Полина Кесслер
Лукта

Не то, что бы я аполитична. Нет. Просто порой в голову лезут мысли, устои, будто сформированные совершенно в другом обществе. Не в том, в котором я находилась и нахожусь.

Потому как данное собрание является обязательным для посещения, народу собралось немало. Погода была тёплой, поэтому в этот раз сцену установили прямо на одном из отсеков открытых тренировочных полей. Территория чистая и большая. Всё что нужно, чтобы разместить около пятисот молодых студентов-бойцов.

Организаторы поставили около тридцати рядов сидений с двадцатью местами, чтобы хоть как-то усадить часть обучающихся. Естественно, к тому времени, когда мы подошли, свободных мест не было, и наш куратор Дмитрий поставил нас около себя, а это значит у самой сцены, где, зачастую, стоят и все остальные кураторы всех кантонов с экзаменаторами и бойцами высшей квалификации.

Оказавшись среди столь высокоуважаемых лиц в таком откровенно открытом платье, я начала чувствовать смущение. Но Дина продолжала меня уверять, что я выгляжу прекрасно.

Наконец-то раздался гимн Лукты, всем надлежало встать. Спустя две минуты на огромном экране, установленном вдоль сцены, началась трансляция обращения нашего президента Стоцкого с приветственной речью:

«Уважаемые граждане Лукты, имею честь поздравить вас с окончанием очередной полугодовой подготовки, а студентов третьего кантона с выпускным…».

Ну а дальше мы не слушали, ибо у Дины были дела поважнее: она не могла перестать обсуждать новеньких экзаменаторов, появившихся первый раз во втором кантоне.

Около получаса длилось выступление президента, ровно до его последних, по обычаю, слов: «…Да здравствует с вами сила!».

Гул рукоплесканий, растянувшийся на пару минут, оборвал директор Тонский, представитель, глава второго кантона.

Теперь на сцену поднялись наши кураторы первого, второго и третьего кантона. Четвёртый кантон не нуждался в кураторах, ибо бойцы пятого разряда принимали участие в зачётах как экзаменаторы (или даже как преподаватели).

Каждый из кураторов каждые полгода был обязан представить свой кантон, тем самым являясь лицом, несущим ответственность за выпускную группу своего уровня. В целом, по обычаю, получалась краткая презентация каждого округа:

Лукта была поделена на 5 кантонов.

Четвёртый кантон – территория Генерального Штаба вооружённых сил и Парламента Лукты. Представителями округа являются как высшие должностные государственные лица, так и бойцы пятого разряда, окончившие учёбу. Каждый боец – высококвалифицированный военный страж нашего государства.

Третий кантон – округ старших, третьих-четвёртых курсов, молодых бойцов, оттачивающих свои навыки до совершенства ради приобретения пятого разряда и вступления на службу. На охрану и защиту границ Лукты.

Второй курс – второй кантон. Молодые, амбициозные ребята, получившие базу военного обучения, но далеко не представляющие, что их ожидает впереди. Второй округ имеет наибольшее по сравнению с другими кантонами количество спортивных арен, именно по этой причине на данной территории устраивают каждое полугодие съезд молодых бойцов всех курсов для экзаменационных испытаний. Поэтому сейчас мы здесь.

Первый кантон предназначен для начинающих, для первого курса, состоящего ещё из совсем неопытных шестнадцатилетних парней и леди, только что закончивших 9 классов и вылетевших из родного гнёздышка, кантона пятого.

Первый кантон находится ближе всех к пятому округу, где полностью отменена военная подготовка. Ещё при образовании государства пятый кантон имел точное назначение – сохранение и создание семей, продолжение рода и хозяйство, содержащее всю Лукту.

Именно там находится дядя Аким, родители Дины, да и в принципе все родители бойцов, у которых они есть. Многолетняя война забрала своё.

Простояв уже около двух часов, я даже и не заметила, как нас с Диной со всех сторон облепили бойцы с четвёртого кантона. Подружка так и светилась от изумления, что находится в самом эпицентре мужского внимания.

А вот прямо возле меня, плечом к плечу, встал молодой светло-русый парень. Спустя пару минут, я осознала, что между нами нет ни единого сантиметра и рукав моего платья так и липнет к его плечу, закрытому рукавом тёмно-зелёной футболки. Я отшатнулась, немного прижимаясь к подруге, но Дина так яро рассматривала бойцов, что подставила руку, не давая места. Моё тело отпружинилось резко обратно, налетев на незнакомца.

Чужая рука перехватила меня, не дав завалиться на толпу. Спиной я оказалась прижата к груди парня. Именно сейчас я бы предпочла умереть от неловкости. Да.

Я не успела даже открыть рта, чтобы сказать «спасибо», как парень резко вернул меня в изначальное положение и отвернул голову в противоположную сторону. И сейчас мне уже хотелось сказать: «ну и хрен с тобой».

Повернувшись к Дине, я прошептала ей на ухо:

–Ну и кто эти новенькие?

–Все утверждают, что это бойцы из четвёртого кантона…пару новых экзаменаторов, – ещё тише произнесла Дина.

Я задумалась. Я их не разу не видела за три года…Как они оказались сразу высшего разряда? Может они выпустились очень давно?

Всё мне это казалось ещё более странным.

Собрание подошло к концу. Усталости, на удивление, я не чувствовала, но чувствовала иное – голод. Мы с облегчением побрели в нашу секцию и, наевшись до тошноты, завалились на кровать. Весь оставшийся день мы сидели в комнате и разбирали очередную посылку Тины от родителей. От дяди Акима спустя уже три месяца не пришло и весточки. Вопросов в голове становилось всё больше с каждым днём.

Спать мы легли пораньше, день предстоял быть тяжёлым.

IV

Борись, пока дышишь.

Я стою в одной пижаме на улице и ощущаю сильный морозный ветер. Моя рука своевольно касается дверной ручки, и я захожу внутрь. Передо мной, как кинофильме, прокручивается сюжет:

За окном зима. Я, маленькая, сижу у камина и чуть ли ни поджариваю руки, засмотревшись на то, как дядя Аким пытается попасть ниткой в иглу.

–Дядя, а зачем ты это делаешь?, – пролепетала я своим писклявым шестилетним голоском.

-Что это?

-Зачем зашиваешь старую кофту?, – переспрашиваю я, указывая пальцем на ровно разложенную на столе вещь с порванным воротником.

-Ритка, старые вещи нужно чинить, ибо человек может остаться без прошлого, – отвечает дядя и наконец попадает ниткой в иглу.

– Тогда меня тоже нужно починить? Ну…чтобы и у меня было прошлое?

Дальше последовало молчание. Пока шестилетняя я продолжала сидеть у камина, я, уже взрослая, будто имеющая способность передвигаться во сне, подошла ближе к дяде. Я тоже жду ответа.

– Тебе…прошлое. Оно тебе не понадобиться, ведь ты будущий боец, – еле слышно произнёс дядя, – оружие.

Последнее слово он произнёс так тихо, будто предполагал, что если я его и услышу, то только во сне. А я сплю?

Резкий громкий звук, заставляющий меня дёрнуться, будит меня.

Это дождь. Он так и хлещет по нашему алюминиевому подоконнику, создавая грохот.

Сегодня сложный день – последний экзамен по технике боя. Экзамен не из лёгких, поэтому я пытаюсь настроить себя по максимуму. Но попытки тщетны, сон не даёт мне покоя:

–Оружие, – тихо пробормотала я себе под нос и уставилась в одну точку.

Резкое воспоминание пробуждает меня: оружие! Моё оружие. Нужно не забыть взять свой клинок!

Достав два ножа, я убеждаюсь, что один из них наточен и ему надлежит остаться дома, ибо для боя категорически запрещено пользоваться готовым холодным орудием. Наточенный в тумбу, а нужный кладу на полку перед выходом, чтобы точно не забыть его.

Сегодня я в официальной тренировочной форме нашего, третьего, кантона: на мне свободные тёмно-синие камуфляжные штаны, заправленные в чёрные высокие берцы, зашнурованные до середины голени. Верх одежды напротив должен быть обтягивающим, без лишних висюлек, которые могут помешать или отвлечь, поэтому я надела простую чёрную облегающую кофту с длинными рукавами и открытой шеей.

–О…ты уже встала, а я даже не слышала,– чуть громко спросила Дина.

–Да, с добрым утром. Ты идёшь посмотреть на меня сегодня?

– Конечно, только чуть позже. На какой арене сегодняшний экзамен?

– На третьей, – улыбаюсь я, думая, как это круто: третий кантон и третья арена, – Может это к удаче?

– А может ты уже пойдёшь?,– пропыхтела Дина своим спящим голосом.

Я беру куртку и закрываю за собой дверь.

На улице слякоть, которая, судя по всему, будет сопровождать меня до самой арены. Пройдя не больше 5 метров от своей секции, я начинаю перечислять необходимые атрибуты для экзамена:

Защита на локти и колени, резинка для волос, и клинок. Клинок. Блин, клинок! Он так и остался лежать на полке у выхода.

Вернувшись на 5 метров назад, я подошла к входу в секцию и протяжно закричала:

–Дииинааа!

Лишь бы она услышала меня через приоткрытое окно в нашу комнату.

–Диииинаааа, – продолжаю кричать я, и уже вижу, как шевелиться тюль в окне.

Появляется силуэт Дины, вопросительно размахивающий руками. Пантомимой я пытаюсь объяснить подруге, что мне нужно: я встала в стойку и начала махать правой рукой, представляя будто держу шпагу в руке и пытаюсь проколоть ею противника.

Последняя попытка пантомимы оказывается удачной: подруга кивает и отходит от окна. Позже клинок мне летит прямо под ноги.

Я ловлю его одной рукой, схватившись за рукоять. Натягиваю капюшон и начинаю брести к третьей арене, шлёпая ботинками по лужам. Наверное, все уже там, раз у секций почти совсем нет народа. И вот на меня находит это противное чувство – страх и волнение.

Три года подготовки ради трёх минут на арене. Экзамен по технике боя является одним из самый сложных экзаменов. Он представляет из себя, как мы у себя называем, игру в «зеркало». Моя задача: с чёткостью отразить каждое движение соперника, доказав, что мой уровень достоин высшего разряда, разряда высококвалифицированного бойца.

Наконец я дошла до арены. Внутри куча народу, на табло указали порядок выступающих, я иду третья. Боже, третья. Что-то меня это уже не радует, а напрягает.

Пока я рассматривала табло, не заметила, как ко мне подкрался Игнатьев.

– Не выпендривайся сегодня, а то потом всеобщая похвала тебя не вылечит, Ма-стик, – процедил сквозь зубы Игнатьев, не скрывая своей ярой ненависти к моей персоне.

– Буду стараться как никогда.