Рацлава Зарецкая
Невеста зимнего духа
– Если мне может грозить опасность, почему бы вам не рассказать мне обо всем? – предложил я. – Как говорится, предупрежден – значит вооружен.
Взгляд бабы Шуры мог в ком угодно прожечь дыру, но только не во мне. Я спокойно вынес его на себе даже не моргнув.
Вздохнув, пожилая женщина тяжело опустилась в кресло.
– Не знаю, кто тебя к нам послал: добрые духи или злые. Однако ты меня уже порядком достал своими расспросами, – пробормотала она с недовольством. – Так и быть, расскажу тебе все от начала до конца, и тогда ты сам убежишь от Альки. Да так, что пятки засверкают.
Спиной я ощутил, как Аля напряглась. Вторая ее рука тоже вцепилась в мою толстовку. Странное желание промелькнуло у меня в сознании: взять ладони Али и крепко их сжать, показав, что никуда я не денусь и выполню свое обещание.
– Давным-давно, – начала баба Шура потусторонним голосом, – когда люди жили в гармонии с природой и почитали её как бога, случилась одна история. В бедной семье родилась очередная девочка. Мать вскоре после родов умерла, а один отец не мог прокормить и воспитать восьмерых детей. И вот решил он отнести девочку в лес, на съедение диким зверям.
Холодной ночью в начале апреля отнёс мужчина ребенка в лес и оставил на пеньке. Долго плакала малышка горьким слезами. Услышал этот плачь зимний дух Карачун, который начал уже засыпать. Ворча, пошел он на плачь и увидел ребенка. Сжалился Карачун над крошкой и забрал её собой. На следующий день у пня на том месте, куда попали слезы ребёнка, выросли подснежники, что стали цвести круглый год.
Для смертной девочки Карачун построил богатую избу рядом с пеньком, на котором нашел крошку. Всегда оставался он подле нее, растил и заботился о ней, как мог. Девочка выросла и превратилась в красивую девушку. Влюбился в неё зимний дух, оттаяло его ледяное сердце от доброты смертной девушки, и сделал он её своей женой. Так и жили одни душа в душу, пока однажды ранней весной не ушёл Карачун по делам своим колдовским. Осталась девушка одна в избе. Вскоре набрёл на неё уставший и раненый путник. Не смогла девушка прогнать его, напоила, накормила и рану залечила травами чудодейственными. Вернулся путник в деревню и начал всем рассказывать, что в лесу живёт целительница. Народ послушал его, испугался и сделал вывод, что не целительница она вовсе, а ведьма. И что надо её убить.
Вооружившись, отправились люди вглубь леса. Нашли избу, выволокли за волосы девушку и убили на том же месте, где цвели круглый год подснежники. От крови девушки стали цветы красными.
Когда вернулся домой зимний дух и увидел мёртвую жену, завыл от боли и горечи над её холодным телом. Похоронив любимую в том месте, где её некогда оставил отец, Карачун отправился в деревню и проклял ее жителей. Отныне он будет выбирать среди деревенских девушек невесту для себя. И будет она жить с ним в его ледяных чертогах по ту сторону мира живых, а затем умрёт страшной смертью. И так будет продолжаться до скончания веков.
С той поры Карачун исправно выполнял свое обещание, беря в жены дев, что так боялись и ненавидели его. И ни с одной из них не мог забыть он своей убиенной жены, которую так любил. На том месте, где он её похоронил, выросла береза, но никогда на ней не появляются листья. Вокруг же берёзы цветут круглый год красные подснежники. Говорят, в дереве том живёт душа покойницы, а в подснежниках сохранилась ее кровь. Бережёт она своего мужа и уйти сможет только когда его снова кто-то полюбит. Тогда распустятся почки на березе, а подснежники снова станут белыми.
Баба Шура замолкла, сверля меня заинтересованным взглядом.
– Так значит, – медленно начал я, – что жених Али – это зимний дух Карачун?
Пожилая женщина кивнула.
Видимо, уборщица тетя Нюра из детского садика тоже сумасшедшая, раз в Карачунов всяких верит.
– И я должен бежать, узнав об этом?
– Узнав об этом и о том, что у Али были женихи и все они умерли, – добавила баба Шура.
Я повернулся к девушке и вопросительно взглянул на нее. Она закусила губу и кивнула, подтверждая слова бабушки.
– С Лешей мы встречались в одиннадцатом классе, но он утонул в реке во время рыбалки. А с Максимом мы планировали пожениться в этом году, но он попал в аварию и умер от кровопотери…
Так вот, почему она бросила учебу и приехала в эту глушь. Хотела сбежать от обстановки, которая напоминала ей о женихе.
– Хочешь сказать, что ты веришь, будто их убил зимний дух из легенды?
– Его проклятие, – кивнула Аля. Она выпустила мою толстовку из рук, и я подумал, что мне теперь не уютно без ее пальцев, хватающихся за мою одежду как за спасительный круг. – В густонаселенных местах у Карачуна нет власти, он питается силой природы, а в городах ее немного. От него можно убежать, но нельзя выжить. Его проклятие словно инфекция, а невесты – ее носители. Их жизнь не будет спокойной, пока они вдали от своего жениха, а всех, кто захочет занять его место, ждет неминуемая смерть.
– И все это вы узнали из…?
Я уставился на бабу Шуру в ожидании ответа.
– Из жизни, – сухо ответила она. – Уже более двухсот лет Карачун выбирает себе невест в нашей деревне и утаскивает с собой в свое ледяное царство. И каждая проживает несколько лет, а затем умирает. Та роща, что ты видел, – это их кладбище. На могиле каждой растет осина, на которой, как и на березе, не распускаются листья, потому что души невест Карачуна не обрели покоя и бродят неприкаянными по деревне.
Красивая сказка, не поспоришь. Можно книгу написать, а потом, глядишь, даже фильм снимут. Отечественный кинематограф любит в последнее время всякие сказки экранизировать.
– Вот тебе и вся история, Демид, – продолжила баба Шура. – Поэтому я тебя и отправляю обратно в город – если влюбишься в Альку, уничтожит тебя Карачун. Невест своих он ни с кем делить не собирается.
Я подумал, что слова бабы Шуры могли бы меня насмешить, поэтому криво улыбнулся.
– Вы забыли, что у меня тут не все в порядке? – Я постучал указательным пальцем по виску. – Я не могу испытывать чувства, а значит, не полюблю Алю. Из этого следует, что Карачун меня не тронет.
Поспорить с моей логикой было сложно. Баба Шура сузила морщинистые глаза и цокнула языком. Кажется, таким образом она признала мою правоту.
– Ладно, посмотрим, – сказала она, опершись руками о колени и тяжело поднявшись с кресла. – Пойду еды тебе соберу. Поди, жрать уже нечего…
Для меня всегда оставалось загадкой, как люди могли употреблять грубые слова, выражая при этом заботу. Живя с дядей и постоянно слыша от него грубость, я и подумать не мог, что подобные слова можно употреблять и в положительном ключе. Опять же, я понял это благодаря Але. Если бы не она, я бы точно стал нехорошим человеком. Я и сейчас-то себя не мог хорошим назвать, но зато точно знал, что я не плохой.
Именно в благодарность за то, что Аля для меня сделала, я хотел ей помочь. Вовсе не из-за привязанности или еще из-за чего. У меня же неразвитые миндалины, о каких чувствах может идти речь? Я просто хочу вернуть ей долг, так сказать. Отплатить добром за добро. Вот и вся история, как сказала бы баба Шура.
Проследив за тем, как бабушка скрылась за дверью, Аля соскользнула с подлокотника кресла и, опустившись передо мной на корточки, заглянула мне в лицо.
– Ты ведь особенный, и не испытываешь чувств, – прошептала она, положив ладони мне на колени.
– Это очевидный факт, – кивнул я, не понимая, к чему она клонит.
– Может, у нас получиться обдурить Карачуна? – в теплых глазах Али блестела надежда.
– Никого дурить не надо. Мы с тобой просто уедем в город сегодня вечером. На последнем автобусе, – поделился я своим планом.
Аля от удивления округлила глаза. Испуганно оглянулась на дверь, будто боялась, что баба Шура может подслушать.
– Не волнуйся, я буду рядом, – тихо произнес я, накрыв ее ладони своими. – Я всегда буду рядом. Ты не будешь страдать, обещаю.
Опасные обещания, но они слетели с моих губ прежде, чем я над ними поразмыслил. Снова. И почему рядом с этой девушкой я перестал обдумывать каждый свой шаг?
Аля принялась нервно покусывать нижнюю губу, размышляя над моим предложением. После длительной тишины она, наконец, нерешительно кивнула, и я крепче сжал ее ладони.
– Пойдем как только стемнеет, – сказал я. – Скажи бабушке, что у тебя разболелась голова, ты выпила таблетку и решила лечь раньше. Потом через окно выбирайся наружу и иди к дому моего дяди. Я буду ждать тебя. Все понятно?
Аля кивнула.
***
В назначенное время она послушно ждала меня у двери, вжав голову в шею и испуганно озираясь по сторонам. Никаких громоздких сумок у Али не было, лишь небольшой рюкзак за спиной, который не выглядел набитым до отказа.
– У тебя так мало вещей? – спросил я, полагая, что девушка возьмет с собой целый чемодан.
– Взяла все самое необходимое.
– Молодец, – одобрил я. – Налегке быстрее и проще идти.
Мы обошли дом и вышли через заднюю калитку. Уличных фонарей в деревне было мало, и в некоторых местах улицы освещались лишь от света, что лился из окон. От дома дяди до леса не было ни одного фонаря, поэтому шансов пройти незамеченными по этой дороге было больше.
Я взял Алю за руку и повел за собой. После заката деревня будто бы вымерла. Лишь свет в окнах напоминал о живущих здесь людях. На улице же было пустынно и тихо. Я старался идти по неосвещённым участкам улицы, постоянно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь.
До самого леса мы никого не увидели, а все, что слышали, – это завывание ветра и хруст снега под нашими ногами.
– Осталось пройти лес и все, – сказал я, повернувшись к Але.
Она робко улыбнулась и кивнула. Я невольно скопировал ее улыбку и тоже кивнул.
По притоптанной тропинке мы спокойно дошли до недостроенной часовни, как вдруг лесную тишину нарушил хриплое воронье каркание. Аля вздрогнула и прижалась ко мне сзади.
В окне часовни сидел большой черный ворон, тот самый, которого я видел в день приезда. Его льдисто-голубые глаза пристально следили за нами.
– Это всего лишь ворон, – сказал я Але. Хотел еще добавить, что его не стоит бояться, но почему-то промолчал.
Девушка высунулась из-за моей спины и посмотрела на ворона. Птица снова каркнула и захлопала крыльями. Позади нас раздался странный звук, от которого Аля вздрогнула и крепко сжала мою руку у локтя.
Я резко обернулся и увидел, как с пушистых лап высокой ели падают последние комочки снега.
– Это снег осыпался с ветвей, – шепнул я напуганной Але.
– Почему только с одной ели? – спросила она, обернувшись.
Я пожал плечами и, бросив ей «идем», потянул ее за собой. Однако не успел я сделать и пары шагов, как замер, удивленно уставившись себе под ноги.
Притоптанная тропинка, по которой мы шли все это время, вдруг резко оборвалась. Будто все люди без исключения доходили до этого места и, передумав, возвращались назад.
Аля проследила за моим взглядом, а затем устремила взор карих глаз дальше, вглубь леса.
– Куда делась тропинка? – спросила она, все еще не выпустив мою руку.
– Замело.
– И как же теперь…
– Иди за мной, – произнес я и уверенно направился вперед по сугробам, надеясь, что после стольких хождений туда-обратно, я уже запомнил эту дорогу.
Аля отпустила мою руку, но сразу же схватилась сзади за куртку. Ее хватка придавала мне уверенности. Я не должен был заплутать, у меня не было на это права, потому что сегодня я шел не один.
Не могу точно сказать, сколько мы шли по сугробам, которые доходили до середины наших икр, прежде чем вдалеке услышали вой.
– Это волки, – дрожащим голосом произнесла Аля.
– Разве они здесь водятся? – На моей памяти в наших лесах не было никого, крупнее лисицы.
– Нет, но это необычные волки. – Аля снова прижалась ко мне. Ее трясло. – Это слуги Карачуна.
Мне захотелось завыть, как и эти волки. Снова она за свое – верит во всякие сказки и дрожит, как осиновый лист. Бабка знатно ей промыла мозги своими фантазиями.
– Они далеко, – не стал я спорить с девушкой. – Идем.
Аля неуверенно двинулась за мной. Волки не попугали меня, потому что я не испытывал страха, однако в моей голове роились тревожные мысли, которые касались Али. Почему-то я не мог перестать думать о том, что ей может грозить опасность.
Казалось, что снега с каждым шагом становилось все больше и больше. Вот он уже доставал до наших колен, и я остро ощущал, что моя обувь и штаны промокли. В скором времени я уже не буду ощущать ступни, и, вероятно, с Алей случится то же самое. Но самое неприятное во всей этой ситуации то, что я совершенно не был уверен, правильно ли мы идем.
Вой стал громче, но я старался не обращать на него внимание, сосредоточившись на движении вперед. Движении в неизвестность.
Откуда ни возьмись появился порывистый ледяной ветер. Он колол лицо тысячью острых игл и не позволял сделать полноценный вдох. Позади меня Аля закашлялась. Ее хватка ослабла. Я остановился и повернулся к ней. Согнувшись пополам, девушка дрожала и смотрела на свои ноги.
Я наклонился к ней и хрипло спросил:
– Что случилось?
От раздавшегося совсем рядом волчьего воя Аля вздрогнула и резко выпрямилась. Выпучив глаза и приоткрыв рот с потрескавшимися на морозе губам девушка в ужасе смотрела поверх моего плеча. Я медленно обернулся и увидел трех крупных волков. Обнажив клыки и не сводя с нас злобного взгляда, они медленно приближались к нам.
Я снова повернулся к Але и увидел за ее спиной еще четырех волков.
Над нами раздалось оглушительное каркание. Я инстинктивно поднял голову к небу и увидел черные очертания ворона. Почему-то я был уверен, что это тот самый, с льдисто-голубыми глазами.
– Демид, нам не уйти… – с отчаянием в голосе произнесла Аля. – Он не даст…
Я не понимал, как она в подобной ситуации верит в то, что все это колдовство. Это же совершенно нерационально, невозможно, абсурдно. Перед нами простые волки, здесь нет никакого колдовства. Мы просто… погибнем? В этом темном лесу, на холодном белом снегу. Вместе.
От этих мыслей я вздрогнул, почувствовав едва ощутимый холодок где-то внутри, под ребрами, ближе к сердцу.
За волками, в ельнике, что-то мелькнуло. Я устремил взор в ту сторону и увидел призрачную белую фигуру с длинными темными волосами. Затем еще, и еще. Они выплывали из-за деревьев и, неестественно склонив головы на бок, тянули к нам свои призрачные руки.
– Это невесты, – пролепетала Аля. – Он задействовал все свои силы, чтобы остановить нас…
– Нет, – произнес я, замотав головой. – Это не может быть реальностью…
– Они реальны, Демид. – В голосе Али уже не было страха, лишь отчаяние. Она приняла эту действительность, но я никак не мог этого сделать.
По мере того, как волки медленно приближались к нам, подплывали ближе и призраки. В реальности происходящего сложно было усомниться: мои ноги замерзли, ледяной ветер больно колол кожу, голова гудела и готова была взрываться. Во снах подобного не ощущается. Во снах такой боли нет.
– Аля… – Я нашел ее ладонь в вязаной варежке и крепко сжал. Впервые я не мог подобрать слов, впервые не знал, что делать. Впервые я был растерян.
Ворон продолжал летать над нами, зловеще каркая, словно отдавая приказы. Мне даже показалось, что несколько призраков и волков поглядывали вверх, на кружащую над нами птицу.
– Мы вернемся! – вдруг воскликнула Аля. – Мы вернемся в деревню, и я больше никуда не уйду, обещаю!
– Аля… – выдохнул я ее имя. Однако она не обратила на меня внимания.
Девушка выпустила мою ладонь и добавила:
– Не трогайте нас, мы возвращаемся! Свадьба в силе!
Я растерянно переводил взгляд с нее на волков и невест. Те замерли и притихли. Ветер тоже заметно стих, перестав дарить нам свои кусачие ледяные поцелуи.
Ворон в небе отрывисто каркнул. Один из волков, самый крупный, отступил назад. Остальные последовали его примеру. Невесты плавно заскользили к деревьям, откуда и появились.
– Что это? – спросил я. – Почему они уходят?
– Потому что я согласилась вернуться, – печально произнесла Аля. Казалось, она вот-вот заплачет.
– Нет, ты не должна! – чересчур громко воскликнул я.
Волки замерли и уставились на меня. Аля испуганно округлила глаза и прижала палец к губам, веля мне замолкнуть. Однако в меня будто кто-то вселился, и я не отдавал отчета своим действиям.
– Ты не вернешься! – Я схватил ее за руку и потянул за собой. – Я не позволю тебе сгинуть в этой дыре.
Вороний крик эхом прокатился по всему лесу. Волк, что был крупнее остальных, зарычал и кинулся на меня.
– Нет! – истошно крикнула Аля, но было поздно.
Волк вцепился в мою ногу. От резкой боли я вскрикнул и выпустил ладонь девушки.
– Мы уйдем! Обещаю! – закричала Аля. – Я сделаю все, что прикажешь! Только прошу, пощади его!
Кажется, она плакала. Я тоже плакал – чувствовал, как от пронизывающей все тело острой боли выступили слезы и покатились по обветренным щекам.
Снова послышалось каркание ворона. Волк разинул пасть и выпустил мою ногу. Аля сразу же кинулась ко мне, что-то бормоча. Я силился разобрать ее слова, но боль и отдающееся в висках сердцебиение не давали мне сосредоточиться.
– Все хорошо, Демид, – наконец смог разобрать я. – Все будет хорошо… Прости меня…
Глава шестая
Живые и мертвые
Я лежал на застеленной ярким цветастым покрывалом кровати и смотрел в потолок. Обезболивающее только начало действовать, и уставшее от боли тело впервые за несколько часов расслабилось.
– Я так и знала, что он натворит делов, – пробурчала баба Шура, гремя посудой на кухне.
Дверь была приоткрыта, и я хорошо слышал их с Алей разговор.
– Он хотел мне помочь, – вступилась за меня девушка.
– И в итоге чуть вас обоих не угробил.
Аля замолкла, не зная, видимо, что ответить бабушке. Я бы на ее месте тоже не знал. Мне вообще теперь казалось, что я мало чего знаю.
О том, что произошло в лесу, думать было тяжело. Явственно видя перед собой волков и призраков, помня острую боль в ноге от укуса, я понимал, что все это было на самом деле, но признаться себе в этом никак не мог. Но, похоже, сделать это все же стоит, потому что мертвые невесты и сейчас наблюдали за мной через до конца не задернутую штору на окне.
В комнате, где я лежал, стоял полумрак – горел лишь небольшой ночник у кровати, – а забор у бабы Шуры был низким и состоял из проволочной сети, поэтому я отчетливо видел на снежном фоне черные головы, бледные лица и такие же бледные руки, тянущиеся к дому.
– Не смотри на них. – Баба Шура резко задернула штору, скрыв от меня призрачные лица.
– Иначе что? – спросил я.
– Ничего хорошего.
В комнату вошла обеспокоенная Аля. Она закусила губу и виновато посмотрела на мою перевязанную ногу.
– Сильно болит?
– Уже нет. Обезболивающее подействовало. Да и не такая уж и сильная была боль, можно было и без обезбола обойтись.
Аля села на край кровати и тихо вздохнула.
– У меня все натуральное, на травах, – сказала баба Шура, подойдя ближе ко мне. – Здоровью не повредит. К тому же, я эти травы еще и заговорила.
Не зная, как реагировать на последние ее слова, я лишь благодарственно кивнул.
Баба Шура вздохнула и села на угол кровати, подальше от моей больной ноги, чтобы ненароком не задеть ее.
– Благодаря заговору ты быстро поправишься, однако пару дней придется все же полежать.
– Как раз до твоей свадьбы, как и обещал, – усмехнулся я, глядя на Алю.
Она невесело улыбнулась. В глазах девушки сквозила печаль.
– Прости меня…
– За что? – не понял я.
– За то, что позволила увести себя, решив, что ты действительно можешь мне помочь. – Аля опустил глаза и тяжело вздохнула. – Из-за меня тебя чуть не убили…
– Глупости, – осадил ее я. – Это мое решение. Твоей вины ни в чем нет.
Аля тихо всхлипнула, а я невольно потянулся к ней и сжал ее ладонь в своей. Баба Шура посмотрела на наши руки и ее брови взметнулись вверх. Судя по выражению ее лица, она хотела как-то прокомментировать такую наглость, но либо не решилась, либо от возмущения не нашла подходящих слов.
С улицы послышался приглушенный вой. Мы с Алей одновременно повернулись к зашторенному окну.
– Это волки? – спросил я.
– Нет, – мотнула головой баба Шура. – Невесты. Напоминают о своем присутствии, чтобы вам было неповадно убежать. Волки в деревню не заходят, только по лесу бегают.
Я перевел взгляд на ладонь Али и, не выпуская ее, принялся поглаживать обветренную кожу большим пальцем. Девушка не отняла руки. Она сидела тихо и не шевелилась, словно боялась, что если сделает какое-то незначительное движение, то я сразу же уберу руку.
Вот уж нет, ничего подобного делать я не собирался, потому что держать Алину ладонь и гладить ее было очень приятно. Мне хотелось делать это постоянно, без перерыва.
– Вы думаете, что свадьба вашей внучки поможет упокоить этих мертвецов? – я кивнул в сторону окна.
Баба Шура закряхтела, вороша пальцами седое гнездо спутанных волос на голове.
– Если ей удастся растопить ледяное сердце зимнего духа, то мертвые невесты упокоятся.
– Судя по тому, сколько осин растет в той роще, шансов у Али почти нет, – заметил я. – Однако вы, возможно, думаете, что она – та самая. Что именно ей удастся возродить любовь в ледяном сердце духа.
Подумать только, что я несу! Только вчера думал, что это настоящая языческая секта, а теперь вот и сам в ней. Возможно, в какой-то момент я проснусь в своей городской квартире и пойму, что все, включая смерть дяди Алю, нечисть и поездку в деревню было просто сном. Я окажусь в привычной реальности и продолжу жить в ней, однако сейчас я в другой реальности, и в ней придется жить по ее правилам.
– Ничего я не думаю, – огрызнулась баба Шура. Она отвернулась от меня и, вздернув подбородок, скрестила руки на груди. – было бы иное решение, я давно бы им воспользовалась. Но его нет! Алька в городе совсем зачахла от горя. Полгода, и не стало бы ее. А здесь, рядом с Карачуном, что выбрал ее себе в жены, она начала оживать.
– Оживать? – спросил я, усмехнувшись.
– Ты просто не видел ее до того, как она сюда приехала. – Баба Шура посмотрела на внучку с жалостью. Ласково заправила выбившуюся прядь ее волос за ухо и вздохнула. – Она выглядела хуже мертвых невест, что шатаются по ночам возле наших домов. Поэтому я уговорила дочь привезти ее ко мне и смириться с ее судьбой. Авось и полюбит Алю зимний дух.
– Но я-то его не люблю! – в сердцах воскликнула девушка. – Я его даже не видела ни разу.
– Видела, – буркнула баба Шура.
Аля удивленно уставилась на бабушку.
– И ты его тоже видел, – добавила баба Шура, обратившись ко мне.
– Ворон с льдисто-голубыми глазами, – понял я.
Баба Шура кивнула.
– Он летал над нами в лесу и каркал, словно отдавая приказы волкам и невестам, – пробормотала Аля.
– Так и есть, – подтвердила ее слова баба Шура. – Он ими управляет. А еще метелью, ветром, морозом. Он – это зима, холод, стужа. И чем холоднее, тем он сильнее и злее. Двести лет минуло со смерти его возлюбленной, а Карачун все так же ненавидит нас, потомков тех, кто поднял руку на беззащитную девушку. Лишь с наступлением тепла он отступает, чтобы набраться сил и снова явиться терзать нас, а заодно и выбрать себе новую невесту, взамен той, что околела в его ледяных объятиях.
Баба Шура на некоторое время замолкла, внимательно рассматривая свои морщинистые кривые пальцы с неровно подстриженными ногтями, а затем тихо спросила, стрельнув в меня нерешительным взглядом:
– В твою первую ночь здесь ты видел призрака внутри дома?
Я медленно кивнул.
– Я и потом ее видел, но уже за окном. Остальные были за забором, но эта касалась ладонями стекла и беззвучно просила впустить ее.
– Не мудрено, – прокряхтела баба Шура.
– Почему?
Старая женщина повернула ко мне голову и, поймав мой взгляд, произнесла:
– Потому что это твоя мать. Она тоже была невестой зимнего духа.
– Моя мать? – пробормотал я, вспоминая те немногочисленные фотографии матери, что хранились у дяди в потрепанном альбоме. Так вот, почему лицо призрака показалось мне знакомым…
– Твоя мама и Матвей не состояли в законном браке и не были повенчаны. Не успели, – вздохнула баба Шура. – Матвей был в армии, а когда вернулся, твою маму уже выбрал дух зимы. Она согласилась стать его женой, чтобы защитить возлюбленного от бед, что выпадут на его долю, если она будет сопротивляться своей судьбе. Вернувшись, Матвей пошел искать ее, но так и не вернулся.
– Тогда как же появился я, если мама вышла замуж за зимнего духа? – спросил я, не видя логики в словах бабы Шуры.
Тяжело вздохнув, она ответила:
– Твоей маме удалось как-то сбежать от Карачуна. Примерно через девять месяцев она появилась беременная на пороге дома твоего дяди, который оплакивал брата Матвея, что ушел ее искать, но так и не вернулся. Она родила тебя и сразу же умерла. Сергей не хотел оставлять тебя, но я его уговорила. Убедила, что, скорее всего, ты сын его брата, но…
– …но вы сами до конца не были в этом уверены, так? – усмехнулся я.
Баба Шура неоднозначно повела плечами и хмыкнула. Однако мне все было понятно. Все думали, что я сын нечисти, злого духа, который проклял нашу деревню. Этим и объяснялось презренное отношение ко мге и то, что у меня не было эмоций.
– Поэтому дядя ненавидел маму?
Баба Шура не ответила и на этот вопрос. Лишь промычала и вздохнула. Я расценил это как утвердительный ответ.
– Однажды я спросил дядю о маме, и он страшно разозлился. Начал называть ее всеми нехорошими словами, что знал, а в заключении отвесил мне оплеуху и сказал, что моя мама убила его брата – человека, которого я считал своим отцом, – поделился я детскими воспоминаниями.
С тех пор я больше не интересовался своими родителями, потому что думал, будто бы могу стать таким же убийцей, как моя мать. Оказывается, я страшно заблуждался, и моя мама вовсе не была монстром. Это я им был. Я в действительности был чудовищем, рожденным от другого чудовища…
– Почему же вы раньше всего этого мне не рассказали?
– Потому что не хотела, чтобы ты узнал про проклятие и про загадочные обстоятельства своего рождения, – ответила баба Шура с печальной улыбкой. – Я хотела, чтобы как можно больше людей в деревне пребывало в неведении и жило спокойной жизнью. Это еще одна причина, по которой я отправляла тебя в город. Чтобы ты ничего не узнал и больше сюда не возвращался, ведь больше у тебя здесь никого не осталось.
Я поднял взгляд и стрельнул им в сторону Али.
– Вы просчитались, – усмехнулся я. – Кое-кто остался. Причем вы сами ее сюда позвали.
Баба Шура посмотрела на Алю. Девушка потупила взгляд и закусила нижнюю губу.
– Зря я попросила тебя остаться… – пробормотала она.
– Даже если бы не попросили, я бы вернулся и остался, – сказал я, прислушиваясь к себе и понимая, наконец, что моя связь с Алей намного прочнее, чем я предполагал. – Думаю, все началось в момент, когда ты спасла меня. С того дня ты притягивала меня к себе, как магнит.
Аля медленно подняла голову и встретилась со мной взглядом. В ее теплых карих глазах застыл вопрос:
«Я правильно тебя поняла?»
«Правильно», – мысленно ответил я. – «Мы связаны. И, может быть, ты и сможешь разорвать эту связь, но я – нет».
Баба Шура громко кашлянула, привлекая к себе внимание. Аля мгновенно отвела от меня взгляд и снова потупилась. Интересно, она меня поняла?
– Хватит глядеть друг на друга такими взглядами, – проворчала баба Шура, поднявшись с кровати и ткнув пальцем в Алю: – Не забывай, что ты обещана Карачуну. А ты, – баба Шура указала на меня, – вообще бесчувственный.
Аля смущенно кивнула и, встав, поспешила к выходу из комнаты. На меня она больше не взглянула. Баба Шура тоже пошла следом за внучкой, но вдруг остановилась и, посмотрев на меня, произнесла:
– Кто бы что не говорил, запомни одно: ты – сын своих родителей, которые умерли в один год из-за ледяного сердца зимнего духа. Это все, что я знаю наверняка. Остальное можешь спросить у своей матери.
– Как же мне это сделать?
– Просто встреться с ней лицом к лицу и спроси то, что хочешь узнать.
С этими словами баба Шура вышла из комнаты, оставив меня в одиночестве. Я покосился на зашторенное окно, нутром ощущая, как за ним копошатся призраки. Моя мама тоже с ними? Или же ее место возле дядиного дома?
