Реми Эйвери
Плод
Болезнь не возвращалась. В последний раз Мириам рыдала от смеющихся над ней голосов за несколько месяцев до знакомства с будущим мужем. Джо списывал на удачу и упорядоченный уклад: он работал, она занималась домом, вставали и ложились каждый день в одно и то же время, правильно питались, по вечерам много гуляли, на выходных ездили к морю – крепкий, соленый монсун мог выдуть из головы любую хворь.
О ребенке заговорили только через четыре лета, что вот, было бы неплохо, если веселая девочка в коротком платье или кудрявый мальчик с умными глазами. Любили бы и обожали, баловали. Мириам подсовывала ему палитры меловых красок для детской: белый, бледно-желтый, шалфеевый – Джо специально говорил “зеленый”, тогда жена вспыхивала, злилась и в своем возмущении становилась особенно красивой. Потом пришлось перестать, когда дюжина попыток оказались бесплодными. Да и сама Мириам растеряла все эти вееры выкрашенных бумажек и не очень-то сожалела.
Джо не помнил точно, когда их постельные игры сошли на нет. Много работы, он выматывался к концу дня так, что засыпал, только положив руку на живот Мириам. Она не обижалась и вопросов не задавала. Записалась в спортзал недовольная, что бедра уж очень раздались.
– Не истязай себя там, детка, – шутил Джо, – Мне нравится, когда покруглее.
– Обойдешься, – отмахивалась Мириам, – Я хочу нравиться себе, а не тебе.
Что она зачала, Джо узнал раньше ее самой. Никаких больше яблок, спелых или неспелых. Их аромат сменился запахом вспаханной земли: черной, жирной, плодородной, благодарно принявшей семена. Его чуть не вывернуло, когда он учуял в первый раз.
Он заперся в офисе, сел за стол, положил перед собой руки и разрыдался от опустившейся на его плечи ноши. Джо плакал горько и безысходно, как в десять лет, когда обнаружил, что родители, боясь сказать ему, что его рыбка Дори умерла, подменили ее на точно такую же новую.
– Посмотри-ка, дружок, она сегодня особенно бодра и в прекрасном настроении!
Джо не помнил, чьи это были слова, отца или матери. Он смотрел в аквариум. У Дори было три зазубрины на нижнем плавнике, у новой – две. Он не был малышом и прекрасно знал, что однажды Дори не станет. Он похоронил бы ее в саду, завернув в салфетку, и пережил бы это горе, как настоящий мужчина, а теперь нужно было делать вид, что ничего не произошло.
– Посмотрите сюда, ваши приятели вялы и скучны, никто из них не мотивирован достигнуть цели.
Спермограмму Джо сдавал в тайне от жены, предположив виновато, что дело в нем, а когда убедился, подходящего времени, чтобы обсудить, все не находилось, тем более, что Мириам неудачам особо не расстраивалась.
Неизвестно, был бы смысл, если бы он закатил родителям скандал, или нет. О том, что рыбка не Дори, он забыл уже через неделю, а еще через полгода устроил дублерше Нори достойные похороны.
Джо вытер платком мокрые от слез щеки, высморкался и набрал Мириам, готовый принять благую весть. Когда тебе не десять, а тридцать пять, уже не так важно, сколько зазубрин на плавниках рыбки, плавающей в животе твоей жены.