Рина Когтева
Крамола
Я пожимаю плечами. А что тут поделаешь? Атиарн всегда был личностью увлекающейся: новые идеи, новые книги… Теперь вот, новая женщина. Поиграет и снова придет ко мне. Он всегда возвращается.
– Он приходил ко мне, – небрежно бросаю я.
Зиа долго и пристально смотрит на меня.
– Раах…
– Что? – я устало смотрю на нее.
– Он не приходил к тебе. Ни разу.
Я фыркаю. Она говорит это, чтобы меня позлить.
– Я помню, что он приходил.
– Но он не приходил.
– Ну может… – я осекаюсь.
Нет. Не может. Не может. Моя рука под одеялом стискивает простынь.
– Не приходил? – растерянно переспрашиваю я.
Зиа качает головой. Я отворачиваюсь. Зиа ловит мою руку под одеялом.
– Раах, – тихо говорит она, – ты можешь родить ему хоть сотню детей, быть ему сколь угодно верной и услужливой женой, тобой может восхищаться весь Альрат, но рано или поздно все жены надоедают своим мужьям. Особенно, когда у мужей появляются новые жены.
Наши взгляды встречаются, и я вижу в ее глазах воспоминание о том, что давно прошло, но до сих пор причиняет боль.
– Он обещал мне, – упрямо говорю я.
– Теперь он обещает то же самое другой, – Зиа хлопает меня по руке. – Так что поднимайся, раскрашивай свою бледную физиономию и отправляйся к своему мужу, пока он не забыл, что ты вообще существуешь.
– Не ты ли этого больше всех хотела? – со злостью бросаю я.
– Считай, что я ошиблась и признаю свою ошибку.
Еще одно удивительное умение Зии с легкостью признавать свою неправоту, когда она становится очевидной.
Что ж, мы затеяли войну друг с другом и впустили лису в курятник. Надо было отдать Мирраеру это проклятое золото.
Я зову врачей и приказываю им накачать меня всеми их чертовыми снадобьями, чтобы я снова превратилась в нормального человека.
На следующий день мне существенно лучше, хотя, как говорит Фанна, я все равно бледнее смерти. Вот на это мне совершенно наплевать. Я встаю, почти два часа оттираю в ванной запах болезни, который меня преследует в последние недели, и глушу его духами, потом посылаю Фанну известить нашего Царя и Бога о том, что я готова его посетить. Фанна возвращается озадаченная.
– Что? – спрашиваю я.
– Он сказал, что пошлет за тобой позже, – она опускает глаза.
Пошлет за мной…
– Позже? – переспрашиваю я.
– Да, – Фанна смотрит куда-то в сторону.
– Где он? – спрашиваю я, мой голос звенит от напряжения.
Фанна не отвечает.
– Фанна! – рычу я.
– У себя. С Гилиттой.
Я бессильно опускаюсь в кресло. Скажи мне что-нибудь, моя маленькая умная сестра, скажи мне что-нибудь. Но Фанна ничего не говорит.
– Следи за ними, – приказываю я. – Следи за каждым их шагом. И ее, и его.
Она кивает. Я сворачиваюсь клубком на кровати, ноги путаются в шелке платья.
Он не посылает за мной. Видимо это «позже» пока не наступило. Фанна и ее линяющие попугаи исправно приносят мне вести. Эти вести неутешительны. Атиарн и Гилитта не расстаются ни на минуту, всегда вместе: прогулки на каре, посещение мирраерских ученых, которых выписали вместе с Гилиттой, новый «круг по интересам», обсуждающий невиданные мирраерские чудеса. В этом новом «кругу», конечно же, оказались все, кроме меня и Зии.
– А храм? Он таскает ее в свой храм?
– Нет, – Фанна качает головой. – Все церемонии он проводит один.
Ну хоть на этом спасибо. Не придумал еще, как представить Альрату новую Богиню. Боится, видимо, что народ запутается в Богах.
– Скоро будет церемония в честь нового корабля. Ты должна там быть.
– Если позовут, – криво улыбаюсь я.
– Это можно устроить, – задумчиво говорит Фанна.
Я вопросительно смотрю на нее.
– Ты знаешь, как, – подсказывает сестра.
Да, я знаю как. Хотя вот уж не думала, что до такого докачусь.
Наш Главнокомандующий Ваарг оказывается не так капризен, как Царь и Бог Альрата, и отзывается сразу же. Я приглашаю его на прогулку по саду. На Альрате осень, а в это время сад почти так же красив, как и весной, но только не буйством новой жизни, а ее медленным угасанием. Листва желтеет и краснеет, зацветают последние осенние цветы, которые не издают ароматов, а, скорее, оттеняют запах сырости. Дожди уже начинаются, но сегодня хороший день, возможно, один из последних хороших дней.
Как и положено, я немного опаздываю. Ваарг при виде меня глубоко кланяется.
– Моя Царица и Богиня.
– Главнокомандующий, – я благосклонно киваю в ответ.
Он поднимает глаза, и снова я вижу этот взгляд, от которого мне неуютно. Я знаю, что этот взгляд означает с первого момента, как он на меня посмотрел.
– Для меня честь получить ваше приглашение.
Я улыбаюсь. Ну еще бы… Мы спускаемся по лестнице и идем по дорожке из гравия.
– Как ваше здоровье? – интересуется Ваарг.
– Лучше, – коротко отвечаю я, – но пока еще недостаточно хорошо. Врачи рекомендуют мне больше находиться на свежем воздухе. Не знаю, как это сделать – скоро начнет лить как из ведра.
– Возможно, имеет смысл провести зиму в другом месте? – взгляд Ваарга лениво скользит по деревьям.
– Возможно, – отвечаю я. – Я подумаю над этим. Как продвигается строительство флота?
Ваарг сдержанно улыбается. Конечно, его детище, за которое он так упорно боролся.
– Через несколько дней верфь выпустит первый из новых кораблей.
– Ну надо же… И как же он будет называться?
– «Гордость Альрата».
– Какое оригинальное название, – я стараюсь, чтобы ирония в моем голосе не была так очевидна.
– Но вы же не о кораблях хотите поговорить, – Ваарг складывает руки за спиной.
В проницательности ему не откажешь. Впрочем, не нужно быть великим интриганом, чтобы понять: когда до тебя вдруг снисходит Царица, про которую забыл Царь, дело может быть в чем угодно, но точно не в кораблях.
– Почему же? Именно о них. Вы уже утвердили это название? «Гордость Альрата»?
– Да. Великий Царь и Бог счел его подходящим.
– А какие еще были варианты?
– «Солнце Альрата» и «Ярость Желтой земли».
Я смеюсь.
– «Ярость Желтой земли»? Серьезно?
Ваарг пожимает плечами.
– Это была не моя идея.
– А чья?
– Царской жены Гилитты.
– А… – мне не составляет труда сохранить самообладание.
То, что Гилитта с молниеносной скоростью обосновалась не только в постели Атиарна, но и в его государственных делах, особенным сюрпризом для меня не является.
– А «Гордость Альрата» кто предложил?
Ваарг почтительно кланяется.
– Не хотела вас обидеть, – я примирительно касаюсь его плеча. – Просто слишком уж банальное название. Лежит на поверхности.
– А что бы предложили вы?
– Ну, как вы заметили, вопросы кораблей, меня не очень интересуют.
– И все-таки?
Мы выходим к пруду. Только тут я замечаю, что мы уже прошли покрытую огненно-красным вьюном галерею, которая разделяет мой сад и сад Атиарна. Здесь не такое внимание уделяется цветовой гамме, скорее ее вообще нет, но запах сырости пропадает, воздух наполнен ароматом зрелых плодов. Аромат урожая и богатой земли. Аромат древнего, как этот мир, успеха.
– Мне было бы приятно, если бы этот корабль назвали в мою честь. «Раах».
Ваарг качает головой.
– Корабли никогда не называли именами живых людей.
Я улыбаюсь.
– Не забывайтесь, Ваарг, я не человек, я – Богиня.
Мы выходим из-за поворота и сталкиваемся с прогуливающейся процессией. Великий Царь и Бог Атиарн Ракс, Царская жена Гилитта, какие-то люди с бледными мирраерскими лицами, которых я не знаю, и с десяток слуг. Мне сразу бросается в глаза, что Гилитта так и продолжает одеваться на мирраерский манер – на ней блестящий белый костюм, который делает ее кожу еще белее, а глаза невообразимо синими.
– Мой Царь и Бог… – Ваарг склоняется.
Гилитту он разумно не приветствует, так как по правилам Альрата ей отдельное приветствие не полагается.
Атиарн делает небрежный жест рукой, как будто вообще не заметил Ваарга. Я с любопытством его разглядываю. Надо признать, что от своих новых забав наш Царь и Бог похудел, осунулся и стал еще бледнее, чем обычно. В правой руке у него трость, а вот на левой мертвым грузом повисла новая Царская жена.
– Прекрасный день для прогулки, – замечаю я.
Мы с Атиарном никогда не расшаркиваемся друг перед другом на людях. Это часть нашего образа счастливой Божественной четы.
– Да, – отвечает Атиарн, – день великолепный.
Я улыбаюсь.
– Мы с Главнокомандующим обсуждали новый корабль. Смею ли я просить моего Царя и Бога?
Атиарн кивает.
– Окажет ли мне честь Царь и Бог и назовет ли корабль моим именем?
Глаза Гилитты расширяются от удивления. Атиарн отпускает ее, делает шаг вперед и наклоняется ко мне.
– А если этот корабль подобьют?
Я встаю на цыпочки и очень тихо шепчу ему на ухо.
– Раненая Царица лучше раненой гордости. Я, конечно же, про «Гордость Альрата».
Атиарн замирает.
– Пойдемте, Ваарг, – я тяну его за руку. – Не будем отвлекать Царя и Бога от размышлений.
Уж не знаю, что там происходит у меня за спиной. Я не оборачиваюсь.
– Только не говорите, что не знали, что мы их встретим, – через некоторое время говорит Ваарг.
– Нет, не знала.
Но я не исключала такую возможность. Точнее, я была почти уверена, что мы их встретим. У Атиарна появились новые привычки, и Фанна помогла мне их изучить.
– Никогда бы не подумал, что вы так испугаетесь соперницы.
Я улыбаюсь. Листва шуршит под ногами. Я не боюсь Гилитты, строго говоря, она вообще меня не волнует. Я боюсь того, что происходит в голове Атиарна Ракса.
Впервые за долгое время во флоте Альрата появляется новый корабль, блистающий металлом корпус совершенной формы. Его спускают с орбитальной верфи, которая вращается вокруг Желтой Земли. Его имя «Раах». Атиарн исполняет мою просьбу. На церемонии мы стоим рядом на возвышении, ниже – Зиа и Гилитта, еще ниже – остальные. Корабль медленно и величественно плывет в космической черноте. Лучи солнца, жестокие и яркие, неизмененные атмосферой, играют на его корпусе.
– Он великолепен, – улыбаюсь я.
Но Атиарн не улыбается. Я касаюсь его руки. Он вздрагивает.
– В чем дело? – спрашиваю я.
– Раах, ты помнишь, что я тебе обещал?
Он мне ничего не обещал. Мне нечего помнить. Я не отвечаю.
– Я не нарушу своего обещания, – говорит Атиарн. – У Альрата всегда будет только одна Царица, и это будешь ты.
Я поворачиваюсь и смотрю на него, что совершенно без толку – его лицо никогда не выражает эмоций. Несмотря на это, мне вдруг все становится ясно. Он больше меня не любит. Я в этом не виновата. Он в этом не виноват. Гилитта в этом не виновата. Просто он больше меня не любит. Видимо, не такая уж сильная это была любовь, раз она так быстро закончилась. У меня перехватывает дыхание, в груди что-то взрывается и разливается острой болью. Сама этого не замечая, я очень сильно сжимаю руку Атиарна. И продолжаю улыбаться. Я Царица и Богиня Альрата. Я продолжаю улыбаться.
Церемония заканчивается. Сегодня мы останемся здесь, на станции, потому что пока она занимает неподходящее положение. Если вылетим сейчас, то в Нагиб попадем завтра к утру, если вылетим завтра с утра, то будем дома уже через несколько часов. Атиарн не видит смысла в долгом путешествии. По времени Нагиба наступает ночь, свет в коридорах приглушают. Фанны со мной нет, она осталась присматривать за девочками, потому что я до сих пор так и не научилась доверять слугам. Мне кажется, что если рядом с моими детьми не будет кого-то близкого для меня, то обязательно случится что-нибудь страшное. Мериит, Леера, Юнииф – три мои прекрасные принцессы. Увы, но женщины бесполезны в вопросах престолонаследия. Боль у меня в груди не утихает, а только становится сильнее с каждым часом. Я брожу по палубе. Она полностью отведена в мое распоряжение. Я приказала, чтобы ни одна служанка здесь сегодня не ночевала. Я не хочу никого видеть. Я не хочу думать. Я полностью концентрируюсь на боли внутри меня, изучаю каждый ее нюанс, привыкаю к этому ощущению. Я понимаю, что оно еще долго не пройдет. Возможно, оно никогда не пройдет. У меня кружится голова, я останавливаюсь, прислоняюсь лбом к холодному металлу стены. Словно какой-то безумный калейдоскоп, у меня перед глазами проносятся картины из моей жизни. Первая встреча, первый поцелуй, такое желанное, такое необходимое осознание того, что теперь кто-то меня защитит, кто-то всегда будет со мной рядом, кто-то, кто никогда меня не предаст, никогда меня не бросит. Боль становится такой нестерпимой, что мне хочется согнуться пополам и упасть. А потом происходит нечто странное, как будто бы что-то трансформируется внутри меня, меняется. Боль перерождается в ярость. Он предал меня. Он оставил меня. Мы больше не единое целое, он снова сделал меня неполноценной, снова превратил в ту девочку, которая должна вертеть задом, чтобы ее подороже продали. Он предал меня. Ярости нужен выход. Иначе я сгорю изнутри.
– Вы в порядке?
Я открываю глаза. В нескольких метрах от меня стоит Ваарг из храма Гебет.
– Что вы здесь делаете? – резко спрашиваю я.
– Дверь была открыта. Я слышал шаги, решил проверить, в чем дело.
Я внимательно смотрю на него. И снова его глаза горят в полумраке. Ваарг из храма Гебет, точнее был из храма Гебет, сейчас мы все из храма Атиарна. Ярости нужен выход, иначе у Альрата будет не только Слепой Царь, но и Безумная Царица.
– А вы всегда открываете незапертые двери, Ваарг? – я делаю шаг к нему.
Этот Ваарг возник из ниоткуда и стал так близок к Царю. По какой же такой неведомой причине выбор Атиарна пал именно на него? Что в нем такого, в этом Ваарге? Кто он такой?
– Не всегда, – отвечает он.
Он понимает… Он все понимает. Меня пошатывает, я опираюсь рукой о стену. Это ведь он подал Атиарну мысль жениться на Гилитте. Ну конечно же он… Зию Атиарн бы не слушал. А вот Ваарг – другое дело.
– Уходите, – говорю я.
Мои руки дрожат. Ваарг не двигается с места.
– Вон! – кричу я. – Вон отсюда! Пошел вон!
Ярость находит выход и превращает меня в омерзительную кричащую женщину. Он хватает меня за руку, прижимает к себе, я пытаюсь вырваться, но он мне не дает.
– Тихо… – шепчет Ваарг. – Тихо…
Я впиваюсь зубами в его плечо, чтобы заглушить собственный крик.
– Тихо… – продолжает повторять Ваарг. – Тихо… Не нужно кричать… Не нужно плакать…
Я несколько раз дергаюсь и перестаю сопротивляться. Он гладит меня по волосам.
– Не нужно… Это не стоит того…
– Да что бы ты понимал? – я поднимаю голову.
Он целует меня, отстраняется, смотрит прямо мне в глаза. Он меня видит. Это так странно. По моим щекам текут слезы, он вытирает их кончиками пальцев, снова целует меня. Я не отталкиваю его, моя ярость становится желанием, превращается в звериную похоть. Хоть так, но она должна выйти наружу. Когда мое дыхание не сбивается, когда я не кричу, не кусаю его, не целую, я повторяю одно и тоже:
– Смотри на меня. Смотри на меня. Не закрывай глаза.
Я просыпаюсь в темноте и в одиночестве, на смятых простынях, среди собственной раскиданной в беспорядке одежды. У меня болит голова, в теле приятная усталость. Я переворачиваюсь на спину. Да уж, Раах, наломала ты дров… Только тут я понимаю, что меня что-то разбудило. Посреди комнаты стоит высокая сутулая тень. Атиарн. Он не двигается. Я протягиваю руку, чтобы включить свет, но останавливаюсь. Не нужно видеть эту комнату, чтобы понять, что в ней происходило. И вдруг на меня разом обрушивается все: вина, стыд, отчаяние и невероятное желание того, чтобы всего этого не было, чтобы все было как раньше. Я вскакиваю с кровати, падаю на колени, обнимаю его ноги и шепчу.
– Прости меня… Прости меня …
Каменная тень не шевелится, он не произносит ни единого слова.
– Прости, прости, прости… – как сумасшедшая повторяю я.
Быстрое бесшумное движение, в воздух взмывает его трость, а потом звон, и на меня обрушивается ливень осколков. Он уходит. В глазах темнеет. Я падаю прямо в разбитое стекло.
Я открываю глаза и вижу, как сквозь занавески пробивается солнечный свет. Знакомый потолок, расписанный весенними ирисами. Я дома, в Нагибе. Поднимаю руку, она забинтована, поднимаю вторую – то же самое. Ощущение такое, как будто меня избили. Вспоминаю. Лучше бы не вспоминала. В моей спальне никого нет. Первое мое желание – встать, открыть окно и выпрыгнуть. Но пить я хочу больше, чем умереть. По мне так это хороший признак. Я усмехаюсь собственным мыслям. За дверью какой-то шум. Я разбираю приглушенные голоса.
– Нет! – уверенное и жесткое, голос Фанны.
– Говорю же, пусти, – голос знакомый, но не могу его узнать.
Потом я понимаю, кто это. Ну как же, Раах, спишь с мужчинами, а потом не можешь вспомнить их имен?
– Впусти его, Фанна! – кричу я.
Я провожу руками по лицу. На щеке швы, судя по ощущениям, порез достаточно длинный и глубокий. Дверь распахивается, и в моей спальне появляется Главнокомандующий Альрата Ваарг. За его спиной стоит Фанна.
– Оставь нас, пожалуйста, – прошу я ее.
Она бросает на меня недоверчивый взгляд, но уходит, красный попугай вылетает вслед за ней. Но второй, наверняка, остался внутри.
– Синий попугай! – кричу я.
И он взмывает из-за шкафа, чтобы успеть вылететь в закрывающуюся дверь.
– Что случилось? – спрашивает Ваарг.
Я беру с прикроватного столика стакан воды и делаю несколько жадных глотков.
– Я изменила мужу, и он меня избил. Такой ответ устроит?
Лицо Ваарга искажает судорога.
– Шучу, – холодно говорю я. – Он просто разнес половину моей спальни, а я упала в обморок прямо в осколки. Кто меня нашел?
– Слуги.
Я некоторое время молчу.
– И что теперь говорят?
– Несчастный случай. Ты поскользнулась и упала на туалетный столик, зеркало и все, что на нем стояло, разбилось. Ты потеряла сознание.
– Кто это придумал? – я указываю на пустой стакан, он наливает в него воды из кувшина.
– Не знаю. Все слово в слово повторяют одно и то же.
– Атиарн приказал.
Еще несколько минут назад мне казалось, что если я произнесу его имя, то сойду с ума. Но я произнесла его, и ничего не случилось.
– Я лежала так до утра?
– Да.
Ваарг берет меня за руку, внимательно рассматривает бинты.
– Он, наверняка, знает, что это был ты, – говорю я.
– Ну и пусть знает. У него не так много возможности для маневра, Раах, как ты думаешь.
Занятная мысль.
– Он Царь, – напоминаю я. – И он мой муж.
– Не только твой, – замечает Ваарг.
Об этом мне напоминать не нужно.
– Со мной все будет хорошо, – зачем-то говорю я. – Шрамы уберут, это несложно.
– Я знаю, – Ваарг наклоняется и целует мою руку.
Как порядочной женщине, мне следует сказать ему, что это нужно прекратить, что это недопустимо, и все это было одной большой ошибкой. Ничего подобного я ему не говорю.
– Как ты думаешь, зачем он приходил ко мне?
Ваарг поднимается.
– Для того, чтобы узнать, что он не Царь и Бог, а слепой сумасшедший придурок.
Я усмехаюсь. Ваарг снова целует мою руку, кланяется и выходит. В комнату тут же проскальзывает Фанна.
– Что происходит? – спрашивает она.
– Я разошлась с мужем и завела любовника, – парирую я.
– Ты в своем уме?
– Отстань, – я закрываю глаза и откидываюсь на подушки. – Я есть хочу.
Порезы заживают, шрамы сводят. Я много времени провожу с детьми. У Юнииф слабое здоровье, она болезненный ребенок и требует много внимания. С Атиарном мы встречаемся на церемониях, которые так и продолжаем проводить вдвоем, впрочем, иногда он теперь проводит их с Гилиттой, приучая народ к новой Богине. Он часто приходит к детям, мы видимся там, даже разговариваем, но, конечно, наши разговоры уже непохожи на те, что были раньше. Теперь это необходимый обмен репликами, вежливый и почтительный. Мы не враги, но и не друзья. Он проводит свои ночи с Гилиттой, я провожу свои ночи с Вааргом.
Через несколько месяцев по Нагибу проносится новость о том, что Гилитта ждет ребенка и клянется, что родит Царю и Богу Альрата наследника. Атиарн приказывает построить ей дворец на севере Нагиба.
– Надеюсь, он сам же в него и переедет, – иронично замечает на это Ваарг.
С этим сложно спорить.
6 год правления Царя и Бога Атиарна Ракса
Раах
Идут месяцы, живот младшей Царской жены растет, и она одевается так, чтобы с гордостью демонстрировать его всем желающим. Строительство ее дворца идет ударными темпами и почти подходит к концу. Проктор Мирраера присылает еще даров и в очередной раз отмечает, что Альрат и Мирраер – вечные союзники. Ваарг улетает на средний фронт на несколько месяцев. Не сказать, чтобы я была очень этим расстроена. Развлечений у меня немного, не считая того, что Мериит решает стать солдатом, когда вырастет, и теперь мы с Фанной вынуждены периодически вести с ней беседы о том, что Царевна не может быть солдатом, а может быть только Царевной. То есть, это я веду такие беседы, а Фанна проповедует свободу нравов, за что я уже обещала оторвать ее попугаям крылья. От Атиарна в вопросах воспитания толка нет – он весь в ожидании будущего наследника.
Зато моя дражайшая свекровь, которая благодаря все той же Гилитте оказалась совсем за бортом нашего новаторского религиозного каравана, неожиданно активизируется и вспоминает о том, что я никогда не отказываю ей в беседе. В отсутствии Ваарга она, видимо, решает, что я скучаю, и теперь ежедневно составляет мне компанию. Разговоры она ведет исключительно на одну тему. О том, что будет, если Гилитта родит наследника.
– Она будет стоять по правую руку Атиарна и давать ему советы по всем вопросам, – отмахиваюсь я. – Впрочем, она уже этим занимается.
– Угораздило же тебя пропустить все это… – фыркает Зиа.
– Если бы вы отправили вашу драгоценную Арииль в Мирраер, то ничего бы этого не было, – напоминаю я, стараясь уследить взглядом за носящейся по саду Леерой. – Да пусть себе правит, пусть рожает наследника. Если ей так хочется, то пусть даже будет живым Божеством Альрата. Так себе удовольствие, если вы не в курсе.
– Раах! – взвивается Зиа.
Раах, Раах, Раах… только и знает, что ворчать. Прямо как Имио. А мне уже и правда все равно.
– Ты не понимаешь что ли, что все закончится тем, что тебя и твоих дочерей отправят на другой конец планеты и из милости выпишут символическое содержание? Он придумает что-нибудь эдакое. Например, что ты не настоящая Богиня, или снова поменяет свои эти порядки, в которых кроме него никто не разбирается. Этого хочешь дождаться? Осталась без мужа, теперь и трон хочешь потерять?
– Ну и что вы предлагаете? Убить ее? – я отправляю в рот виноградину.
Зиа вспыхивает, но что-то в ее взгляде говорит о том, что она бы не возражала против такого поворота событий. Вообще-то никто бы не возражал.
– Пусть сначала родит сына, а потом уже будем думать, что с этим делать, – я улыбаюсь.
Через месяц Гилитта рожает дочь. Фокус не удался.
Но рождение очередной дочери – не единственный удар, который выпадает на долю Царя и Бога Атиарна Ракса. С дальних рубежей приходит сообщение о том, что Хольг объединились в большой клан, и стычки с ними происходят все чаще. Мирраер и Инсонельм в один голос требуют, чтобы Альрат прислал больше кораблей. Приходится отправить все новые корабли, которыми Ваарг планировал усилить оборону Альрата. Он сам отправляется туда же прямо со среднего фронта. Я получаю от него письмо, сдержанное и вежливое, именно такие письма Главнокомандующий и должен писать Царице. Я отвечаю столь же холодно и церемониально.
Но Хольг где-то далеко, их отделяют от Альрата недели черной пустоты. Еще одно событие происходит гораздо ближе. В городе Хальм начинается восстание за восстановление культа Анима.
Вообще-то это результат «чуткого» руководства Гилитты и ее мирраерской шайки, которых Атиарн слушает как кобра играющего на дудке факира. Нет, он, конечно, всячески дополняет и переиначивает их идеи, чтобы они выглядели как его собственные, но суть их все равно остается прежней. Золото Желтой земли не появляется само собой, его нужно добывать, а добывается оно медленно. Царь и Бог не может ждать так долго. Он хочет строить по всему Альрату храмы, хочет новый дворец для своей любимой жены: а Гилитта теперь так официально и именуется – «любимая жена Царя», после этого я стала называть Ваарга любимым мужем Царицы. Царь и Бог хочет корабли, чтобы усилить армию, которая поддержала его реформу. В общем, он очень много чего хочет. А золото само по себе не возникает. Приходится сократить траты казны на праздники, к которым народ привык, и повысить поборы с этого же народа. У людей отбирают хлеб и зрелища. Да еще и жаловаться стало некому. Если раньше можно было сетовать Богам на плохого Царя, то как теперь жаловаться самому Богу на него же? Прибавьте к этому принудительное уничтожение чипов, ликвидацию целого слоя элиты, которым были жрецы и их многочисленные родственники, и в целом не слишком понятный порядок того, как теперь донести до высших сил свои просьбы. Все сокращается до банальной логической цепочки: раньше был храм Аним – и все было хорошо, теперь храма Аним нет – и все стало плохо. Конечно, жрецы Анима не остаются в стороне от этого события. Почему они вообще еще существуют на свете? Потому что Атиарн в своей безумной щедрости как-то забывает отдать приказ, чтобы их вырезали всех до одного. Последней каплей, которая зажигает пожар в Хальме, становится отмена одного из двух выходных дней для золотодобытчиков и строителей. Тоже идея мирраерцев. Был бы с ним Стоящий по правую руку Царя Сейн, который знал Желтую землю как свои пять пальцев, он попытался бы это остановить. Но Сейн не сходится характерами с Гилиттой, и Атиарн приказывает его казнить. Видимо, очередная неудача с наследником так его расстраивает, что он впервые выносит смертный приговор после так называемой резни на пустошах Рата. Почему я говорю о том, что Сейн хорошо знал Желтую землю, и какое это отношение имеет к Хальму, который находится на Альрате? Да потому что на следующий день после начала восстания в Хальме к нему присоединяются рабочие приисков. Золото с этого момента не добывают. Пожар стремительно разгорается. Всего через неделю армия народного ополчения – или как они там себя называют – выступает на Нагиб. Внутренних войск не хватает, чтобы защитить город. Ваарг на дальних рубежах вместе с лучшими своими людьми, связи с ним нет, а кроме него никто в войне ни черта не понимает, потому что вся военная элита Альрата долгие годы отбиралась Реошем не по признаку военных достоинств, а по признаку достоинств постельного характера. По-хорошему, нам всем нужно улетать с Альрата, но Атиарн понимает: если он это сделает – пути назад не будет. Только крысы бегут с тонущего корабля. Так что перед всеми нами стоит весьма безрадостная перспектива быть растерзанными разъяренной толпой. Нужно что-то предпринимать. Касайся все это только Атиарна и Гилитты, я бы и пальцем не пошевелила. Но сейчас в опасности другие жизни: Мериит, Леера, Юнииф и Фанна. За них я несу ответственность, я обязана их защитить.
Я оставляю Фанне записку. Если я не вернусь, им нужно улетать с Альрата любым способом, потом связаться с Вааргом и делать все, что он скажет. Сама я отправляюсь на площадку для каров, сажусь в первый попавшийся и выставляю курс на полумертвую столицу Эуна Неарха – город Ирал.
Атиарн никогда не испытывал любви или привязанности к своим родителям. Они им пренебрегали, воспринимали не как человека, а как досадное недоразумение, которое – так уж случилось – произошло в их семье. Именно поэтому Атиарн практически заставил всех покинуть Ирал, город Эуна Неарха. Единственное, что он там оставил – тюрьму для преступников, которые по каким-то причинам удостоились не просто казни, а долгой и мучительной смерти. В основном здесь сидят жестокие убийцы и насильники, доживающие свой короткий век в камерах, где летом стоит нестерпимая жара, а зимой сложно дышать от сырости. Долго они не протягивают, так что тюрьма Ирала никогда не заполнена до отказа. Я подхожу к дверям и стучу. Не слишком, конечно, хорошая идея отправиться в такое место в одиночку, но мне попросту некого взять с собой – все слуги готовятся к обороне Нагиба. В двери открывается смотровое окно. Я не представляюсь, просто долго смотрю в глаза, которые вижу через узкую щель. Меня все знают в лицо, огромное преимущество божественности. Дверь открывается. Человек низко кланяется.
– Ты знаешь, к кому я пришла. Веди! – приказываю я.
Человек не задает мне ни единого вопроса. Даже самому тупому мордовороту понятно, что Царица и Богиня Раах может посетить только одного человека в тюрьме Ирала. Мы спускаемся под землю, идем по темным вонючим коридорам. То и дело раздаются долгие протяжные крики или вой. Больше похоже на сумасшедший дом. Мой провожатый останавливается у одной из покрытых плесенью дверей.
– Открывай, – приказываю я.
Он уходит, возвращается с ключами. Замок открывается со скрежетом, дверь распахивается, и мне в ноздри ударяет невыносимый запах нечистот.
– Уходи!
Тюремщик мнется на месте. Боги Альрата! Я достаю из кармана кошелек и кидаю ему несколько золотых монет. Твердая валюта, которую невозможно заменить. Он исчезает, хотя я уверена, стоит мне его окликнуть, он тут же снова появится – золотые монеты имеют невероятную силу притяжения.
Внутри темно как в гробу.
– Имио! – зову я.
Раздается какой-то шум.
– Ты здесь?
– Раах… – он начинает кашлять.
Это жуткий кашель. Я прямо чувствую, как разрывается его грудь.
– Выходи, хватит здесь сидеть.
Кашель прекращается, Имио смеется.
– Что же привело прекрасную Царицу в такую клоаку?
Ну начинается… Я даже не сомневалась, что мне придется выслушать все его колкости, прежде, чем удастся выманить его отсюда. Можно подумать, он только и мечтает, как бы остаться в этой канаве.
– Восстание. Люди идут к Нагибу. Как ты догадываешься, не для того, чтобы петь гимны в честь Атиарна.
Снова язвительный смех.
– Что, детишки, не справились? Не рассчитали силы?
– Вроде того, – я даже не обижаюсь. – У нас как раз недавно открылась вакансия Стоящего по правую руку Царя, я планирую выставить твою кандидатуру.
Снова какой-то шум из камеры. Честно говоря, я брезгую даже переступать ее порог.
– А тебя еще кто-то слушает, Раах? Поговаривают, ты вышла в тираж, и у нас новая Царица.
– Ну про тираж явно преувеличивают. Скажем так, у меня просто сменились союзники.
Имио хмыкает.
– Думаешь, я смогу все это остановить?
– Думаю, что ты можешь остановить что угодно, если постараешься.
Тишина.
– Ты будешь выходить, или мне закрыть дверь? – раздраженно спрашиваю я.
Шум, движение. Он выходит из камеры, и я невольно делаю несколько шагов назад. Передо мной седой старик с всклокоченными волосами и бородой. Он одет в грязные лохмотья, от него нестерпимо воняет.
– Красавец? – спрашивает Имио.
– Неотразим, – отвечаю я. – Идем.
К сожалению, в каре нельзя открывать окна, поэтому, когда мы наконец-то приземляемся в Нагибе, мне кажется, что я уже провоняла до самых костей. Хочется залезть в ванную на несколько часов и тереть кожу до крови. Весь полет Имио мучает меня вопросами о том, что происходит при дворе. Спрашивает то про одних, то про других. Особенно его, конечно же, интересует Гилитта и ее окружение. Я рассказываю, что знаю. Про Зию он не задает ни единого вопроса, но я специально в красках описываю ему, как ее отодвинули от всех государственных дел. Мне кажется, Имио это даже доставляет удовольствие.
