Регина Грёз
Русский вид. Волк
Глава 4. Знакомство с Русановыми
Наши дни. Заказник «Северный»
Поездка заняла почти весь день, но даже очень уставшая Катя с любопытством рассматривала обстановку двухэтажного деревянного домика на берегу озера в лесу.
«Судьба мне, что ли, по северам скитаться, пусть это лишь название поселка… Медвежий угол, настоящая глухомань. Тем лучше».
Ольга встретила радушно:
– Проходи, не стесняйся! Маша в комнате, наверно, с детьми возится, я вас познакомлю сейчас.
Скоро к гостям вышла миловидная девушка, примерно Катиного возраста или чуть старше.
– Ой, здравствуйте, а вы кто?
Ольга счастливо улыбнулась:
– А это, Машенька, твоя новая помощница – Екатерина Николаевна Каргополова. Правильно?
– Пермякова, скоро снова буду Пермякова, и лучше просто Катя, так проще.
– А мы бабушку ждали… – в голосе Маши явно звучала растерянность, она удивленно смотрела на Ольгу, словно в чем-то сомневаясь.
После краткой паузы в разговоре Катя решила себя проявить:
– Как в мультике про Карлсона, помните, когда к ним фрекен Бок пришла по объявлению. «Мы же приглашали воспитательницу…». Но я точно не фрекен Бок, я помогать к вам приехала, а не плюшки трескать. И маленьких очень люблю, к тому же мне требуется серьезная тренировка на будущее, своих-то пока нет. Но вы не волнуйтесь, зато у меня имеется приличный опыт ухода за детьми, я справлюсь. Должна была приехать моя мама, но она заболела…
– Что-то серьезное? – забеспокоилась Маша, и Катя немедленно прониклась к ней глубокой симпатией.
«Мы непременно должны подружиться, ей тут, похоже, тягостно одной в лесу, да еще маленьких детей сразу двое. А муж-то, наверно, сыч нелюдимый…»
– Все уже хорошо, они с папой едут в санаторий, поправлять здоровье. Мама не хотела на юга, планировала сюда, к вам… Но так уж все получилось, сердце у нее прихватило, в больнице неделю лежала. Она человек ответственный, не могла вас подвести, вот я и вызвалась помочь вместо нее.
– Это замечательно, что вы приехали…
Заскрипели деревянные ступени лестницы, со второго этажа спускался хмурый мужчина внушительной комплекции. Его темные глаза с недоумением остановились на гостье и Кате вдруг стало не по себе. Хорошо, что Маша сразу к нему обратилась:
– Доброе утро, Игнат! К нам приехала Екатерина Пермякова, познакомься. Она будет няней… как-то это слово звучит странно – «няня». Сейчас в городе, наверно, так не говорят, этот термин из старых книг или фильмов, из прошлого века.
– Точно, – улыбнулась Катя, – предлагаю общаться по именам, если никто не против. Вы – Маша, а вы – Игнат… или лучше по отчеству, извините.
Она немного смущенно обратилась к хозяину домика и тот задумался, сдвинув густые темные брови.
– Я такой старый на вид, чтобы по отчеству? Можно, просто Игнат или… Брок.
– Брок – его второе имя, мы оба используем, какое первым на язык ляжет, – растолковала Ольга, немного скованно улыбаясь.
– Это имя из скандинавской мифологии, да? Необычное, интересное… вот я знаю одну историю о викингах… – не сдержала эмоций начитанная Катя.
– Еще один знаток сказок приехал, – хмыкнул Брок, и было совершенно непонятно, сердится он или смеется, – здешний «собиратель преданий» сейчас не заходит, нашкодил здорово, а, Маш?
– Я сама велела ему пока не приходить, – твердо ответила та, спокойно глядя в глаза мужа.
– А с чего бы вдруг? Уж какая дружба у вас была с ним, сердце радовалось наблюдать со стороны!
В голосе Брока звучала уже неприкрытая злость, и Маша отвернулась, поудобнее укладывая на руках маленькую Дашеньку.
– Ребята, потише, у вас же гости в кои-то веки, – примирительно начала Ольга.
– Может, я позже зайду, пока вещи свои разберу в комнате, где буду жить, по территории пройдусь, здесь такие замечательные места. Маша, а, может, вместе с детками погуляем вечером? Я через часик зайду к вам снова. Согласны?
Катя поймала благодарный взгляд хозяюшки и ее утвердительный кивок, поправила на плече сумку и уже собиралась уходить вслед за Ольгой, как ее остановил странный возглас Брока:
– Да, неужто дождались… Ну, наконец-то, теперь жизнь точно наладится. Глядите, «Алые паруса» приплыли! Вот удача, так удача!
Она замерла на пороге, обернулась и окинула удивленным взглядом семейную пару, которой настроилась помогать.
– Вы про кого сейчас говорите? Какие паруса?
– Катя, вы не думайте ничего плохого. Это вроде поговорки, метафоры. Вы же сами знаете историю Грина… Муж про сумку вашу сказал, кораблик уж очень красивый с алыми парусами.
Маша решительно отдала ребенка Броку и подошла к Кате с явным намерением ее проводить. Она даже накинула курточку, обулась и вышла с гостьей на крыльцо дома.
– Вы не смотрите, что Игнат такой… гм… суровый, он что-то не в духе сегодня, а обычно хороший, добрый. Я его очень люблю, просто у нас период сейчас напряженный… Приходите позже, я буду рада. Мы же теперь на ты, правда?
У Маши голос трогательно дрожал, лицо порозовело от волнения.
– Обязательно приходи вечером, еще Лиза будет со своим мужем. Они отличные ребята. Все наладится, я понимаю, многое может показаться странным с непривычки, но… мне бы не хотелось, чтобы вы вдруг решили уехать от нас, вот так сразу, после первого знакомства. Может, вам здесь еще понравится.
Катя внимательно заглянула в печальные Машины глаза и удивилась просящей интонации голоса, тому, как она неловко переходила на «ты», а затем снова начинала «выкать».
«Бедная девчонка, видимо, муж ее здорово притесняет. Конечно, я ее здесь одну не брошу».
За неполный год в социальном центре помощи малообеспеченным гражданам и неблагополучным семьям Катя успела насмотреться всяких сложных жизненных ситуаций. Но одно поняла интуитивно еще в первые дни – ее работа, ее призвание помогать женщинам в беде. Особенно женщинам с детьми и, кажется, Маша была одна из тех, кому незамедлительно требовалась активная Катина помощь. Сначала надо мамочку успокоить.
– Я здесь планирую все лето прожить, не переживайте, я не уеду, а насчет семейных разборок… я не из робких, сама недавно на развод подала.
– Ах, неужели? Катя, как это грустно!
– Все грустное осталось позади, я же неисправимый оптимист.
– Что плакать ночи напролет,
Уж все менялось не однажды,
И завтра там родник забьет,
Где нынче гибнешь ты от жажды (с)
– Замечательные стихи! – восхитилась Маша, – надо бы мне запомнить, прямо как молитва в момент душевной боли.
– Это Лариса Миллер. У нее множество прекрасных стихотворений, – уточнила Катя.
– Я даже не слышала о такой поэтессе… Вы, наверно много читаете, да? Я тоже раньше увлекалась, но в основном прозой, хотя стихи тоже люблю. А Лиза на гитаре играет, еще Ваня пел, у него голос чудесный.
Маша смущенно улыбнулась, опустила карие глаза, словно вспомнив что-то не очень хорошее.
– Не может мне муж этого Волчонка забыть, словно подозревает в чем-то. А я и сама не пойму, виновата или нет… Ах, Катя, вам бы с Иваном познакомиться, такой славный парень. Он прежде часто у нас бывал, а теперь вторую неделю носа не показывает. Вот Игнат и думает всякую ерунду, а Иван для меня как брат, ну, или как сын теперь… молочный.
Последнее слово Маша произнесла совсем тихо с горьким смешком, будто про себя, а Катя расслышала, хотя и не подала виду, что удивилась такой странной формулировке родства.
Скоро Ольга проводила Катю в административный коттедж, где проживала сама с первого дня появления в «Северном». По пути немного обсудили и Веру Анатольевну.
– Это хорошо, что она с Николаем помирились и на минеральные воды вместе поедут. Меня вот тоже замуж зовут усердно, да соглашаться не спешу. Зачем народ потешать под старость, какая с меня невеста, за шестьдесят уже…
– Выглядите вы отлично! – искренне заметила Катя. – А если человек душевный и к вам хорошо относится, что ж не пожениться? Вы, наверно, давно знакомы?
– Начальник мой, директор базы полковник Коротков. Алексей Викторович, – с улыбкой пояснила Ольга. – Увидишь его завтра, он приедет из города к обеду. Человек, конечно, хороший, только не пойму, зачем ему официальная регистрация? И так уже, можно сказать, живем вместе, чего греха таить. Здесь, на природе, все быстрее и проще получается, сходятся люди легче, душу друг другу открывают. Ну, и тело тоже… – Ольга лукаво усмехнулась, словно сама себе не веря, и продолжила рассказ.
– Вот Маша с Игнатом – я и опомниться не успела, как они стали вместе жить. А ведь у Брока, то есть Игната, характер не сахарный. Алексей долго с ним поладить не мог, только Маша и справилась. Владимир с Елизаветой опять же… глазом моргнуть не успела, а у нее уже животик «нарисовался», ну, давно пора, не молоденькая. Может, и тебе здесь пара найдется… – загадочно проговорила Ольга, глядя куда-то в голубые небеса без единого облачка.
– Честно сказать, меня Ваня из таинственной троицы больше всех беспокоит. Такой он милый, добрый парень, и с улыбкой всегда, и с шуткой, не то что эти двое… Сама же видела, Брок вечно настороже, Машу охраняет от всего мира, а теперь и деток, можно подумать их здесь кто-то обидеть попытается. Брис, то есть Владимир, тот все больше молчит, сам по себе, хотя с Лизой-то, я так понимаю, у них полное согласие.
А Ванечка – простая русская душа, один мается. Тяжело ему, дело-то молодое, известно… Оттого и к Маше тянет, а теперь и туда хода нет. Жалко парня, но что поделать. Сам виноват…
– А где Иван сейчас? – будто невзначай поинтересовалась Катя. Задумавшись, она слушала Ольгу, что называется, вполуха.
– Да кто ж знает, носится где-то в лесу. Ты его, Катюша, не обижай при встрече.
У Кати вдруг сам собой «нарисовался» в голове образ худенького паренька Ванечки – молоденького совсем, класс этак девятый – десятый. Проблемы в семье, неустроенность быта, одноклассники, наверно, обижали, дразнили. Первая полудетская влюбленность во взрослую, замужнюю Марию Русанову. Да что долго рассуждать! Надо бы парню помочь, хотя бы поговорить по душам.
– Тетя Оля, я же не монстр. Я всегда за детей горой. А подростковый возраст – он самый сложный. Здесь чуткость нужна, терпение и понимание, я прекрасно знаю. Поговорю с ним при встрече, мы подружимся. Я умею с молодежью находить общий язык. Родители у него где?
Ольга испытующе оглядела Катю, вздохнула, отчего-то усмехнувшись. А потом сказала уже серьезно:
– А родителей-то и нет, он не помнит их даже.
Вот тут Катя совсем прониклась драматической ситуацией неведомого Ивана.
«Так он еще сирота, как же не повезло бедняге. Нет, обязательно его найду и заведу разговор. Сейчас такое сложное время, что случаи детского суицида все чаще случаются. А тут несчастная любовь и одиночество. Ах, Ваня-Ванечка, как бы мне тебя отыскать поскорее».
Когда у человека появляется цель и некие конструктивные планы по ее достижению, когда день загружен плодотворной работой, за которую еще и благодарны окружающие, жить становится гораздо интереснее и веселее. Так Катя в скором времени желающая стать вновь Пермяковой, с головой окунулась в свою новую деятельность по гармонизации душевной атмосферы всех жителей «Северного». И труды ее не проходили даром.
Этим же вечером она познакомилась с семейством Морозовых-Зиминых, совершенно очаровала Лизу своей молодой непосредственностью и задором, вызвала несколько благосклонных улыбок невозмутимого Бриса. Даже Игнат-Брок, кажется, был в гораздо лучшем настроении, чем поутру и охотно поддерживал общую беседу на тему фольклора и русской национальной кухни.
Маша была в полном восторге от новой подруги, смеялась и шутила как прежде, раскраснелась, похорошела, отчего Броку даже стала приходить в голову навязчивая мысль выпроводить всех гостей из дома, уложить детей спать и, наконец, остаться наедине с любимой женщиной хоть десять минут, пока снова не завозится в кроватке Мишутка.
Но даже малыши сегодня выглядели неожиданно повзрослевшими и окрепшими, уже уверенно держали головки, улыбались своим многочисленным «нянькам», глядели вполне осмысленно, вызывая всеобщее умиление и радость. Брис поцеловал Лизу в щечку, ласково поглядывая на округлый животик жены.
– Она, наверно, там все уже слышит, да? Как хочу скорее на руки взять мою малышку.
– Скорее не надо, лучше в свой срок. Она же крохотная еще совсем. Ей внутри тепло и безопасно.
– Пусть не волнуется, мы братика ей сделаем обязательно.
– Одну сперва дай родить… – смеялась Лиза, хотя в глубине души таилось смутное беспокойство, впрочем, вполне обычное для ее состояния.
– Родим, родим… я рядом с тобой буду, ни на минуту не оставлю одну. Справимся вместе.
– Я еще не решила, Володя, и все же, думаю, это не самая лучшая идея.
Лиза всегда была против партнерских родов, особенно после одного случая в практике, когда пришлось приводить в чувство впечатлительного молодого «папочку». К слову сказать, роды у его худенькой супруги действительно выдались непростые. Доктор Морозова сразу же рекомендовала «кесарево сечение», но женщина слишком уж бурно настаивала на естественном ходе событий.
Все закончилось хорошо, слава Богу, но до этого «хорошо» было истрачено очень много мужских нервов, впрочем, как и женских, но так заведено в природе: «Живот болит, а дите родит. Горьки родины, да забывчивы…». А нервы врача-акушера? Их и вовсе в расчет никто не берет, работа такая, ничего не попишешь.
Конечно, Лиза не сомневалась, что Брису хватит спокойствия и выдержки поддержать ее в таком сокровенном деле как появление на свет их первого малыша, но вот эстетический аспект данного «мероприятия» вызывал у мамочки – врача серьезные сомнения.
Даже удивительно, что в этой новой обстановке, среди практически незнакомых людей Катя быстро освоилась и привыкла, легко влилась в небольшой дружный коллектив. Стала интересна и даже незаменима, как помощник, приятный собеседник и надежный друг.
В «Северном» ей все нравилось, уже за неделю они стали с Машей не разлей вода. Да и с малышами поубавилось хлопот, животик у Мишутки стал меньше болеть, мальчик реже просыпался ночью, а Дашенька, та всегда была девочкой спокойной.
Днем Катя увозила деток спать на улицу, оставляя Машу с Игнатом вдвоем. Вскоре в семью Русановых вернулись мир и покой. Брок ходил довольный, женушка его потихоньку становилась прежней, даже еще более притягательной и желанной, отчего в личных отношениях произошли положительные перемены. Маша даже как-то призналась ему на ушко, что теперь испытывает новое, неизведанное до сих пор удовольствие от интимной близости.
Она стала гораздо смелее и активнее, оставаясь наедине с любимым, обоим стало казаться, что наступил второй молочно-медовый месяц. И тому было немало доказательств, так как порой после страстных любовных игр Брок бывал обильно залит Машиным молоком, которого у нее хватало с избытком на двоих ненасытных младенцев.
Это необычное обстоятельство поднимало Машу в глазах Брока чуть ли не на уровень женского божества, заставляя безмерно обожать супругу. Кроме того, заметно округлившиеся Машины формы просто сводили его с ума.
– А я-то, дурочка, думала, он меня разлюбил, – откровенничала Маша с Лизой в присутствии Кати, – нет, девочки, даже не сомневайтесь, после рождения детей на любовь тоже остаются силы и желания, даже в большем объеме.
– И с новыми ощущениями… – добавляла мудрая Лиза, прищурившись на сияющую «мамочку».
– Точно-точно, я боялась сначала, думала, он меня уже не захочет так, как раньше, а получается-то все наоборот. А еще Брок сказал, что я сама отдалилась, а он беспокоить меня не хотел, переживал за нас. Девочки, я такая глупая была… Спасибо, что меня поддержали. Дальше у нас все будет прекрасно, я теперь твердо знаю.
– У всех все будет прекрасно, – расплывчато сформулировала Лиза и спросила будто невзначай, – а Иван давно к вам не заходит?
– Уже полмесяца не вижу его, сама переживаю. Как он там… один в лесу?
– Ему не привыкать, Брис с ним встречался недавно, все в порядке, говорит, пока в своем доме на озере поживет.
– Позвать бы его сейчас… – прошептала Маша, стрельнув глазами в сторону Кати, которая делала Дашеньке массаж, воркуя над пухлыми розовыми коленками.
– Не будем торопить события, – заметила Лиза, – сводня из меня никакая, а ты вообще к нему не подходи, мне Ольга рассказала, что он тут натворил, извращенец.
– Да, Ваня не очень виноват, это все я – курица мокрая, распустила нюни, да и что страшного случилось? Подумаешь, потыкался мне в грудь носом, как щеночек, не убыло же… гм… ну, ладно-ладно, не ворчи.
Маша вдруг смущенно рассмеялась, а Лиза осуждающе покачала головой.
– Вот бесстыдница, скажи еще, что тебе понравилась забава и ты повторить не против, а если узнает Игнат, он же ему голову оторвет, жалеть не будешь потом?
Маша немедленно прекратила смех и теперь уже грустно посмотрела на Лизу.
– Жаль его стало. Он передо мной листочком осиновым дрожал. Я как мать дала грудь чужому ребенку, когда свои уже сыты. И ничего более… а теперь стыдно.
– Жалость такая, Машенька, очень опасное свойство имеет. Благими намерениями сама знаешь, куда дороги вымощены.
– Знаю, Лиза, прекрасно знаю, потому и выгнала его, когда на следующий день заявился, как ни в чем не бывало. Подснежники еще принес, а они между прочим, редкие охраняемые цветы.
– Ах, ты наш маленький эколог! Строгая защитница природы… – дразнила Лиза, потягиваясь в кресле.
– Ничего себе маленький, меня Игнат скоро на руки не поднимет, такую пышку!
– Еще как поднимет, видела раз, как на второй этаж тебя уносил, аж через две ступеньки прыгал… бабочкой залетел наверх.
– Так у меня тогда только животик появился, а сейчас и здесь… и здесь уже все кругло…
Женщины смеялись, ворковали о своем, а Катя, слушая обрывки их разговора, невольно возвращалась мыслями к странному мальчику, который живет в дремучем лесу один-одинешенек.
Глава 5. На берегу
Подкрадывались теплые майские сумерки. Простившись с Машей и ее малышами, Катя уже хотела идти к себе в комнату вечеровать, но передумала.
«Утром дождик капал, дети спали дома, потом мы стряпали пироги, трещали на кухне… И так полдня просидела в помещении, хорошо бы перед сном прогуляться возле леса».
Она беспечно закинула сумочку подальше за спину и, обогнув лиственницы у домика Русановых, зашагала в сторону озера, поскольку с детства любила бывать у воды.
В деревне у бабушки Зои дом стоял недалеко от реки Исети. Катя рано выучилась плавать и много времени проводила на берегу. И здесь в заказнике озеро Дубровное тоже манило своей синеватой гладью, таинственными вскриками птиц, вечерним урчанием лягушек.
«Скорее всего, там где-то в камышах и лодки привязаны, попрошу, чтобы покатали меня, может, даже Игнат согласится, если будет в добром настроении».
Выйти в лодке на просторы открытой воды было давней Катиной мечтой. В таких путешествиях было что-то древнее, загадочное. А если еще летним вечером да выплыть на самую середину озера…
Ах, сердце сладко замирает – до чего же волнительно! Сразу вспоминаются рассказы Ивана Бунина, возникает ощущение присутствия исконной русской старины, чего-то утраченного ныне и вдруг открывшегося здесь у сумеречного леса во всей своей первозданной прелести.
Сердце Кати забилось быстрее, она даже несколько ускорила шаг, а потом вдруг пустилась вприпрыжку до зарослей ивняка. Господи, как же хорошо жить, когда ты молод, свободен, полон сил и надежд! И все самое лучшее непременно ждет впереди. Вот-вот столкнешься нос к носу, только поверни за угол, раскрой глаза и увидишь…
Теперь уже медленным и размеренным шагом она шла вдоль густой поросли камыша, даже не подозревая, что в своем радостном порыве пропустила ближайшие мостки, а до следующих еще оставалось немалое расстояние. В голове возникла четкая уверенность, что скоро рядом покажется прогалина и просмоленные доски, ведущие к самому озеру.
Но впереди все больше попадалось разросшегося ольшаника, а тропа становилась тоньше и вскоре исчезла. Понимая, что поселок остался далеко позади, Катя все-таки продвигалась вперед уже без дороги.
«Вдруг я сейчас стою в двух шагах от цели, обидно повернуть назад, зря что ли так далеко забралась».
Подбадривая себя вслух, она смело отодвигала ветки высоких раскидистых ив. Потом деревья неожиданно расступились, образовав что-то вроде высокого шатра. Под ногами показалась глинистая насыпь наподобие старой заброшенной дороги.
Сейчас же вспомнились рассказы Ольги о том, что лет десять назад на озере добывали ил-сапропель в качестве удобрений на колхозные поля, а вокруг озера соорудили искусственную дамбу. По ней-то и шла теперь Катя, затаив дыхание от легкого страха. И не мудрено, вскоре она отчетливо поняла, что возвращаться придется в полнейшей темноте, идти дальше уже не было смысла.
И ведь как нарочно впереди показались те самые деревянные колышки мостика, а заросли рогоза сбоку поредели, именно теперь легко можно было выйти к озеру.
«Ну, раз уж забралась в такую глушь, дойду до конца, омою ладони в священных водах Дубровного, так сказать, на удачу!»
Даже находясь одна на пустынном берегу посреди темнеющих зарослей, Катя старалась не терять чувства юмора. Она смело ступила на шаткие доски, старые и хлипкие на вид, а потом убедившись в их прочности осторожно подошла к самой воде и сейчас же обратила внимание на огромную, молочно-белую луну, зависшую над серединой озера.
«Вот красотища! В городе не увидишь такого чуда. Словно мраморный шар в бархатных ладонях ночи…»
Любила Катя красивые, поэтические выражения и, наверно, долго бы еще любовалась дивным небесным телом под стрекот кузнечиков, как относительную тишину леса вдруг прорезал заунывный вой где-то неподалеку.
От жуткого звука у Кати сами собой подкосились ноги, пришлось тихонько сползти на колени. Какое-то время она сидела неподвижно на деревянных подмостках, расширявшихся у воды в маленькую площадку, а потом заставила себя подняться и пойти в ту сторону, откуда пришла.
Дрожа всем телом, она ступила на берег, и уже направилась по насыпи обратно, как вдруг увидела в полумраке на своем пути крупного волка. В том, что это был именно волк, она не сомневалась – выглядело животное точь-в-точь как волки на фотографиях и картинках, как в кадрах телепередач. Зверь стоял на дороге под пологом темных ивовых ветвей и смотрел на Катю в упор.
Катя медленно попятилась назад, а волк, бесшумно переступая лапами, двинулся в ее сторону. «Только не показывать своего страха, – мелькнула в голове мысль, – надо вести себя так, будто я ни капельки его не боюсь, надо зашуметь, закричать, и он сбежит… возможно».
Но встречать приближение зверя молчком оказалось просто невыносимо.
– Хватит! Хватит, уже ко мне подходить! – попыталась крикнуть она как можно более грозно и убедительно, но голос вдруг сорвался после первых же слов.
«Только не бежать от него, иначе догонит и…». Что будет, если волк догонит, Катя старалась не представлять.
В памяти тут же возник рассказ ныне покойной бабушки о том, как в "давнишние времена" голодные волки загрызли маленькую девочку на окраине села. Это внезапное воспоминание лишило Катю остатков мужества, а потому всхлипывая и пятясь на слабеющих ногах, она все же добралась до деревянной палки, воткнутой в землю возле мостика.
«Если волк подойдет совсем близко и бросится на меня, есть только одно спасение – прыгнуть в озеро. Плавать я умею, правда, вода еще очень холодная, но уж лучше утонуть, чем быть разорванной на кусочки».
Нервно оглядываясь на приближающегося хищника, Катя побежала по старым доскам, но вдруг почувствовала, что они подламываются под ее ногами, и в ту же секунду она по грудь провалилась в воду.
– Мама! Мама! – в ужасе кричала Катя, отчаянно хватаясь за обломки дерева, чтобы удержаться, а тело уже сковывал ледяной холод. «Сейчас он меня схватит, может, лучше нырнуть самой, пока еще цела…»
И в ту же страшную минуту она почувствовала, как чьи-то сильные руки тащат ее наверх из пролома, волокут по доскам на берег. Катю бил озноб, она слышала, как стучат ее зубы и совершенно не понимала, что происходит, когда вдруг увидела прямо перед собой незнакомое мужское лицо.
– Тебя чего понесло туда? Ты откуда здесь взялась? С луны свалилась…
Отвечать внятно Катя не могла, поэтому только утвердительно кивнула головой и с трудом промычала:
– Ту-ут во-о-олк!
– Где? – удивился мужчина, оглядываясь, – ты, наверно, Старого испугалась.
Катя опять закивала головой, всем телом сотрясаясь от холода и пережитого недавно кошмара.
– Ну, дела… – протянул мужчина, а потом поднял ее на руки и куда-то понес.
Притиснутая боком к широкой груди незнакомца, Катя сжалась в комочек и попыталась успокоиться. «Дяденька, скорее всего, из ближайшей деревни, волк почувствовал, что у него есть ружье и убежал. Меня спасли, спасли, ура, я в безопасности!»
Она даже не сомневалась, что мужчина донесет ее до своей охотничьей стоянки или костра, а там уж она сможет как-нибудь согреться. Главное, что жива и родителям не придется ее оплакивать, а, значит, самое страшное осталось позади.
– Замерзла? – заботливо спросил незнакомец, еще крепче прижимая ее у к себе, – потерпи немножко, уже скоро придем, совсем чуть-чуть осталось.
– Может, я сама пойду, вам тяжело меня нести, – смущенно предложила Катя, исполненная благодарной симпатии к нежданному спасителю.
– Да ты легкая, как одуванчик! Совсем не ешь ничего?
Она смутилась еще больше – у охотника был приятный тембр голоса, даже соблазнительно вкрадчивый и вместе с тем искренне добродушный. Сразу захотелось отвечать.
– Я ем… я вообще люблю покушать, просто у меня мама худенькая – и я такая в нее получилась.
Охотник отчего-то глубоко вздохнул.
– Сейчас ко мне придем, я тебя согрею и накормлю. Ты карасиков жареных хочешь?
Катя на мгновение задумалась, она не помнила, приходилось ли ей когда-то в своей жизни пробовать жареных карасей, но своему спасителю, пожалуй, следовало отвечать лишь утвердительно.
– Да, очень хочу, конечно!
– И чай горячий с медом, чтоб не заболела, – ласково продолжил он, поглядывая на дрожащую в его руках девушку.
– И… и чай бы не плохо, – тут же согласилась Катя.
– Эх, в баньку бы тебя сейчас, попарить хорошенько, да-а… вот бы и здесь баню поставить к зиме, – словно сам с собой начал он рассуждать.
Катя доверчиво прижала голову к его плечу и прикрыла глаза, несмотря на мокрую холодную одежду, отчего-то вдруг стало хорошо и спокойно.
Неожиданно ей показалось, что мужчина поднимается куда-то наверх по ступеням, Катя увидела, что находится у дверей небольшого деревянного дома. Спаситель пытался открыть дверь, все еще сжимая в объятиях свою ношу.
– Отпустите меня, вам же неудобно.
– Да уж придется, видимо, отпустить ненадолго, – улыбнулся незнакомец, пожав плечами.
Внутри дома было темно и пахло почему-то цветущей черемухой. Когда хозяин включил свет, Катя заметила на столе посреди комнаты брошенную охапку черемуховых веток с крупными белыми кистями.
– Их надо скорее в воду поставить, а то завянут и быстро опадут, а так еще постоят до завтра… аромат-то какой чудесный!
– Да я недавно принес, наломал на берегу, а потом показалось, что меня кто-то зовет с озера, вот я и побежал, а там ты барахтаешься. Давай-ка, раздевайся уже скорее, ты в мокром стоишь, я тебе сейчас одеяло дам.
Мужчина кинулся куда-то в соседнюю комнату, а Катя разулась, сняла носки, стащила набухшую от воды джинсовую курточку и растерянно взялась за края кофточки. «Не могу же я сейчас при нем догола раздеться…»
– Ты чего так долго-то, совсем замерзнешь, – укорил ее вернувшийся с одеялом хозяин.
– Ну-у… вы тогда отвернитесь, – шепотом попросила Катя, принимая объемный сверток из его рук.
– А… да, конечно, простите, – забормотал спаситель и тут же исчез в проеме, ведущем на кухню.
Катя полностью разделась, сложила свои мокрые вещи горкой у порога и торопливо закуталась в предложенное одеяло, а точнее, в китайский плед, внутри бело-розового пододеяльника – «ух, ты, какой мягкий и теплый…».
Потом она забралась на диван рядом со столом и теперь сидела в углу, словно будущая бабочка в огромном коконе. Совсем скоро Катя окончательно расслабилась и согрелась. Хозяин дома принес ей огромную кружку горячего чая с медом, что показалось Кате очередным рыцарским жестом с его стороны.
– Спасибо огромное, я же вас даже не поблагодарила. Вы спасли мне жизнь.
– Наверно, участь у меня здесь такая – девушек красивых из беды выручать. Только не надо больше говорить «вы». Называй просто Хати, ладно?
– Хати? Это же имя волка, да?
Неожиданная смелая догадка заставила ее поставить кружку с остатками чая на придвинутый к дивану стол.
– Вы что – оборотень? – неожиданно для самой себя выпалила Катя.
– Кто-о-о? – вытаращил глаза мужчина, вставая с другого края дивана и приближаясь к ней.
– Ой, простите, я не хотела вас обидеть, я никому не скажу, честное слово, только не сердитесь, я всегда знала что они существуют.
– Кто существует?
– Все… оборотни, лешие, русалки и домовые. Я одного сама видела в бабушкином доме, только мне никто не поверил. Он ростом с кошку, а личико сморщенное, как у старичка. Он на меня сердито посмотрел и юркнул куда-то за печку, я тогда еще в пятом классе училась, потом даже рассказ написала о нашей встрече, но в школе решили, что это лишь плод воображения.
В вас никто не верит, но я-то знаю, что вы прячетесь теперь, теперь кругом люди и техника, вам надо как-то выживать.
Она шутила ровно наполовину, ожидая реакции своего спасителя, но Хати был совершенно сбит с толку ее страстным монологом и, главное, он не понимал, как ему правильно себя вести с этой странной симпатичной девчонкой.
Признаться в том, что он просто человек, но ведь он же не просто человек… Подтвердить, что оборотень?
А вдруг это ее испугает и оттолкнет от него… или она, наоборот, будет только рада. Вот ведь история! Хати очень хотел понравиться незнакомке, будто упавшей с неба возле самого его дома, и потому решил действовать осторожно.
– А с чего ты решила, что я – оборотень?
– Так, сначала был волк, – задумалась Катя, – нет… сначала я услышала вой, а волк появился следом. А потом я упала, и ты меня спас, а волк исчез. Сейчас же полнолуние, особенная ночь… Это был ты?
И вдруг она поняла, что готова в самом деле поверить в сказку, настолько невероятным было вечернее приключение.
– Да-а-а, – растерянно протянул Хати, внимательно разглядывая ее румяное личико.
«В случае чего я скажу, что пошутил, тоже мне, выдумала – оборотень… Девчонка! Хотя ночь сегодня точно не простая».
– Так это правда, ты умеешь становиться волком? Настоящим волком? – допытывалась Катя, саму себя ругая за внезапное косноязычие и настойчивость.
Душный черемуховый аромат сделал ее пьяно-смелой, иначе не стала бы задавать такие абсурдные вопросы.
