Пётр Пигаревский
Маленький человек
Бой
Анатолий вышел из маленького продуктового магазинчика и машинально скользнул взглядом по противоположной стороне улицы. Среди непрерывно снующих людей он заметил старушку. Она стояла прислонившись к серой, холодной стене, согнутая пополам. На асфальте перед ней лежала то ли маленькая шапка, то ли пластмассовая тарелочка. Анатолий не мог понять, что так сразу привлекло его внимание.
По зебре он перешел на ту сторону улицы, поравнялся с женщиной и вдруг замер. Он не мог оторваться от старушки. Что-то бесконечно родное виделось в этом несчастном человеке. И он знал что, твердо знал. Эта женщина была похожа на единственного по-настоящему дорогого человека в его жизни – его мать, которую он потерял.
Напротив нищей попрошайки застыл огромный человек, но не грузный, не жирный, а поджарый, по-спортивному подтянутый, похожий на голодного леопарда, в любую минуту готового к прыжку. Его лицо было ужасно, пересекаемое не одним, а множеством шрамов. В холодных глазах застыла отрешенность, они источали бесконечную печаль. Шли минуты, рекой неслась толпа, а он стоял и не мог отвести взгляда. Старушка не в силах была посмотреть на него, она не могла разогнуться и только еле слышно приговаривала: «Миленькие, родненькие, помогите Бога ради», и что-то еще, тихо-тихо.
Следующие движения Анатолия были машинальными. В его руках оказался огромный бумажник. Не считая, он вынул все купюры, присел на корточки и осторожно положил их в мятую шапчонку. Наступила тишина. Старушка перестала причитать и молча смотрела вниз. Затем она попыталась поднять голову, но у нее не получилось. Анатолий медленно поднялся и, не оборачиваясь, стал удаляться.
Со следующего дня он намеренно изменил свой маршрут и после работы вновь оказался рядом со стеной, которую подпирала пожилая женщина. Все повторилось.
На четвертый день, когда он привычно присел на корточки, женщина дотронулась до него дрожащей рукой.
– Родный, зачем ты это делаешь?
– Хочу помочь вам.
– Мне? – хриплый вздох, наполненный горечью, вырвался из ее груди.
Анатолий молчал.
– Если бы мне, хороший человек… Не приходи больше, пожалей свои деньги.
– Бабушка, извините, но я чего-то не понимаю. Вы же здесь стоите, просите о помощи, нуждаетесь… А я хочу вам помочь.
– Все не так, сынок, все не так. Это только видимость.
– Не по-ни-маю.
– А тебе и не надо понимать. Уноси побыстрее отсюда ноги, а то они тебя выследят.
Анатолий поудобнее уселся на корточках. Теперь он твердо знал, что не сдвинется с места, пока не узнает правду.
– Не, бабуля, так не пойдет. Никому другому, кроме вас, я помогать не собираюсь. Все, что я даю, я даю лично вам.
Его прервал хриплый смех.
– Если бы мне, если бы мне, сынок. – Затем, будто спохватившись, она долго молчала. – Все, добрый человек, ничего я тебе больше не скажу. Нельзя, иначе нам обоим крышка.
На старушку было больно смотреть – она вся дрожала. Анатолий решил ее больше не волновать и молча удалился.
На следующий день он уже не подходил к нищей. Вместо этого остановился на противоположной стороне улицы и цепким взглядом осмотрелся вокруг «Привычная работа, навыки не ржавеют», – усмехнулся он про себя. И, действительно, для человека, который в доли секунды, чтобы не быть уничтоженным, обязан был безошибочно выбирать наблюдательный пункт в непроходимых джунглях, в барханах пустыни, рядом с озером, кишащим крокодилами, задача казалась пустяковой. Вернее, для него ее вовсе не существовало.
Анатолий опустился на скамейку, укрытую кустами сирени, и начал терпеливо ждать. А ждать он умел. Старушка привычно подпирала стену. Иногда из проходящей толпы кто-то быстро наклонялся и бросал в шапку мелочь. Ничего более серьезного не происходило. Анатолий не торопился. Ему некуда было торопиться. Он был одинок, как бывают одиноки леопарды или пумы – нестайные животные.
Часа через три к нищей подошел долговязый мужик, который явно не собирался ничего жертвовать.
Натренированные мышцы Анатолия сработали мгновенно. Пару секунд спустя он остановился перед несущимся потоком машин, светофор переключился, и вот он уже в нескольких метрах сзади долговязого.
– Что-то ты, старая, сегодня мало надыбала. Ничего не припрятала? А то смотри, вверх ногами подвесим – бабло так и посыплется. Сама знаешь, у старшого строго все.
Старушка ничего не отвечала, а только мотала из стороны в сторону трясущейся головой.
– Кстати, старая, а тот придурок богатенький, что, сегодня не приходил?
– Пришел.
Долговязый быстро обернулся и отпрянул, ударившись спиной о стену. Он не мог отвести взгляд от незнакомца. И причиной тому были не многочисленные шрамы, не мощная фигура, состоящая из перекатывающихся мышц, готовых в любую минуту взорваться, нет, причиной тому были глаза. В них не было ни агрессии, ни сочувствия, ни доброты, ни злобы. В них не было ничего. Это были совершенно пустые глаза. Как две черные дыры. И хотя долговязый и слыхом не слыхивал о такой науке, как астрономия, но всей своей звериной сущностью, нутром чувствовал, что если попадешь в орбиту этих черных дыр, то возврата не будет – они поглотят навсегда.
– Эй, мужик, чего тебе надо? У нас тут свои терки, иди своей дорогой.
Не говоря ни слова, Анатолий вынул из бумажника тысячную купюру, медленно наклонился и положил ее в шапку, лежащую у ног старушки.
– Хе, – сначала долговязый потерял дар речи, но тут же приободрился, – да, видать, ты мужик не жадный, молодец. Ну, чего стоишь? Сделал доброе дело и иди своей дорогой. – Врожденная наглость вновь проснулась в нем.
И все бы ничего, но его продолжали смущать глаза незнакомца. Анатолий выпрямился и молча смотрел на волнующегося негодяя.
– Мужик, я же ясно сказал: вали отсюда подобру-поздорову!
Анатолий не двигался. Ему стало все совершенно ясно, вся схема этого преступного бизнеса. Они заставляли убогих нищих, калек стоять днями на морозе, солнцепеке и просить милостыню. Вечером они отнимали у них весь улов, загоняли в какой-нибудь подвал и давали им жалкую похлебку. Спали они наверняка на полу или на нарах в жутком смраде. А утром их вновь выгоняли на работу. «А я-то думал, что нищие собирают для себя», – мысленно упрекнул себя Анатолий в наивности.
Главное теперь он четко знал, что ему делать. Его девизом по жизни было не откладывать ничего на потом, потому что потом не бывает никогда. Анатолий твердо решил, что сегодня все начнет и сегодня же все закончит.
– Мужик, я повторять не лю…
Долговязый ничего не понял. Этого просто не могло быть. Стоящий перед ним незнакомец вроде даже не шевельнулся, но в следующее мгновение он перестал чувствовать свою правую руку. Она плетью повисла вдоль туловища, а затем его пронзила страшная боль. Долговязый взвыл.
– А теперь, шестерка, слушай меня внимательно, – произнес тихим бесцветным голосом
Анатолий. – Сейчас ты отведешь меня к руководителям всего этого бизнеса.
– Не, мужик, ты что, совсем оборзел, я никого не знаю, – послышалось сквозь завывания.
– Кому ты сдаешь выручку?
– Таким же шестеркам, как я.
– Врешь!
– Я никого не знаю.
Едва заметным движением Анатолий прикоснулся к долговязому. Тот потерял сознание. Когда очнулся, черные круги плыли перед его глазами от невыносимой боли.
Тем временем Анатолий наклонился, вынул все деньги из шапки и сказал нищенке:
– Вы никуда не уходите, пожалуйста, я скоро вернусь.
– Что вы наделали, они меня убьют, забьют насмерть! – шепнула старушка в асфальт.
– Не беспокойтесь, ничего этого не будет, я обещаю, только дождитесь. – На какое-то мгновение шрамы на лице Анатолия сжались в дьявольскую улыбку.
– Собираемся, вот возьми деньги, положи в свой мешок и пошли. Кстати, как тебя зовут?
– Ванек. Только я никуда не пойду.
Анатолий сделал шаг в его сторону.
– Не пойду! – истерично заорал Ванек. – Они меня убьют. Ты покалечишь, а они убьют! Ты их не знаешь, они и тебя убьют, это страшные люди!
– Никто тебя не убьет, успокойся.
– Почему?
– Потому что некому будет убивать.
Ванек затравленно смотрел в пустые глаза, в которых не было ни начала, ни конца.
Через пятнадцать минут они подошли к кабаку, который находился в полуподвальном помещении. Над дверью красовалась вывеска «Флибустьер». Примерно что-нибудь в этом роде и ожидал увидеть Анатолий.
– Это со мной, – буркнул Ванек здоровенному охраннику с бритой головой и лицом, на котором отсутствовала даже тень мыслительного процесса.
– Что у тебя рука висит – надорвался от тяжелого мешка с баблом? – хохотнул гигант.
После извилистого коридора они оказались в просторном зале, стены которого украшали аляповатые картины с древними кораблями и одноглазыми пиратскими рожами. Посреди зала стояла бронзовая пушка из тех же флибустьерских времен.
Анатолий мгновенно оценил обстановку. Без него и Ванька – всего шесть человек и охранник на входе. В отдалении за столом, уставленным бутылками и яствами, сидели двое. Анатолий сразу понял: это ключевые фигуры. Один – матерый, накачанный бандит, а второй – обрюзглый толстячок в роговых очках. «Первый – главарь, а второй – либо финансист при нем, либо координатор по взаимодействию с другими преступными группировками», – отметил про себя Анатолий. Чуть в отдалении, по бокам стояли два охранника-громилы. Еще двое находились сзади Анатолия и Ванька.
Одним из основных правил спецназовцев является страховка спины. Однако в данном случае Анатолий проигнорировал его. Он не стал продвигаться поближе к стене, а, широко расставив ноги, продолжал стоять посредине зала рядом с пушкой.
В памяти проносились картины. Тогда в Африке его спину тоже никто не страховал. Вдруг сзади неожиданно прогремел взрыв, полыхнуло соломенное бунгало. Он успел упасть ничком, над ним пронеслась огненная взрывная волна, все сжигая на своем пути. Врачам пришлось долго колдовать над его спиной. Вспомнил Южную Америку. Тоже открытая спина. Почему успел обернуться, Анатолий до сих пор не понимал. Долей секунды позже – и все бы было кончено. Два головореза из наркокартеля бесшумно, словно змеи, подкрались сзади и замахнулись длинными мачете… Шрамов на лице избежать не удалось, но те двое уже никогда не вернулись на свою базу.
И вот сейчас, после этих и других подобных приключений, прикрывать свою спину… Анатолий усмехнулся, обводя взглядом всю компанию.
Он стоял посреди зала и молча смотрел в глаза главарю. И ему вдруг стало бесконечно грустно. Анатолий надеялся, что на гражданке не придется никому причинять вреда. Грустно и неинтересно ему было и оттого, что он наперед знал каждый шаг, каждое движение этого отребья.
Главарь смотрел в эти пустые глаза, и интуитивно ему стало не по себе.
– Ванек, ты кого привел, нашел нового бойца?
Ванек находился в самом дальнем конце зала и, хлюпая носом, молчал.
– Ванек, я кого спрашиваю?!
– Видишь сумку с деньгами рядом с ним? Сейчас ты подойдешь к сейфу и выручку со всех точек переложишь туда, – голос Анатолия был ровным, спокойным, даже с оттенком миролюбия.
Главарь окаменел. Матерый преступник, он не верил своим ушам. Пусть здоровый, пусть со шрамами, но одиночка, окруженный явно превосходящими силами, диктует свои условия. И тут его пробило.
– Кочерга! – заорал он через весь зал. – Проверь снаружи, сколько их там.
– Нисколько, можешь не проверять, я один, – усмехнулся Анатолий.
Очень скоро охранник у входа по кличке Кочерга вбежал в зал.
– Все чисто, шеф, никого.
– Возвращайся на место. – Главарь задумчиво посмотрел на Анатолия. – Мужик, ты кто? На мента не похож. Беспредельщик-одиночка? Решил подмять под себя наш бизнес? Но тогда ты – сумасшедший, живым ты из этой хазы не выйдешь.
– Я тот, которого ты больше никогда не увидишь. Твой грязный бизнес мне не нужен, а деньги, которые ты сейчас сложишь в мешок Ванька, я раздам нищим, у которых они были отняты.
Главарь искренне и от всей души расхохотался.
– Робин Гуд, значит?! Ну что ж, добро пожаловать. За то, что всяких сумасшедших приводишь, ты, Ванек, будешь держать ответ перед всей братвой.
– Я жду.
– Ну что ты, конечно, конечно, Робин Гуд, извини за задержку. Я сейчас открою сейф, и ты все раздашь нищим.
Анатолий усмехнулся – все действия этой компании он знал наперед. Позади него раздался легкий шелест. Не оборачиваясь, неуловимым движением он согнул и разогнул правую ногу. Удар кованого сапога был страшным. Большая берцовая кость подкравшегося сзади охранника разлетелась на куски. Он даже не вскрикнул, от болевого шока молча рухнул ничком на пол. Другие охранники было ринулись в сторону Анатолия, но главарь остановил их жестом.
– Похоже, драться ты умеешь, – с ноткой уважения в голосе произнес он. – Если хочешь, я возьму тебя в бригаду. На лечение Коту, – он кивнул в сторону распростертого на полу головореза, – отработаешь.
Анатолий пустым, безразличным взглядом продолжал смотреть на главаря и втянувшего голову в плечи очкарика.
– Ну, так как?
– Я жду.
Глаза главаря наполнились яростью, и он резко мотнул головой в сторону Анатолия. В ту же секунду два бандита выхватили финки, змеиные жала их лезвий сверкнули в лучах пробивавшегося через шторы солнца. Анатолий не шелохнулся. Они одновременно с разных сторон бросились на него. Никто ничего не заметил, но зато все услышали хруст ломаемых костей и дикие вопли. Анатолий неуловимым движением перехватил руку с ножом одного из них – она сломалась в локтевом суставе, как спичка; параллельно он ударил ногой в живот другого. Тот согнулся пополам, и тут Анатолий провел свой знаменитый апперкот в челюсть – резкий удар снизу вверх чудовищной силы. Этот головорез не кричал – его бездыханное тело рухнуло рядом с бронзовой пушкой.
После возвращения из горячих точек Анатолию предложили выступать на боксерском ринге. Дали тренера и чтобы понять, на что он способен и какие ему нужно исправлять недостатки, предложили провести пробный бой. В соперники достался опытный тяжеловес, который прославился тем, что большинство своих боев заканчивал нокаутами. Его противники валились на ринг, словно срубленные деревья. Перед боем тренер Анатолия, которого все звали Михалыч, шептал наставнику тяжеловеса и самому боксеру: «Друзья, только потише. Вы ж видите, парень неопытный, но по габаритам и реакции вроде нормальный, я хочу с ним серьезно поработать – чую, выйдет толк. Так что, Сашка, ты в удар-то полностью не вкладывайся, не сгуби пацана».
Никто ничего не понял. Бой длился менее 15 секунд. Анатолий сделал ложное движение влево, присел и встречным апперкотом уложил тяжеловеса на настил ринга. При этом он полностью контролировал себя и силу своего удара, и намеренно смягчил его, чтобы не нанести сопернику серьезную травму.
Михалыч взял его за грудки.
– Ты чего, Толя, темнишь? Признавайся: в какой школе обучался, кто твои тренеры?!
– Да честное слово, Михалыч, ни в каких школах я не был. В спецназе проходил начатки боксерской подготовки.
Михалыч по тону понял, что парень не врет, и в сердцах выдохнул:
– О, е, талантище Бог послал!
Дальше были тренировки, бои. Закончив свою спортивную карьеру, Анатолий прославился тем, что так и не проиграл ни одного боя, как в отечестве, так и за рубежом. Затем он перешел на тренерскую работу и сейчас преподавал боевую подготовку в школе спецназа.
Главарь вскочил, его рука потянулась к поясу. Но беда бандита заключалась в том, что Анатолий предвидел все его действия. Он только успел выхватить пистолет, но не успел прицелиться. Главаря
постигла участь охранника: в нескольких местах сломанная рука и чудовищный апперкот в шею, который поставил точку в неправедной жизни этого человека.
– Не надо, только не меня, я без оружия!
Это были последние слова очкарика. Краем глаза Анатолий увидел, как охранник у входа – Кочерга – прицелился из пистолета. Анатолий рывком приподнял очкарика и успел им прикрыться. И еще он увидел валяющуюся рядом с его ногой финку. Не мешкая, он отбросил изрешеченное пулями тело, согнулся, схватил финку, и через мгновение Кочерга захрипел и повалился навзничь, истекая кровью. Из его горла торчала окровавленная рукоятка.
В самом дальнем углу зала сидел на корточках Ванек и дрожал всем телом. Все увиденное произвело на него столь сильное впечатление, что он не сделал даже попытки к бегству. Рядом валялся мешок с деньгами. Ванек не смотрел в его сторону, а уткнулся головой в колени и бубнил себе под нос что-то нечленораздельное, прерываемое всхлипываниями.
Ванек поднял глаза и увидел перед собой мощную фигуру Анатолия.
– Ты… ты только убей сразу, мучить не надо, – проронил он тихим, затравленным голосом.
– Поднимайся, Ванек, я тебя убивать не собираюсь. И эти тебя тоже не убьют – я же обещал, что убивать тебя будет некому.
Анатолий обвел тяжелым взглядом полутемный зал и продолжил:
– А теперь слушай внимательно. Первое: где ключи от сейфа?
– Я не знаю.
– Иди и обыщи карманы главаря и очкарика, а я посмотрю в столе и в шкафах.
Вскоре в трясущихся, измазанных кровью руках Ванька оказалась связка ключей. Тяжелая дверь сейфа скрипнула, и они увидели целую россыпь купюр. Часть из них была собрана в аккуратные пачки, а часть валялась в чреве сейфа в виде беспорядочных горок.
– Неси свой мешок.
Ванек послушно поковылял за ним. После подсчета общей суммы Анатолий спросил:
– Сколько нищих вас обслуживают?
– Много.
– Точнее, сколько всего точек и где они располагаются?
В результате тяжелого мыслительного процесса Ваньку удалось все вспомнить.
– Ясно. Теперь второе. Всю сумму мы сейчас делим на количество нищих, и ты в течение двух дней – сегодня и завтра – каждому отдаешь его долю. Себе не берешь ни рубля. Долю бабушки у магазина беру я – ее отдам сейчас лично.
Глаза Ванька округлились.
– Вы, вы отдаете мне целый мешок денег?!
– Да… Ванек. И ни о чем не беспокоюсь. Я все проверю. Если в течение двух дней хоть копейка не дойдет до получателя, то имей в виду, что украденные деньги тебе не понадобятся. В том мире другие расчеты. Пощады с моей стороны не жди, и скрыться от меня ты не сумеешь. Это моя профессия.
– Я, я все сделаю.
– Не сомневаюсь.
Через полчаса Анатолий подошел к магазину и вздохнул с облегчением. Согбенная старушка нависала над шапкой, но ничего ни у кого не просила.
– Вот я и вернулся, как обещал.
Старушка вздрогнула и, изловчившись, глянула на него снизу вверх. Анатолий улыбнулся.
– Мы уже с вами давно знакомы – скажите, как вас величать, ваше имя и отчество?
– Зачем тебе, меня ведь скоро не будет, они придут и убьют.
Анатолий наклонился, крепко взял ее за локоть и произнес твердым голосом:
– Вам больше не о чем беспокоиться. Они уже никогда не придут ни к вам, ни к таким же, как вы, в других местах. Мерзавцев нет, они стерты с лица земли. Это первое. А второе – вот ваши деньги. И не только за сегодня, а за все время, пока вы работали на этих негодяев.
Он попытался передать ей мешок, наполненный пачками банкнот, но старушка отстранила его руку. Потом долго смотрела ему в глаза и наконец произнесла:
– Не надо, возьми их себе, у меня их все равно отнимут, не те – так другие. Да даже если бы и не отняли, мне ведь скоро помирать, на улице не выживешь. А бандиты хоть кров да похлебку давали, – затем она улыбнулась безнадежной улыбкой и добавила, – а зовут меня баба Даша, Дарья Александровна в прошлом. Хороший ты человек, хоть под конец жизни встретила хорошего.
И тут Анатолий взвился. Решительность, с которой он уничтожал бандитов, показалась ему детской игрой по сравнению с той решительностью, которая заполнила его сейчас.
– Меня Анатолий, Толей меня зовут. Вот что, баба Даша, – он встал на колено и обнял за плечи своей огромной лапой дрожащую фигурку, – зря вы так про кров. Есть у вас с этой минуты кров, настоящий. Вы там хозяйкой полной будете. Поедемте ко мне, я один живу, так сложилось. Вам хорошо будет, и стены подпирать никогда больше не придется. Вы, кстати, готовить умеете? Если честно, то у меня всегда с этим были проблемы.
Вдруг Анатолий почувствовал, что плечи старушки задрожали сильнее, а из глаз полились слезы.
– Умею, – еле слышно шепнула она.
Через несколько мгновений Анатолий поймал машину. Бережно усадил ее на заднее сиденье, сам сел рядом.
– Гони, браток, – сказал он и назвал адрес своего дома.
Первые дни его новой жизни были суматошными и пролетели быстро. Он покупал ей одежду. Платяные шкафы в его квартире были заполнены платьями матери. Но он не поделился ни единым носовым платком. Все, что осталось от мамы, было для него свято.
Баба Даша оказалась очень чистоплотным и опрятным человеком. Она скоро пообвыклась, Анатолий выделил ей отдельную комнату, и старушка начала с воодушевлением готовить. По дороге с работы он закупал продукты, а дальше у Анатолия гора упала с плеч. Он впервые за долгое время приходил с работы и ел по-настоящему вкусную еду. Баба Даша видела, что ему нравится то, что она делает, и поэтому тоже впервые за долгие годы начала чувствовать себя счастливым человеком.
Через три месяца в обычный будний день Анатолий возвращался домой. На работе день выдался суматошным, тяжелым, и он чувствовал себя усталым. Ни на что и ни на кого не обращая внимания, он пересек улицу и через дворы пошел в сторону своего подъезда. Завернул за угол и остановился как вкопанный. Он остолбенел. Если бы он увидел, как его дом осаждают отряды бандитов или даже инопланетян, все это произвело бы на него гораздо меньшее впечатление по сравнению с тем, что было на самом деле.
В двух домах от его собственного, подперев стену, стояла согбенная старушка, а перед ней лежала старенькая шапка. Он узнал ее мгновенно. Двигаясь вдоль стены, Анатолий незаметно приблизился к ней, раскрыл бумажник и молча положил в шапку тысячную купюру. Старушка вздрогнула всем телом, как от удара током.
– Зачем, баба Даша?
Сначала она долго не отвечала, а потом по ее щекам потекли слезы.
– Да привыкла я, Толя. Не могу ж я до конца дней сидеть на твоей шее. А ничего другого я сейчас уже делать не в состоянии.
Анатолий ничего не ответил, наклонился, взял шапку с позвякивающей мелочью, затем приобнял за плечо продолжающую плакать старушку и тихо сказал:
– Пойдемте домой.
Немногочисленные прохожие с удивлением оглядывались на гиганта, бредущего рядом с худенькой, сгорбленной фигуркой, не доходящей ему и до пояса.
