Патил Гюв
Цвет будущего
– Ты время засекла?
– Да.
– Тогда расслабься и сядь уже. – Говорила Арэн сквозь зубы, пытаясь открыть бутылку.
Штопр упрямо не хотел насаживаться. Лизи Телкер вернулась с сухими руками, но не Алиса.
– Дай мне.
– Нет. У меня почти получилось. – Она стала бить штопором по пропке.
Лиза выхватила у нее вино.
– Из-за тебя пробка будет внутри. – Надавила до покраснения кисти на пробку и медленно прокруживала, ликующе улыбаясь.
– А я испугалась, что сегодня трезвой ложиться спать. – Прыснула Лили и все заулыбались.
Закрутила на половину штопр, она стала тянуть и пробка вышла, наполовину обломавшись.
– Блять…– локтем ударилась о спинку стула.
– Да кого … – Алиса.
– Дай сюда. – Сказала Аделаида.
– В любом случае пробка внутри окажется. Уже ничто не поможет.
Викандер А. достала из штанин зажигалку и принялась водить пламенем по горлышку, поднося ближе и отдаляя.
Арэн говорит:
– Что ты делаешь?
– Если я делаю всё правильно, то пробка со временем вылетит.
– У нас нет вечности. – Сказала Лизи.
– Вылетит не как шампансткое?
– НЕТ.
Пробка движется, все уселись и намеревались пробовать суп, пытаясь не сёрбать. Пробка вылетела и легла у стула Аделаиды.
– Дамы, мужчин тут нет, сами наливаем.
– И что изменилось? – Лизи переводила взгляд с одной дамы на другую.
Они хихикнули.
– Как супчик? – спросила Лили.
– Вкучно.
– Нормально.
– Немного пересолила.– Сказала Лизи.
Итак, вино прошлось по кругу и теперь у всех бокалы полные.
– Девочки, видели трансляцию фашистского марша по центру Москвы.
– Мда, – вздохнула Аделаида, – попытки власти использовать в своих целях самые грязные инстинкты толпы ведет к массовым убийствам.
– Национальная и расовая ненависть, – парировала Лизи, – этот гнев… подобен огню – Если не является таковым, закончила уже про себя.
– Давайте сменим тему, не люблю политику. – Предложила Арэн и отпила красного вина, который она и купила.
– Это Шато Шеваль Блан? – Чопорно спросила Алиса.
– Это окрашенное Мишель Ториро Ширан из супермаркета. – Сказала Лизи.
Алиса взгрустнула.
– Я на днях прочитала книгу "1984" Оруэлла и мне показалось, – Аделаида почесала нос, – она слишком реалистичная и, – пауза, – много ситуаций которые напоминают Россию и больше СССР.
– Дорогая, ты будешь удивлена , но СССР жив. – Лизи стала размахивать бокалом. – Я больше скажу…
– Кажется, маффины горят. – Миссис Викандер.
Лили подскочила, повторяя "Ой-ой". Достала противень, где красовались двенадцать маффинов с шоколадной начинкой. Сверху посыпала шоколадную крошку, которая ждала своего мига в холодильнике. Какой приятный запах. Лили Толстоногова редко готовила такие вкусности, то ли из вредности сладкого, то ли из-за вызываемой зависимости.
– Ну что там? – спросила Арэн.
– Готовы, я просто забыла вытяжку включить.
– Мой, не знает как работает духовка, о чем ты?! – Старалась поддержать подругу, чтобы девочки не заостряли внимание. – Как у тебя дела? – Лизи смотрела на Аделаиду.
– Много работаю, сейчас намечается крупная сделка поэтому сложно выбить выходной.
– А Авин что? Тоже весь в работе? Не боитесь упустить Анну? – Подхватила Лили.
– У него…– она сомневалась, затрагивать ли эту тему и, – он работал пока не стал директором компании, и на этом всё. Никаких инициатив, даже тупого желания роста. Это Авин за которого я выходила.
– Понимаю, я развелась из-за того, что он перестал работать над собой. – Вставила Арэн, – от слова совсем.
– Да-да, все знают причину развода. – Сказала Лизи.
– Прям все?
– Да. – Арэн залпом выпила вино. – Я так боюсь, что не справлюсь с детьми или воспитаю их ненормальными....убийцами
– Так не разводись, ради детей. – Сказала Аделаида.
– С ума сошла! Я подала документы и возвращаться к прошлому не собираюсь.
– Тебе поначалу будет тяжело, а дальше ты втянешься в ритм. – Отпарировала Лили. – Хотя в последнее время Влад меня беспокоит: вдруг строго не сего падает в обморок.
Аделаида говорит:
– Я бы сказала, что жара виновата, но у нас за лето выше двадцати не бывает.
Они еще минут двадцать перемывали кости мужьям, но тема себя исчерпала да и блюда сменились на салаты.
– Вы слышали, что творится в городе? – спросила миссис Арэн.
– Количество трупов не могут определить. – Сказала Алиса.
– Я не знала, почему мне не рассказала? – Лили обратилась к Алисе Тейлор.
– Я забыла, столько всего происходит и не упомнишь…
– Ясно, подруга. – Гнев так и сочился.
– Но убийцу та поймали?
– Нет. – Лизи закурила, – это происходит не первый год, при том что милиция знает куда сбрасывают тела (хоть и в разных местах реки).
– М-да, единственное движение в городе это строительство церквей.
– В смысле, еще одну собираются?
– Ага, уже одобрили строительство. – Сказала Лили. – Схожу за второй бутылкой.
Она встала у раковины и уставилась на пустую улицу за окном. Всмотрелась в дерево, думая как же херово стоять на одном месте, пускать корни и следить за другими. Знать все сплетни, но не делится ими. Лили не любила лето, деревья выглядели волевыми, сильнее чем она, радость в цвете листьев бесила. Не может не дождаться осени, когда дерево начнет чахнуть и отмирающие листья залетают в окно, ложатся на раковину.
Лили достала вторую бутылку вина, которая стояла у сифона и заметила под краном зеленый листочек – теперь и сраное дерево её жалеет.
Вернулась к застолью, отдала бутылку Аделаиде. Сама собирала тарелки, белая посуда загремела.
– Знали, что сын Глории Фичер сидит в отделении для псих больных?– спросила Арэн и Аделаида кивнула.
– Кто это сделал монстр. – Сказала Лили.
– Это трус, который нападает на беззащитных. У него хилые гнилые рученки, которыми только и может котят давить. – Лизи затушила окурок.
– Лизи?! – Возмутились девочки.
Телефон на кухне загудел, словно на его частоту настроились, такие же звуки исходили в коридоре из сумок.
– Отключите телефоны. – Сказала Алиса, – мало ли кто нас может прослушивать.
– Телефоны прослушивают? – удивилась Арэн.
– А то. СССР распался, но хозяин то не покинул пост. И не волнуйся твои трёпы им не нужны, если ты не враг страны, который планирует что-то украсть или взорвать. – Лизи опустошила пятый бокал. – Алиса и мой выруби.
– Ага.
Когда телефоны потухли, бабские разговоры стали жарче, но Лили отдалилась на мгновение с переживаниями, если что-то случится с сыном, он не сможет связаться. Лизи замечала подобные уходы и резко поднимала её любимые темы, одновременно подливая вина.
В домике Тейлоров, четверо мужчин играли в дурака (карты). Двое были с выпирающими животами, но один этого стеснялся. Другие оба высокие, но третий спортивного телосложения с облегающей одеждой, а четвертый просто старается меньше есть жирного, и ходить на работу пешком.
Мистер Телкер говорит:
– Твой ход, Олень. – Авин потел в толстой кофте.
Он сходил двумя шестерками, кинул на пропитанный гнилью стол.
– Так ты, значит, не удовлетворял её? – спросил Иоан.
– Ага. – Выдохнул раздражённо Александр.
– Как можно не удовлетворить бабу, присунул, придавил всем весом и вот, в оргазме орет. – Сказал Иоан.
Александр прыснул и сказал:
– Кричит скорее от боли. Да и ей подавай что-нибудь новое: ролевые игры надоели через три месяца, БДСМ надоело мне и по мне это уже через чур, но дальше…
– Погоди извращенец, я пиво принесу и продолжишь. – Сказал Телкер.
– А ты, Джордж кем работаешь? – спросил Авин.
– Он у нас временно безработный. – Загоготал Телкер.
Джордж вздохнул и продолжил:
– Пока да.
– Я в принципе могу устроить в свою компанию, менеджером, моя как раз ищет помощника. – Он принялся грызть фисташки.
– Даже не знаю…
– Хорош ломаться, не баба. Соглашайся. – Телкер протянул ему пиво, – поработаешь пока не найдешь, что устроит.
– Если вам не сложно…
– Конечно нет, договорились значит.
– Спасибо…
– Продолжай, когда твоя сука свихнулась окончательно? – Мистер Телкер обращался к Персидскому.
– Короче, дальше она предложила секс втроем, тут я под офигел, но согласился. Ей и этого мало было. – Он взял закрытую фисташку и начал во рту мотылять. – Она захотела, чтобы третий был мужик…
– Погоди, а кто была третья? – спросил Телкер.
– Лили.
– В смысле? Толстоногова что ли?
– Угу.
Иоан Телкер гоготал один, ведь другие просто удивились, что вдова почитающая память мужа, будет участвовать в тройнике.
– И как она? – спросил Телкер.
– Она во основном ссосалась с Арэн, я толком сиськи помял когда кончал в жену. – Смех нарастал, – она говорит, что Лили огонь.
– То есть она тебя бросила, когда ты отказался от тройника с мужиком? – давил своё Авин.
– Я её бросил. Решила изменить, еще и меня просила в этом участвовать.
Поедая чипсы, Джордж вздохнул.
– Мне кажется вы поспешили. – говорит Авин.
– Нет. Развод, так развод. Если останусь, дальше будет свингерство, уверен. – Закончил тему Персидский.
– Я отлить.
– Я с тобой.
Иоан с Александром вышли из зала.
– Не обижайся на них. – Начал Авин.
– С чего вдруг?! Всё нормально.
Авин презрительно улыбнулся.
На улице темнело, они продолжали играть, первый ящик пива опустел. Джордж лидировал по выходам, на втором Иоан, и третье одновременно делили Викандер и Саша.
– Я думал, когда ты станешь директором, то свалишь из этой глуши. – Сказал Телкер.
– Тоже так думал и даже собирался, но мне предложили удвоенную зарплату, да и Адели забеременела. – Парировал Авин Викандер.
– Слышал, сейчас загруженные месяцы из-за предстоящих сделок, что договор не могут составить и…как ты всё успеваешь? – Продолжил Александр.
– Да, тяжело, но мы справляемся. Жена тупит много, но она старается. В прошлом месяце я доверил ей свой отчет, а когда сдал, обнаружились глупейшие ошибки. Пришлось краснеть за неё. Так что теперь я проверяю, все что сдает.
– Красава. – Он положил руку на плечо Авина, – я думал твои яйца у Аделаиды под замком, а нет, одно ты себе выкрал. – Смех слышался и на улице…
Тем временем в дом Телкеров пришла девочка с документалкой о психопате терроризирующий город уже пятый год. И как всегда Фредова не предупредила.
– Анна иди почитай наверху.
– Ну я уже тут нагрела место.
– Пожалуйста.
– Нет.
– Иначе расскажу о книге родителям.
– Ладно. – Она вытянула язык и, топая ножками, поднималась, пока девочки болтали.
– Предупреждать не научили!
– Не беси меня. – Сказала Фредова.
– Ребят, мы будем смотреть? – спросила Надежда Персидская.
– Да.
Она включила местный канал для Кемьянчан.
– Я думал, ты кассету принесла. – Сказала Фредова.
– Нет, долго и дорого. Я отдала материал журналистам, которые доработают и вставят фильм между новостями и вечерним кино.
– Ясно.
– Так, это где-то через час? – спросил Влад.
– Я не спросила после каких новостей. – Фильм могут вставить вместо рекламы или ночных новостей, такое бывало, так что девочки остались внизу, а Влад пошел к Анне.
– Снова прогонишь? Я только устроилась.
– Нет. Я хочу с тобой почитать. Можно?
– Угу.
"Глава 2. "Глава 2.
Выбираем металл. Выбираем металл.
Считаешь себя неудачницей? Ты не даешь даже шанса на высшую лигу. Пойми, как ты мыслишь, как будешь относиться к поражениям! С какими мыслями засыпаешь? Сомневаюсь, что это об распланированном дне, нет, это мысли нытика. Да, жалеть себя приятно, но не затягивай на годы. Хочешь крепких металл, построй фундамент из позитива, хоть это и слабая основа, зато облегчит страдания, а страдать будешь много…" – и кого это может интересовать? Задумался Влад.
– Продолжай пока без меня.
– Угу.
Он пошел в туалет.
Закончив, решил посидеть в комнате родителей, где огромный телевизор. Направляясь туда, прошел высокое зеркало в коридоре, мимолетом взглянул на отражение. Он уселся на кровать, потянулся к пульту, который был на тумбочке и включил. Плавное включение завораживало. Много света вливалось в комнату, поэтому зашторил окна. До заката еще далеко. Пролистывал каналы и заметил анимацию Шрека, на нем и остановился. "Шрек 2" вот умора та.
Фильм почти кончился, Владу так хотелось спать, кровать родителей Фредовой такая мягкая, словно лежу на вате и запах корицы. Как тут уютно. Тем временем трансляция началась.
– Влад, началось. – Кричала Фрелова, – слышишь, спускайся.
Название "Ничто".
"Здравствуйте, дорогие жители Кеми. Сегодня мы хотели осветить тему, которая всех нас беспокоит. Психопат на протяжении пяти лет терроризирует город. Ходят разные слухи…"
– Смотри, это мои съемки. Неужто трупиков покажут?!
– Влад, ты всё пропустишь. – Не унималась она и прибавила звук.
"…это человек с психическими отклонениями, который мстит за смерть родителей; что это свихнувшийся украинский военный; что это террорист, отравляющий воздух и воду города самодельными химикатами…" – показывали фиолетовый дым среди церквей, кровавую реку (тела замылены), на фоне продолжал вещать мужской монотонный голос. – "…но мы уверяем, что преступник пойман, в первый же год активности, Андрей Хачиков сидит в Петрозаводской тюрьме, колонии строгого режима. Если вы видели фиолетовый дым, это не что иное, как последствия мусорасжигателя на окраинах Кеми, а смерти у реки Кемь, которые повторяются пятый год, является результатом нападения стаи волков. Их активность появляется каждое лето. Мы просим не покидать дома в вечернее время, именно позже 20:00, а днем всегда находится в сопровождении. Волки нападают на одиночек, ночью…"
– Что за бред? Это ты написала? – Фредова впервые познала настоящий произвол.
– Нет, клянусь. – У Нади наворачивались слёзы, – я только сняла все эти ужасы и так, немного написала о Реальной угрозе.
Фредова не могла подобрать слов, кроме ругательств, злоба вырывалась наружу и где гребанный Влад.
"…они нападают стаями, разрывая добычу на мелкие кусочки. Милиция ведет поимку и истребление хищников. Повторяем, придерживаться правилам и вашей жизни Ничто не будет угрожать. Мы сообщим, когда хищники будут выгнаны. Всего хорошего и будьте здоровы." – Продолжились новости, где речь шла о разновидностях мха в деревянных домах.
Влад слышал, как его зовут, и немного разобрал слова говорящего телека и решил спуститься. Стены начали крутиться, он пытался идти на ощупь, голова раскалывалась, потолок движется к его ногам. В глазах темнеет, кровь кипит…он наткнулся на зеркало, уши заложило. Влад смотрел на себя, пытаясь сфокусироваться, и не понимал, почему не видит своего лица. На лбу, под кожей что-то шевелилось, спускаясь к глазам, выше увидел (вырывая волосы) прорастающее белое чешуйчатое дерево с пепельными и желтоватыми листьями, чем выше росло, тем ниже опускались корни под кожей. Череп хрустел, голова горела, хуже малярийной лихорадки. Он увидел, как корни вылезали из роговиц, чернота вокруг, о темень словно молот уронили. Сделал шаг вперед и резким размахам разбил кривое зеркало. Где-то в далеке ревела девочка: "ТЫ ТРУС"
Колба (36,5%). Крыло Грина.
Два дня Владислав лежит бессознания в психиатрической клинической больнице, именовавшейся крыло Грина. Хотели построить больницу для душевно больных, но в процессе решили, что целесообразней отправлять их в другие города. Больницу стали перестраивать в большую поликлинику, но после наплыва людей с психическими отклонениями в 80-х годах выделили крыло.
На стойке регистрации:
– Ты провела собеседование? – обращался к пожилой медсестре.
– Неделю назад, вела в курс дела.
– То есть он знает свои обязанности.
– Да, но не знает ваших требований.
– Если хочешь сделать что-то хорошо…
– Делайте это сами.
Главный и единственных психиатр крыла пошел на обход пациентов.
– Когда появится, отправь ко мне в кабинет. – Говорит, отдаляясь от неё.
– Он неделю уже как работает. – Крикнула вдогонку. – Притворится, что не слышал.
В начале спрашивал как самочувствие пациентов, которые лежат в коридорах, среди желтоватых белых стен и обшарпанных полов, под сквозняками и флуоресцентными лампами, где горели через одну.
После обхода зашел в кабинет, там сидел "стажер".
– И долго ты тут сидишь? – спросил Вадим Ильиич Линк.
– Здравствуйте. Полтора часа. – Сказал парень с зализанными волосами назад, в красных кедах и с последствиями от ветрянки на лице, он встал..
– Сколько тебе лет? – Подошел к столу и стал собирать истории болезни.
– Двадцать один.
– Она с ума сошла что-ли. – Пробубнил он. – Пошли за мной, на ходу буду обучать и в следующий раз не опаздывай.
– Но я пришел вовремя.
– Я тебя не видел в кабинете.
– Понял.
– Истории справа твои с медсестрами, в день должен брать три истории и как минимум одному назначить лечение. – Парень взял три анкеты и они вышли, – Знакомься это Мария и Джоли. Будешь обучаться с ними.
– Брок, – он улыбнулся полноватым девушкам, – но я шел на вакансию медбрат.
– А будешь медсестрой. – Девочки хихикнули. – Если что-то не понятно спрашивайте старших медсестер, но не убивайте глупыми вопросами, их всего две осталось, работают с самого открытия. Остальные уволились, либо ушли на пенсию.
– Я не думал, что так много пациентов.
– Мы официально психиатрическая больница "Святого Николая Чудотворца", и поэтому сюда отправляют всех душевно больных с ближних городов.
– Но…
– Берете больных, которые лежат в палатах, в коридорах отдаете мне. – Они проходили десятки кроватей, где трясясь, лежали люди.
– За работу. – Он зашел в лифт, – и лифт для больных, без них ходите по лестнице.
– М-да, повезло с начальником. – Говорит он, но девушки ушли, разговаривая между собой.
Брок посмотрел первую историю и двинулся на третий этаж в 317 палату.
Зашел и первое что в глаза бросилось это ужасно ободранный линолеум, скрывающий бетонный пол. Все люди лежали привязанными к кроватям.
– Кто из вас Любовь Абрагимовна? – Молчание.
Никто и глазом не повел, женщина продолжала бормотать, другие спали, то ли притворялись. Он решительно повторил, но уже громче.
– Да справа лежит. – Сказала девушка с лохматыми волосами.
– Спасибо. – Он подошел к женщине, которая бормотала. – У вас сейчас прием пищи. – В анкете сказано, что больная потеряла ребенка и не может самостоятельно кушать. Это всё что там указано.
Он освободил её и повел к лифту. В столовой набрал куриного бульона, на второе гречки с печенью и кисель. Набор для сотрудников, не для пациентов. Кормил с ложки и часто опрыскивал её. Она глотала и жевала, но не останавливалась бубнить из-за чего давилась и кашляла.
– Скажи вслух. – Брок уверен, что не ответит и зачерпнул остатки супа.
– Почему я не проверила температуру. Теперь он мертв из-за меня. – Она посмотрела на него.
– Вы не виноваты, просто…он был слаб для мира, но ваша жизнь продолжается, вы можете попробовать снова…
– ЛОЖЬ. – Любовь опрокинула еду, встала и направилась к лестнице.
Блок за ней, хотел что-либо сказать или просто взять за руку, но не осмелился. Думал, возьмёт если она не туда повернет, но нет, вернулась на постель и сама пристегнула ноги, а он уже руки.
– Эй, парень. Ты можешь освободить меня. – Сказала та же девушка. – Я Амелия. Я нормальная, серьезно, здоровая.
– Я… я поговорю с психиатром.
– Нет, не надо с ним. Ты, ты новенький, тебя убьют, если задержишься допоздна. Освободи меня, прошу. Вместе сбежим.
Блок вышел.
– НЕТ…
Он направился к следующей пациентке…
– Ты идиот?
Изумлено смотрел на старушку.
– Больных сопровождать могут только медбратья, опасных санитары. А если бы она тебя пырнула? Вскрыла бы тебя как банку!
– Я…я не знал…
– Я… я не знал, – передразнивала старшая медсестра, – чем думал. Знаю чем. Изучи анкеты и поставь время приема, когда будешь и в какие дни их принимать, потом передай мне.
– Понял. – Так и сделал, правда, на стойке регистрации её не было и он оставил на столе.
Сел ждать в переговорной с анкетами.
Говорилось о мальчике страдающем гематидрозом.
*Прилеплены фото*
Какой ужас. В такой сильной форме разве бывает?! Он должен лечится в больнице.
Следующая: девушка с анозогнозией. Её помнит.
*Назначил на завтра встречу*
Глория Фичер: 68 лет, грубое обращение с младенцами; было досрочно освобождена, но с периодическим посещением психиатра. Последняя встреча 29 мая.
*Пометка: разузнать о посещаемости*
Следующая анкета: мужчина, который считает цитата "Освеженный массажист делал массаж кровью. Парализовал меня. Стал целовать спину, а потом съел меня."
Способ лечения: лоботомия.
*Назначил встречу на завтра*
Последний, ВИЧ/СПИД инфицированный гей. Возраст 40 лет. Страдает слабой степени шизофрении, мания преследования и уверенность, что каждую субботу его насилуют. По описанию пациента таких работников в Крыле Грина нет.
*Назначил встречу на завтра*
Кто-то постучал, Блок быстро собрал записи, прокашлялся и сказал:
– Входите.
Перед ним села привлекательная девушка, в запутанных белокурых волосах, и очень худая.
– Итак, в вашей анкете указано, что…– он посмотрел на фотографию, когда она пришла сюда, пухлые щеки, испуганный взгляд, сейчас в глазах лишь отчаяние и усталость и…– ничего не указано.
– Правильно, со мной за полгода так и никто не говорил.
– Почему?
– Вы мне скажите! Санитары меня игнорируют, как и эти сучки медсестры. Я в глаза не видела психиатра. – Она уставилась угол.
– Давайте начнем сначала, меня зовут Брок Норман. Вас?
– Я пришла сюда сама, вылечить гребаное обсессивно-компульсивное расстройство, а в итоге…– её глаза наполнились слезами, – в итоге, стало только хуже.
– О чем вы?
Она неуверенно задрала форму, где виднелись на животе большие синяки.
– Кто вас так? Санитары?
Она покачала головой и показывала дальше, теперь руки. Брок пригляделся на шрамы на пальцах, указательный больше всего, а на мизинце свежие.
– Сама?
Она кивнула.
– Лера. – Он записал. – Вы же не бросите меня?
– Нет, конечно. Расскажи, зачем это делаешь? Как будешь готова, я не тороплю. – Стал добавлять в анкеты новые пункты, точнее собрал все разбросанные в историях.
– Попробую, хоть и вряд ли поймете. – Он выпрямился и готов слушать. – Когда собираются убить человека, и тот осознает что сейчас умрет, загнан в угол и видит убийцу в лицо, вдруг происходит чудо, и ты спасаешься, но в памяти он будет жить и продолжит гнаться, разрушая тебя, – она вздохнула, Блок достал бутылку воды и протянул ей, Лера сделала два глотка, – у меня в сто раз хуже: Монстр пытался убить меня… ОНО оставляет пустоту в душе, наслаждается тем, как мы сходим с ума. Наносим себе увечья, чтобы заглушить невыносимую боль сменяющуюся пустотой. Вот что я чувствую. Сейчас я будто мертва, но когда вернусь в камеру, буду страдать, биться в истерике, – она делала много пауз, – пытаться умереть.
В последнее Блок не поверил, потому что шрамов на венах не было, да и видно, что она хочет выздороветь.
– Это сложно понять, но не значит невозможно. – Он что-то записал в историю. – Я узнаю, какие лекарства тебе давали, и в процессе наших бесед назначу новые.
– Ты в хороших руках.
Дальше Брок беседовал с ней как с обычной девушкой в кафе, интересуясь её жизнью.
– Увидимся завтра.
– Угу.
Смотрел в след, санитары зашли с ней в лифт, Лера бросила взгляд и двери закрылись.
Направился на пятый этаж по лестнице, оправдывал себя, что укрепляет здоровье. На стойке приема передал истории с датами.
– Анна сказала, чтоб сделал обход этаже и с результатами кВадиму Ильиичу.
– Хорошо. – Отошел на пару шагов и вернулся. – Я долже-н-н…
*Старуха вздохнула*
– Проверь у всех ли пусты контейнеры с таблетками, когда все палаты проверишь, выключишь свет. ВСЁ. Иди. – Сказала своими красно накрашенными губами.
*У кабинета к психиатру*
– Чего так долго?
– Из-за тебя опаздываю в ресторан. – Говорили разгневанные дамы.
– Сами чего не заходите?
– А ты как думаешь? Не пускают по одному.
– Пошли уже. – Сказала Джоли.
– Давайте истории пациентов. Рассказывайте..
– У моего много паранаедальных мыслей, которые вызывают суицидальные действия. Лечение: таблетки понижающие активность мозга и беседы.
– Какие таблетки, фирма, дозировка, а на какие темы разговоры, как начнешь, закончишь, вопросы?
– А-а-а…
– Ясно два из пяти.
– Но…
– Следующая.
– Нужно больше бесед и времени, я не могу…
– Нуль из пяти
– Следующий.
– Девушка страдающая обсессивно-компульсивным расстройством, в добавок нахождение без лечения и своей закрытости, появились симптомы шизофрении. Лечение…
– Я не говорил, что можно уходить! – Линк обращался к Джоли, которая приблизилась к вешалке. – Имейте уважение к коллеге. Продолжай.
– Лечение: кломипрапин, десять встреч на диагностику появления и лечение яркими жизненными примерами и…
– Три из семи. Свободны. – Брок догадывался, почему такая оценка (именно низкая), но он может лучше.
– Я хотел спросить? – Девочки уже без халатов открыли дверь.
– Стоять. Коллега задал вопрос.
Они яростно вздохнули.
– Почему Моя пациентка не получила помощь? Почему мальчик с гематидрозом лежит в психиатрии? и…
– Ты уже задал три вопроса. Больная сама пришла к нам, а могла бы узнать о количестве свободных мест и уточнить когда лучше ей записаться на прием, но нет сразу решила сюда переехать, словно этот коттедж своим древним видом излечит её. Дальше: все болезни начинается с головы. Узнай, как мыслит мальчик, что в последнее время его пугает или напугало. Если здоров психически, мы незамедлительно отправим в больницу. ВСЁ ВСЕМ ПОКА.
Девочки побежали к выходу, а парень не спеша, обдумывая услышанное, выходил.
Дома решил проверить сказанное, загуглил как лечится гематидроз, проверял множество сайтов. Падали последние лучи дня, поднялся ветер и деревья расшумелись. Прикрыл окно. После он вбил " в честь кого назвали крыло Грин". Снова пришлось полазить сайтах, потому что многие говорили о мистике. И нашел источник, которому поверил. Там говорилось, что Юрий Грин первый психиатр города и всех ближних местностей. Его убил уборщик, после этого случая всех сотрудников стали проверять на психическое состояние и крыло переименовали из "Святой день" в "крыло Грина". Видимо здоровых уборщиков нет, ведь крыло в ужасном состоянии. "Тело психиатра до сих пор не найдено."
Уже поздно, легу спать, завтра трудный день.
Колба (44%). Запись на приём.
Лили корила себя, как могла выключить телефон. Она узнала, что сын находится в психиатрии на следующий день. С одной стороны немного, сосем чуть-чуть рада, что он не узнает как поздно она пришла, а с другой Влад два дня не приходит в сознание. Говорят, что скоро-скоро, но где это скоро, когда?
Перекусывала бутербродами, которые принесла Лизи, помимо этого были пудинги, яблочный пирог, холодец и прочее. Почему в случае чего-то плохого приносят еду?
Он приоткрыл глаза и смотрел, как Лили черепашьей скоростью поедает бутер. Ширма скрывала их или скрывались пациенты соседи.
– Я тоже хочу. – Сказал Влад и мать подскочила и обняла его.
– Ты так меня напугал. Я не знала что и думать…
– Всё в порядке. А…а где мы?
– В психиатрии.
– Почему здесь?
– Врач сказал, если хотим получить консультацию психиатра вне очереди то должны полежать неделю тут.
– Я не хочу…
– Это не обсуждается. Ты же мне не говоришь, что с тобой происходит.
– Но…
– Всё, я сказала. Ешь пудинг. – Она ущипнула пятно, Влад злобно на неё посмотрел.
Утром Брок распечатал новые анкеты, которые постепенно будет заполнять. Сейчас побеседует с мальчиком, имя которого не знает, оно утеряно.
Он в палате, мальчику запрещено выходить. Это наверно, единственный больной с личной палате.
На вишневой простынях лежал мальчик. Укрыт одеялом. Все части тела, которые были видны покрыты ярко-алым потом. В палате невыносимо душно.
– Привет. Я Брок Норман, а тебя?
– Били. – Он взглотнул.
– Долго тут находишься Били? – Чем ближе подходил Брок, тем сильнее был незнакомый запах.
– Два месяца.
– Это невозможно.
– Почему? – Он сглотнул.
– Гематидроз проходит быстро. Я хочу сказать, что раны должны были зажить давно. Почему…почему они не затягиваются. – Брок хочет заглянуть под одеяло, но тот мотает головой.
Брок аккуратно задрал одеяло и на свет предстала картина из желтых коричневых рубиновых красок. Десятки больших и маленьких гнойничков из которых он сочится, от одеяло растянулись прилипшая кровь с гноем, вонь разлагающегося тела ударила в нос и Брок наконец опустил одеяло. Били плакал, но и слёзы были кровавые.
– У тебя гемофилия и гематидроз, – в одном флаконе. – Тебя кто-то пугает?
– Монстр. – Он сглотнул. – Смерть.
Вопрос о родителях не осмелился задать.
– Он никто, он ничто. Не бойся того чего не существует и тебе станет намного легче…– На тему страха говорил часа два, получая короткие ответы. Потом направится в терапевтическую комнату, но прежде скажет медсестре Анне, чтобы заменила постель Били, провела дезинфекцию и связалась с родственниками.
Амелия ждала девять минут в комнате.
– Привет.
Она молчала.
"Возраст: Двадцать два года… "Возраст: Двадцать два года…
Диагноз: анозогнозия…" Диагноз: анозогнозия…"
– Сколько ты здесь?
– Год. – Хладнокровно сказала она.
– Ты употребляла спиртное?
– Нет.
– Знаешь, что указано в истории? – Он не стал ждать ответа, – что ты не можешь критически оценивать свое состояние.