Питер Зейхан
Конец мира – это только начало: Экономика после краха глобализации

США – самая мощная и стабильная в истории промышленная держава

Индустриализация – штука сложная и дорогостоящая. Приходится безжалостно отказываться от всего созданного в прошлом, с дерева и камня переходить на более современные и дорогие сталь и бетон, с ручного труда при свете газового фонаря – на сборочные линии, электрическое освещение, кованое железо и взаимозаменяемые детали. Приходится полностью отказываться от традиционных экономических, социальных и политических установок, которым даже не десятки, а сотни лет, и заменять их новыми, зачастую столь же чуждыми культуре страны, как и новые технологии, внезапно получившие повсеместное распространение. Индустриализация всегда – процесс разрушительный, поскольку все, на чем ранее держалась страна, отбрасывается за ненадобностью и внедряются совершенно новые технологии, причем чаще всего сверху. При этом самым суровым испытанием для граждан становятся финансовые и социальные издержки индустриализации.

За несколько столетий земли европейских стран были полностью заселены, что значительно увеличило их стоимость. Работники Старого Света трудились на каждом клочке земли, что привело к удорожанию труда. Любые изменения требовали колоссальных финансовых затрат, что обусловило рост стоимости капитала. Все, что хотя бы в малейшей степени могло повлиять на доступность земли (например, наводнение или пожар), предложение рабочей силы (например, забастовка или вооруженный конфликт) или наличие финансовых ресурсов (например, эмиграция финансового магната или рецессия), нарушало равновесие и приводило к росту цен и серьезным социальным потрясениям. Соответственно, Европа доиндустриальной эпохи постоянно ходила по лезвию ножа. Появление промышленных технологий нарушило хрупкое равновесие. Результатом стали нарастание социального недовольства, революции, бунты, крах политических режимов и войны. При этом европейские страны постоянно состязались друг с другом в том, кто раньше других встроит новые технологии в сложившуюся систему, и превращались в мощные промышленные державы.

● Британия пошла по пути демпинга, что привело к обострению военных конфликтов с другими крупными игроками на мировом рынке.

● В России в начале ХХ в. индустриализация уничтожила одновременно и дворянство, и крестьянство, но ничего не предложила взамен. Последовавшие за этим социальные потрясения закончились массовыми репрессиями в Советском Союзе (с его особой атмосферой «самого справедливого в мире строя»).

● В Германии индустриализация набрала бешеный темп, реформировала монархию и привела к формированию олигархии, исчезновению среднего класса и в итоге к нескольким революциям и гражданским войнам, ставшим репетицией мировых войн.

● В Японии первые попытки индустриализации вызвали раскол между набирающими силу националистами – сторонниками индустриализации – и старыми феодалами, что привело к ликвидации класса самураев и радикализации политической системы. Прямыми последствиями этого стали агрессия в отношении Кореи и Китая и бомбежка Перл-Харбора.

● В Китае индустриализация привела к сильнейшей концентрации власти, обусловившей ужасы «большого скачка» и «культурной революции».

Ни одной стране мира не удалось пройти через индустриализацию без ущерба для сложившейся социальной и политической системы. Индустриализация была необходима и неизбежна, но везде протекала очень болезненно.

Исключением были только США. Чтобы понять, почему это так, следует принять во внимание тот факт, что Соединенные Штаты – страна изобилия.

Когда в конце XIX в. вал индустриализации обрушился на американские берега, экономика страны только набирала обороты. Огромная территория и изобилие земельных ресурсов препятствовали росту цен на землю, обширная речная сеть – удорожанию капитала, а открытая иммиграционная политика сдерживала рост стоимости труда. Благодаря низкой стоимости ресурсов, предназначенных для использования в промышленности, индустриализация в Америке протекала не так бурно, как в других странах, к тому же поблизости не было конкурентов и, следовательно, потенциальные угрозы национальной безопасности не подстегивали развитие промышленности^[20].

Новые технологии внедрялись не одновременно повсюду, а сначала там, где можно было привлечь больше финансовых ресурсов, то есть в регионах, где земля и труд уже были сравнительно дороги. Прежде всего это были города, расположенные к северу от Вашингтона в направлении Бостона. Вскоре индустриализация связала эти города в единую инфраструктурную сеть и лишь затем двинулась в другие регионы, по пути создавая пригороды, связывая между собой небольшие города и проникая в сельскую местность.

Если в Германии процессы индустриализации и урбанизации протекали фактически при жизни одного поколения, то в США электрификация завершилась лишь в 1960-е гг. По многим показателям Соединенные Штаты до сих пор даже не приблизились к завершению индустриализации. Даже без учета территорий, непригодных для проживания (гор, тундры и пустынь), США по-прежнему входят в число стран с самой низкой на планете плотностью населения. Большинство других стран с низкой плотностью населения либо пострадали от демографических потрясений (как, например, бывшие республики СССР), обусловивших динамику численности населения, несравнимую с динамикой численности населения США, либо они, как и США, расположены в Новом Свете (Канада, Аргентина, Австралия).

Чтобы показатели плотности населения США в 2022 г. (причем без учета половины территории, в том числе, например, малопригодных для жизни Скалистых гор) достигли показателей Германии в 1900 г., численность американцев должна была бы быть втрое больше. Индустриализация в Штатах могла произойти и произошла, но трансформация протекала гораздо медленнее и более плавно, на протяжении жизни нескольких поколений, что помогло американцам адаптироваться к ней.

Кроме того, взлет американской промышленности не оказал серьезного влияния на остальной мир. В отличие от населения других крупных государств, население США росло и при этом становилось все богаче. Промышленные товары, и прежде всего производимые на северо-востоке и в районе Фабричного пояса, потреблялись внутри страны. Не было ни малейшей потребности в экспорте, а значит, и причин для торговых войн, которыми печально прославилась Британская империя. Способность американских местных банков финансировать развитие территорий предотвратила формирование централизованной власти, приведшее к трагедиям в России и Китае и радикализации японцев и немцев.

На протяжении всего первого периода индустриализации участие Америки в мировой экономике по-прежнему сводилось к экспорту сельскохозяйственной продукции. Благодаря использованию минеральных удобрений в ходе промышленной революции, которое началось в конце XIX в., росли объемы производства сельскохозяйственной продукции, но одновременно благодаря достижениям медицины увеличивалась и продолжительность жизни. Иными словами, предложение росло одновременно со спросом. Масштабы участия американцев в мировой экономике по большому счету практически не менялись^[21].

Разумеется, США сталкивались в прошлом и сталкиваются в настоящем с проблемами, связанными с неравномерным развитием территорий и олигархией, но у американских олигархов, и прежде всего у печально известных баронов-разбойников, были такие широкие возможности для обогащения в частном секторе (колоссальные ресурсы надо же было как-то использовать), что не было особой нужды бороться за власть из соображений бизнеса. Экономические проблемы не перерастали автоматически в политические, и наоборот.

А теперь – кое о чем совсем другом

Когда началась Вторая мировая война, американская экономика еще только набирала обороты. После трех лет лихорадочной мобилизации Америка, согласованно действуя сразу на нескольких театрах военных действий, не только доказала миру, что у нее самые боеспособные в истории экспедиционные войска, но и стала единственной участницей конфликта, в конце войны оккупировавшей все побежденные страны.

Мало того, продвигаясь к Риму, Берлину и Токио, американцы взяли под контроль ключевые точки, позволявшие управлять населением, экономикой и логистикой на трех континентах в бассейнах двух океанов. С помощью ленд-лиза и морского десанта им фактически удалось захватить все важнейшие плацдармы для наступления в Западном и Восточном полушариях. Оказалось, что США теперь не только располагают самым большим в мире военно-морским флотом, но и невзначай получили возможность контролировать все отрасли экономики в Европе и Азии, включая финансы, сельское хозяйство, промышленность, торговлю, культуру и военно-промышленный комплекс.

Если когда-либо в истории США и могли взять на себя на роль мирового гегемона, этакого нового Рима, то именно тогда. И если и была веская причина, по которой Америка могла претендовать на эту роль, то это была гонка ядерных вооружений с Советским Союзом, начавшаяся сразу же, как только умолкли немецкие пушки.

Но этого не случилось.

Вместо этого Америка предложила союзникам сделку, в рамках которой американцы должны были, во-первых, задействовать свои ВМС (единственный в мире флот, достаточно мощный, чтобы выстоять в войне) для патрулирования Мирового океана и обеспечения безопасности мировой торговли; во-вторых, открыть для союзников свой внутренний рынок (единственный рынок, достаточно крупный, чтобы пережить войну), чтобы с помощью экспорта те снова разбогатели; в-третьих, обеспечить союзникам военно-стратегическую защиту, чтобы ни один из друзей Америки больше никогда не опасался нападения.

Правда, была одна тонкость. В холодной войне, которую развязывали американцы, контрагентам США приходилось выбирать, на чьей они стороне. Им предлагались безопасность, богатство, возможность развивать экономику и культуру так, как они хотели, но для этого в противостоянии США и Советского Союза требовалось встать на сторону Америки (строго говоря, встать на ее сторону в соперничестве с СССР). Вместо того чтобы строить глобальную империю, американцы подкупили союзников для сдерживания Советского Союза. Сделка получила название Бреттон-Вудских соглашений (по названию лыжного курорта в Нью-Хэмпшире, где американцы впервые выступили с этой идеей сразу после высадки в Нормандии), которые сегодня более известны как система свободной торговли, сложившаяся после Второй мировой войны, или, попросту говоря, глобализация.

Немного похоже на жалкий компромисс, не так ли? Почему, будучи на гребне успеха, американцы отказались от блестящих имперских возможностей?

Тому было несколько причин.

Во-первых, демография. В 1945 г. численность населения США, стран Западной Европы и СССР была примерно равной. Даже если не брать в расчет растущую численность населения стран Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии, американцам не хватило бы не только военной мощи, чтобы удержать захваченную территорию, но и личного состава оккупационных войск, чтобы строить мировую империю.

Во-вторых, расстояния. Даже с учетом мощи американского флота Атлантический и Тихий океаны – не канавы с водой, просто так их не пересечешь. Тратить средства на перевозку и размещение гарнизонных систем за несколько тысяч километров от США просто непрактично. В течение следующих нескольких десятилетий американцы поняли, что захватить страну в другой части земного шара, если местное население не встречает оккупантов с распростертыми объятиями, не так-то просто. Если США не сумели справиться с Кореей, Вьетнамом, Ливаном, Ираком и Афганистаном даже по отдельности, представьте, что было бы, если бы они решили захватить одновременно Германию, Францию, Италию, Турцию, Аравию, Иран, Пакистан, Индию, Индонезию, Малайзию, Японию и Китай (а заодно Корею, Вьетнам, Ливан, Ирак и Афганистан).

В-третьих, география. Советский Союз был огромной сухопутной империей с огромной неповоротливой армией. Вооруженные силы США, хотя и превосходили армии союзников по численности личного состава, опирались прежде всего на ВМС. Возможность прямого военного столкновения с СССР даже не рассматривалась, поскольку американская армия могла успешно сражаться только на море, причем не за тысячи километров от ближайшего дружественного порта.

В-четвертых, культурные особенности. Соединенные Штаты – первое в мире демократическое государство. Демократии отлично умеют защищаться, свергать диктаторов, бороться за правду и справедливость и все такое. Но длительная оккупация, нацеленная на высасывание соков из местного населения? Этим демократии не занимаются.

В-пятых, государственное управление. Соединенные Штаты – федеративное государство, штаты – это самостоятельные государства с такими же органами власти, как и на федеральном уровне. Оно и понятно – благодаря безопасному географическому положению и изобилию экономических ресурсов федеральному правительству почти ничего не нужно было делать. При жизни первых трех поколений граждан США оно занималось лишь строительством дорог, вопросами иммиграции и сбором налогов. Навыки государственного управления у американцев традиционно оставляли желать лучшего^[22], потому что на протяжении почти всей истории страны они не особенно нуждались в федеральном правительстве. Соответственно, управлять территорией, по площади вдвое превосходящей территорию США, было бы нелегко. К тому же американцы действительно не умеют управлять государством.

Поскольку США не могли (или не хотели) создавать империю для борьбы с Советским Союзом, им нужны были союзники, причем много союзников, которые, в отличие от Штатов, располагались бы достаточно близко к советской границе; достаточно хорошо умели бы воевать на суше (чтобы компенсировать этот недостаток американских ВМС и морского десанта); были бы достаточно богаты, чтобы нести бремя расходов на содержание собственных вооруженных сил; и достаточно высоко ценили бы свою независимость, чтобы быть готовыми проливать за нее кровь. Все это было бы невозможно, если бы на территории союзников присутствовали американские оккупационные войска, а в правительственных кабинетах сидели бы американские чиновники.

Но главное, американцам империя была просто не нужна, потому что она у них уже была. Пригодные к использованию территории Северной Америки, принадлежавшие США, по площади превосходили территории всех других империй прошлого. К моменту окончания войны американцы не только не успели освоить их, но, можно сказать, даже не начинали. Судя по низкой плотности населения, можно (с уверенностью) утверждать, что даже в 2022 г. американцы были далеки от полного освоения своих земель. Зачем отправлять своих сыновей и дочерей в чужие края проливать кровь в борьбе с десятками народов, чтобы построить мировую империю, когда с таким же успехом можно построить несколько новых дорог в Детройте или Денвере?

Американцы ушли от традиции, принятой в практике международных отношений, согласно которой в ходе послевоенного передела сфер влияния победитель получает все. Более того, они пошли дальше, изменив саму природу человеческого существования, что привело к кардинальному изменению ситуации в мире.

С помощью Бреттон-Вудских соглашений, принятых в конце войны, американцы создали миропорядок и полностью изменили правила игры. Вместо того чтобы подчинить себе союзников и противников, они предложили им мир и защиту. Они перекроили региональную геополитику, объединив практически все воинственные империи прошлого, которые зачастую веками вели жестокую и непримиримую борьбу друг с другом, и сплотив их в одну команду. Соперничество империй превратилось в сотрудничество между государствами. Военное соперничество между странами – участницами Бреттон-Вудской системы было запрещено, что позволило бывшим империям (и во многих случаях их бывшим колониям) сосредоточить усилия не на содержании армии и флота и укреплении границ, а на строительстве инфраструктуры, создании системы образования и развитии экономики.

Вместо того чтобы сражаться за продовольствие или нефть, эти страны теперь могли торговать друг с другом, поскольку получили доступ к мировой торговле. Вместо того чтобы отбиваться от других империй, все получили локальную автономию и безопасность. По сравнению с предыдущими 13 тысячелетиями это было весьма неплохо. И это сработало. Отлично сработало. Всего за «какие-то» 45 лет Бреттон-Вудская система не просто позволила сдержать Советский Союз, но буквально задушила его. Благодаря этой системе в мире начался самый продолжительный и значимый в истории период экономического роста и стабильности.

Он продолжался до тех пор, пока не случилась катастрофа.

До тех пор, пока американцы не победили в холодной войне.

9 ноября 1989 г. рухнула Берлинская стена. В течение следующих нескольких лет Советский Союз утратил контроль над своими сателлитами в Восточной Европе, Россия – над республиками бывшего СССР, а Москва – над Российской Федерацией. Американский альянс праздновал победу. Всюду устраивали вечеринки и проводили парады^[23]. Но была одна проблема.

Бреттон-Вудская система не была традиционным военным союзом. Американцы, воспользовавшись своим доминирующим положением в океане и экономико-географическим превосходством, просто купили союзников, чтобы одолеть Советский Союз. Они создали для союзников систему мировой торговли и бездонный рынок экспорта. Но с исчезновением общего врага Бреттон-Вудская система утратила смысл. Зачем американцам было продолжать платить за союз, если война закончилась? Это все равно что продолжать выплачивать ипотеку, когда дом уже выкуплен.

С 1990-х гг. позиция США постепенно начала становиться неопределенной. Они продолжали поддерживать порядок в мире – до тех пор, пока европейцы и японцы при разработке систем региональной безопасности учитывали их интересы в первую очередь. Поскольку Советского Союза больше не существовало, в России царил хаос, а в исламском мире все было более или менее спокойно, цена поддержки Европы казалась американцам невысокой, а выгода – существенной. Самой серьезной проблемой НАТО был распад Югославии – событие локальное, мало кем замеченное и практически не повлиявшее на безопасность ни одной из стран альянса. На Среднем Востоке самой большой проблемой стало очередное обострение палестино-израильского конфликта. Что касается Азии, то после отказа от культа личности Мао Цзэдуна начал развиваться Китай, но считать эту страну военной державой было почти смешно. В столь благоприятной обстановке никому не приходило в голову раскачивать лодку.

Для большинства стран 1990-е гг. были хорошим временем. Американцы обеспечивали безопасность. Серьезных международных конфликтов не наблюдалось. Мировой рынок проник на территорию бывшего СССР и стран, не участвовавших в холодной войне. Цена американской защиты и доступа к мировой торговле постоянно росла, но в обстановке мира и процветания это не казалось проблемой. Германия воссоединилась. Европа объединялась. Азиатские тигры набирали силу. Китай стал на ноги и начал сбивать цены на потребительские товары. Поставщики ресурсов – и в Африке, и в Латинской Америке, и в Австралии и Новой Зеландии – гребли деньги лопатой, помогая другим регионам мира проводить индустриализацию. Глобальная цепочка поставок сделала цифровую революцию не только возможной, но и неизбежной. Хорошее было время! Все мы думали, что это норма, что так и будет всегда.

Но мы ошибались.

Период после окончания холодной войны был таким благодатным лишь потому, что на протяжении долгого времени американцы выполняли свое обязательство – обеспечивать безопасность, сдерживая геополитическое соперничество и финансируя американский миропорядок. Но с окончанием холодной войны ситуация изменилась, и этот подход утратил актуальность. То, что казалось нормой, на самом деле было самой необычной ситуацией в истории. Необычной, а потому чрезвычайно неустойчивой.

И ситуация вскоре изменилась.

История… США

Разные люди ведут себя по-разному. Я говорю не о культурных различиях, обусловленных географическими условиями, как, например, различия между россиянами, руандийцами, румынами и жителями города Розуэлл в штате Нью-Мексико. Я говорю о различиях между представителями отдельных горизонтальных слоев населения, а именно о возрастных.

Дети ведут себя не так, как студенты, выпускники университетов – не так, как их родители, а поведение последних отличается от поведения людей пенсионного возраста. Найдите общие поведенческие паттерны, и полу́чите современную экономику. Рассмотри́те возрастные особенности поведения населения, и увидите многие тренды, определяющие развитие мировой экономики. Сложившаяся на сегодняшний день демографическая структура населения – прямое следствие промышленной революции.