Рин Эшоу
Четвёртое крыло для бабочки
– Утром! Мы как раз успеем, если сядем на поезд, который вот-вот отойдёт.
Кассирша внезапно нахмурилась:
– Воз йе био у седам часов. Следующий утром. Мислила сам, на него надо билет.
– Что? – Майя непонимающе глянула на женщину. – Как в семь и девять? Я же смотрела расписание! Есть ещё ночной – в полночь отправляется, в Белград прибывает как раз к десяти утра!
– Нэ, этот воз летом. У туристичкой сезони. Сейчас вечером у седам, утром у девет.
– Чёрт, чёрт…
Майя беспомощно посмотрела на Пёсика. Тот, склонив набок голову, внимательно наблюдал, но не издавал ни звука. Решение же проблемы никак не находилось.
Пока не заговорила кассирша:
– Волим псе. Мой тата йе желио да… – она замолчала, подбирая слово. – …ехать утром у Београд. Может вас отвезти. Попрошу сейчас ехать.
– Правда? – Майя не поверила своим ушам. – Вы не обязаны…
Женщина улыбнулась и повторила:
– Волим псе. Пусть получит медаль. Ждите у кафе, я позову вас.
– Но паспорт…
– Татов брат поможет, он ради на граници.
Майя не стала уточнять, ради чего, и послушно направилась к кафе, сердечно поблагодарив перед этим кассиршу. Пёсик весело махал хвостом, предвкушая поздний ужин. Судя по виду, он особо и не волновался из-за заминки: его делом было сопровождать Майю, а куда, зачем и как долго – вопросы, от которых только свербело под хостом.
Ждать пришлось недолго. Не успела Майя дожевать мясо в пите, как в дверях показалась уже знакомая кассирша, позади которой маячил высокий полный мужчина с залысинами, и поманила пальцем. Майя отдала остатки еды Пёсику. Тот, казалось, ещё чуть-чуть – и улыбнётся. Свою порцию он уже съел, но был не прочь получить добавку. Майя закинула рюкзак на плечо и вышла из кафе.
– Здравствуйте. Спасибо огромное, даже не знаю, что могу для вас сделать…
– Ничего не нужно, – отмахнулась женщина и указала на отца: – Мой тата, Никола.
– Майя. И Пёсик.
Никола вежливо улыбнулся:
– Очень приятно. Я хорошо говорю по-русски, наше поколение почти всё его знает. Молодёжь не интересуется, им нравится английский. Готовы выезжать?
– Да… Да, конечно! Простите, что добавляю хлопот, но я забыла паспорт Пёсика дома… Не успею забрать, а нам очень надо быть в Белграде утром.
– Иванка предупредила. Я позвонил Дражену. Это мой брат, – пояснил Никола. – Он работает на границе, в Добраково. Туда поедем.
– Спасибо, спасибо вам огромное!
– Не надо. – Никола легонько потрепал Пёсика по холке. – Наши народы – братья. Должны друг другу помогать. Интересный пёс. Потерял ухо?
Майя прикусила внутреннюю часть щеки. Вот сейчас и начнутся несостыковки. Одноухий кобель на выставке, получающий пятую медаль – нонсенс. Но никогда не имевшая собак Майя сама удивилась, как плавно лилась ложь. Будто кто подсказывал. Вероятнее всего – в очередной раз расшалившаяся интуиция.
– Да, на одной из выставок – второй, как помню, – случилось непоправимое: одна из выставочных собак набросилась на Пёсика! Члены жюри попытались их разнять, позвали на помощь кинологов, но опоздали – ухо было уже не спасти. Нам компенсировали затраты на лечение и выдали сертификат, в котором указали нюансы происшествия. Без него дальнейший путь к наградам был бы закрыт.
– Ох, беда… Жаль пса. Красивый.
– Ничего, он уже привык. И теперь это его изюминка, – рассмеялась Майя, но прозвучало не вполне искренне.
Никола хлопнул в ладони:
– Что же, пора ехать. Куда вам нужно в Белграде?
***
Как добирались через границу, Майя помнила смутно. Дождь заливал окна, и от сырости хотелось закутаться в плед и уснуть возле обогревателя. Сон урывками лишь вымотал, лишил последних сил.
Никола не обманул – проблем с отсутствием собачьего паспорта не возникло. Его брат вошёл в положение, судя по тому, как быстро их пропустили, и лишь для формальности осмотрел машину.
К Белграду подъехали на рассвете. Дождь закончился, вместе с ним растаяли и тучи, оставив место редким облачкам и холодным лучам солнца. Никола ловко лавировал между автомобилями на узких улицах, и безустанно сыпал байками, рассказывая то про путешествия по советским странам, то про посиделки в многочисленных барах с братскими народами.
Майя кивала, особо не вслушиваясь. Чем ближе была конечная цель, тем сильнее нарастало напряжение внутри. Что за «Велики брод», как он связан с кордтеррами, что там находится, способное пролить свет на историю… Или кто.
«Главное, чтобы ресторан не принадлежал кордтеррам. Или и того хуже – их главарю, – нервно усмехнулась Майя. – С остальным справимся».
Никола высадил их у остановки, соседствующей с нужной улицей, и радушно предложил разделить и обратный путь, если смогут подобрать удобное для всех время. На сколько всё затянется Майя не знала, поэтому они договорились встретиться к вечеру на этой же остановке.
«Погуляю по городу, если что. Когда ещё будет такая возможность?» – решила Майя, и помахала отъезжающему Николе.
Пёсик двинулся вверх по улице, с любопытством разглядывая витрины и вывески. Принюхивался к ароматам, добродушно вилял хвостом при виде оказывающих ему внимание людей, громко лаял на нахохлившихся голубей, пугая их.
Майя же любовалась архитектурой старых улочек, не забывая высматривать нужную вывеску. Удача настигла их ближе к центру города, когда мест для питания стало так много, что разбегались глаза.
– Вот он! – ахнула Майя, останавливаясь возле деревянных дверей. Над ними покоилась резная вывеска с рисунком корабля и надписью «Veliki brod». Пёсик в нетерпении запрыгал:
– Пойдём скорее!
– Тише, тише! Не шуми. Помни: никто не должен слышать, как именно мы общаемся. Я постараюсь обращаться к тебе только на аглице. Если не запутаюсь, конечно. Не представляю, что мы тут найдём, но ведунья сказала: ответы, которые… Которые то ли позволят заглянуть глубже, то ли прольют свет на чужую тайну. Я не особо не поняла. Поверим на слово. И проверим на деле.
Договорив, Майя сглотнула, досчитала до трёх и вошла в ресторан. Внутри он выглядел больше, чем снаружи, и оказался оформлен в морской тематике: стены прятались под растянутыми на них сетями, на потолке медленно раскачивались светильники в виде маленьких буйков. Два огромных аквариума с лангустами расположились ближе к кухне – Майя видела, как мужчина в белом колпаке, выудив одного ракообразного из воды, скрылся за двойными дверями. Роль скамеек возле столов играли распиленные пополам лодки, по краям свисали грубые на вид верёвки, связанные узлами. В самом центре ресторана, возвышаясь на постаменте, блестел лакированный штурвал.
Найдя незанятый столик в углу, Майя присела за него, нервно теребя молнию куртки. Пёсик замер рядом, с любопытством оглядываясь вокруг.
По просторному помещению скользили официанты, все как один в белых рубашках и повязанных поверх брюк коричневых фартуках с эмблемой ресторана. В большинстве своём это оказались улыбчивые мужчины старше сорока. И лишь одна – невысокая женщина с усталым лицом и некрасивыми морщинами у рта.
Она же и подошла к Майе, с неодобрением косясь на разлёгшегося возле стула Пёсика.
– Добар дан. Зовем се Ина. Шта изволитэ? – Женщина положила перед Майей меню в деревянной обложке.
– Э-э, извините, я не говорю по-сербски…
Майя поискала взглядом знакомые слова в меню и ткнула наугад в строчку с кофе.
– Вот этот.
– А-а, рускинья, – женщина поджала губы. – Кхм, я подзабыла… Подзабыла язык. Давно не была в России.
– Путешествовали?
– Родилась там. Но уехала.
Майя почувствовала, как забилось сердце. Хотя земляков, наверняка, в Сербии хватало как среди туристов, так и жителей, что-то в этой женщине было странное, смутно знакомое: то, как она сводит к переносице тёмные брови, хмурясь, или цепкий взгляд светло-карих глаз. Будто Майя уже видела женщину, но в то же время лично не знала. Никого с именем Ина у неё не было ни в одной из жизней – ни в обычной, ни после получения дара. Неспроста ведунья направила именно в этот ресторан.
– Только кофе? – Ина кинула взгляд на меню и попыталась сдержать недовольный вздох. Не получилось.
Майя решила расположить официантку к себе:
– А можно мне что-то на ваш вкус? Я совсем не разбираюсь в местной кухне, а хотелось бы познакомиться с ней поближе… Что посоветуете?
Взгляд Ины не потеплел, а лицо не приобрело добродушное выражение. Наоборот, стало ещё более усталым.
– Не знаю, что вам хочется. Выберите любое, тут вся кухня местная. За европейской надо не сюда идти, а в «Дольче Виту». От фонтана налево, у почты.
Неприкрытая неприязнь стала заметна не только Майе, но и Пёсику. Он чуть привстал, напрягаясь, но тут же был уложен обратно одним движением руки.
– Извините, мой пёсик тоже голодный. Давайте тогда… Ну, может, салат? Вот этот. – Майя указала на строчку. – Там шпинат, да?
– Да. И баклажаны.
– Отлично. А ещё десерт. Есть у вас «Тирамису»?
– Европейская кухня у почты, – с раздражением повторила официантка. – У нас только сербская.
– Ну, пирожное какое-нибудь?
– Бундевара, гомбоче, Васина торта…
– Торт! – Майя обрадовалась, услышав знакомое слово. – Ведь «торта» – это именно торт, да?
– Кусочек. Значит, кофе, салата, Васина торта. Это всё?
– И, если есть мисочка, можно Пёсику воды? И что-то… мясное. Не сильно прожаренное, без специй.
– Добро. – Ина забрала со стола меню. – Пет-десет минута, принесу кофе.
– Спасибо!
Но официантка даже не оглянулась.
Майя чуть наклонилась к столу, чтобы никто не заметил, как она разговаривает с псом. Не собьётся ли с аглица на амуш – не знала, а рисковать не хотела.
– Что думаешь?
– Противная. Грубая. – Пёсик звучно чихнул и заскрёб мордой лапу.
– Что-то ты расчихался в последнее время. Не простыл?
– Не. Запахов много. Не все вкусные. Щекочут изнутри.
– Нам нужно понять, что мы тут вообще делаем. Зачем Николина отправила именно в этот ресторан. Точнее, кости её эти… Я почти физически чувствую, что дело в Ине. В голове пульсирует, когда смотрю на неё. Ну не может быть совпадением. Только вот как узнать… Что-то не особо официантка горит желанием пообщаться. Идеи есть?
Пёсик задумался.
– Могу на кухню пойти. Послушаю.
– И что, поймёшь сербский? Вряд ли на амуше тут болтают! – Майя отчего-то рассердилась, и тут же поняла причину: – Это какой-то сюр! Я снова и снова поддаюсь на манипуляции и оказываюсь наивной дурочкой! Да и сама хороша: повелась ведь на россказни гадалки, не задумалась, что может обмануть! И тебя с собой потащила.
– Не тащила.
Но Майя не слушала.
– Теперь сидим в дорогущем ресторане, где за заказ придётся отдать все украденные у Эмиля деньги, пока София и Денис, как пить дать, костерят нас на чём свет! И для чего? Чтобы приоткрыть прошлое? Найти ответы? А на что, какой из вопросов? Например: сколько можно влипать в приключения и почему мне спокойно не сидится на одном месте?
Внезапно раздался грохот. Майя подпрыгнула, оборачиваясь на звук, и увидела уронившую поднос официантку. Её обувь залил кофе, но женщина даже не вскрикнула. Она с ужасом смотрела на Майю, едва шевеля губами, и дрожала.
– Вы… С вами всё хорошо? – Майя поднялась с места, желая помочь, но Ина дёрнулась в сторону, не переставая беззвучно бормотать.
На шум уже спешили другие официанты. За ними семенила уборщица с метлой.
– Ты… Он… Он послал…
Майя прислушалась и с трудом разобрала обрывки фраз. Но не поняла, к чему они относятся.
– О чём вы?
– Ты… Ты с ним… Ты с ним? Нашёл, да? Прислал убить. Всё понял…
Ина расхохоталась. Воздев руки к потолку, она рухнула на колени и что-то нечленораздельно крикнула. Майя растерянно оглянулась на Пёсика, но тот не сводил глаз с Ины.
Один из официантов попытался поднять женщину, но та на удивление сильно его отпихнула и ткнула пальцем в сторону Майи:
– Он тебя прислал, да? Хочет мести. Понял, что случилось… Думала, сбегу, скроюсь, забуду всё, что с ним связано… Не получилось, да? Не получилось? Чёртов Орт, будь ты проклят трижды…
У Майи ёкнуло сердце, как только она услышала имя главы кордтерров. Нет, не солгала Николина. Привела куда нужно.
– Вы… – Майя прочистила горло, которое, словно оковами, сжал спазм. – Вы знаете Орта? Главного «Сердца земли»?
Ина снова расхохоталась. Официанты топтались поодаль. Опасались к ней приближаться, перешёптывались, крутили у висков пальцами. Посетители начали спешно собираться, переживая, что обезумевшая женщина вытворит нечто опасное, и на всякий случай прятали острые предметы.
– Ненавижу… Ненавижу это уродство. Ваш язык. Леса, дрянной Матери-Природы, чтоб ей было пусто. Из-за языка все беды. Из-за него мне пришлось пойти на такое. Из-за него я лишилась семьи! – женщина закричала, срывая голос, и стукнула по кафельному полу ладонями.
– Подождите! – Майя украдкой огляделась по сторонам. Персонал не оставлял попыток помочь, но то, как они смотрели на Ину, выдавало степень страха. А от страха люди могут действовать необдуманно: например, вызвать ненужную сейчас полицию. Или того хуже – врачей. И тогда предсказание ведуньи останется без разгадки. – Вы и так привлекли внимание. Хотите исповедаться? Поищем место побезлюдней.
– Поищем, поищем… Там меня и убьёшь, да?
– Нет, – Майя понизила голос. – Скажите коллегам, что я старая знакомая, которая огорчила вас… Ну, плохими новостями. Пусть думают, что вы просто в шоке, а не умом тронулись. Не тяните же!
Ина послушно начала говорить, обращаясь к симпатичному мужчине, вышедшему вперёд – видимо, владельцу ресторана. Он переводил заинтересованный взгляд с Ины на Майю, и с каждым услышанным словом становился всё мрачнее. В конце речи, что-то коротко бросив замершим позади официантам, мужчина принялся обходить гостей заведения, извиняясь и объясняя ситуацию.
Ина с трудом встала с колен. Майя хотела помочь ей, но вовремя себя одёрнула. Бывшая соотечественница могла оказаться кем угодно, и приближаться к ней вплотную – идея не из лучших. Словно прочитав мысли девушки, Ина с презрением выплюнула:
– Брезгуешь? Или боишься? Сама хотела уедине… Удеи…
– Уединиться, – подсказала Майя. В голове тут же промелькнул план – жестокий, неприятный. Она мысленно укорила себя, что действует подобно кордтеррам – давит на больные точки в угоду личным нуждам. Но не воспользоваться им Майя не могла. – Ваша правда. Орт предупредил, что вы не так просты, как кажетесь. Непредсказуемы. Безопасней и для вас, и для меня – разговаривать при свидетелях. Только вот помилование вы можете заслужить, если расскажете всё без утайки. А этого на людях не сделать.
– Он узнал, – откликнулась похожим на карканье голосом Ина. – Так и думала. Пошли. Вон, за дверью чёрной. Кладовка.
Майя последовала за ней. Наказав Пёсику сидеть снаружи и за всем наблюдать, за что получила от официантки ещё один полный ненависти взгляд, Майя нырнула в приоткрытую дверь и чуть не столкнулась с Иной. Та отодвинула вёдра для мытья полов к стене, а сама присела на краешек одинокого стула. Майе же пришлось довольствоваться одним из вёдер, перевернув его и усевшись сверху.
Кладовка была такой маленькой, что они сидели, соприкасаясь коленями. На потолке мигала одинокая лампочка, в углах скопилась паутина, на полках покоились канистры с жидкостью для уборки. Не хватало воздуха. Ина удостоверилась, что дверь закрыта плотно, и повернулась к Майе. На лице у неё промелькнула плохо скрытая злость.
– Слушай, девочка, что я скажу. История будет долгой. Может, поймёшь, что не по своей воле сделала. Поверишь. Вижу по тебе: не злая. Глаза светлые, чистые. Открытые. И всё Орту расскажешь своими словами. А он позволит дожить, как человеку. Его вины много. Не одной мне за всё отвечать. И так уже наотвечалась.
Майя почувствовала раздражение. В голосе Ины сквозили лесть и страх. Не начав говорить, она уже оправдывалась. Это не могло не натолкнуть на мысль, что постарается выставить себя в наилучшем свете. Значит, её слова стоило делить надвое.
– Вы говорите, а там посмотрим.
Ина чуть помолчала, сцепив узловатые пальцы. Взгляд стал пустым, обречённым. В глазах словно погас свет.
– Много лет назад было. Плохо помню. Подробности стёрлись почти, что смогу – скажу. Мой муж связался с группой людей. Сумасшедших людей. По глупости, конечно. Наивности. Он неплохой человек… Был. Но втянул ещё и моего брата. Они что-то натворили – мне не докладывали. Но за это пришлось отвечать перед основателем группы, Ортом. – Ина передёрнулась. – Страшный человек. Да и человек ли? С виду – да. Видный мужик, на лицо красивый. А внутри – падаль. Ты и сама знаешь, раз он тебя подослал. Только вот, говорили ли, почему так его звали? Имя-то не из настоящих, в словаре не найдёшь.
– Не знаю, – обронила Майя, с удивлением подмечая, что действительно не задумывалась над этим. И уж точно не могла предположить, что «Орт» —всего лишь прозвище.
– Потому что считал себя основой сердца. Аортой. Сократил слово для удобства. По одному этому понятно, как себя любит. Чуть ли не богом мнит. И с теми, кто провинился, как бог себя вёл. Судьбы решал, будто семечки щёлкал. Сказал, что простит и мужа моего, и брата, если они ему помогут в нужный момент. Мужу пришлось пообещать. Мы много лет жили спокойно. Начали забывать, на милосердие понадеялись. Родился сын. Думали, что всё обошлось, выдохнуть можно. Но однажды Орт объявился. Потребовал долг… За который пришлось расплачиваться мне. Я уехала в их катакомбы. Целый месяц там провела. Сначала ничего, терпимо было. Помогала просто. Тут убрать, там. Постирать что-то, подготовить комнату для собрания… У них женщин мало было, всё мужчины без глаз. Уж не знаю, за что их Орт так наказывал… Всем зашивал, а сам-то нормальный ходил. Я наблюдала за ним. Гадала, для чего всё делает: и сборища эти, и люди подозрительные, и пещеры… Почему наружу почти не выходит. Он заметил, что интересуюсь. Позвал меня как-то к себе. Сказал, что видит, как мне сложно. Предложил дать свободу раньше, если соглашусь на предложение. Надо было ему помочь в каких-то опытах. Я согласилась. Думала, так, цифры считать придётся. А Орт… Он начал проводить надо мной какие-то… Опять забыла слово. Мани… Манику… – Ина сдалась. – Приёмы. Плохо их помню. Что-то вводил в кровь. Трубки ставил. Много спала после них, голова болела, тело жар охватывал. Будто пьяная ходила. Орт потребовал, чтобы никому не рассказывала. И если начну говорить странно, не как обычные люди, мы должны тут же позвать его. Потом отпустил. За мной брат приехал, отвёз домой. Я всё ждала, когда проявится что-то, каждое утро молилась, чтоб не произошло. Услышал Бог мои просьбы. Миновало. Потом узнала, что снова беременна. Сын родился раньше срока, но ничем не отличался вроде. Мы так думали. Хотя я чувствовала, что он не такой, как другие. Боялась. Он с рождения был… странным. Но надеялась, что мы с мужем воспитаем его правильно. И всё было хорошо. Сын рос как обычный мальчик. Плакал, болел, любил сказки… Я думала, что из-за сказок и началось это. Поверил в них. В три года, как начал говорить осознанно, часто играл у деревьев, что-то им шептал, смеялся. Посчитала, что сочиняет – все дети выдумывают приятелей. Но он… Он убеждал, что слышит птиц. И цветы слышит, и как сосны поют ночью. И они отвечали ему. Я приняла за глупость, фантазию. Ругала за ложь, наказывала. Объясняла, что это всего лишь игра. Не помогало. Плакал и говорил, что не врёт. Злил меня. Я перестала выпускать его из дома. Думала, со временем забудет, перерастёт, наиграется. Пока мой старший сын не рассказал, что тоже слышит лес. Может с ним говорить. Но только когда Ярик берёт его за руку.
– Что? – Майя не заметила, как подскочила. Ведро накренилось и треснуло, но девушка даже не повернулась. В горле пересохло, и пришлось откашляться, прежде чем задать вопрос: – Вашего сына… Как вы сказали, звали вашего сына?
– Младшего? Ярик. Ярослав. Или ты про старшего? Он Влад. В честь моего деда. Чего вскочила? – с подозрением покосилась Ина. – Знаешь же и так, Орт из-за этого ведь прислал!
«Невозможно. Просто совпадение, имена не из редких. Но… Два брата. Два, чёрт возьми, брата, один из которых понимает амуш! Как? Яр говорил, что его мать погибла в пожаре вместе с отцом и каким-то связующим, которого приняли за Яра как раз. – Мысли и воспоминания путались. Майя пыталась разделить их, чтобы сложить картину воедино, но не выходило. – Так вот почему она показалась мне знакомой: тот же цвет глаз, да и черты лица похожи… Нет, это бред. Не может она быть жива! Кто же тогда сгорел в доме? Господи, Яр свихнётся, если узнает…». – Майя села обратно, стараясь распределить вес, чтобы ведро не сломалось вовсе. Ина же не замечала смятения девушки, и, не дождавшись ответа, продолжила исповедь:
– Влад всегда защищал брата. Даже когда я запретила упоминать о фантазиях. Видела, как они сидят вдвоём и шепчутся. Думают, что их не видят – снова бегут в лес. Я знала точно: это плохо. Это влияние того, что делал Орт со мной. Дурную кровь вливал. Начала думать, что не просто он опыты проводил. Ему нужен тот, кто умеет говорить с природой. Зачем? Не знаю, не знаю… Зато уверена была: дойдут слухи, и он непременно придёт и заберёт Ярика. Муж был против. Сказал, что сын не станет расплачиваться. Я злилась. Он прав был: не Ярик должен отвечать. И не я. Всё натворили Витя с Димой. Но выкрутиться сами не смогли. И выходило так, что мы с сыном остались должны Орту. Я сказал об этом, напомнила причину. Витя ругался. Звонил Диме. Они уехали вскоре, снова мне не доложили ничего. Вернулись поздно. Сказали, что всё готово, Дима смог в медицинской карте подправить что-то. Орт не узнает, никто не узнает. Обманули его. Они всё сделали, чтобы никто не догадался о Яриковой способности. Я не верила. И ещё сильнее боялась сына. Он рос, замыкался в себе, с нами почти не общался, только с Владом. Знал, что я не люблю, когда он упоминает свой… свой…
Не сдержавшись, Майя подсказала:
– Дар.
– Дар, – скривилась Ина. – Какой уж там… Одна напасть. Про что я… Неважно. Дома Ярика уже было не удержать. Витя стал на охоту с собой брать. Вроде как начали сближаться. Влад не любил животных убивать, ему жалко было, а Ярик всю обиду на меня там выплёскивал. Но однажды… – Ина запнулась. Майя и так знала, что произойдёт дальше, но не перебивала женщину. Той нужно было выговориться. А Майе – узнать правду. Скрытую, забытую. Страшную. Продолжила Ина короткими фразами, обрывочными. Будто не могла найти слов. – Я окна мыла на втором этаже. Витя уехал в город – у него договор был с фабрикой, что занималась… Нет, не вспомню слово. Принимала от охотников добычу. Так вот, я заметила, что к нам зашли два человека. Я сразу поняла, что от Орта. Парень в повязке на глазах был. Девчонка нет, но держалась рядом. Они увидели, как Ярик разговаривает с лесом. Я хотела спуститься, но не успела. Девчонка стала уходить, а парень, наоборот, направился к Ярику. Тот попытался что-то объяснить, показал на дерево… Парень развернулся – я знала, что они расскажут Орту. Но тут… – Ина сжала руки в кулаки. Голос у неё сорвался. – Влад появился. Внезапно, из ниоткуда. Оказывается, колол дрова. Взмахнул топором – и из шеи парня кровь брызнула. Облила всего. Он упал. А рядом и Ярик упал – испугался. Не двигался совсем. Я подумала: зацепило. Девчонка начала кричать. Влад повернулся к ней. Она побежала, споткнулась об корень. Влад дошёл до неё. Медленно, тихо. Будто раздумывал. На Ярика оглянулся и… И снова опустил топор. Я решила, что с ума схожу. Ноги подкосились. Хотела сбежать вниз, но не могла. Оцепенела. Стою – ни жива ни мертва. В глазах темнеет. Только и могу, что смотреть. Тут машина подъехала. Это Витя оказался. Он быстро всё понял. За домом закопал тела. Хотел позже увезти куда, чтоб не нашёл никто, или волкам отдать… Влада увел. Потом Ярика тоже. Он в себя ненадолго пришёл, но не помнил ничего почти. Только людей, которые приходили. Как Влад убил – нет. Я думала: обошлось. Но ночью Владу стало плохо. Закрылся в мастерской. Я не знала. Ярик его нашёл. Испугался, кричал. Витя услышал их. Попытался успокоить. Меня позвал, я уложила Ярика. Дала ему снотворное. Сильное очень. А сама упала. Витя нашёл меня на полу, отнёс на кровать. Я плакала. Места себе не находила. Не верила, что Орт не будет искать посланцев. Нужно было что-то сделать. Спрятаться, уехать. Насовсем. Давно хотела. Я просила Витю, умоляла. Но он сказал, что нельзя. Что Орт заподозрит точно. Надо делать вид, будто ничего не случилось. Я не выдержала. Сказала, что Ярика нужно отдать. Всё равно Орт узнает, нам будет хуже. Влад слышал нас. Под дверью сидел. А потом зашёл и сказал, что сам пойдёт к Орту. Скажет, что у него дар, но появляется редко. Думал, что Орт его отпустит, как поймёт, что ничего нет. Что уснула способность. Хотел запутать. Спасти Ярика. Я была против. Не хотела, чтобы сын так рисковал. Но Витя посчитал, что может получиться. Меня не слушали. Витя помог Владу собраться. Позвонил Диме, объяснил. Тот был в ужасе. Но поверил, согласился помочь. Отвёз Влада к Орту. И я… Я больше не слышала ничего о нём. Витя запретил спрашивать. Сказал, что так нужно. Что Влад сильный, справится. Найдёт способ вернуться. Что одного сына хотя бы должны спасти. Не согласились бы – приехали бы и за Яриком, и за Владом. Узнали бы, что он убил. Я не хотела так. Но молчала. Витя с Димой виноваты, а вины не признавали. Мы совсем перестали разговаривать. Витя покой потерял. Я их с Яриком не видела почти – в лесу допоздна бродили. Что там делали? – Ина усмехнулась. – Мне не докладывали. Приходили полумёртвые. Мне всё равно стало. Мой сыночек был не дома. Не за себя страдал. Что с ним – только представлять оставалось. Так и жили. Пока Дима не позвонил. Влад не заговорил ни разу там. Орт догадался. Просмотрел, что не вернулись посланцы. Опросил других. Кто знал, сказал, что уехали к нам. Сверил всё. И теперь сам едет разобраться. Витя прогнал Ярика. Чтобы тот спрятался и переждал. Я поняла, что раз Орт едет, то уже нет моего… – Ина всхлипнула, но слёзы так и не появились. Лишь лицо потемнело от горя. – …сыночка. Нет больше Влада. Он Орту не нужен стал. Витя отдал одного сына взамен другого. Я разозлилась. И его хотела разозлить. Сказала про опыты. Что Ярик не такой, как мы думали. Он… Он эксперимент, – Ина почти выплюнула последнее слово. – И не может считаться настоящим сыном. А Влад – настоящий. Без лекарств, без чужой крови, без влияния. Родной, добрый. Нормальный. Думала: услышит. Не услышал. Сказал, что знал это с самого начала, что не просто так я в пещеры ездила. Что Орт не уборкой бы взял плату. И что Ярик всё равно сын, даже если с особенностями. Я поняла, что надо действовать. И пока Витя спускался по лестнице, ударила его сзади. Сильно. Он упал, покатился. Повсюду кровь была. Я пошла за дом. Нашла, где прятал посланцев – земля не примялась ещё. Еле откопала тела. Перенесла внутрь. Они гнить уже начали. Кожа слоями отходила. Меня вырвало сильно. Думала – не смогу. Но смогла. Нельзя было, чтобы заметил кто-то…
– Это вы… – Майя сжала ладонь в кулак. Ногти впились в кожу, разодрали до крови. Боль помогла прийти в себя и понять, что произошло. – Вы подожгли дом!
– Угадала, – медленно кивнула Ина. – Огонь всё скроет. Я продумала. Три человека: двое мужчин, одна женщина. Жили тоже так. Всё подойдёт. Надо было бежать. Никому не говорить. И я убежала. Сначала в город. В метро украла паспорт. Сменила имя. Была Арина – так та умерла в доме. Сгорела. Стала Инна. Уже когда тут оказалась – Ина. Убрала ещё одну букву. Отсекла насовсем. И думала, что никогда больше не услышу это проклятье. Но тут ты пришла. Говоришь так же: шепчешь, листвой шелестишь. Давно не слышала, но навсегда запомнила. Значит, и Орт придёт. Потребует ответов.
– Придёт, – мстительно пообещала Майя, наблюдая, как меняется лицо Ины. Хотелось уколоть женщину так, чтобы она действительно потеряла от страха рассудок. – Обязательно придёт. Он мне приказал вас не трогать, лишь расспросить. Узнать, на что именно вы способны. Вижу – на многое. И, знаете, что самое важное? Вы не раскаиваетесь. Ни в ненависти к неповинному ни в чём младшему сыну, ни в убийстве мужа, который хотел сохранить остатки семьи. Вам даже Влада-то не жаль, на самом деле. Иначе бы вы всё сделали, чтобы его вызволить. Но вы предпочли спрятаться в своей раковине, переложить ответственность на всех вокруг и сбежать. Но всегда найдётся тот, что бегает быстрее.
Майя больше не могла выдерживать жуткое и мерзкое ощущение, находясь в одном помещении с Иной. Она чувствовала отвращение, и еле сдерживалась, чтобы не влепить пощёчину женщине, которая так легко убила собственного мужа и отказалась от сына. Хотелось с громогласным криком рассказать, что Яр справился: выжил, вырос и смог найти себя. Ещё и Влада пытается найти. Понять боль было можно. Посочувствовать навалившимся бедам – тоже. Принять поступки – нет.
– Уходишь? – вяло поинтересовалась Ина, блуждая взглядом по помещению.
– Да.
– Доложишь?
Майя выдохнула через нос. Блефовать дальше не было сил. Казалось, что весь воздух вышел из лёгких. Осталось одно желание: просто уйти и помыться. Стереть ощущение гари на коже.
– Нет.
– Почему?
– Честно? Потому что я не от Орта. Никогда его не видела, и, надеюсь, что не увижу. – Майя не выдержала: – Но я знакома с Яром. И лишь из-за уважения к нему сейчас не плюю вам в лицо.
Ина вскинула голову:
– Яром… Ярославом? Ты знаешь моего сына? Он… жив?
– Не вашего, – отрезала Майя, вставая с ведра. – У вас сына нет. Вы его сожгли вместе с домом. Но он восстал из пепла, собрал себя по кусочкам. И вырос хорошим человеком. Видимо, не в вас пошёл.
Не проронив больше ни слова, Майя вышла из коморки. Пёсик, изнывая от скуки, завилял хвостом, но ничего не спросил. Понял по взгляду, что не время. И в очередной раз доказал, что имеет чувств не меньше, чем человек.
***
В тишине и беспокойстве Майя бродила по городу до самого вечера. Её внимание не привлекла ни болтовня Пёсика, ждущего подробностей разговора, ни зазывающие на прогулку экскурсоводы, ни красивые пейзажи.
В машину подъехавшего Николы она села молча. Тот с пониманием отнёсся к состоянию, ни о чём не спрашивая, и лишь протянул бутылку воды. Майя махнула рукой, отказываясь, и отметила про себя, что не понимает надписей на этикетке – видимо, отвар послужил ровно столько, сколько потребовалось для разговора с Иной.
По дороге до Бара, а затем и в автолайне до посёлка Майя никак не могла ни уснуть, ни договориться с собой. Одна часть требовала рассказать всё Яру при встрече: что не Мать-Природа откликнулась на зов и сожгла дом с его обитателями, а настоящая, родная мать. Та, что всю жизнь не воспринимала Яра как человека. Та, что боялась. Та, что бросила его на произвол судьбы. Другая же часть требовала скрыть правду, приводя в доводы невозможность что-либо уже изменить.