Полина Груздева
По дороге к счастью
– Здравствуй, Слава! Ты не знаешь, где Алексей?
– Привет! Ты что, не в курсе? – удивленно глянул парень на девушку. – Он в Бухару поехал, в Трест, поработать с документами. Должен был сегодня же вернуться, да, видно, не успел.
– Понятно! – сказала Людка. – Извини!
– Да ладно! Не волнуйся! Ничего с ним не случится. Еще увидитесь, – ободряюще улыбнулся Славка.
Конечно же, Людка совсем не думала о том, что с парнем могло произойти что-то неприятное. У нее в голове билась только одна мысль: Алексей ее бросил. Она ему приелась, и он больше не хочет ее видеть. Горечь этого признания начала уже наворачиваться слезами на глазах, но разговор с другом Алексея ее приободрил, хотя в душе осталась обида: мог же сообщить о том, что поедет по делам в область.
Недоразумение разрешилось на другой день, вечером. Никитина шла на репетицию, не ожидая увидеть возлюбленного, но он был на месте.
– Людмилка, привет! – навстречу ей засиял парень глазами.
– Привет! – буркнула она и хотела его обойти, но Алексей преградил ей путь.
– Знаю, что ты на меня сердита, – сказал парень, – и готов загладить свою вину. Ну-ка, посмотри, что у меня в кармане.
– Не подлизывайся, не буду смотреть, – продолжала сердиться девушка, хотя глаза ее уже начинали говорить совсем о другом.
– Ну, пожалуйста, посмотри, – просил парень.
И Людка сдалась. Она запустила руку в карман его пальто и обнаружила в нем большую горсть конфет. Это был ее любимый «Красный мак». Устоять перед таким соблазном Никитина никак не могла и сдалась. «Людмилка! – шептал Алексей, очередной раз завладевая губами девушки. – Ты мне очень нравишься». Она молчала.
И парень продолжал завоевывать ее сердце. Как нельзя лучше поспособствовал этому концерт группы «Веселые ребята», объявление о котором взбудоражило население поселка и вызвало настоящий ажиотаж.
− Людмилка, − на очередном свидании обратился к ней Алексей, − я достал билеты на «Веселых ребят».
− Очень за тебя рада, − улыбнулась девушка. – Как тебе это удалось?
− Это не важно.
− С ребятами пойдешь?
− Нет, с тобой и не только.
− А с кем еще?
− Хочу пригласить твоих родителей.
Это было так неожиданно, что девушка растерялась.
− Ну, хорошо, − промямлила она. – Я им скажу.
− Нет, не ты, а я сам.
− Зачем? Я скажу! – попыталась отговорить Людка парня от встречи с родителями.
Но Алексей настойчиво просил дать ему возможность самому сообщить новость ее матери и отцу, и она согласилась.
Екатерина готовила на кухне ужин, когда входная дверь открылась и на пороге квартиры показалась дочь, с час назад умчавшаяся по каким-то своим делам.
– Ты чего так рано? – удивилась она, глядя на дочь внимательными глазами. – Что-то случилось?
– Ничего не случилось! – успокоила ее Людка и, смутившись, сообщила: – С тобой (отец был на смене) хочет поговорить Алексей. Он ждет в коридоре разрешения войти.
Что могла подумать Екатерина, услышав слова дочери? Конечно же, предположить, что парень явился свататься. А иначе зачем же приходить знакомиться с родителями девушки? А это уже было знакомство. И Екатерина решила отказать.
– Если пришел свататься, то не вовремя: отца нет дома. Могла бы предупредить заранее, чтобы мы могли подготовиться.
– Ну что ты, мам! – вспыхнула румянцем Людка. – Он пришел не свататься. У него есть к вам другое предложение.
– Хорошо, – начала успокаиваться взволнованная мать, – пусть войдет твой ухажер.
За Людкой закрылась дверь, а мать подумала: «Что же это за предложение?».
Когда вслед за дочерью показался высокий черноволосый парень, Екатерина, предварительно отложив поварешку, пригладив волосы, уже готова была к неожиданному приходу незнакомца.
– Здравствуйте! – поздоровался парень, улыбнувшись.
– Здравствуй! – ответила Екатерина и пригласила: – Проходи, садись!
– Мама, мы ненадолго, – глянула на парня Людка.
– Да, – подтвердил Алексей. – Я только хотел пригласить Люду и вас с ее отцом пойти со мной на концерт «Веселых ребят». Это такой вокально-инструментальный ансамбль. Билеты уже есть, так что жду вас всех у «Геолога».
– Неожиданно, – сказала Екатерина, – но спасибо. Я передам отцу.
Парень попрощался, и молодежь ретировалась.
Когда Екатерина передала Николаю приглашение, тот засмеялся:
– Надо же, какая пошла КУЛЬТУРНАЯ молодежь. Не сватается, а зовет на концерт. Разумно: сначала посмотрит поближе, что мы с тобой за фрукты, а уж потом решит, что делать. Что за парень-то, мать? Разглядела?
– Очень симпатичный! – тоже засмеялась Екатерина. – Лицо доброе, взгляд открытый, мягкий. Хорошо было бы, если бы у них с Людкой сладилось.
– И что, пойдем? – спросил Николай.
– Пойдем! Посмотрим, чем увлекается нынешняя молодежь. Заодно на ухажера поближе посмотрим.
– Ох уж эти бабы! – опять засмеялся Николай и ничего больше не добавил.
В день приезда артистов Никитины-старшие и Людка к вечеру были готовы. Места оказались в конце зала. Все четверо чинно уселись на стулья и в течение выступления ансамбля, стараясь это делать незаметно, поглядывали друг на друга. Екатерина сидела ближе к дочери и видела, что все время концерта рука Алексея не выпускала руку дочери. Мать довольно улыбалась.
Глава 22
Лариска
Второй месяц весны подходил к своему завершению. Людка давно не болтала с Бескоровайной, а ей так хотелось рассказать об Алешке и заодно узнать, что новенького у подруги. В обеденный час выходного дня она ворвалась в квартиру Лариски взбудораженная и сияющая.
– Что с тобой? – встретила ее хозяйка. – Влетела, словно ураган. Сияешь как медный пятак. Присядь!
– Лариска, как на улице хорошо! – восторженно выпалила Людка, приземлившись на кухонный стул. – Тепло, солнце, дышится легко! Ах, апрель! Зелень-то какая молодая, свежая!
– Я так понимаю, что у тебя такое весеннее настроение от приятной погоды? Или еще отчего-то?
– Лариска, Алеша меня любит!
– Это тот, что из Коканда?
–Да, это он!
– А Сашка? Он что?
– Откуда я знаю? Я его сто лет не видела, делся куда-то.
– Ну и чем же Алешка хорош?
– Мне с ним так хорошо! Как встретимся, наговориться не можем. Любим одни и те же песни, смотрим одни и те же фильмы.
– И все? Поете и о фильмах говорите? – усмехнулась Лариска.
– Ну и… – замялась Людка.
– Что и?
– Знаешь, что. Он так целуется!!!
– И все?
– Ты о чем это? – спросила Людка, но потом, догадавшись, на что намекает подруга, вскрикнула: – Ты с ума сошла! Ничего больше!
– Что ж, я за тебя рада, – сказала Лариска, но прозвучало это как-то грустно.
Несмотря на возбужденное состояние, Людка уловила печальные ноты в голосе подруги.
– Говори, что у тебя. Чувствую, что что-то произошло.
– Я выхожу замуж.
Эта новость Никитину ударила словно обухом по голове.
– За кого?
– За Пересыпкина.
– За Сергея Сергеича?
–Да!
– Но ведь ты его не любишь! Или я чего-то не знаю?
– Я беременна.
Новость была отрезвляющей. На мгновение Людка онемела. Тут бы радоваться за подругу, поздравить ее, ведь какая девушка не мечтает о замужестве, но Никитина молчала. Наконец она все-таки заставила себя открыть рот.
– Когда же ЭТО произошло?
– На новогоднем вечере. Вы с Риткой ушли, а он остался. Он был таким ласковым, что все и случилось. С того времени он приходит ко мне. И я забеременела. Сказала ему. Он обрадовался и предложил пожениться. Я согласилась.
– Когда свадьба?
– Свадьбы не будет. Мы просто распишемся в поссовете, и я перееду жить в его квартиру.
– Почему же без свадьбы?
– Я не хочу. В поселке будут мне косточки перемывать, что вышла замуж за старика. Не хочу!
– Но ведь и так все узнают о твоем замужестве.
– Постепенно узнают, не сразу. И я привыкну к положению замужней женщины.
Как-то горько прозвучали слова подруги. Что сказать ей в ответ на признание, Людка не знала. Лариска выходила замуж за нелюбимого. «Это как Татьяна Ларина – «но я другому отдана и буду век ему верна», – промелькнуло у нее в голове. И вдруг ей стало стыдно. Она прибежала к подруге со своей радостью, выплеснула эту радость, это счастье на печальную Лариску. Идиотка! Нет сначала поинтересоваться делами подруги, а потом уже откровенничать о своем. Как жестоко это было!
– Лариска! И все-таки здорово, что ты выходишь замуж, – наконец выдавила она из себя. – У тебя будет маленький, который будет звать тебя мамой. Он будет такой же хорошенький, как ты. Я тебя люблю.
Лариска расплакалась. Тут же заслезились глаза и у Людки. Девчонки плакали о том, что время их совместных беззаботных прогулок, тусовок в компании ребят прошло, что их дороги расходятся, и в дальнейшем у каждой будут свои дела и заботы.
Глава 23
Неожиданное свидание
Темная апрельская ночь, сияя звездами на чистом небе, успокоила улицы и дома, и они затихли. Распрощавшись со своими сотрудницами у поворота на школьный стадион, Людка сошла с асфальтированной дороги и выдвинулась в направлении к школе – шла по ночному поселку без страха, привычно посматривая в небо, ловя ушами звук своих шагов, далекий лай собаки. В полночной тишине услышала глухой перестук вагонов на железной дороге (промчался товарный) и далекий свист тепловоза – третьей смене досталась заливка.
Девушка привычно, по диагонали, пересекла школьный стадион, обогнула школу, свернула на среднюю аллею сквера. Ни один прохожий не встретился ей на пути ни на стадионе, ни в сквере. Но выходя из шатра нависающих над ее головой лиственниц, она заметила высокую фигуру мужчины. Он стоял посреди улицы лицом к ней. Сердечко ее забилось: это был Алексей.
– Ты что здесь делаешь? – спросила она, подойдя к парню.
– Жду тебя, – ответил он.
– Я же сегодня во вторую смену. Ты забыл?
– Нет, не забыл. Я решил тебя встретить. Ты не рада?
– Я очень рада, но ты никогда не ждал меня с работы в такой поздний час.
– Я очень соскучился, – произнес парень, притянул Людку за талию к себе и поцеловал.
Девушка тут же отпрянула.
– Алешка! – воскликнула она. – Ты же весь горишь! У тебя температура!
– Это ерунда! Я завтра уезжаю. Дома вылечусь.
– Ты что, до дома еще нужно доехать! – испуганно сказала Людка. – Пойдем скорее, я тебе вынесу таблетки от температуры.
И они зашагали по направлению к Людкиному дому.
Оставив парня в тени под деревом, девушка поднялась по лестнице, тихо открыла дверь, включила свет, нашла на кухне аптечку, взяла аспирин и вернулась к Алексею. Вручив ему таблетки, потребовала, чтобы он немедленно вернулся в общежитие. Как ей ни хотелось побыть с любимым, рисковать его здоровьем она не могла.
– Лешенька, иди! – уговаривала она его.
Он же, целуя ее воспаленными губами, все не уходил и только шептал:
– Людочка, я тебя люблю! Вот принес, как обещал, фото. На обратной стороне адрес. У меня есть твое фото, а у тебя теперь будет мое.
– Хорошо, Лешенька, спасибо! Прошу тебя, уходи. Ты совсем заболеешь, – вся в тревоге за парня говорила Людка, совершенно не думая о том, что он завтра уезжает и увидятся ли они еще когда-нибудь.
И Алексей ушел. Очевидно, ему было совсем плохо: он шел медленно, совсем не так, как обычно. Людка несколько минут смотрела ему вслед, и сердце ее полнилось жалостью и беспокойством.
К празднику трудящихся Людка послала Алексею поздравительную телеграмму. В ответ тишина. Следующей была телеграмма к Дню Победы. Никакого ответа девушка не получила. Что было делать? Оставалось только ждать, чего нетерпеливая девчонка совершенно не умела.
В конце мая, незадолго до отъезда на сессию в Москву, полная переживаний за парня, Людка отправила его матери письмо, в котором просила сообщить что-нибудь о сыне. Спустя неделю пришел ответ. В коротком письме женщина сообщила, что по приезде в Коканд Алексей слег в больницу с воспалением легких, выздоровел, защитился и ушел в армию. С тех пор больше никакой корреспонденции девушка не получала.
Глава 24
Любовь к столице
В Москву Никитина влюбилась сразу и, как говорят, бесповоротно. Это произошло еще в то время, когда она побывала в ней транзитным пассажиром во время следования в Одессу. И хотя дальше Казанского и Киевского вокзалов она нигде тогда не побывала, но московская кипучая жизнь всколыхнула душу шестнадцатилетней абитуриентки непреходящим душевным волнением и желанием не раз побывать в замечательном городе.
И мечта Людки, уже семнадцатилетней девушки, сбылась, когда Никитина явилась в Москву покорять институт имени Губкина. Тогда она в свободное время частенько мерила неустающими молодыми ногами улицы и площади подвижного, шумного мегаполиса, любопытно оглядывалась по сторонам и восторженно, взахлеб, как ребенок, шептала: «Собор Василия Блаженного! Вот он какой! Да это же сказка!», «Здравствуй, Кремль! Сердце Родины!», «Стена кремлевская, стена богатырская!», «Метро – чудо московское!» Распирало грудь, рвалось наружу восхищение великолепными формами, красками, силуэтами и пространством столицы.
Потому зимняя студенческая сессия в полюбившемся городе для повзрослевшей Людки была событием желанным и непередаваемым: что может быть замечательнее возможности выбраться из среднеазиатской глубинки, на короткое время почувствовать себя горожанкой, вновь посетить любимые места.
Лето 1968 года вновь подарило Людке встречу с Москвой. Нет, девушка не прогуливала лекции, лабораторные, консультации; сдавала по расписанию экзамены и зачеты; но только выдавалась свободная минутка, шла на свидание с городом. «А я иду, шагаю по Москве», – пела ее душа. И красавица столица радостно встречала ее уже знакомыми улицами, зданиями, соборами и башнями, заманивала в ГУМ и ЦУМ.
Самым любимым местом для Людки оставалась Красная площадь. Рассматривая собор Василия Блаженного, памятник Минину и Пожарскому, девушка думала о том, какой талантливый и храбрый русский народ. Глядя на куранты на Спасской башне Кремля, слушала их бой, и в ее уме проносилась мысль: «Какие они древние и звонкие!» Наблюдая за сменой почетного караула у Мавзолея Владимира Ильича Ленина, восхищалась выправкой солдат, точностью их движений. И в самом Мавзолее, выстояв громадную очередь, тоже побывала – сердце комсомолки безраздельно было отдано вождю пролетариата, благодаря которому она и весь советский народ живет в счастливой советской стране.
Так что было, чем осчастливить Людку в столице СССР. И не поделиться своей радостью от очередной поездки она не могла. Поэтому, как только объявилась в поселке, решила навестить Бескоровайную.
Августовским днем девушка выбралась на пыльную жаркую улицу и под порывами самума поспешила к дому, где жили Пересыпкины. На стук дверь открыла хозяйка. Увидев подругу, радостно воскликнула:
– Никитина, ты ли это?
– Кто же еще, как не я? – обнимая пополневшее тело Лариски, ответила Людка.
– Проходи, пропащая! Садись! – пригласила будущая мать. – Рассказывай, что нового.
– Ну, была в Москве, на сессии, – с жаром начинает Людка. – Какая же столица огромная и красивая! Не устаю ею любоваться. Есть на что посмотреть. Да ты сама знаешь.
– А что сессия?
– Подруга твоя − баран бараном. Представляешь, один парень помог по геодезии. Пошла на экзамен. Решила задачу, а преподаватель спрашивает, как я ее решила. Я сказала, что подставила цифровые значения в формулу. А он опять: «А как вы вывели эту формулу?» Я и замолчала. Нет, не даются мне эти технические предметы. Помнишь, как я по начерталке контрольную делала?
– Ну, помню.
– Так вот, опять то же самое. Нет, не быть мне инженером.
– Так уж все плохо? – разливая чай по чашкам, продолжает спрашивать Лариска.
– По высшей математике хорошо. А вот по химии… На лабораторной однажды вообще была история. После опыта все обнародовали свой результат. Ну и я показала свой. А преподавательница глянула да как закричит: «У этой девушки все всегда не так, как у всех!»
– Прямо закричала? – иронично глянула на Людку подруга.
– Ну, мне так показалось. Чего ты ко мне придираешься? – уже хотела обидеться студентка.
– Как была ты, Людка, оригиналкой, так и останешься. Да разве это плохо? Откуда у тебя стихи возьмутся, если ты будешь как все? Не огорчайся. Лучше расскажи, чем еще насытила свое беспокойное нутро.
– Ой, Лариска! Видела Коренева! Ну, Ихтиандра.
– Да ты что! Это где же?
– Бродила в свободное время по Москве и на Тверской увидела драматический театр Станиславского. Как раз давали «Робин Гуда». Я и пошла. Детей море, взрослых немного, ну, и я среди них. Гляжу, Коренев! Как он играл! Я до этого в театре никогда не была. А тут прямо повезло: попала в настоящий театр да еще увидела любимого артиста.
Людка отхлебнула из чашки и, загоревшись воспоминаниями, с жаром продолжила:
– Спектакль кончился, а я хочу автограф у Коренева взять. Сама трясусь от страха, голова в тумане, но за кулисы пошла. Отыскала его. Сидит на стуле, так свободно, ноги вытянул − отдыхает. Рядом какие-то женщины. Увидели меня, заулыбались. Кто-то из них спросил, чего я хочу. Я и сказала. У меня только билет с собой был. Вот на билете он и написал: «Милой Людочке от Владимира Коренева». Я тебе этот билет в следующий раз покажу.
– Ну ты даешь, подруга! Говоришь, боялась, а сама… Смелая!
– Жаль, цветы ему не подарила, – с сожалением выдохнула Людка и внимательно глянула на Лариску: – Как твои дела? Как самочувствие? Вот всегда я так! Как понесет меня, не остановишь. Сначала о себе, а потом о других. Извини!
– Жарко! Сижу под вентилятором. Сережа заботится, помогает, фруктами кормит. Маленький дрыгается. Скоро уже.
– Боишься?
– Бойся, не бойся, придется рожать. Все рожают, рожу и я.
– Ты, главное, не нервничай. Говорят, малышу вредно.
– Тоже мне врач нашлась! – засмеялась Лариска. – Ты лучше почаще заходи, чтобы я не скучала.
– Я стесняюсь Сергея Сергеича, – призналась Людка.
– Да брось! Вы же с Риткой на Новый год вон как с ним ржали. Нормальный у меня муж, не обидит. А что у тебя с Алексеем?
– Не знаю, не пишет. Служит он где-то, – помрачнела Людка.
Поболтав с подругой еще с полчаса, Никитина вернулась домой – нужно было отдохнуть перед третьей сменой.
«В жизни каждого человека бывают периоды, когда ничего особенного не происходит, а у меня он затянулся на целый год – так думает Людка, теплым апрельским днем 1969 года возвращаясь по шпалам с эстакады. − Ходит человек на работу, тащит домой набитую продуктами в магазине авоську, отлеживает бока на кровати с книгой в руке, смотрит привезенный в клуб фильм, общается с подругами на танцах, под звуки музыки по радио ночью сумасбродит в компании девчонок и парней, поет с подругами в самодеятельности – и все, ничего из ряда вон выходящего. Никакого разнообразия! Вот разве только проведать Лариску, понянчить маленькую Юлечку».
Лариска родила дочку в сентябре. Людка явилась к молодой матери и новорожденной с цветами и миленьким костюмчиком на вырост, поздравила подругу, полюбовалась на малышку, но взять на руки побоялась – больно хрупкой показалась крошка. За полгода девочка подросла, и Людка теперь смело поднимает ее на грудь, сажает на колени, занимает игрушками. И малышка охотно позволяет хорошей «тете» развлекать ее и баловать.
− Лариска, как твоя дочь похожа на Сергея Сергеича! − восхищенно говорит она, забежав апрельским днем ненадолго к Лариске поболтать и подержать на руках малютку. – Глаза как васильки! Юлечка − сама весна!
− Да, копия Пересыпкин, только женского рода, − подтверждает молодая женщина.
Людке вдруг показалось, что подруга сказала это с каким-то неудовольствием.
− Ты что, ревнуешь? Хотела, чтобы Юлечка на тебя походила? – поинтересовалась она.
− Мне все равно, на кого она похожа. Ты же знаешь, что я люблю другого. Мне бы хотелось родить от него.
− Неужели не забыла?
− Нет, не забыла! Наоборот! С каждым днем думаю о нем все сильнее. Еле терплю, когда Сергей прикасается ко мне.
− Что же будешь делать?
− Не знаю. Пока будет так, как есть.
Людка подругу понимает. Но чем может ей помочь? Ничем. Понянчив малютку, она уходит. Частенько девушка переступает порог гостеприимного дома, с удовольствием водится с подрастающей девочкой, которая охотно идет на руки к тете Люде, делится событиями из своей жизни и слушает Ларискины признания.
Но однажды Пересыпкин вызвал Людку в профком. Объяснить себе, для чего понадобилась профсоюзному деятелю, она не могла и поэтому вошла в его кабинет с лицом, выражающим беспокойство и вопрос.
− Присаживайся, Людмила! – сказал он после взаимного приветствия, затем встал из-за стола и сел напротив нее за столом для совещаний. – Как дела?
− Хорошо, − ответила девушка.
− Скоро в Ташкенте состоится республиканская конференция работников нефтехимической и газовой промышленности. Решением членов профкома мы включили тебя в состав делегации.
− Чем я заслужила? – улыбнувшись, поинтересовалась Людка.
− Среди делегатов должны быть молодые люди с активной жизненной позицией. Начальство тебя хвалит. Комсомол тоже. Так что готовься.
− Спасибо! Я могу идти?
Пересыпкин опустил глаза, немного помолчал, затем посмотрел на Людку в упор и сказал:
− Нет, это еще не все. Люда, я хотел тебя о чем-то попросить.
− О чем же? – Взгляд девушки выразил ожидание.
− Пожалуйста, не приходи больше к нам.
− Почему? – чуть не поперхнулась Людка.
− Понимаешь, ты молодая незамужняя девушка. Вы болтаете с Ларисой, будто и она не замужем. Но это не так. Лариса – семейный человек. После ваших встреч мы с ней не находим взаимопонимания, скандалим. Поэтому я и прошу тебя.
− Не волнуйтесь, Сергей Сергеич! Я не приду! – Людка встала и пошла к двери. Потом оглянулась и сказала: − До свидания! Вам не стоит беспокоиться!
Осадок от этого разговора остался крайне неприятный. Девушка шла по дороге на работу, а в груди у нее все кипело от обиды.
«Значит, я настраиваю Лариску на плохие отношения с мужем. А, может, вы сами, Сергей Сергеич, виноваты? Больно уж вы капризный. То суп с луком есть не можете, то картошка крупно порезана, то чай слишком горяч, − мысленно обращалась она к Пересыпкину. – Может, нужно что-то в себе изменить, а не искать виновных в ваших натянутых отношениях с Лариской?»
Как бы там ни было, но к подруге она больше не приходила. Ушла, как говорят, в работу и поэзию. Областная газета «Советская Бухара» напечатала два стихотворения молодой поэтессы: «Разбуженная степь», «Мы из Караулбазара». Людка взрослела как человек и поэт.
Глава 25
В Роскошном
Сердце второкурсницы института имени Губкина снова радостно бьется в груди от одной мысли о Москве. Опять летом скорый мчит девушку по узбекским, казахским, российским неповторимым местностям в столицу СССР.
Но почему девушку не видно среди студентов? Ее не отыскать ни в одной в аудитории, где идет лекция. Она не спешит пройти проверку своих знаний у требовательных преподавателей. Никитина решила оставить институт: ну каким она будет инженером, если не даются ей вузовские предметы? В этом она окончательно убедилась на зимней сессии. Так что на летней ей тоже делать нечего. Людка любит литературу. Она хочет писать стихи. Она хочет выбрать филологию. Поэтому путь девушки не обрывается в Москве. Он ведет ее дальше, на Украину, в далекое село на Одесчине, где живет любимая тетя Мария – родная сестра матери − и где Людка, рабочая, хочет больше узнать о жизни крестьян.
Не странное ли это желание? По крайней мере, ни один из ее знакомых, ни одна из ее подруг – никто до такого бы не додумался и, наверное, не понял бы Людку. Разве только Екатерина нисколько не удивилась бы такому решению дочери: она давно поняла, что все народное, от земли, близко девушке. Не случайно в доме Никитиных в исполнении старшей дочери часто звучит «Отговорила роща золотая», «Течет Волга», «Молодой агроном», «Оренбургский пуховый платок». Да еще Лариска, как свои пять пальцев знающая подругу, только бы сказала: «Идиотка ты, Людка, идиотка! Люди едут летом на курорт отдыхать, а ты в село работать. Что ж, видно, тебе это нужно. Так что действуй». Но никому не сказала сумасбродная девчонка о своей задумке.
Видавший виды пазик подкатил к развилке и остановился. Несколько человек вышли из машины. Среди приехавших пассажиров особое внимание людей обратила на себя загорелая крепкая девушка с чемоданом в руке – явно неместная, прибывшая издалека. Еще в авто она спросила, кто едет в село Роскошное. Ответили несколько человек, у которых она поинтересовалась, знают ли они Яценко Марию и не подскажут ли, где женщина живет, на что те ответили утвердительно. И вот теперь, сойдя с подножки автобуса, Людка подхватила багаж и по обочине шоссе, в подсказанном направлении, пошагала к дому на въезде в село.
Повернув в начале улицы от шоссейной дороги влево, дошла до ворот первого дома, вошла в калитку, поставила на землю чемодан и замерла на месте.
− Здравствуйте, дядя Федя! – поприветствовала она худощавого мужчину у колодца, вынимающего на поверхность ведро воды.
Мужчина поставил ведро на опалубку, посмотрел на девушку и, улыбаясь, произнес:
− Это кто же такая?
− Я Людмила, Катина дочь.
− Ну, иды сюды, мамкина дочь.
Людка подошла к дядьке, и они обнялись.
− Мария! – глянув в сторону летней кухни, крикнул Федор. – Подывысь, хто до нас завитав!
Из маленького домика вышла невысокого роста светловолосая женщина в платке и фартуке. Людка бросилась к ней.
− Здравствуйте, тетя Маруся! – И крепко ее обняла.
− Людмилка, какими судьбами? – также сжимая девушку в объятиях, радостно сказала Мария.
− Я к вам в гости! Так соскучилась, что не передать.
− Ну, заходи в дом, гостья!
Мария не повела племянницу в летнюю кухню, а открыла дверь в добротный жилой дом, состоящий из пяти комнат и коридора-галереи, объединяющей две маленькие спальни. Выход из коридора налево вел в просторную кухню, направо – в такую же обширную гостиную. Людке предложено было обосноваться в спальне, примыкающей к кухне.
За ужином родственники разговорились.
− Тетя Маруся! А в этом доме я у вас не была.
− Конечно, − ответила та. – В Тарасовке дом продали, в Роскошное переехали. Здесь этот построили, поближе к шоссе.
− А где Мишка, Славка, девчонки? – вспомнила о двоюродных братьях и сестрах гостья.
− Галька и Валька повыходили замуж, в Белгороде живут, − рассказывала Мария, − Славка с женой Зиной плавают на пассажирском судне, а Мишка с моей тезкой Марией здесь, в этом же селе.
− А як вы живете? – подал голос Федор. – Що Катерина з Мыколаем?
− Мама – завскладом, папа – дизелист на буровой. Я работаю лаборанткой по нефти, учусь на инженера в Москве; Валька, Витька и Светка учатся в школе; Сережка, ему четыре года, ходит в детсад.
Мария слушала и восклицала:
− Как быстро летит время! Давно ли ты жила у нас, спала на печке вместе со своими двоюродными братьями и сестрами, а теперь погляди: работница, студентка!
Рассказывать о том, что она решила бросить институт, Людка не стала – неприятная новость.
− А помните, как снимали фасон с моего фартука? Мама одноклассницы решила сшить своей дочери такой же фартук, как у меня. Подруга пригласила меня домой. Ее мама угощала нас вкусным медом, и пока мы с подружкой ели и болтали, женщина по моему переднику делала выкройку. Тот школьный фартук для меня шили вы. Спасибо большое!
− Ну что ты! Когда это было!
− А сейчас вы шьете? Наверное, опять все село обшиваете?
− Шью потроху. Очи вже не те. Приходят люди, просят. Отказываюсь – ображаються.
− Конечно, будут просить. Как хорошо у вас шить получается!
− Научиться жизнь заставила. Соби шила, потим дивчаткам. Так и научилась.
− Тетя Маруся! Вы так интересно говорите! Слова у вас русские вперемешку с украинскими.
− Да, Людочка! Вот так и живу: от своих отстала и других не догнала.
И Людка вмиг почувствовала эту печаль русской женщины.
Из оренбургских степей на Украину увез черноглазый красавец Федор симпатичную кацапку Марию, сменившую фамилию Юрова на украинскую Яценко. Добрая, отзывчивая по натуре светловолосая девушка пришлась по душе родителям и односельчанам хлопца. Усвоила она нравы и обычаи жителей украинских сел, прижилась. Выучила язык, хорошо говорила по-украински. Но с русскоязычными переходила на родной, хотя и вклинивала незаметно для себя слова украинские. Так и общалась с людьми на двух языках, работая в совхозе овощеводом, торгуя на рынке в Белгороде молоком, сыром и маслом, обсуждая с очередной заказчицей фасон платья. Уважали женщину сельчане, величали по имени и отчеству Марией Афанасьевной.
Появлялись один за другим в семье Яценко малютки, подрастали, шли в украинскую школу, становились настоящими украинцами. Мария не возражала. Что русские, что украинцы – никакой разницы: один народ, советский, хоть балакают люди по-разному. Но, очевидно, нет да нет, а заскучает Мария по русской глубинке, по матери и многочисленной родне, по деревенской русской речи. Поэтому так Людке и сказала грустно.
Два дня приходила в себя Людка после длительной дороги: стирала, бродила по огороду и саду, отдыхала. На третий пристала к тетке с просьбой.
− Тетя Мария! Мне бы очень хотелось поработать в колхозе. Поговорите с председателем, чтобы он взял меня на работу.
− Да зачем тебе это? – удивилась женщина. – Ты же целый год работала на своей эстакаде. Отдохни!
− Мне надо! Я хочу узнать, как это быть колхозницей. Пожалуйста, поговорите с председателем. Пусть пошлет меня, куда захочет.
− Чудачка! Действительно, чудачка! Хорошо, я поговорю.
На следующий день они отправились в правление колхоза. Мария вошла в старенькое здание с официальной табличкой на стене, извещающей о его назначении. Людка осталась снаружи. Минут через пятнадцать женщина вышла.
− Тебя приняли в овощеводческую бригаду. Завтра с утра за сапку и на работу.
− Спасибо, тетечка! – радостно засмеялась девушка.
− Ладно! Подывымося, что наработаешь, − добродушно усмехнулась Мария. – Будешь в одной бригаде с Мишкиной Марией, колхозница!
Утром, выбрав в сарае тяпку, которую Мария назвала сапкой, подхватив узелок с водой и едой, Людка с теткой зашагали к правлению, откуда колхозницы грузились на машину, доставляющую их в поле.
− Мария! – окликнула тетка невестку, стоящую в группе товарок спиной к подошедшим.
Лицом к ним повернулась молодая женщина лет двадцати пяти с черными широкими бровями, озорными глазами и улыбчивым ртом.
− Знакомься! Это Людмила, моя племянница. Она в вашей бригаде будет работать. Присмотри за ней.
− Здравствуйте! – поприветствовала родственниц женщина. − Не волнуйтесь, мама, я присмотрю.
Подъехала бортовая машина. Колхозницы ловко влезли в кузов, расселись на боковых сидениях. Людка пристроилась рядом с Марией, и грузовик отправился. Сначала он легко бежал по шоссе, затем свернул с нее на проселочную дорогу и закачал, затряс пассажирок.
Новенькая смотрела по сторонам. Ясное солнце на чистом утреннем небе слепило глаза, Людка отворачивалась, но потом продолжала изучать необычный пейзаж. По обеим сторонам дороги тянулись прямоугольные поля, разделенные густыми посадками разного рода деревьев. Растения на полях ей напоминали младенцев: не вошли еще в рост.
