах щебечет, что оно типа самое доброе и беспомощное существо во всех Забайкальских лесах. Беспомощное, как же. Так за уши оттягало – они теперь, как у слона.
Пошевелив ушами, Самоварчиков потянулся к воде прополоскать рот. Русалки с колокольчиковым смехом прыснули в стороны. «I’ll be back», – мрачно пообещал им в спины леший и побрел в лесную чащу.
В глаза лезли развешанные по деревьям объявления. Почерк на всех был разный, а текст один и тот же. «Раскудахтались, – ворчал он себе под нос, срывая листки и нанизывая на березовый прутик. – Лапанальда вообще всему лесу растрезвонила, что я того. И Кукуцаполь туда же. Банный анчутка называется. Раз банный, сиди себе на полке, греми шайками. Так нет – прилип как распаренный лист: говори чё знаешь. А чё я знаю? Везде сплошное жульство – вот чё.
Из распахнутого окна избушки лился янтарный свет и пахло поджаристой хлебной корочкой. Сглотнув слюну и почесав горящие уши, Самоварчиков стукнул в дверь. Избушка кудахтнула, переступила с одной курьей ноги на другую и повернулась к Самоварчикову тыльной стороной. Леший плюнул, обошел избушку и постучал настойчивей.
– Сгинь! – донеслось изнутри.
– Мне всего-то спросить, – заискивающим тоном проблеял Самоварчиков и, подбадривая себя, помахал прутиком с объявлениями. – Всего один вопрос.
