Риша Вольная
Одна из тысячи звёзд
Приложила руку к виску, чувствую, как в нем назревает пилящая и ноющая боль, но решила задать главный вопрос.
– А что было в той комнате?
Ещё до того, как он открыл рот, по выражению глаз и лица я поняла, что ответ не получу.
– Это не должно тебя волновать! Тебе нужно знать только то, что Маркелов и твой отец тебя больше не побеспокоят! – жёсткий, не терпящий возражений ответ Даниила меня, как всегда, не остановил.
– Никогда?
– Насчёт Маркелова – сто процентов не побеспокоит. Вот папаша может и успеет прислать письмецо из тюрьмы, куда сядет за убийство своего родственника и твоего родного отца, а также господина Маркелова и трёх его охранников. Сегодня в новостях станет известно об ужасной трагедии в поместье известного политика, приведшее к его смерти в результате стрельбы аристократа Господина Сафронова. Причина их конфликта пока неизвестна, но предположительно – это огромные покерные долги Сафронова, – голосом диктора и с усмешкой в конце продекламировал Арчинский.
Мда, если меня сейчас должен посетить приступ жалости к этим двоим людишкам, то он не пришёл, видимо, где-то упал и разбился вдребезги. Я просто ужасно устала и хотела вернуться в свой привычный устроенный мир.
– А что с Костиком?
– Эта тварь пока что жива, его успели увезти в больницу, но у меня к нему ещё остались вопросы, а после он тебя тоже НИКОГДА не побеспокоит, – холодным, как сталь, голосом пообещал Даниил, выделив интонацией это «никогда».
–Ты его убьёшь? – и снова спазм в животе.
–Да! От него слишком много дерьма! А то, что схватил, мучил и ранил тебя, так это вообще его главная ошибка.
Эти убийства вокруг меня просто не давали мне дышать. Будто у меня раздвоение личности: я радовалась, что эти гады будут наказаны, но сам факт лишения человека жизни и то, как спокойно об этом говорил Арчинский, меня скручивали до тошноты.
– А если я попрошу не делать этого?!
– Попросить ты можешь, но я все равно сделаю, как решил!
Эта убежденность его слов мне была знакома! Приговор вынесен без суда и следствия, и он будет приведен в исполнение точно в срок.
Таракашки в моей голове, хоть и раненые, стоя аплодировали их секс-символу за отмщение, а мой мозг рвался на части от переполняющих его в последнюю неделю нервных потрясений, причиняя реальную боль. В сердце, казалось, кроме боли и разочарования, ничего не осталось, так что оно покрылось коркой льда, и мои следующие слова прозвучали неожиданно даже для меня.
– Даниил, нам надо расстаться! – сказала и закрыла рот рукой.
Мужчина тяжело выдохнул, вцепив руки в перила с такой силой, что ещё чуть-чуть и старинное дерево не выдержит и сломается.
– Я это понял почти сразу! – прохрипел он. – Уверен, что ты сейчас говоришь под влиянием эмоций, ты пережила такой кошмар и …
–Нет! – вскрикнув, перебиваю его, так как не хочу слушать. Ничего не хочу!
– Нет! Я так хочу! Мне нелегко с тобой расставаться, но и с тобой я больше не хочу, не могу! Весь мой привычный мир развалился! Я стала убийцей! Как я после этого должна спасать людей?! Это все ты, твое влияние, твой мир.
Я слышала себя, будто со стороны, и удивлялась, откуда во мне столько несправедливости к этому человеку, но изменить ничего не могла. Я хотела в свою раковину!
Арчинский долго молчал, запрокинув голову к небу, будто выбирая, на какую звезду ему полететь.
– Ты меня быстро забудешь. Для тебя все женщины мира, вон одна предводительница твоего фан-клуба чего стоит. Вы сегодня замечательно смотрелись вместе, пока меня тащили в этот ад на земле.
– Кроха, я знаю, что виноват! Но я остался с ней только из-за того, что она обещала рассказать, как именно мои фанатки собрались тебя изводить! Когда эта идиотка полезла целоваться, я понял, что зря теряю время, и оттолкнул ее, но уже было поздно. Не найдя тебя и Андрея, мы стали действовать.
Он замолчал, рассматривая меня.
– Но тебе все равно, что я скажу! Правда?! Ведь ты приняла решение, и все мои слова мимо твоих ушек?!!! Господи, Селина! Что мне надо сказать, чтоб ты наконец-то поверила в то, что мне насрать на остальных женщин. Только ты одна взрываешь мой мозг до самого его основания, заставляя чувствовать себя полным кретином?! Ты моя Звездочка!
– Звёзд много, Даниил! Сам посмотри! – сказала я, указывая рукой в небо над нашими головами. – Выбирай любую, и она будет тебе светить.
– Мне не нужна любая! Мне нужна одна из тысячи звёзд!
Мужчина стал что-то доставать из внутреннего кармана пиджака. Я же после его слов зависла, разглядывая его пиджак и белую рубашку с пятнами крови и частично без пуговиц, уже без бабочки, которую я усердно завязывала в машине по пути на бал. Мне вспомнились выстрелы за моей спиной в тот момент, когда я стреляла в Костю. А ведь он, может быть, ранен! Осознание этого кольнуло иголкой в, оказывается, не совсем бесчувственное сердце. Хотела спросить его об этом, но не успела.
– Хорошо, Кроха! Пусть сегодня будет по– твоему! Мы расстанемся, но только на неделю. Мне как раз нужно уехать в командировку, а пока меня не будет, ты должна разобраться в своих чувствах. В том случае, если ты передумаешь, прошу встретить меня в аэропорту, как моя невеста. В обратном, нам лучше больше не видеться.
Я судорожно выдохнула, но спросила.
– А если ты передумаешь ко мне возвращаться?
– Я просто не вернусь в этот город, но этого не случится!
Арчинский разжал ладонь над перилами, положив предмет, который вытащил из пиджака и держал в кулаке.
– Это твое в любом случае! – сказал он, резко оттолкнувшись от ограждения, пошел к выходу.
На перилах лежало мое кольцо от Тиффани.
– И ещё! – добавил Даниил, уже стоя в дверном проёме.
Я слегка повернула голову, смотря на него из – под опущенных ресниц, так как прямой взгляд его шоколадных глаз сейчас не выдержу.
– Я люблю тебя! Вспомни об этом, когда будешь решать нашу судьбу. Я же приму любое твое решение.
Арчинский ушел, тихо прикрыв за собой стеклянную дверь, но звук разбитого стекла все равно звучал, только внутри меня. Я – врач, я точно знаю, такого быть не может, но мое сердце треснуло, и его осколки посыпались в виде слёз, которые текли по моим щекам. Я стояла на этом холодном осеннем ветру и плакала, несмотря на мое желание прекратить реветь. В руках сжимала его кольцо и его платок, больше у меня ничего не осталось. Его слова: «Я люблю тебя!» звучали в голове, будто пластинку в проигрывателе заело.
Наверное, я сейчас совершила главную ошибку в своей жизни, но сдвинуться с места я не могла, будто мои ноги приросли к полу. Я могла только плакать, как если бы скопившиеся за эти годы «неплаканья» слёзы решили выделиться одномоментно.
Я говорила, что не люблю осень?! Нет, я ее ненавижу и презираю!!!
Глава 20.
Селина.
Не знаю, сколько прошло времени с момента, как ушел Даниил, но я продолжала стоять на балконе, пока за мной не пришёл Роман. Мужчина сказал, или я спускаюсь с ним, или Алиска не оставит камня на камне от поместья в желании найти меня и помочь.
На меня накатила первая волна сожаления. Я совсем забыла о друзьях, которые ничего толком не знали и волновались за меня. Как только оказалась в большом зале, подруга кинулась ко мне с громким воплем безумной радости. Схватив меня в свои крепкие объятия, пообещала, что больше не отпустит. Я, в принципе, была не прочь, так как мое тело потряхивало, а в голове звучал барабанный оркестр.
Роман откуда-то привёл Артёма, сказав, что всей компанией едем к ним домой, где будем разбираться, как мы докатились до такой жизни. Нас оперативно погрузили в лимузин, на котором мы приехали сюда, и покатили в сторону дачки Савельевых.
На мой скромный вопрос, где Даниил, посмотрели очень жалостливо, сказав, что он отъехал по делам. Решила, что по приезде на дачу надо ему позвонить, так как я явно наговорила ему лишнего. Подумав за время прогулки на балконе, поняла, что мне надо пару дней, чтоб прийти в себя, а потом встретиться с Арчинским и всё спокойно обсудить.
По приезде попала в заботливые руки подруги, которая, послав все мои желания, затащила меня в ванную, чтобы там я отогрелась и смыла с себя кровь. После собственноручно осмотрела мое тело, помазав все синяки и ссадины какой-то чудо мазью, покормила с ложечки куриным бульоном, засунула в меня горстку таблеток и приказала спать. И меня вырубило.
Утром проснулась с ноющей головной болью, а все тело болело, будто под железнодорожный состав вчера попала. Нацепив скрученными пальцами халат, спустилась на первый этаж и в поисках живых людей пришла на кухню. Мои друзья чинно кушали и попивали, прервавшись при виде меня.
–Господи, Линочка! В гроб и то краше кладут! Скорее присаживайся, будешь обедать! – запричитала Алиска, вскакивая со своего стула.
После, пока я медленно, чтоб не рассыпаться, усаживалась на стул, метнулась к плите. Мужчины сочувственно смотрели на меня, а я упорно отводила глаза от лица Артёма, которое превратилось в разноцветный опухший мячик.
Передо мной появилась тарелка с омлетом и овощами, но, кроме тошноты, я более ничего не почувствовала.
–Артем, ты как?– неуверенно спросила я, ковыряясь в тарелке.
–Селин, ну, чего ты?! Я почти в порядке! Ну, набили морду, не в первый же раз! И ребра заживут, конечно, придётся месяц помучиться, но это мелочи. Не накручивай себя!
Я, не отрывая глаз от еды, громко шмыгнула носом, чувствуя, как слезы комом стоят в горле.
– Селюшка, ты чего? Я, правда, в порядке, я больше за тебя в тот момент переживал! – испугавшись моего расстроенного вида, продолжил Артем. – Теперь же все хорошо! Ты в порядке, я тоже, уроды наказаны. И ты ни в чем не виновата, даже не отрицай! Я знаю, что ты сейчас себя во всех грехах обвинишь.
Чувствую, что от его слов сейчас точно разревусь, поэтому быстро встаю из-за стола и удаляюсь. По пути в ванну заметила в гостиной на диване свою сумочку, где помимо пистолета лежал и мой мобильник, если не потеряла. Прихватив её с собой, закрылась в ванной. Телефон оказался на месте, поэтому набрала номер Даниила, но в ответ девушка механическим голосом сообщила, что абонент не доступен. Повторные звонки результата не принесли, а я от расстройства закинула бесполезный аппарат обратно в клатч, а сумку в дальний угол комнаты. Сама уселась на пуфик, понимая, что моя вчерашняя истерика подвела черту под наши с Арчинским непродолжительными отношениями. Тут меня накрыла вторая волна глубокого сожаления.
Дверь ванной с щелчком отворилась, и показалась голова Лиски.
– Вроде бы, я закрылась!? – вяло возмутилась я.
– Я взяла запасные ключи. Ну, ты тут полчаса сидишь в полной тишине. Я стала волноваться.
Она присела передо мной на корточки, взяв мои холодные ладони в свои. От контакта с ее кожей подбежал знакомый неприятный холодок, но, разозлившись на саму себя, я не стала обращать на это внимание и крепко обняла девушку.
–Лиска, я такая идиотка! Вот полная! – проплакала ей на ухо шёпотом.
– Ну, с чего ты взяла? – возмутилась девушка, погладив успокаивающе меня по спине.
Я пересказала вчерашний разговор с Даниилом, прерываясь на чистку горла и вытирание рыдающего носа. Алиска в ответ посочувствовала, а потом велела прекратить реветь.
– Никуда твой Арчинский от тебя не денется, ты только в следующий раз сначала думай, какую пургу собираешься нести.
– Ну, он телефон отключил, как я теперь ему все объясню?! – запротестовала я, продолжая наматывать сопли на кулак.
Подруга, снова посмотрев на меня рыдающую, только головой покачала. Да, я сама от себя в шоке была: так реветь, не просыхая, даже в детстве не могла.
– Арчинский уже за границей, поэтому его телефон и отключен, а во-вторых, ему сейчас некогда с тобой сопли разводить, он к бою готовится. Зачем ему твои нюни в трубке? Соберись уже, Селька!
– Так он будет участвовать в боях? – взревела я в полный голос, уже представив еле дышащего мужчину всего в крови.
–Господи! Да что ты воешь, как бабка на похоронах! – заругалась подруга, поднимая с пуфика мое несчастное тело. – Все, успокойся, и пошли кушать!
– А я не могу успокоиться! – возмутилась я тоже, но безвольно шла следом.
– Так, подруга моя сердечная и крайне слезливая! Никогда бы не подумала, что увижу тебя в таком состоянии! Истерики – это, скорее, по моей части.
– Ага, по твоей! – подтвердила я, на что получила прищуренный взгляд голубых глаз.
– Иди в спальню, искренняя моя! А то сейчас мужиков наших перепугаешь своими завываниями. А я сейчас чего-нибудь перекусить возьму и к тебе.
Я смиренно поплелась в комнату, чувствуя себя лимоном после тёрки, ни одного целого кусочка.
Вскоре пришла Лиска с булочкой и соком, впихнув в меня все это, заставила лечь спать. Засыпая, поняла, что в сок мне чего-то добавили, но возмущаться не хотелось, а ее поглаживание по волосам еще больше успокаивало.
Так и тянулись мои дни: с упаковкой бумажных платочков в кровати, плавно переходя из состояния бодрствования в состояние сна с перерывами на перекус. С Даниилом говорить не давали, а может, это он сам не хотел, только сообщали, что он готовится к бою и у него все хорошо. Ага, а вот у меня все плохо! Уговоры моей сиделки – Алисы не действовали, плакать я стала реже, но теперь на меня напала апатия. Я точно знала, что люблю Даниила, и в том случае, если он не вернётся или с ним случится что-то плохое на бое, я не переживу. Подруга грозилась вызвать психиатра и сдать меня в психбольничку, если я не начну есть и выходить из комнаты. Пришлось пойти навстречу ее требованиям, так как заработать волнующий психический диагноз совсем не хотелось.
Полегчало мне только в пятницу, когда Роман сообщил, что Арчинский оказался на высоте, порвав всех в мелкую тряпочку. Я с аппетитом поужинала в столовой, пока Алиса скакала вокруг меня, крича молитвы благодарности всем богам, что знала.
– Роман, если что, это твою жену надо уже в психлечебницу сдавать! – возмущённо порекомендовала я мужчине напротив, отрезая ещё кусочек изумительной отбивной.
Он лишь сдержанно улыбнулся и как-то нервно пробарабанил пальцами по столу. Мда, это знак, и знак чего-то не очень хорошего!
–Ромаш, говори уже! – попросила я, продолжая кушать, пока аппетит не пропал.
– Нет! – заорала его любимая женушка, оглушив меня. – Пусть сначала поест!
– Так, теперь точно хочу знать! Обещаю клятвенно, что все доем, даже могу тарелку облизать.
Роман к моему предложению отнесся крайне скептически, будучи аристократом до мозга костей.
– Хорошо! Арчинский в эти выходные не вернётся, у него возникли неотложные дела, так что его эпическое возвращение переносится на следующую субботу.
И снова м-да!!! Таракашки, которые до этого гордо молчали, объявив мне бунт, заголосили все разом, пообещав мне, что, если я не верну им Душку -Арчинского, они сожрут мой мозг и даже не подавятся. Маленькие предатели, и чего я их раньше не вытравила?!
– Ясно, надеюсь, эти переносы не станут регулярными и с концом вроде, а у него уже ребенку скоро год, а все тут жду, – спокойно ответила я, продолжая ужин.
Подруга стояла рядом с недоумением на лице.
– Алис, ну, чего застыла?! Или тебе проще, если я сейчас снова в слезы ударюсь?! – поинтересовалась, слегка улыбаясь.
– Господи, Линка! Нет, конечно! Просто я уже не знаю, как ты себя поведешь?
– Нормально! Я почти пришла в свое обычное состояние! И вообще, хватит го^спода всуе поминать! Когда ты стала такой верующей?!
– Да иди ты… я с тобой вообще скоро рехнусь! Мало ли, какие мысли у тебя в голове бродят,– пропыхтела девушка, оставив меня в покое, отошла к мужу и уселась к нему на колени. Взяв его вилку, нацепила кусочек тушеного овоща, отправила себе в рот.
Я только умиленно вдохнула, поражаясь, как эта парочка живёт вместе! Скажи мне раньше, что Роман позволит его вилкой его же ужин ковырять, нагло бы в лицо этому шутнику рассмеялась.
– Кстати, я тут планирую домой вернуться!
– Ну, уж дудки! Ты обещала до возвращения твоего Медвежонка пожить с нами! – возмутилась Алиса, отправив в рот ещё один кусочек овоща.
– Нет, я обещала, что останусь на неделю до возвращения Арчинского, но ключевым являлось на неделю! – поправила я ее. – И хватит таскать еду с чужой тарелки!
– Ой, не завидуй! Ромашке нравится, когда я помогаю ему соблюдать диету. Да, дорогой?
– Конечно, моя сладкая! Кушай, – поддержал супругу мужчина, подмигивая мне глазом.
Прожевав, подруга энергично взмахнула рукой, вспомнив.
– Ой, я же вчера заезжала к Артёму в его мужскую обитель, так он сказал, что Арчинский нанял какого-то таинственного PR-менеджера!?
– Почему таинственного, я с ней знакома! Он тоже познакомился? – немного удивлённо спросила я, за этими семейными передрягами и личной драмой я совсем забыла про пополнение штата агентства.
– Неа, он заехал проверить, как идёт монтаж мебели в кабинетах, и ему там оборудование какое-то привезли. Так вот, секретарь сообщила, что Анна Олеговна решила работать из дома, якобы здесь в монтажных условиях она не то что думать, а и ногти не сможет подпилить, так ещё и начальство все отсутствует. Эта звезда пиара теперь осела где-то за городом и высылает регулярные отчёты. Артем наш малость психанул, что работники самоуправство придумали, но сказал, что пусть с этим Даниил разбирается. Вроде, как сам нанял, сам пусть теперь и воспитывает.
Я лишь посмеялась, заверив девушку, что Анна Олеговна мне понравилась и ей тоже приглянется при знакомстве. После недлительных уговоров рассказала историю знакомства с этой дерзкой девчонкой, включая увольнение мисс Силиконовые сиськи. Чита Савельевых ржала совсем неаристократически, а я, наверное, впервые за последнюю неделю веселилась и не хотела превратить комнату в соленый океан слёз.
В следующие дни тоска внутри меня только росла, но Медвежонок просил ему верить, и я старалась. Дни заполняла делами, то делая набеги на работу с проверками по работе отделения, то промывая мозг Артёму, который категорически отказывался лечиться, уверяя меня, что на нём все как на собаке заживает. Ночами было сложнее всего – я не могла нормально уснуть и поэтому половину ночи придумывала, что же скажу Даниилу при встрече, но так и не решила!
***
Даниил.
После смерти бабушки думал, что перестал чего-либо бояться, может, только иногда опасаться. Смерть и боль стали составляющими моей жизни, а к плохому иногда привыкаешь быстрее, чем к хорошему. Я много что имел, ещё больше мог себе позволить, но уж точно не мечтал стать зависимым от кого-либо.
А потом появилась ОНА, и все мои принципы сдохли под взглядом ее серебристых глаз. Я стал бояться ежедневно. Страх потерять так похожее и одновременно абсолютно противоположное, что заключалось в этом маленьком и вредном создании, стал моим спутником двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Это похоже на болезнь, которая не лечится, но на деле – я просто любил. Мне, придурку, то ли повезло, то ли нет, попасть в ряды мужчин, которые нашли ту единственную, ради которой готовы убивать, красть и даже становиться подкаблучниками.
Эти две недели были адом. С момента, как я увидел ее, прижатую этим ублюдком к стене, началось мое хождение по огненным кругам дьявола. Чувство вины не облегчало этого кошмара, поэтому на просьбу Крохи оставить ее, я, засунув все свои желания глубоко в задницу, выполнил его. Нам обоим было нужно время. Мне, чтобы выплеснуть всю злость и боль, не задев ее, а Селине успокоиться и расставить всё по новым полочкам, так как от старых осталась одна труха с запахом навоза.
Я ужасно устал. Две недели без нормального сна и при постоянных физических нагрузках превратили меня в медведя-шатуна. Мой тренер и врач спасались от меня по углам, а на тренировках о спарринге речь вообще не заходила. Неудивительно, что я крушил во время боя все, что посмело выйти мне навстречу.
Я хотел услышать ее голос, но не позволил Роману и Арту даже подпускать ее к телефону, запретил говорить о ней, только в порядке она или нет. Мне не нравились отчёты Савельева, что с ней, вроде бы, все хорошо, но Кроха была в надёжных руках друзей, и я терпел. Услышь ее голос, я бы точно сорвался и бросил все к чертовой матери, как тогда, узнав о выходке ее семьи.
Нам нужно было время, и, когда спустя неделю я узнал о необходимости слетать в пару городов по делам агентства, я, кровожадный боец, струсил и продлил свое заключение. Я боялся возвращаться, не зная, что меня там ждёт. Возможно, прошло мало времени, и Селина ещё не разобралась в своих приоритетах.
И сейчас, прилетев, я, как мог, тянул минуты, боясь не увидеть Кроху в зале встречающих. Хотя знал, что все равно не сдамся, каждый заслуживает второй шанс и, покорив эту язвочку один раз, я смогу и второй.
Самым последним вышел из салона самолёта, а потом и автобуса, терпеливо ждал багаж возле ленты и, заметив его, все равно не брал, пропуская других прилетевших. Когда остался только мой чемодан, катающийся по кругу, как на каруселях, подхватил его, собирая в кучку мужество для выхода.
–Даня!
Этот истерический вопль резанул по ушам, наполняя сердце беспокойством и радостью. Я точно схожу с ума, если там ещё осталось, чему свихнуться.
Резко развернулся, стараясь обхватить взглядом сразу всю ее маленькую фигурку, что вцепилась в косяк открытых дверей с ужасом в глазах. Мимо нее проходили последние прилетевшие люди, охранник двинулся к ней для соблюдения внутренних распорядков, а я, направляясь к ней, не мог оторвать взгляда от ее бледного и испуганного лица.
Когда между нами осталось не больше метра, я увидел, как по ее щеке скатилась слеза, затем по другой, потом снова … никогда не видел, как она плачет, но теперь знал на все сто процентов и больше, что повторения этого момента не хочу.
Последние сантиметры, разделяющие нас, преодолела Кроха, запрыгнув и вцепившись мертвой хваткой в мое тело ногами, руками. Поддерживая ее одной рукой под попу, а второй прихватив чемодан, я прошел эти чертовы двери и двинулся в дальний угол зала прилёта, где было не так многолюдно.
– Привет, Кроха! Ты чего рыдаешь? – тихо спросил я, чувствуя, как намокает ворот моего свитера.
– Привет! Я думала, ты не прилетел! – сквозь всхлип пояснила девушка, не отрывая своего носика от моей шеи. – Тебя так долго не было, что я решила, что ты передумал возвращаться.
– Нет, даже не надейся! Ты сможешь от меня отделаться только через мой труп, и то я бы не был в этом уверен, – пригрозил ей, наконец-то достигнув конечной цели, кинул чемодан, обхватывая девушку обеими руками.
Ничего лучше я в руках не держал, я готов так стоять, пока мир не рухнет.
– Нет! Я не хочу, чтобы ты больше уезжал. Прости меня, тогда на балконе я испугалась, запуталась, я …Если же меня снова бешеная муха укусит, то пошлёшь меня далеко, скажешь, что я веду себя, как дура, и никуда не отпустишь! – все также в шею попросила Кроха, ещё сильнее всхлипывая.
– Дорогая моя, у тебя истерика! Немного неожиданно для тебя, моя льдистая и замораживающая!– удивлённо произнес я, поглаживая ее по спине, как ребёнка.
– Ага, я знаю! Я просто жутко испугалась, что ты не вернулся. Я вообще что-то часто истерю!
– Крох, посмотри на меня! – попросил ее, пытаясь отклониться от нее, чтоб снова заглянуть в ее всегда честные глаза.
– У меня тушь, наверное, потекла! – обречённо произнесла девушка, но отлипла от моего плеча, продолжая крепко держаться за шею.
– Ты же знаешь, что мне все равно! – успокоил я, внимательно разглядывая слегка похудевшее лицо, мокрые реснички и этот прямой неестественный серебристый взгляд. – Мне, в принципе, все равно, как ты выглядишь, и почти всегда безразлично, что на тебе надето.
Она улыбнулась, уловив мой намёк.
– Ты сексуальный извращенец! – гордо воскликнула она, скользнув своими привычно холодными ладошками в волосы на затылке, отчего по спине мурашки пробежали.
– Так я и не спорю!
– Ты только мой, иначе будешь сам в лесу тела блондинок силиконовых прикапывать, – тихо пригрозила девушка, прислоняясь своим лбом к моему.
Почувствовал, как губы растягиваются в широкой улыбке. Да, это моя Кроха возвращается!
– Я очень скучал! – тихо прошептал, притягивая ближе к себе.
– Как-то не заметила, учитывая, что ты не спешил возвращаться! И вообще… – но дальше слушать не стал, зная, что мою любимую вредину невозможно переговорить.
Вкус ее губ был, как всегда, сладок, несмотря на привкус слёз, а чувствовать ее ответное желание без всяких хренофобий – это мой личный рай.
– Я люблю тебя! – между поцелуями прошептала она. – И ещё… да, я согласна стать твоей женой!
– Неужели мне не придется ждать до первых седин! – изогнув бровь, пошутил я.
– Арчинский, я могу и передумать, и будешь ждать! – пригрозила в ответ девушка, хлопнув меня по плечу.
– Да, три раза. Я тебя свяжу и в ЗАГС утащу, останешься без платья и банкета!
– Замечательно! Медвежонок, ты тогда останешься без первой брачной ночи!
– Так, Кроха, святое право мужа прошу не трогать! – заканчивая наш дурашливый спор коротким поцелуем в нос.
Перехватив девушку поудобнее, чтоб держать одной рукой, зацепил ручку чемодана и направился на выход.
– Даня, отпусти! Люди же смотрят! – она смущённо улыбалась, пряча своё лицо за волосами, продолжая крепко за меня держаться.
– Да фиг с ними! Пусть завидуют! На меня тут такая Звездочка свалилась, не могу теперь отпустить!
– И не надо, не надо отпускать!
Ее глаза смотрели на меня с любовью и восхищением, будто ей пять, а я – та самая заветная кукла. И даже если мне казалось, что я не достоин ее и таких чувств, то я пошлю в задницу и далее по знакомому маршруту любого, кто посмеет сказать мне это в лицо. Она только моя, та самая единственная звезда, без света которой я не могу спать!
