Пётр Петрович Африкантов
Сказка о глиняном петушке
12
А соседка Глаши Глашка
И её сестра Парашка
Пока свадебку играли,
Злое дело затевали,
Чтоб Глафире отомстить.
Помешать счастливо жить.
* * *
Зло в груди шумит, клоко́чет,
Бьёт в виски и мщенья хочет,
Планы зреют в голове…
О покорности судьбе,
Меж собой не говорят…
А чего ж они хотят?
Что за умысел у них –
Злое дело на двоих?
Догадаться здесь не трудно,
Мудрый – поступает мудро,
Ну, а мстительный глупец,
Тем доволен, что простец
Вряд ли что подозревает
И себя не защищает.
* * *
Ночью сёстры собрались,
В дом к Глафире пробрались,
Чтоб игрушки поломать,
Этим зло в себе унять.
В темноте, крадучась входят,
Дверь игрушечной находят,
Вот ступают на порог…
Только не судил им Бог
Злое дело совершить
И игрушки перебить.
Как наш бык увидел Глашку
И её сестру Парашку,
Что с ухватом, с топором
Вместе прут в дверной проём.
Заревел, аж, дом затрясся,
Слышать было то ужасно,
Пламя вылетело с ноздрей,
Пыль завилась, а за ней
Землю бросил копытом,
По бокам стегнул хвостом,
Опустил тот хвост к земле
И игрушки на столе
По хвосту к горбу бегут,
Только видели их тут.
В горб вошли и дверь закрыли,
Совсем даже не шумели,
Не толкались на хвосте,
На хвосте и на спине.
Бык рога ещё нагнул,
Головой большой тряхнул,
И пошёл на чужаков,
Без вопросов и без слов.
Смотрит Глашка – бык-гора
Из главы торчат рога.
Каждый рог, как дуб большой,
С тёмной кольцами корой.
На спинище горб огромный,
Как курган в пустыне томной;
Дверь в горбу стоит резная,
Три ступеньки. И прямая
К ним дорога по хребту,
По хребту и по хвосту.
Лоб огромный, безразмерный,
Бык, знать, силы непомерной,
У игрушек он в дозоре,
Искры мечутся во взоре,
Бык ни день, ни ночь не спит,
Мир игрушечный хранит.
Изукрашен всем на диво.
В нём земли родимой сила.
С силой той не совладать
И игрушек не сломать.
Испугалась его Глашка,
Повернула вспять Парашка.
Раз – споткнулась, два – упала;
От испуга быстро встала,
На карачки, и за дверь,
Как привычно ходит зверь.
Глашка к двери отступила,
Ведь в ухвате тоже сила,
Трах быка по лбу меж рог,
Ну, а дальше на порог,
Отойти уж не успела,
Знает бык защиты дело,
Глашку поднял на рога…
Так он делает всегда.
Вверх подкинул, точно мяч,
На рога поймал опять.
Глашка охает, рыдает
Делать что, она не знает
Бык сильнее во сто крат…
Из рук вылетел ухват…
Где Парашка? Нет сестры…
Знать за всё в ответе ты…
Вместе думали о мести,
О купчишкиной невесте,
Только дело сорвалось,
На рогах висеть пришлось.
Бык взревел ещё сильней,
Аж слетела с петель дверь,
Волк в лесу от страха взвыл,
Филин крыльями забил
И заухал… Он в стволе,
Ночевал в своём дупле,
На коряжистом дубу;
Вепрь ушёл в лесную тьму,
Там залёг среди коряг,
Старых пней… и мутный мрак
Лес тот до вершин покрыл
И от глаз охочих скрыл,
Тайну дебрей и болот
Где кикимора живёт.
Бык ещё тряхнул рогами –
Глашка – на пол вверх ногами.
Стонет, охает, божится,
Что такого не случится,
Бес попутал, отпусти,
Душу Божью не губи.
Делать зло теперь не буду,
И науки не забуду.
Бык лежачую не бьёт
Грозно головой трясёт.
Глашка задом на порог,
С сарафана вырван клок,
На карачки и за дверь…
Ты рассказчику поверь –
Нет сильнее страха жала…
Мимо дома убежала,
Впереди несётся Глашка,
А за ней сестра Парашка.
Где бегут? Куда? – не знают,
Только вёрсты вслух считают.
13
С той поры проходит год.
Глядь, волнуется народ;
Задают вопросы часто –
Где купец? И как там Глаша?
Народила ли ребят?
Слухи ходят, что девчат;
Сразу двух на свет явила;
То по-нашему, то мило.
А, другие говорят –
Родила двоих мальчат.
Кто те слухи разберёт?
И чего в них кто поймёт?
Только я гадать не стал,
Взял, поехал и узнал.
Где живут? И что за место?
Я скажу, что им не тесно;
У семьи есть дом большой,
С белой каменной трубой.
От Сенного от базара,
Если повернуть направо,
Да проехать версты две,
То увидишь на холме,
Новый кованый забор,
За забором пёс Трезор,
Без цепи гуляет вольно;
Двор обширный, в нём
привольно;
Двор выходит в чудо – сад;
В саду зреет виноград;
Со второго этажа,
Волга в росплеске видна;
С реки отблески идут;
Струги новые плывут;
Долго по волнам не ходят;
Сразу к пристани подходят;
Трутся бортом о причал…
Вот что там я увидал,
И узнал, что наш Гвоздец,
Первой гильдии купец,
Торг ведёт по всей реке,
И по Каме и Оке;
Строит мельницы, причалы,
Судоходные каналы
И призренные дома*,
Златоглавы терема,
Да ещё в земле чужой
Торг имеет прибыльно́й;
Он в казну процент кладёт
И доход страны растёт,
Отчего пруссак немеет,
А Россия богатеет.
Вот какой он наш Илья
И тому свидетель я.
«Его слово твёрдо, веско, –
Слышать это было лестно, –
Не обманщик, не скупец…».
В общем – просто молодец.
У царя Илья в почёте,
Говорят ещё в народе,
Что не зря Илья Гвоздец
Носит православный крест.
«Ну, а что же наша Глаша?» –
«У неё дочурка Даша;
В доме мир царит, покой;
Собралася за двойнё́й».
В доме я, конечно, был,
Но, сказать совсем забыл.
Подошёл я к воротам,
Постучался: Бам! – Бам! – Бам!
«Эй! Дворовый! Где ты?!»
– … «Тута».
Мужичонка ниоткуда
Появился у ворот,
Шапка задом наперёд,
Борода торчит кустами,
Под густыми под бровями
Глазки добрые блестят,
Рядом уши топорщат;
Улыбается, кивает
И калитку открывает:
«На те …сказочник! … узнал;
К нам в деревню приезжал.
Цыц, Трезор, … пошёл на место;
Лает к месту и ни к месту;
Гость, а он… того… блажи́т;
Вот как времечко летит…
А хозяина нет дома…
«Глаша?…» –
Глашенька здорова;
Во-он… по тропочке спешит;
Знать увидела… бежит».
Тут же голос раздался:
«Фу, Трезор… свои… нельзя…».
Меня Глаша узнаёт,
К себе в горницу ведёт,
Оставляет погостить;
Дом большой, де, есть, где жить.
Погостить я согласился
И на горницу воззри́лся.
В этой горнице повсюду,
На меня взирает чудо;
Полки, в белых кружевах,
А на полках, просто «Ах!» –
Столько радостных игрушек,
Ребятишек и зверушек:
Кто-то по воду идёт,
Кто овцу домой несёт,
Кто на санках, кто в лукошке,
Кто-то дремлет на порожке,
С кошкой пёс играют вместе,
Бык, баран, всё честь по чести.
Ну, а стол – смущенье ока.
По столу тому с далёка,
Скачет тройка во весь мах;
Вот она уж в небесах
Оттолкнулась от стола,
Прямо к облаку взмыла.
Удивляюсь чуду я:
«Вот же, милая моя;
Ты купчихой вроде стала,
А желанье не пропало,
С глины дивности лепить,
Ведь я знаю – есть чем жить». –
«Прав ты, сказочник, – сказала,
И неторопливо встала,–
Видишь, рядом флигелёк,
В окне светит огонёк?
Муж построил для меня,
В нём теперь душа моя.
Вас к нему я провожу
Флигелёчек покажу».
Вот идёт она во двор
Ластится к ногам Трезор,
А потом бежит вперёд,
Как бы за собой ведёт.
Дверь Глафира открывает,
В флигелёк меня впускает.
В флигельке столы стоят;
Девы на скамьях сидят.
Эти милые девицы,
В глинном деле мастерицы;
Пальцы дев тонки, ловки;
В подмастерьях – мужики;
Мужики им глину возят,
И водой её разводят;
Долго мнут её потом,
Бьют её ещё дубьём;
Водой после обрызнут
И в дерюгу завернут;
После этого, как знать,
Спустят в яму отдыхать.
После долгого лежанья –
Несут глину на свиданье;
Мастерицам показать,
О готовности узнать.
Ну, а эти мастерицы,
С глинкой чтобы породниться,
В руки белую берут,
Щупают, катают, мнут,
Улыбаются счастливо –
Глинка вышла просто диво.
Как такую не любить?
Тут же пробуют лепить.
«Ну, а где же петушок –
Гребешочек на бочёк? –
Вдруг спросил я, вспомнив Петю,
– Может быть он на повети?
Интересно же узнать,
И читателю сказать».
И услышал я ответ:
«Петушка со мною нет;
У Ильи в кармане правом,
В струге плавает с товаром.
Если тать на струг идёт –
Сразу голос подаёт,
Шевельнётся, заквохчи́т;
Перья разом распушит;
Купец, дескать, не зевай;
Меня быстро вынимай.
Я вокруг всё осмотрю
И что делать, просвищу.
Петю вытащит Илья,
Свиснет кочет: – «Вот он я!
Что на сходнях за народ? –
Поглядит и скажет, – сброд;
Им товар не доверяй;
От причала провожай.
Видишь, тот вон бородач…
Он за главного, он тать.
Концы рубим для начала,
И отходим от причала.
Новых грузчиков найдём,
Так, тогда и подойдём».
«Вот такой наш скуделец
А на вид, такой простец.
Вороватый люд в округе,
Стороной обходит струги;
А главарь их не поймёт,
Почему им не везёт?
Без свистка Илья ни шагу…» –
«А как сёстры, варят брагу?
И, играяся судьбой,
Люд смущают ворожбой? –
«Помню, помню! Эта Глашка,
И её сестра Парашка;
Вот неглядные дела,
Убежали из села.
Нет ни слуху и ни духу;
Видно сильно дали труху;
Перестали люд мутить;
Пусть поучатся, как жить?
И в далёкой стороне,
Будут тоже в бороне,
Если старое не бросят…»
«Ну, а как ямщик тот, Костя?
Что на троечке лихой
Ездил, помню, не трусцой.
Отвечает: «Есть такой.
Теперь наш он стремянно́й*.
Кони – это его дело.
Правит, как и прежде, смело.
Если едет на базар –
Люди все на тротуар;
С под ладони вслед глядят;
Пристяжные галопя́т*».
