полная версия

Павел Владимирович Рязанцев
Шрамы на небе

 
Вкус нежный, тает во рту
Мясо любимой.
 

 
Магия мрака
сильна, но ей нужна кровь.
Своя ли, чужая…
 

 
«Не буди мёртвых» –
твердил монах вдове.
Но как не рискнуть?
 

 
Случай несчастный
свёл двух чудесных людей
в брюхе акульем.
 

 
Кровавый голод
вечно терзает любовь.
Горькие ночи.
 

 
Чудо – поверить
в любовь адвоката и
расчёт маньяка.
 

 
Он помнит войну
своей кожей, костями.
Сын Хиросимы.
 

 
Колючая жизнь.
Бархат смерти приятен,
но ласки жестки.
 

 
Ужасно шучу.
Боль – быть Пьеро по жизни.
Тяжёлый удел.
 

 
Избы пылают.
Люд плачет, но не купец:
лес дорожает.
 

 
Ночные огни.
Вспыхнуло солнце, встал гриб.
Светят лишь звёзды.
 

 
Спину красавца
горб увенчал. Сядь прямо,
выпрями спину!
 

 
Не слышны баньши.
Они плачут тише, чем
вздыхает земля.
 

 
Гибкие станом
своим нравом свирепы.
Дикие кошки.
 

 
Поминаю тебя.
Менять замки дорого.
Не приходи вновь.
 

 
Я падаю в сон
и просыпаюсь в поту.
Не дома. В земле.
 

 
Да дайте поспать!
Не дожил до пенсии.
В гроб не стучите!
 

 
Солнце в зените.
В поле ржи лежит соня.
Горит сухостой.
 

 
Жизнь закончилась,
а всё, что ты видишь – миг,
памяти вспышка.
 

 
Штыки с двух сторон
на психику давят мне.
Снаружи… внутри…
 

 
Изыски любви
отпечатались хлёстко
красным на коже.
 

 
Я в прятки играл
и понял не сразу, что
остался один.
 

 
От поцелуев
до укусов и боли
один детский шаг.
 

 
В ночь страшных сказок
вспоминали о прошлом.
Утром все вскрылись.
 

 
– Знаешь, кто я?
– Сладочка! – кондитерше
ответил вампир.
 

 
Три девы стоят.
Мумия парня лежит.
Сыты суккубы.
 

 
«Бог покарает!» –
кричит пастырь недобрый,
пугает детей.
 

 
Зло возродится
под треск добродетели.
Маски спадают.