Павел Михайлович Кучма
Пять методов

Глава 8.

Из клиники они не поехали домой, потому что Надя, как сама она выразилась, решила прошвырнуться по магазинам. Он с чувством маниакальной подозрительности отметил для себя, что маршрут в сторону дома был, как будто бы заранее спланирован в обход Университетской улицы. Хотя с точки зрения адекватной и правильной логистики именно по этой улице было ближе всего к дому. При этом Надя особо ничего не покупала, так кое-какие мелочи и продукты, большую часть времени просто бесцельно слоняясь по магазинам и торговым центрам. У него складывалось впечатление, что она делает это специально, чтобы оправдать высосанный из пальца поход за покупками. Домой они попали ближе к обеду, убив на бесцельное хождение по торговым площадям несколько часов.

– Слушай, я хотел поинтересоваться у тебя, – обратился он к жене, когда они разбирали пакеты с покупками на кухне, стараясь при этом сделать тон таким, как будто бы ему нет особого интереса к тому, что он хочет спросить, – почему мы всё-таки не поехали по Университетской?

Он старался не смотреть на жену пристальным требовательным взглядом в ожидании ответа, пытаясь тем самым угадать по её выражению лица и реакции, говорит ли она правду или же норовит солгать, чтобы не вызвать в ней подозрительности. Надя ответила сразу, практически не думая, и он сделал вывод, что она, возможно, была готова к подобному вопросу.

– Слава, я тебе уже говорила, что совершенно не ориентируюсь на местности и уж тем более по карте, – ответила Надя, раскладывая продукты по полкам кухонного гарнитура. – Я в этой клинике была первый раз в своей жизни, также как и ты. Перед поездкой я посмотрела, как туда проехать и мне показалось, что нужно ехать именно так, как ехали мы.

– Ну, там же центральный въезд и вход на территорию Больничного городка со стороны именно Университетской, – слегка надавил он, краем глаза, смотря на реакцию жены.

Надя, нисколько не смутившись его замечанием, спокойным тоном сказала, продолжая раскладывать продукты, но теперь уже по полкам холодильника:

– Слава, ты так говоришь, как будто бы я туда каждый день на работу езжу. Когда я там была последний раз? Вот и я не припомню когда. Всё правильно ты сказал: центральный въезд и вход находится со стороны Университетской, но сама клиника расположена чуть ли не в противоположном конце от него, как раз со стороны параллельной улицы. Как там она называется?

– Мира, – подсказал он, подумав, что логика в словах жены хоть и присутствует, но всё равно он не особо склонен ей верить. Его по-прежнему грызло изнутри безграничное чувство крайней подозрительности в поведении жены.

– Вот, со стороны улицы Мира! – ткнув указательным пальцем в его сторону, воскликнула Надя. – Слава, я вообще не стараюсь запоминать все эти улицы, которых в нашем городе тысячи, и их расположение. Зачем забивать голову не нужной информацией, я же не таксистом работаю, а на какой улице расположена моя квартира и работа, я помню и этого мне достаточно. К тому же, у тебя есть машина, в которой навигатор, такой же навигатор есть в такси, а общественный транспорт вообще ходит по маршруту.

Усмехнувшись типичной женской логике, которую не каждый мужчина поймёт, он возразил:

– Но ведь любой навигатор в независимости от того, где он находится в личном автомобиле или в общественном транспорте, всегда показывает оптимальный путь…

Надя, прекрасно понимая, куда он клонит, не дала ему договорить, сказав:

– Верно, но только не всегда оптимальный путь, как ты выражаешься, правильный или самый близкий, или ты забыл, как мы несколько раз ездили отдыхать на своей машине? Я, Слава, таких слов матерных в жизни не слышала, какими ты этот навигатор и его производителей обзывал. У меня уши чуть в трубочки не свернулись от стыда и того безобразия, которое в них лилось нескончаемым потоком несколько часов.

– Ну, да, – сказал он, понимая, что Надя умело ушла от ответов на его вопросы.

Надя тем временем, ощутив, что инициатива в беседе постепенно переходит на её сторону, решила закрепить своё преимущество. Он начал разговор с вопроса, на который она не дала конкретного ответа, но в то же время не стала ломать его и резко переводить на другую тему, слегка сместив акцент в нужное ей русло. Со стороны это выглядело таким образом, как будто бы разговор начала именно она на интересующую её тему, которую сейчас пыталась развить.

– Не понимаю, почему с противоположной стороны огромной территории, которую занимает городок, нельзя сделать ещё один вход? – демонстративно возмущаясь, произнесла Надя. – Мы с тобой после того, как вошли через центральный вход, сколько ещё бежали до клиники, а если бы там был ещё один въезд и вход, спокойно бы подъехали на такси и вошли на территорию, а затем не торопясь дошли бы до нужного нам здания или места. Удобно же, так в чём же проблема? А?

Надя посмотрела на него выразительным взглядом, принуждающим его отвечать на поставленный вопрос. Он, смотря на жену, вспомнил своего отца, который говорил ему, когда он был студентом, что если он хочет завладеть инициативой в разговоре или одержать верх в споре, ему никогда не стоит отвечать на вопросы оппонента, стараясь в свою очередь задавать свои вопросы ему. «Запомни, Славка, на любой вопрос оппонента, всегда отвечай своим, но делай это завуалированно и тактично. Отвечать на вопросы всегда сложнее, чем их задавать», – поучал его отец. Он никак не мог понять смысл слов отца, как можно ответить на вопрос другим вопросом, хотя видел, что отец делает это мастерски, выуживая из оппонента нужную ему информацию, при этом оставаясь закрытым для него. Со временем он это понял, но в полном объёме, как отец, так и не смог овладеть этим искусством.

Надя в ходе беседы, скорее всего не осознанно, а интуитивно, применила это правило. Она, толком не ответив на его вопрос, который ей был не по душе, немного увела разговор в другое русло и как только завладела инициативой, принялась уже задавать вопросы ему.

– Там есть проходная, но она немного в стороне и исключительно для персонала и служебного транспорта Больничного городка, – ответил он, а затем добавил, принимая условия игры, чтобы не дать жене возможность перевести разговор на другую тему: – Но ты ведь этого не знала, правда?

– Слава, что ты ко мне прицепился с этой проклятой Университетской и этими проходными? – раздражённо спросила Надя, посмотрев на него возмущённым злым взглядом. – Какая разница, по какой улице ехать? Тебе в данный момент это принципиально и важно?

Понимая, что его последний вопрос угодил точно в цель, от чего Надя занервничала, он пожал плечами, как ни в чём не бывало, и ответил:

– Нет, просто спрашиваю. Нельзя что ли?

– Спрашивать можно, Слава, но глупые вопросы задавать нельзя, – раздражённо съязвила Надя, передавая ему консервы и указывая пальцем, куда их нужно поставить. – Я в тот момент думала не о том, как быстрее и правильнее проехать, а о состоянии твоего здоровья, о котором ты, к слову говоря, не думаешь совсем.

Взяв у жены из рук консервы, он открыл дверцу нижней секции гарнитура и поставил их на внутреннюю полку. Нужно было менять тему разговора или предоставить эту возможность жене, потому что ему стало очевидно, что Надя умышленно избегала Университетской улицы, как будто бы там располагалось что-то такое, чего он не должен был видеть или о чём не должен был знать. Возможно, что это было то, что он видел в кошмаре во время потери сознания, хотя в подобное верилось с большим трудом. Он ничего толком не понимал, но в том, что жена ведёт себя с ним не искренне, явно что-то недоговаривая и скрывая, он более не сомневался. Надя знала о ещё одной проходной и знала, что она только для персонала и служебного транспорта, не заметить её было невозможно, как на карте, так и на местности, но всё равно просила водителя ехать именно к ней по параллельной улице. Зачем? Ответ прост: она хотела использовать её, как запасной вариант мотива ехать именно этим путём, если бы он или водитель отказали ей, либо начали задавать лишние вопросы. Мол, что с меня взять, ведь я карты читать не умею, на местности не ориентируюсь и про служебную проходную не слухом, ни духом. Водителю оказалось всё равно, а он особо не сопротивлялся, поэтому успокоившись, она решила о ней не упоминать, ограничившись не умением ориентироваться в картах и на местности. Вполне себе удобная позиция.

– Ты мне лучше скажи, как ты себя чувствуешь после приёма лекарства? – спросила Надя, стараясь перевести беседу на другую тему.

– Нормально, – бесстрастным голосом соврал он.

– Голова не кружиться? Не тошнит? Фёдор Аркадьевич сказал, что первое время могут быть неприятные побочные эффекты.

– Вроде бы нет.

– Слава, так вроде бы или нет?

– Нет.

– Хорошо. Ты есть будешь?

– Пока не хочу, чуть позже.

Надя, нахмурившись, посмотрела на него с укором и сказала:

– Слава, ты забыл, о чём тебе врач говорил?

– Надя, в меня столько глюкозы влили, что организм её целый месяц может расщеплять на питательные вещества, – с раздражением сказал он. – Ну, не хочу я есть, что мне через силу в себя заталкивать?

– Я понимаю, что у тебя нет аппетита, – непреклонно стояла на своём Надя, – но и предписания лечащего врача выполнять необходимо, если ты хочешь выздороветь.

Уличив момент, когда можно задать жене ещё один интересующий его вопрос, он спросил:

– Кстати, о врачах и о выздоровлении, кажется, у вас в школе работает психолог?

– Паула Арнольдовна? – удивлённым голосом спросила Надя, и по её выражению лица он понял, что этот вопрос её сильно насторожил, если не встревожил. – Почему ты о ней спросил?

– Влюбился, – попытался отшутиться он.

По выражению лица жены было видно, что такой ответ её не устроил. Бросив все свои дела, Надя с серьёзным видом подошла к нему вплотную и вперила в него вопросительный требовательный взгляд. Внешний вид жены, услышавшей из его уст имя другой женщины, не предвещал для него ничего хорошего. Положив руки на бока, Надя властным голосом произнесла:

– Во-первых, если ты хотел пошутить, то у тебя не получилось – это не смешно. Во-вторых, я тебе ещё раз спрашиваю: почему ты спросил о ней?

Ему не хотелось раскрывать перед женой даже малую толику своего будущего замысла, но, чтобы разговор не перешёл в скандал с последующей подозрительностью со стороны жены, он решил пойти на необходимый компромисс, слегка приоткрыв ей занавес. Посмотрев на жену дружелюбным взглядом, он примирительным тоном сказал:

– Успокойся, Надя, просто я подумал: может быть, сходить на приём ещё к одному психиатру, вдруг он опровергнет диагноз Новикова, или наоборот дополнит его, сказав то, что мог упустить Фёдор Аркадьевич.

Надя, взглянув на него, как на носителя лишней хромосомы, скептическим тоном сказала:

– Слава, ты вообще понимаешь, что ты несёшь? Фёдор Аркадьевич высококвалифицированный специалист с мировым именем в психиатрии, а Таунберг обычный детский психолог в школе. И ты хочешь у неё проконсультироваться? Ты в своём уме?

Он предполагал, что Надя отреагирует подобным образом на его предложение, поэтому не придал её словам никакого значения. Главное он сделал: узнал фамилию и имя школьного психолога. Далее можно было включать дурака и соглашаться с женой во всём, что она не скажет, терпеливо снося её нападки в виде критики его предложения.

– Ты меня не поняла, – картинно усмехнувшись, сказал он, – я имел ввиду совсем другое.

– Что ты имел в виду? Объясни, пожалуйста, я тебя внимательно слушаю.

– Ну, логично же, что ваш школьный психолог вращается в соответствующих кругах, общаясь с себе подобными специалистами. Ты могла бы у неё поинтересоваться, задав ей пару вопросов обо мне, а она бы, в свою очередь, посоветовала тебе хорошего психиатра.

Надя, терпеливо и внимательно выслушав его, категорично заявила, как отрезала:

– Слава, во-первых, Фёдор Аркадьевич лучший специалист, как в городе, так и в регионе, а, во-вторых, ты хоть понимаешь, какую сумму я отвалила за приём? И сколько ещё нужно будет на твоё лечение? Поэтому вопрос закрыт раз и навсегда.

– Хорошо, как скажешь, я тебя понял, – сказал он, соглашаясь с женой, чтобы закончить разговор.

Но Надя и не собиралась прекращать разговор и успокаиваться, напротив, заведясь после упоминания о своей коллеге, с которой она работала в школе, Надя продолжила возмущаться, ворча, как старая бабка:

– Тоже мне нашёл высококвалифицированного специалиста, который может что-то посоветовать. Я бы на месте мамы уже давным-давно бы избавилась от этой дуры.

– Хорошего ты мнения о своих коллегах, – усмехнувшись, сказал он.– Чем же она заслужила такую симпатию с твоей стороны?

Надя, высокомерно посмотрев на него, нахмурила брови и сказала с особым пафосом:

– Она мне не коллега, Слава, запомни это. Я педагог, обучающий детей грамоте, дающий им знания, которые пригодятся и помогут им во взрослой жизни, а она детский психолог, который ничему полезному их не научит, и вообще занимается, не пойми чем в школе.

– Ну, если твоя мать её до сих пор не уволила, значит, она не такой плохой специалист, как ты утверждаешь, – возразил он. – Чем-то же она занимается в школе, не может же она приходить на рабочее место и целый день бить баклуши.

– Слава, я тебя умоляю, – непреклонным тоном сказала Надя, посмотрев на него критически, как на идиота.

– Я не знаю суть работы детского психолога, чем он там занимается, но подозреваю, что в его обязанности входит следить за психическим состоянием школьников, фиксируя отклонения в их поведении и здоровье, если таковые есть, ну и, наверное, проводить плановые медицинские осмотры, или какие-нибудь воспитательные беседы. Просто у нас на заводе тоже есть психиатр и психолог, который занимается, чем-то похожим, только с взрослыми дядями и тётями. Не может она ничего не делать, иначе бы её должность мгновенно сократили.

Надя, смерив его недовольным недружелюбным взглядом, раздражённо сказала:

– Она держится на своём месте, только благодаря своему отцу, Слава. Если бы не он, мама давно бы уже указала ей на входную дверь, выгнав её на улицу с волчьим билетом. У нас в школе учителей не хватает, от чего постоянно приходится совмещать разные должности и предметы, зато есть психолог, пользы от которого, как с козла молока.

Услышав про отца Таунберг, он заинтересовался, но, не подавая вида этому, осторожно спросил:

– А что её отец какая-нибудь высокопоставленная шишка в министерстве образования?

– Нет, – пренебрежительно махнув рукой, сказала Надя, – тоже какой-то психиатр или психолог, я точно не знаю.

«Опа! – мелькнула у него в голове мысль. – Именно такой человек мне и нужен. Видимо, серьёзный специалист, занимающий высокую должность в каком-то административном или медицинском учреждении, и имеющем вес в научных или медицинских кругах, если даже всемогущая Агата Владимировна с её связями в столице, не может убрать его дочь из своей школы».

Слушая жену, которая, словно бы взбесившись, поливала грязью школьного психолога, в пол уха, он уже строил план встречи с Паулой Арнольдовной и её отцом.

– Что ты так взъерепенилась? – удивлённо спросил он, когда голос жены стал громогласным и принялся сотрясать стены кухни, отскакивая от них эхом. – Тебе она, чем не угодила? Работает и хрен бы с ней, как будто бы ты или твоя мать платите ей зарплату из своего кармана.

Надя, бросив на него злой испепеляющий взгляд, прошипела, словно змея:

– Слава, лучше не беси меня, а то я не посмотрю, что ты болен, врежу так по твоей пустой голове, что мало не покажется.

– Ладно-ладно, я всё понял, что она тебе не нравится, – выставил он руки вперёд ладонями, показывая жене, чтобы она успокоилась, а затем сказал примирительным тоном, – но должны же быть веские причины антипатии к человеку, например, личный конфликт или ярко выраженная не компетентность. Нельзя же ненавидеть её только лишь за то, что её деятельность кажется тебе бессмысленной. Может быть, она думает про тебя точно также.

Надя даже зажмурилась от злости, после чего гневным голосом сказала:

– У меня каждый день с ней конфликт и не только у меня, потому что она самовлюблённая и эгоистичная выскочка, пафоса от которой в разы больше, чем пользы. Всё, Слава, я не хочу больше обсуждать эту папенькину дочку в нашем доме. Понял?

– Да, понял, понял, – сказал он, а про себя подумал, что то же самое недавно говорил жене о Новикове, психологический портрет которого полностью подходил под слова Нади. Тем не менее, для жены психиатр был высококвалифицированным специалистом, а школьный психолог – пафосной дурой. Объяснение этому было лишь одно – у его жены со школьным психологом были личные разногласия, возможно, касающиеся работы, перешедшие в крайнюю неприязнь. А это никак не влияло на профессиональные качества и компетентность школьного психолога, и уж тем более на соответствующие профессиональные качества её отца.

– За то, что ты взбесил меня, идёшь и выкидываешь мусор. Понял?

– Ага, – сказал он, завязывая узел в верхней части мусорного мешка, который передала ему жена. Взяв мешок с мусором, он вышел в коридор, после чего развернулся в сторону жены, которая сверлила его пристальным злым взглядом, и произнёс с лукавой улыбкой. – Паула Арнольдовна! Паула Арнольдовна!

Надя, схватив с мойки кухонную тряпку, запустила её в него, закричав:

– Пошёл вон!

Увернувшись, он быстро влез в ботинки, открыл дверь и произнёс перед самым выходом:

– О-о-о! Наденька, наверное, тебе нужно показаться психиатру, а то нервы не к чёрту…

Он не договорил, потому что Надя начала молниеносное движение в его сторону, как только услышала его слова о психиатре. Вылетев из квартиры, он бросился вниз по лестнице. Вдогонку ему полетели его домашние тапки, и раздался злой голос Нади, не предвещавший ему ничего хорошего после возвращения.

Когда он ушёл, Надя закрыла дверь и взяла свой сотовый телефон. Набрав нужный ей номер, она приложила телефон к уху и стала ждать, когда абонент на противоположном конце линии снимет трубку.

– Что-то случилось? – раздался в трубке настороженный мужской голос.

– Он спрашивал о ней, – сказала Надя, в голосе которой были едва заметные нотки беспокойства.

– О Таунберг? – уточнил мужчина.

– Да.

– Что ты сказала?

– Я сказала ему всё то, что ты мне велел сказать: что она некомпетентный специалист, от которого ему не будет никакой пользы.

– Как он отреагировал?

– Мне, кажется, что он поверил, – неуверенно сказала Надя.

– А если без «кажется»?

– По крайней мере, он не стал меня расспрашивать о ней подробно, после того, как я закатила ему скандал.

– Это ничего не значит, он мог просто не подать вида, хотя в голове уже строит планы на неё, – уверенно сказал мужчина.

– Что же делать? – обеспокоенно спросила Надя.

– В первую очередь выполнять всё, что я тебе говорю…

– Но я и так выполняю, – перебила Надя.

– Если бы выполняла, он бы не попал сегодня утром на Университетскую, – с укором произнёс мужчина. – Я предупреждал тебя, что ему туда ни в коем случае нельзя. Пришлось в срочном порядке выдумывать историю с припадком, в которую он мог не поверить.

– Сл…

– Вот опять! Сколько раз я просил тебя не называть моего имени вслух?! – гневно произнёс мужчина.

Надя осеклась, после чего обиженным тоном произнесла в своё оправдание:

– Что я могла сделать? Он просто взял и сбежал от меня.

– Надя, я понимаю, что ты живёшь с человеком, который способен на неординарные и незаурядные поступки, но это не снимает с тебя вины. Делай, что хочешь, но запомни две вещи: он ни в коем случае больше не должен попасть на Университетскую, и ни в коем случае не должен встретится с Паулой. Если он встретится с ней, она сведёт его со своим отцом, а это катастрофа страшнее в разы той, что была сегодня утром. Поняла?

– Да, – ответила Надя обиженным голосом, а затем добавила: – Мне тяжело, я устала.

– Наденька, я тебя прекрасно понимаю, – смягчив тон, сказал мужчина, – я сам устал от этой гнетущей неопределённости. Ты же знаешь, что я в отличие от тебя нахожусь в нестабильном подвешенном состоянии, которое даже объяснить тебе не могу. Чем быстрее мы решим вопрос с его психическим состоянием, тем быстрее я вернусь.

– Я соскучилась, – произнесла Надя голосом, как будто вот-вот расплачется.

– Я тоже скучаю, – со вздохом сказал мужчина. – Обязательно давай ему те препараты, которые тебе выписал этот идиот в клинике, они должны подавить его психику и сопротивление, сделав его податливым. Он уже принимал их?

– Да, в клинике.

– Он выходил после этого?

– В туалет.

– Ясно, – раздражённо произнёс мужчина, – он выплюнул лекарство в унитаз.

– Но я…

Мужчина резко перебил:

– Твоей вины в этом нет. Это в духе его характера. У тебя есть вторая упаковка с препаратом, добавляй его ему в еду или питьё, куда угодно, но он должен попасть к нему в организм.

– Я поняла.

– Не спускай с него глаз, он должен постоянно находиться под твоим присмотром и контролем, но старайся не давить на него, чтобы не вызвать у него излишней подозрительности.

– А как же работа?

– Позвони матери, она даст тебе отпуск или дни за свой счёт. С этим не должно быть проблем. Лекарству нужно несколько дней, чтобы полностью подавить его психику.

– Хорошо, я поняла.

– Кстати, ты проверила, где его телефон, может он вновь тебя пишет на диктофон, как в кабинете того придурка? Надо же было так опростоволоситься.

– Он на комоде в прихожей. Я проверила его, перед тем как позвонить тебе.

– Хорошо, помни, что наше с тобой счастье сейчас полностью зависит от тебя, Надя. Я смогу появиться только тогда, когда его психика, подавленная препаратом, ослабит своё сопротивление.

– Да, я знаю.

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

– До встречи.

– Пока, – произнесла Надя, после чего убрала телефон от уха и пошла в прихожую, встречать мужа.