Римма Кульгильдина
Крыса в лабиринте
Но сейчас всё рушилось. Эмме казалось, что друзья разлетаются в разные стороны. И Эмме не удержать всех в своём жёстком кулачке. Они уже не вместе. Каждый сам по себе. «Я не хочу, – металась в своих мыслях Эмма и всё больше и больше падала в колодец собственной безнадёжности и ледяного сковывающего всё тело одиночества. – Я не хочу здесь быть. Я не хочу здесь быть одна. Одна.». Страх, как оголодавший зверь, снова вернулся к ней. Набросился, разрывая в клочья уверенность в себе, друзьях и здравом смысле, созывая на пир сомнения и панику. Одиночество. «Мне не спастись», – подумала Эмма и открыла глаза.
Решение пришло очень быстро, как старый, давно ушедший, но внезапно вернувшийся друг. «Это правильное решение, – успокоилась она и снова закрыла глаза. – Хорошее. Надо только дождаться утра. И прихода ящера».
Утром Эмма проснулась раньше всех. Она встала, напевая что-то себе под нос, и пошла умываться.
– Эмма! Я так рада! Тебе лучше? – услышала она встревоженный возглас Ольги.
– Мне зашибись, – тихо ответила Эмма.
Проходя мимо неё, Гений дружески хлопнул по плечу, она пихнула его вбок. «Всё нормально?» – не говоря ни слова, а только изогнув бровь, взглядом спросил он. Эмма слегка растянула губы в улыбке и повела головой: «Нормально». И они разошлись по разным углам пещеры.
Завтракали в тишине. Ещё вечером друзья договорились, что утром попытаются разговорить «их» ящера и выведать, где Сызоев. «Лучше всего это сделать после боя, мне кажется, – подал мысль Ян. —На обратном пути, когда ящер будет доволен». Подумав, Гений с ним согласился.
Когда пришёл ящер, Эмма встала и тоном, не терпящим возражений, сказала:
– Я пойду с вами.
– Не надо, Эмма, – тронул девушку за локоть Ян.
Эмма зло скинула руку парня и задрав голову, уставилась на ящера.
Ндраг, пришедший за ними, смотрел на Эмму и молчал.
– Я. Пойду. С вами, – делая паузы после каждого слова, повторила Эмма и подошла к решётке.
Ящер сделал жест на выход.
Они шли по длинному коридору, но Эмма не смотрела по сторонам. Она была настолько погружена в свои мысли, что очнулась когда ндраг вложил в её руки довольно длинный нож.
– Он очень острый, – сказал подошедший со спины Ян. – Пожалуйста, будь осторожна и лучше всего держись немножко за нашими спинами. Хорошо?
Эмма улыбнулась.
Стоя практически в самом центре арены, за спинами у друзей, она снова подумала о своём решении. «Я больше никогда не останусь одна. Тем более здесь», – сказала она сама себе. Посмотрев в глаза стоящему напротив них ящеру, она чётко, словно мантру, проговорила:
– У меня хватит сил, желания и воли.
И продолжая смотреть в глаза ндрагу, она перехватила рукоятку ножа так, чтобы заточенная сторона смотрела вверх. Направив острое лезвие себе в живот, она со всей силой ударила. Чувствуя, как металл проникает в плоть и ещё не чувствуя боли от шока, она рванула рукоять вверх. Обжигающая боль ударила разом и со всех сторон. Падая на тёплый песок, Эмма успела подумать: «Зачем так больно!»
***
Сознание возвращалось медленно… Так часто пишут в романах… Какой страшный сон… Чьи-то мысли крутились в чьей-то голове, как заезженная пластинка…
Сознание возвращалось медленно. Так часто пишут в романах.
Какой страшный сон.
Потом граммофонная игла словно запинается о невидимую трещину и перескакивает на начало.
Сознание возвращалось медленно.
«Это не выход», – звучит чужой голос в голове.
Есть голова. А значит, должно быть, всё остальное. И это всё остальное должно болеть.
«Это не выход. Нигде. И никогда», – снова звучит в голове.
Так часто пишут в романах.
Её голова лежит на чём-то твёрдом. Потом эту твёрдость почувствовали плечи. Потом спина. Бёдра. Ноги. Кисти рук лежали на животе. Одна на другой. Стали возвращаться запахи. Тишина.
Какой страшный сон.
Девушка резко открыла глаза. Она лежала на лежанке в маленьком гроте. Приглушённый свет слегка освещал пещеру, и сквозь решётку был виден уходящий вдаль коридор.
Эмма осталась одна.
– Не-е-ет! – крик взорвал тишину и захлебнулся кашлем.
***
Сызоев наотрез отказался выходить на арену. Упёрся, как баран и не поддавался на уговоры друзей. Ндраг бил плёткой по песку, выражая крайнюю степень нетерпения, но Сызоев был упрям в своём решении. На арену не пойдёт.
К нему подошёл этот – в фиолетовом – и жестом предложил следовать за ним.
И Сызоев пошёл.
Молча шёл длинными запутанными в лабиринт коридорами вслед за ящером.
Пошёл не сопротивляясь, как баран на верёвочке. Без единой мысли. Просто переставляя ноги. Шаг. Другой. Ещё шаг. Всё дальше и дальше от арены. Мимо множества гротов. Мимо уходящих в сторону коридоров. Мимо огромных открытых комнат. Ему было всё равно, куда его ведут. Всё его сознание было сосредоточено на шагах. На том, чтобы переставлять ноги: левая, правая, шаг, ещё шаг, левая, правая. И только то, что до его носа стали доноситься невозможные в пещерах запахи, встряхнуло Сызоева. Шаг его сбился, и он посмотрел по сторонам.
Ящер вывел его из пещер.
Нужно было сделать несколько шагов вперед. Несколько шагов, и под ногами будет зелёная трава, а не каменный пол. Над головою небо. В нос со всей мощью ударят запахи леса, цветов, близкого моря. Сладкой музыкой польётся шорох листьев, пение птиц, шебуршание мелких зверьков и насекомых. Легкие наполнятся воздухом. Настоящим, не спрессованным и очищенным, а самым настоящим – лесным.
Ящер незаметно оказался за спиной у Сызоева и стал настойчиво толкать его в сторону выхода.
Всего несколько шагов. Но Сызоев замер как истукан и не мог сделать ни шага. Он застыл на границе двух миров соляным столбом. И не мог шагнуть. Ни туда. Ни обратно.
Мощный толчок в спину, и Сызоев вылетел из пещеры. Не удержался на ногах. Упал на четвереньки прямо в траву и ободрал ладони об мелкие камушки. Сев на пятки, Сызоев стал отряхивать с ладоней грязь, пытаясь слюной отмыть царапины. «Выгнали или отпустили?» – мысль билась в висок с настойчивостью дятла. «Выгнали или отпустили?» – никак не мог он решить, вытирая тыльной стороной ладони намокшие ресницы. «Выгнали или отпустили?» – годами взращиваемая сдержанность снова пошла трещинами и что-то мутное стало прорываться наружу. «Выгнали или отпустили?» – эмоциональная броня Сызоева рушилась от этих трёх слов. «Выгнали или отпустили?» – и Сызоев сдался. Он взвыл, выплёскивая из себя злые слёзы. Он бил повреждёнными ладонями по земле, добавляя себе боли. «Суки!» – кричал он непонятно кому, просто в воздух, не решаясь оглянуться назад и посмотреть, стоит ли ещё за спиной ящер. Он чувствовал, что тот уже давно ушёл и не видит, как Сызоев плачет и кричит от того, что страшно ему до безумия. И уже не важно, выгнали или отпустили. Потому что выгнали или отпустили – ОДНОГО. А значит, ему придётся вернуться. Хотя на самом деле ему хочется бежать. Бежать без оглядки, бежать к самолёту, и будь что будет. Но он знал, что вернётся прямо сейчас. Там, в глубине пещеры, остались друзья.
Но боже мой и все суки в придачу! Как же ему страшно!
***
– Где Эмма? – Ольга посмотрела на парней, а потом перевела взгляд на ндрага. – ВЫ! – девушка с такой яростью выплюнула это слово, что невозмутимый ящер отшатнулся. – Вы! Что вы с ней сделали?!
– Ольга, – тихо позвал её Гений, стараясь оттереть с дрожащих рук засохшую кровь. – Оль, она сама…
– Что сама? – девушка развернулась всем корпусом к друзьям и только сейчас увидела окровавленные руки Гения и пятна подсыхающей крови на футболке Яна.
– Это что? – дрогнувшим голосом спросила Ольга и посмотрела на Яна. – Это чьё?
Ян молчал. Не мог говорить, как будто онемел. Он не спас Эмму. Не выполнил свою работу, свой долг. Потерял контроль и просрал ситуацию. Ян даже не видел, что именно сделала Эмма. Был совершенно уверен, что она выполнит его просьбу. Он ломал голову, пока шёл на арену, зачем Эмма пошла с ними. Но такого варианта он предположить не мог. Истошный крик Гения заставил его обернуться и бежать, бежать изо всех сил, чтобы поймать падающее тело и изрезать собственные руки об острое лезвие ножа. Он видел, как рядом упал на колени Гений и что-то кричал ему, и пытался закрыть рану руками. А Ян не знал, что делать дальше, и только сжимал девушку в объятиях.
«Эмма, Эмма, что же ты наделала…» – не слыша Ольгу думал Ян, стоя посреди грота и вспоминая, что происходило на арене.
Он посмотрел на ндрага. Тот взглянул на парня своим странным немигающим взглядом, кивнул и вышел из грота. Ян перевёл взгляд на бргета, но тот так и стоял не шелохнувшись. И только белое перышко трепетало рядом с ухом сильнее обычного.
Там на арене очень быстро появились те самые ящеры. В фиолетовом и со стеками. Их было двое, и один из них осторожно забрал Эмму из рук Яна, а другой вытащил из тела нож и закрыл рану лапой. Так они и ушли. Остальные молча разошлись. Гений всё это время бесновался рядом. Он кричал. Бежал за ящерами, которые уносили Эмму, пока не врезался в невидимую стену и ещё долго молотил по ней кулаками. А Ян как будто оглох и потерял все силы. Он так и сидел на коленях на песке, опустив уже ненужные руки, и смотрел на пятна крови.
– Идём, – услышал он голос рядом. И кто-то легонько потрепал его за плечо. – Вставай. Идём. Нас ждёт Ольга.
Это был Гений. Он стоял рядом и протягивал руку. Ухватившись за неё, Ян резко встал и слегка покачнулся. Гений его удержал.
***
– Это её кровь? – Ян услышал голос Ольги и молча кивнул. – Она жива? – Ян неопределенно пожал плечами. – Как ты мог? Ты должен был её защитить! Охранять! Ты что, забыл кто ты?! – с тихой яростью в голосе обвиняла Ольга. – Вы и её бросили!
– Мы не бросили! – опешив от такого обвинения, воскликнул Гений.
– Бросили! – припечатала Ольга, отвернулась от парней и подойдя к решётке вплотную, крикнула бргету. – Эмма жива?!
Ящер неопределенно пожал плечами.
Ольга кричала и обвиняла ребят в том, что они не защитили и не уберегли Эмму. Отпустили Сызоева. Припомнила им все грехи и оплошности. Гений молчал и только сильнее сжимал зубы и кулаки. А Ян не слышал, погрузившись в себя. Ольга не унималась.
– Тебя там не было, – тихо проговорил Гений, еле сдерживаясь.
– Да! И мне очень жаль, что меня там не было! Я бы… – продолжила кричать Ольга, утопая в собственном горе и не замечая ничего вокруг.
– Что бы ты бы? – перебил Ольгу Гений, и злость стала толчками выплескиваться из него с каждым сказанным словом, как артериальная кровь из раны. – Что бы ты сделала? Не пустила бы Эмму на арену? Так это раньше надо было делать! Ты обратила внимание на то, в каком она состоянии? Где твоя хваленая чуткость? Ты её остановила? Нет! Ты обрадовалась, что она встала. Поверила её словам. И решила, что всё снова будет как прежде. А уже никогда не будет, Ольга! Где ты была, когда она вспарывала себе живот? Ты была здесь! Ты тоже её не остановила!
Ольга быстро сделала несколько шагов к Гению и со всей силой ударила по щеке. Его голова мотнулась вправо, и злые огоньки в глазах разгорелись ещё ярче.
– Тебя. Там. Не было. – Жёстко сказал Гений и ушёл в умывальню.
Злость не стихала. Гений одним рывком сорвал с себя испачканную футболку и бросил её в угол. Потом засунул голову под холодную воду, льющуюся тонкой струйкой из стены. Но вода лилась настолько тихо, что это только раздражало. Гений выпрямился и сильно ударил кулаком в стену. Резкая боль помогла немного прийти в себя, и он стал яростно отмывать с рук засохшую кровь.
Они всегда были вместе. Неделимым целым. «Мы мушкетёры, – смеялась Эмма и добавляла. – Мои мушкетёры». Гений даже представить не мог, что это может когда-нибудь закончиться.
Он продолжал ожесточенно тереть руки.
– Как ты могла, Эмма, – прошептал он. – Как ты могла? Ты всех нас бросила.
Наконец-то отмыв кровь, Гений прислонился голой спиной к стене и впервые почувствовал, насколько она холодная.
Он не мог злиться на себя. И он злился на Эмму.
***
Утро облегчения не принесло. Все трое не разговаривали и даже не подходили друг к другу. Молча позавтракали и разошлись по углам. Вчерашние эмоции всё ещё кружились внутри Гения водоворотом, в который затягивало все его чувства. Внезапно ему показалось, что злость вырвалась наружу и начинает виться вокруг него, залезает в карман и перебирает игральные кости. Гений достал кубики и подкинул их. Поймал не глядя, и снова засунул в карман. Смотреть, что выпало, не хотелось.
Когда пришёл ящер, все трое встали, но он кивнул только парням. Ольга попыталась что-то сказать, но ндраг твёрдо отодвинул её и выпустил ребят из грота.
Ян и Гений ушли, ни разу не оглянувшись на Ольгу.
***
Гений молчал и просто передвигал ноги. Он боялся взорваться от любого пустяка, поэтому просто считал шаги и не смотрел по сторонам. Ему очень не хватало Сызоева, настолько, что он готов был на стену лезть от нестерпимой боли в душе. Лучший друг, вечный ориентир и якорь, за который держался Гений. Только сейчас он понял, что присутствие в его жизни уверенного в себе и своей мечте пилота, помогали ему не замкнуться в собственной тьме. Не пережёвывать раз за разом мысли о погибшей сестре и о том, что он появился на свет взамен. Но не дотягивает. В глазах родителей он всегда не дотягивал до идеала. Проклятые ящерицы! Они лишили его опоры и теперь всё равно. Злость Гения была настолько плотной, что ндраг постоянно оглядывался, словно проверяя, здесь ли ещё его подопечные.
Дойдя до арены, Гений сразу шагнул вперёд. Он не стал оглядываться на Яна, уверенный, что тот пойдёт следом за ним. Злость уже плескалась на уровне горла. Ему хотелось выплеснуть её. Вырвать из себя. Дать ей волю, и будь что будет. Испытанная уже однажды ярость вернулась к нему, как к старому другу.
– Безумие похлопало меня по плечу и уселось в первый ряд партера, – прошептал Гений любимую книжную фразу, чувствуя, как его накрывает по самую макушку.
Ему было всё равно. Он больше не думал. Медленно, очень медленно на смену злости приходила ярость. Гений каждой клеточкой тела ощущал, как новое для него чувство поднимается в нём. Как накрывает по самую макушку. Как придаёт силы. Чувствовал, то длинный нож уже не просто инструмент, а продолжение тела. И ндраг, которому выпало быть его противником не так легко уклоняется от ударов. А казалось, просто выпусти свою злость, дай ярости завладеть всем телом и будет неважно, кто перед тобой. Потому что всё рухнуло ещё вчера. Потому что больше не будет, как прежде. Потому что уже всё пошло прахом и не нужен тонкий и ироничный Гений. Так зачем тогда скрывать злость. Пусть кипит и выплёскивается наружу, смешиваясь с ветром, который снова возник из ниоткуда и дует в лицо, то ли остужая, то ли зля ещё больше.
Он танцевал воинственный танец мести. Не замечая полученных ран. Не чувствуя боли от ударов. Не обращая внимание, как капает кровь на песок, смешиваясь под ногами с кровью противника.
«У них такая же красная кровь, как у меня, – краем сознания заметил Гений. – Не голубая, не белая, не жёлтая. Красная. Как у меня». Мысль зацепилась и стала наполнять его сознание. «Такая же красная… Как у меня… Красная… Как у меня». Он остановился и замер. Ящер, с которым он дрался, воспользовался паузой. Уронил свою плеть и зажал рану на лапе. Сквозь пальцы просачивалась кровь. «Это сделал я?» – хотел спросить Гений, но горло пересохло и вырвался только хрип. Тогда Гений ткнул в ящера рукой, забыв про зажатый в кулаке нож. Ящер дёрнулся, но не сдвинулся с места, и острый клинок нанёс ещё один порез на коже ндрага. Гений вздрогнул и закрыл глаза. «Это всё бессмысленно, – обречённо подумал он. – Вся моя злость, желание убить и умереть, все эти драки и дрессировка, всё это бессмысленно. Потому что я не понимаю главного. Я не вижу и не понимаю, что происходит на самом деле. Бессмысленно. Как бессмысленно самое тяжёлое наказание. Если я сам не готов простить себя. А готов ли я?»
Гений как собака затряс головой. И почувствовал – что-то изменилось. Вокруг. Звуки стали глуше. Он открыл глаза и огляделся.
Большой светлый купол возник над ним. Звуки продолжали пропадать, словно кто-то невидимый выкручивал настройку громкости до минимума. Вслед за звуками стали уходить, покрываясь рябью, картинки. Он ещё мог разглядеть сквозь завесь купола раненного ндрага. Яна, который смотрел на него во все глаза. Видел, как к куполу приближается ящер со стеком, но не дойдя нескольких шагов, взмахивает им, и всё исчезает.
Арена. Звуки. Запахи. Ящеры. Люди. Купол схлопнулся, как мыльный пузырь летним вечером. И исчез. Только в пульсирующем сознании Гения, растянутом на миллиард миллиардов километров, прозвучали строчки из любимой книги: «Здесь я стою. Здесь и останусь».
И Гения не стало. Только морской ветер, что прилетал к нему ещё на побережье, крутился где-то рядом. Гений чувствовал его дуновение и мягкие прикосновения везде одновременно. «Ты хотел попробовать осознать, как это – жить и умирать в каждом вздохе. Быть везде каждую секунду. У тебя есть шанс. Мы начнём с концентрации».
На пустой арене стоял ящер в фиолетовом балахоне и беспокойно похлопывал себя по бедру стеком.
Он ждал.
Через некоторое время сверху, оттуда, где лопнула сфера, на грязный песок арены упали два игральных кубика Гения и телефон.
***
– Нет! Нет! Нет! – закричала Ольга, срывая голос.
По коридору к ней шли ндраг и Ян. Вдвоём. В ужасе пятилась она от них и, уткнувшись спиной в стену, стала слепо шарить по ней руками и замотала головой:
– Нет! Нет, вы не можете так со мной поступить! Не можете!
Ян рванулся к Ольге, опережая ндрага, и не задумываясь пролетел сквозь решётку. Прутья его пропустили. Он крепко сжал девушку в объятиях, удерживая ей голову, и молчал. Ольга выла, била его кулаками и вырывалась. Ян держал. Сколько они так простояли, неизвестно. Долго. Постепенно Ольга затихла. Ян расслабил руки и стал слегка покачиваться из стороны в сторону, словно баюкая девушку.
– Ты мне ещё «чшшшь» скажи, – горько усмехнулась Ольга, слегка отстраняясь от парня.
– Скажу, – серьёзно ответил Ян. – Если тебе надо.
– Не надо. Спасибо, – Ольга мягко выбралась из объятий и ушла умываться.
– Обращайся, – пожал плечами Ян и только сейчас вспомнил, что прутья пропустили его без видимой команды ндрага. Он развернулся к решётке и попытался выйти наружу. Ничего не получилось. «Ну конечно, – подумал он. – Я и не сомневался. Но проверить стоило».
– Расскажи мне, что произошло. – Ольга вернулась.
С её волос капала вода, но она не замечала её и не пыталась вытереть или встряхнуть волосы.
– Гений жив?
– Не знаю. Хочется верить, что жив. В каком-то смысле.
Ян рассказал всё, что видел. Как Гений вышел на арену. Как метался по ней словно берсерк. Как очень быстро все ндраги разогнали людей за периметр и в полной тишине смотрели на бой. Как противник Гения стал уставать и пропускать удары. Как капала кровь с обоих и смешивалась с песком. Как Гений остановился внезапно и замер. А потом над ним появился купол. Ндраги загомонили и даже захлопали, как будто видели подобное не в первый раз и это хороший знак. Потом появился фиолетовый. Подошёл к куполу. Взмахнул стеком как плёткой. И всё исчезло.
– В смысле исчезло? – переспросила Ольга.
– Ну вот так. Он лопнул. Купол. И исчез. И Гений тоже. На арене никого уже не осталось, только этот ящер всё стоял и ждал чего-то. А потом сверху упал какой-то предмет. Мне кажется – телефон. Гения. Я хотел подойти и попросить вернуть нам его вещь, но меня не пустили. Увели.
– Я тебя больше не отпущу, – Ольга крепко схватилась за футболку Яна, как утопающий хватается за обломок мачты.
– Думаю, что пару дней меня уводить и не будут, – мягко улыбнулся Ян и осторожно высвободил край футболки из нервных пальцев девушки. – Гений сильно потрепал нашего ндрага. Ему нужно время восстановиться.
***
Сызоев шел по проходу. Сколько времени он уже идет по этому лабиринту он не знал. Как вернуться в широкий коридор с гротами, тоже не знал. Пещера была бесконечной. Переходы. Повороты. Сквозные комнаты. Пустые. За всё это время он не встретил ни одного ящера. «Может быть, я с самого начал свернул не туда, – устало думал Сызоев, проходя очередную пустую комнату. – Так и буду теперь бродить по коридорам, как призрак. Пещерный. Есть домовые, а я буду пещерный. Гений бы оценил». Перед очередным поворотом он положил пару камушков, которыми набил карманы, прежде чем заходить обратно в пещеру. Прошёл поворот. И увидел на полу свои же камушки, оставленные ранее. «А вот и моя булочка, – обречённо подумал он, сел на пол и устало закрыл глаза. – Я хожу по кругу».
Сызоеву казалось, что за ним наблюдают. С первых же его шагов под сводами тускло освещённой пещеры. Он резко оглядывался. Постоянно прислушивался. Внезапно останавливался. Но никого не видел и не слышал. Никто не прятался быстро за углом. Не издавал странных звуков. И не пытался выйти на контакт. Только наблюдал. Но как и откуда – было не понятно. Куда идти дальше тоже непонятно. От голода и усталости слегка кружилась голова. Внезапно он почувствовал, что под ним мелко завибрировал пол, и из дальнего коридора послышалась тихая музыка.