Пиня Копман
Байки негевского бабайки. Том 2
Он обычно наступает
в сентябре иль октябре.
Вот Тишрей пришел, и вот
повернулся небосвод.
К нам придет с закатом солнца
наш еврейский Новый Год.
Накануне торжества
говорим "ШанА товА!"
"Год для Вас да будет добрым!"
означают те слова.
Главный символ, знак и код,-
это яблоки и мёд,
будут самым важным блюдом,
чтобы сладким стал наш год.
Будет новая глава,
будет неба синева.
Добрым людям всех народов,
всем друзьям "Шана това!"
2 Летосчисление
10 сентября 2018 г. – еврейский Новый год.
(30 сентября-1 октября 2019 г, 19-20 сентября 2020 г)
Как сочёл давно когда-то
мудрый зведочет еврей:
Новый год считаем с даты
новолуния в Тишрей
Пахнет яблоком и мёдом
наш еврейский Новый год.
Божью милость всем народам
нам сулит его приход.
Этот вечер новогодний
прочих праздников важней:
праздник милости Господней
и начало Судных дней
На столе к его приходу
в первый вечер торжества
дольки яблок, блюдце с медом
хала, рыбья голова
В кайф явиться всем евреям
К Новогоднему столу
и за блага, что имеем
Богу вознести тфилу.
В праздник пьём-едим помногу,
ритуал неизменим.
Значит, так угодно Богу.
Кто мы, чтобы спорить с ним?
Тишрей – седьмой месяц еврейского календаря. С него начинается год и отсчет суббот. Почему седьмой месяц, а не первый? Ну так любой еврей ответит: "Потому, что так записано в Торе"
Периода от Нового года до Йом Кипур называется
«Судные дни». В эти дни человек предстает перед судом Всевышнего и отвечает за содеянное в течение года.
Хала- еврейский традиционный праздничный хлеб, который готовят из сдобного дрожжевого теста с яйцами
Рыбья (или баранья) голова символизирует начало года, а также стремление "быть во главе, а не в хвосте".
Тфила – молитва
3.50 Негев. первая ночь 5779 года
Бледный отсвет от заката
как змея ползет куда-то.
Мозаичные вершины
оплывают синевой.
Месяц пялит, будто кобра,
зрак презрительно-недобро
на костер наш, на машину,
чуть качая головой.
Горы сыплют прах горстями
обрываясь в море прямо.
Берег как на пилораме
режет мертвая вода.
И как в старой доброй драме
вдаль бредут волхвы с дарами,
а над древними горами
разгорается звезда…
Мы сидим на толстой слеге.
Тлеют у'гли красно-пеги,
зреет кофе в томной неге
(в пол-пустыни аромат)
Море, горы, звёзд побеги,
Над макушкой капля Веги…
Это Негев, древний Негев
поднебесный стилобат.
Через два часа пустыня
окончательно остынет
Скорпионы и фаланги
к нам ползут из нор и дыр.
Над осевшей серой пылью
распластав в пол неба крылья
то ли сокол то ли ангел
охраняет этот мир
Ничего, что жизнь убога.
Здесь, у звёздного чертога
благодати слишком много.
Воздух пьётся как вода.
Без сомнений, без предлога
Здесь душа в ладонях Бога.
И ведет тебя дорога
прямо в вечность. Навсегда.
стилобат – в древних храмах верхняя ступень, на которую опирались колонны храма.
3.51 Негев Октябрь Поиски истины
Ты бейсболку под солнцем сними и свой торс оголи,
Только глаз от сандалий изношенных не поднимай.
Это место сегодня и сердце, и пуп земли.
Та гора, что, по смерти Моше, скрыл от нас Адонай.
Прилетит из Леванта стозевный дракон Хамсин.
Пыль взобьёт раскаленным песчаным своим хвостом.
Солнце жечь тебя будет и выбелит неба синь.
Так познаешь ты Слово. И истина будет в нём.
Ветер с запада тучи нагонит и бросит в тебя дождем,
Чтоб земля твоих предков плодами была щедра.
Он приходит как гость, тот, которого долго ждем.
Гасит ярость свою светило, и лижет нежней жара.
От ливанских кедров и гор прокрадётся в долины тень.
Журавли поплывут на север, взяв Слово твоё с собой.
А межзвездная бездна поглотит ушедший день,
Чтобы утром с востока улыбкой блеснуть голубой.
Завершается круг, затирается времени след.
И ни детям, ни внукам, лишь правнукам будет дано
Осознать и принять то, что истины общей нет.
Каждый сам раб и бог, и истины сам зерно.
3.52 Суккот. Октябрь
Колдовских древних слов сочетанья
В них надежда на Бога и страх,
Все мы помним, что значат скитанья
жили предки в пустыне в шатрах.
Мы держались традиций веками
хоть свободен наш дух и нестрог.
Ламп гирлянда мигнет огоньками
Так поднимем ЛУЛАВ и ЭТРОГ!
И в палатке под листьями пальмы,
При открытом пологе входном,
Будем медленно есть и печаль мы
запивать будем красным вином.
Шар луны в неба синем басейне,
воздух светится от волшебства,
"Будь БАРУХ АДОНАЙ ЭЛОГЭЙНУ!"
повторяем молитвы слова.
Мы не голодны, Боже, и здравы,
Нам учиться-работать не в лом.
Мы не просим богатства и славы
Все что нужно – один лишь ШАЛОМ
До рассвета растянется ужин
Будет пища лежать на столе
Помоги, Адонай! Нам лишь нужен
мирный труд на свободной земле!
3.53 Ханукальные свечи. Декабрь
Уж было ль так на самом деле,
но было так возглашено:
лампады восемь дней горели,
хоть масла не было давно.
Евреи радовались чуду
как нищий, вдруг нашедший клад,
И свято верили, что будет
отныне жизнь – лишь тишь до гладь.
И дело тут не только в вере,
пьянит Победа как вино:
"Храм снова наш! Раскрыты двери!
Святилище освящено!
И ХАнука отныне станет
в жизнь воплощенною мечтой…"
Увы, забыли христиане
страницы Библии святой.
В Совбезе, в здании ООНном,
где мусульманам благодать,
решили, что по ИХ законам
евреям ХРАМА не видать.
Что иудеи в Иудее,
в Йерусалиме, с давних лет
лишь оккупанты по идее,
и жить у них там права нет.
Судьба отмерит всем по мере.
Коль говорить начистоту,
и вправду дело тут не вере:
дерьмом воняет за версту.
Но пусть их Бог им совесть лечит.
Ход времени неумолим.
Я снова зажигаю свечи:
за Храм, за Иерусалим.
3.54 Собако-весеннее
Солнце с каждым днем все жарче.
И ночами не до сна.
Не ворчим, дружище Арчи.
Ведь пока еще весна.
А душа чего-то ищет,
рвется к выси голубой.
И немножко жаль, дружище,
что не птицы мы с тобой.
Мы б взлетали без печали
ранним утром по весне
Славно б ласточек гоняли
по небес голубизне.
Среди тучек белотелых
мы б гуляли, веселясь.
Жаль, душа твоя взлетела
и меня не дождалась.
Я души открою ларчик,
встречь небесному лучу.
Подожди меня, мой Арчи!
Скоро я к тебе взлечу!
3.55 Осень a la naturelle. Сентябрьское танго
Это было у моря, где не носят буркини,
где стекает к прибою перегретый газон.
Возбужденно глазищи там таращат мужчины
на девиц недозрелых и не собственных жен.
Там играют в Айфонах, и еще в пляжный теннис,
пьют согретое пиво, кока-колу и сок,
а потом отливают, погрузив в море пенис,
и вползают погреться на горячий песок.
Лился крем от загара из флаконов с закруткой,
мяч над сеткой метался, не касаясь земли.
И хрипел репродуктор над спасательной будкой,
звуки старого танго с ностальгией текли.
За зеленою стенкой кипарисов и сосен,
в золотистом халате, как турецкий султан,
эротично ласкает разомлевшую Осень
от нахлынувших чувств офигевший платан.
И быстрее струится вдоль мембран цитоплазма…
Но планируют листья на подвявший газон,
намекая что счастье скоротечней оргазма,
и окончится вскоре этот пляжный сезон.
3.56 Червонная дама
Она пьянит чуть терпким ароматом
прощания, брожения и тлена.
А тучи пледом мягким и косматым
к ногам ее сползают вожделенно.
Вихрится воздух шустрым горностаем,
неугомонным и нетерпеливым,
он словно для неё стихи вплетает
в неслышимых мелодий переливы.
Она плывет лесами и садами.
Кружатся рядом листья, словно птицы
И вся Природа ей, Червонной даме,
вослед спешит с почтением склониться.
Но как, бедняжке, ей с тобой сравниться?
Твои глаза,– что небо в день весенний,
и столь пушисты брови и ресницы,
как летних рощ узорчатые тени.
Хоть обе вы характерами схожи,
в которых громы гроз и слёзы ливней,
но шёлк волос, и бархатистость кожи
недостижимы Осени наивной.
Пусть Осень много поэтичней лета,
сверкает облаченье золотое,
а ты, моя любимая, одета
лишь в джинсовое платьице простое…
Ах, Осень! Сколь пестры твои аллеи!
Сколь сладок мед твоих благоуханий!
Но милая мне в сотню раз милее.
Живая плоть прекрасней и желанней.
3.57 Осеннее
Осень в платье сыром
дождем наплевав на прогнозы.
прилетела на тучах
асфальт зачернив, что мазут.
Клен пылает костром,
искры листьев роняя как слезы.
листья пёрышки вспучив,
по мазуту отважно плывут.
Первый день сентября
нам оставит сырые дороги
Солнце выглянет где-то,
но уже не воспрянет трава.
Нет, болтают не зря,
что законы у времени строги.
Это кончилось лето,
и осень качает права.
3.58 Осенение
Птицы вдаль летят с прощальным граем
в парках золотая благодать.
Мы цыплят по осени считаем.
Только я не стану их считать.
Я осенней прелести внимаю
пробую палитру бытия.
Пусть когда-то чудно было в мае,
Но и нынче чудо вижу я.
Может, взгляд уже не слишком ясный
Серебро волос зиме под стать…
Осень – это все равно прекрасно,
и цыплят не стану я считать!
3.59 Ноябрь, однако
Осенний воздух студит темя.
Везде, где не асфальт – болото.
Безжалостный коллектор Время
содрал с деревьев позолоту.
Еще холодных ветров стоны
покуда непривычны слуху,
но грустно каркают вороны,
зимы предвидя голодуху.
Тот, кто сбежал на юг счастливый,
уже поёт под небом чистым.
Тоскливы ноября мотивы,
но будь хоть в малом оптимистом:
Потешь себя пока химерой
как вор, задержанный с поличным,
что в пятьдесят оттенков серый
быть может тоже эротичным.
Но мелют жернова Господни,
Борей задует, бородаст
и мир в отбеленном исподнем
для оптимизма повод даст!
3.60 Людвиг ван и осень
Смотримся в зеркало, что лишено амальгамы
мы, кого Морок и Мара учили наигрывать гаммы.
Рвем себе горло, и паспорт, карьеру и спину
Женщину ищем мы: леди, сеньору, фемину.
Осенью каждый, хоть лев,– он телец или овен.
Осень, конечно же, Ваша пора, херр Бетховен.
Славная, странная, страшная бытность в беззвучьи.
Был композитор как мошка, попавшая в сети паучьи.
В мире, заполненном счастьем ему недоступного звука
Был композитор поэтом немым и слепым и безруким.
Был композитор вне времени, сроков, за краем.
Мы же всего лишь любви его к жизни внимаем.
Красное, Людвиг ван, – отблески гемоглобина.
И ничего не спасает уже от осеннего сплина.
3.61 Осенние рассуждения
У осени есть поводы для грусти:
то вдруг всплакнет дождем сентиментально
то зайчиков разгуливать отпустит,
а то и дождь и солнце вразнобой.
А мы зимы порог уже буквально
перешагнув, ответим неформально:
уйдем в загул, заскок, заед, запой!
Пусть время таровато и брутально,
но там, вверху, над крышей голубой
за нашим, столь привычным небосводом
есть Некто для кого не в счет ни годы,
ни странности безбашенной природы.
Он наблюдает за столетий ходом
завидуя, конечно, нам с тобой!
3.62 Осенний грог. Свинг
Пушкин был, конечно, гений
Вслед ему любой дебил
осень, "пору вдохновений",
врет, что истово любил.
Что мол, грязь,– мечта поэта,
что балдеет от дождя.
Лично мне погода эта
хуже в тапочке гвоздя.
Слякоть, морось – это мода
Для пижонов-брехунов.
Мне осенняя природа
как депрессии жернов.
В серых тучах рЕдка просинь,
воздух вымок и продрог.
Вот за что люблю я осень -
так, конечно же, за грог.
И меня поймут всем сердцем
те, кто с темою знаком:
Адмиральский – тот, что с перцем,
С ромом, бренди, коньяком.
Можно пить без опасений
дома, во дворе, в пути.
От депрессии осенней
лучше средства не найти.
Бросишь зонтик у порога,
на плите согреешь чай
У камина выпьешь грогу.
И садись стихи ваяй!
3.63 Новогодье
С белым покровом, весёлой метели добычей
кто-то грядет, от людей отстраняя беду
Взденем повыше бокалы, уважив обычай.
Счастья нам всем в наступающем Новом году!
Религиозным, агностикам и атеистам,
Всем пожелаю чтоб наши сбывались мечты
Радуйся, мир нашим душам и помыслам чистым!
Будь к нам добрей и избавь от пустой суеты!
Пусть мы без злобы под мирным живем небосводом,
Пусть улыбаются дети, согреты душевным теплом!
Ваше здоровье, родные! Вас всех с Новым годом!
Встретим приход его за новогодним столом.
3.64 Снежная проза
Снег… Почти что простая вода.
Для воды минус двадцать, – убойная доза.
Цепенеет вода в шестигранники льда.
Это голая физика. Скучная проза.
Тучи по небу ринутся серой толпой.
Закружится Борей с Аш два О оглашённой,
И просыплется с облака манной крупой
и укутает Землю пушистой попоной.
А щекастый Борей будет дуть, как мехи,
распушив бородищу у Деда Мороза.
А стихи… Впрочем, разве Зима – не стихи?
И немножко, конечно же, скучная проза.
3.65 Предновогоднее
Кто-то, благостен, но строг
может Бог, а может, – случай)
посулит, что будет лучше
уходящим за порог.
Добрый Кто-то!Не спеши
открывать нам в завтра двери.
Я, хотя почти не верю
но молюсь от всей души:
Новый день благослови!
Мир нам всем! И Свет над всеми!
Новый год- такое время:
Очень хочется любви.
Охрани и вразуми!
Дай нам вздоха на рассвете!
И пускай смеются дети!
Люди! Будем же людьми!
3.66 Новогодний крик души
А стрелки часов так бестрепетно чутки,
и, следуя логике Божьего кода,
они не спеша отрезают минутки
последних часов уходящего года.
А может быть все-таки чудо случится?
На сердце, как в детстве, тревожно и жарко-
И мир озарится, и вспыхнет жар-птица
и будет веселье, и будут подарки.
Взлетят фейерверки к небесному своду,
и кончатся смуты, и кончатся войны.
А люди оценят добро и свободу
и будут спокойны, и станут достойны.
А дети, всегда теплотою согреты,
боятся не станут ни воя, ни грома,
И будут взлетать только в космос ракеты,
не те, что взрываются в школе и дома.
Я выйду под звезды с надеждой на чудо
Какая бы ни была нынче погода
И крикну и миру, и небу и людям:
"СЧАСТЛИВОГО ДОБРОГО НОВОГО ГОДА!"
3.67 Новогодняя мечта
Если хватит силы, братцы,
(мочи, грубо говоря)
Без пяти минут двенадцать
в день последний декабря
Будет холод или мряка,
даже если дождь опять,
выйдем мы с моей собакой
на минутку погулять.
Скажем Миру: "С Новым годом!
Не кончайся! Не скучай!
Счастья всем нам! Мир народам!"
И пойдем домой пить чай.
3.68 На исходе новогодней ночи
В темный час исхода ночи,
песни недопетой,
нервно смотрят неба очи
в чаяньи рассвета.
Предрассветный мерзнет воздух
словно бомж в рубашке.
В этот час беднеют звезды
и дрожат, бедняжки.
Млечный путь протек из крынки.
Тишь звенит густая.
С неба нежно, как снежинки,
ангелы слетают.
Ломоть лунный бледнолицый
смотрит удивленно.
Сны нисходят воплотиться
к детям и влюбленным.
Тонет все, что было прежде
в глубине колодца
и рождаются надежды.
Скоро мир проснётся!
3.69 Рождественское
Рождество, еловый запах,
свечек огоньки.
Ночь придет на мягких лапах –
вязаны чулки.
Месяц сбросит адаманты
в окна и дворы.
На санях примчится Санта
и раздаст дары.
Серый волк под старой елью
ляжет на ночлег
И всю ночь на приземелье
будет падать снег.
Он расстелится метелью
в долах, на горе.
Лыжи, санки, визг, веселье, -
радость детворе.
Ветер смеха переливы
разнесет вокруг.
Станет мир чуть-чуть счастливей.
Ну и ты, мой друг!
3.70 Зимний грог
Если вымок и продрог
и зима владеет сердцем
делай адмиральский грог
с ромом, коньяком и перцем!
Он любых лекарств полезней
греет тело он сполна
Хмарь в душе тотчас исчезнет
и к тебе придет весна.
Перемкнет какую клемму.
Муза жару впарит в грудь
и напишешь ты поэму
и еще какую муть.
Извлечешь с небес звезду,
изукрасишь дом резьбою.
Станешь с миром ты в ладу
и в ладу с самим собою.
И, в прекрасное мгновенье
вдохновенья чуя дрожь,
может, пол в самозабвеньи
мокрой тряпкою протрёшь.
Словно витязь на порог
явишься оплотом веры…
Вот что может сделать грог
с дурнем, что не знает меры.
