Сии соображения дали жизнь тарифу 1822 года. Сей нечаянный перелом из одной системы в другую изумил и испугал многих. Умы, порабощенные еще свежим впечатлением, затвердившие со слуха известное правило поборников свободной торговли: дайте волю и дайте дорогу (laissez faire et laissez passer), завопили громогласно. Плаченные пророчества угрожали России неминуемым и скорым разорением. Тариф сей – смертный приговор торговле нашей, говорили они: иностранцы не станут покупать произведения наши, потому что лишены средств продавать нам свои! Они нас не будут пускать к себе, отплачивая нам за отказ в гостеприимстве. Как будто торговля дело вежливости и народы считаются визитами! Как будто не один закон выгоды определяет торговые сношения!
Высокая пошлина не столько побуждение к собственному производству, сколько соблазн к тайному провозу, – продолжали они. Казна лишится таможенного дохода и принуждена будет прибегнуть к усилению налогов, чтобы прикрыть недоимки! Отстранение совместничества иностранцев поразит неподвижностию успехи нашей мануфактурной и ремесленной промышленности! Последствием того будет монополия в пользу нескольких капитальных мануфактуристов, во вред потребителям, во вред различным отраслям сельского хозяйства, всем выгодам помещиков и вообще всему народному благосостоянию! Таковы были общие вопли.
Положим еще, что подобные предвещания могли встретить тариф при его появлении. Одно правительство имеет средство объять общие выгоды и, изведав свойства и потребности их, вывести заранее полное о них заключение, и на нем основать свои меры. Частные мнения, односторонние взгляды, при всем беспристрастии соображений, не могут ясно судить до времени и до удостоверения опыта. Но не странно ли слышать еще и ныне от многих те же толки и те же задним числом пророчества? Тариф уже выдержал двенадцатилетнее испытание. Сии годы не все были годами мира и благоприятных обстоятельств.
В 1824 году было наводнение в Петербурге: снисходя к потерям, понесенным купечеством при этом бедствии, правительство уступило одних пошлин около четырех миллионов рублей.
В 1826 и 1827 годах война с Персиею прекратила торговлю на Каспийском море и во всем Закавказском крае.
Война с Турциею в 1828 и 1829 годах имела тоже действие на торговлю по морям Черному и Азовскому и в Бессарабии.
В 1829, 1830 и 1831 годах холера держала Россию в осаде, свирепствуя во многих её областях. Вторжение подобного неприятеля и долгое пребывание его в недрах империи должны были иметь пагубное и повсеместное влияние на обороты торговли, как внутренней, так и внешней.
В 1831 и 1832 годах восстание Полыми, война с нею и беспокойства в западных губерниях задержали в тех местах все торговые дела.
Наконец в 1833 году неурожай во многих губерниях России превратил отпуск хлеба за границу. Сие вредное действие на одну из главнейших отраслей отпускной торговли вашей должно было иметь неблагоприятное отражение и на все другие, а равно и на требование иностранных товаров.
Между тем и Европа в продолжение сего периода подвергнута была различным потрясениям, которые более или менее отзывались и в движениях общей торговли. Европейский мир не был нарушен повсеместным восстанием к оружию, но сохранение вооруженного мира отвлекает внимание правительства и капиталы от пользы промышленности и торговли, Мятежи, междоусобия, ниспровержение династий и восшествие других, с изменением в правилах государственных, с переменою политических союзов и симпатий, отторжение областей от метропольных держав своих, несколько политических тяжб, долговременно ожидающих решения, все сии обстоятельства, действуя на движения фондов, на предприятия частных людей, на общую доверенность и безопасность, коих требует торговля, не могли не иметь хотя издалека и косвенно влияния и на торговые судьбы России.