Олли Серж
Швец. Второй шанс для бандита
Глава 9
Задевает…
Швец
Марья засыпает, едва мы выезжаем с парковки торгового центра. Варвара, пользуясь сумерками, тоже притихает и укладывает голову на стекло. Меня дёргает от того, что ее бедро касается моего. Не хочу отодвигаться. Сдаваясь, плаваю в горячем ощущении похоти. Хочу ее. Снова. Реакция тела там в примерочной была мгновенной. Аж бедра свело. Я был буквально в нескольких секундах до того, чтобы загнуть ее и взять. Как раньше, жадно и не церемонясь. Чтобы глазки свои дерзкие притушила, а рот издавал правильные, сладкие стоны, вместо змеиного шипения. Пара поцелуев в шею за ушком и девочка бы была для меня готова. Просто загнуть, сдёрнуть штаны и… Рррр! Да, врезаться. Стребовать по полной с неё за те ночи, что жила в моих снах. Раньше я бы так и поступил. Просто дал денег консультанту магазина и попросил десять минут нас не беспокоить, но сейчас, конечно, ситуация этого не позволяет. Во-первых дочь, во-вторых маленький город и любопытный менталитет, в-третьих… Варвара была бы против, а брать силой – это перебор.
«Мать твою!» – психую, ощутимо прикладываясь затылком к подголовнику. – «Ну и жесть в голове! Накрыло, будто в первый раз красивую женщину увидел.»
Достаю из подстаканника бутылку воды и делаю несколько глотков. Хочется курить, но при девочках этого делать нельзя.
Марья что-то бормочет во сне, и ворочается, устраиваясь удобнее. Смешная. Хорошая. Улавливаю в ее лице свои и Варины черты. Нос точно ее, а вот губы и подбородок мои. Мне хочется побыстрее рассказать дочери, что я не дядя Саша, а ее «папа», но понимаю, что рано, и это бесит.
Хочется нещадно лупить по Варваре, за то, что она лишила меня единственного родного человека. Забрала возможность видеть, как растёт. И сделала бы это навсегда, если бы не случайная встреча.
Действительно, отец ребёнка – бывший зэк! Зачем он ей? Чему может научить? Лучше жить, где попало, жрать, что попало, работать ночами, но зато быть честной и гордой. Ну, ожидаемо… Варвару этому всю жизнь учила мать. Почетный библиотекарь, между прочим, не абы кто! Если бы она узнала, что ее лечение спонсированно не фондом, а теми самыми нечестными деньгами, она бы ни за что не пошла на операцию. Мне пришлось заморочиться.
А теперь ты, девочка, решила меня разжалобить рассказом о том, как чуть не угробила ребёнка вместе со своей принципиальной мамашей? Так нужно было просто не убегать! У вас бы было все самое лучшее. Роддом, вещи, условия жизни… Бесит и не отпускает! Зато теперь хотя бы понятна история про бабки. А если бы их не было?
Я смотрю на девочек практически всю дорогу и пытаюсь представить дальнейшую жизнь. С Варей и… без неё.
Но теперь уже не потому, что у меня есть подозрения в ее материнской состоятельности, а потому, что она явно меня презирает. На столько, что не боится это демонстрировать и жалеет лишь о том, что никак не может больше исключить мое присутствие.
А иметь там, где ты ешь и спишь, врага в лице женщины – это самоубийство. Даже если держать ее в постоянном моральном напряжении, в какой-то момент она перестанет бояться. Да, у страха тоже есть предел. Помимо всего прочего, публичность скоро сделает меня уязвимым в вопросе морали. Моя рожа будет висеть на «каждом углу», а это значит, нужно сыграть на опережение.
Угроза отобрать дочь должна стать для Варвары осязаемой. Должна прогнуть и навсегда сделать ее заинтересованной в моем благополучии. Нужны документы и показания свидетелей о том, что Варя плохая мать. Их никто и никогда не увидит. Это просто ошейник. Да, воспитательный. Она была права, когда сказала, что я умею им пользоваться. Но делаю это только во избежание откусывания кормящей руки хозяина.
Один старый знакомый, как-то объяснял мне, почему восточные женщины так любят своих мужчин, берегут, и в отличие от наших никогда не желают им ничего плохого. Все просто. От опекающего мужчины зависит их жизнь и благополучие. Не будет его – не будет ничего. Мне очень тогда зашла эта мысль.
В замен же я обеспечу ей и дочери полную материальную защищенность. Няня, кружки, секции, элитные школы. И белый счёт в банке. На случай, если меня вдруг не станет. Постепенно Варвара перестанет истерить и просто привыкнет. Про постель вариативно. Захочет ласки – сама придет. Я чувствую, что придёт. Не выдержит без мужских рук. А никто другой к ней не прикоснется. Рядом с моим ребёнком никогда не будет другого мужика!
Помимо всего прочего, наличие семьи даст мне огромный бонус перед Авериным. Я задавлю эту гниду, выведу к чертовой матери отсюда весь его алкобизнес, запустив в область крупную сеть супермаркетов.
От некой иллюзии порядка в голове, наконец-то перестаёт колотиться с оттяжкой сердце. Я начинаю дышать ровнее. И как будто жизнь становится полнее, осмысленнее. Замечая, что машина свернула на дорогу к дому, трогаю Варвару за плечо.
– Просыпайся, Варя. Приехали.
Она распахивает пушистые ресницы и первые несколько секунд смотрит на меня с настоящим ужасом. Глаза расширяются, губы вздрагивают.
– Саша? – шепчет вопросительно, – Ты откуда…
Но не договорив, несколько раз моргает, приходя в себя ото сна, и кивает.
– Да, спасибо.
Я сжимаю челюсти до хруста. А задевают эти реакции. Играть в сволочь и быть ею – все-таки разные вещи…
Глава 10
С больной головы на здоровую
Швец
Это необычно – чувствовать, что ты в доме не один. Кручу в руках кружку с растворимым кофе и делаю глоток. Он обжигает горло, желудок, но как-будто согревает изнутри. Это кстати. От насыщенности дня колбасит.
Оборачиваюсь на звук робких шагов по лестнице.
– Я Марью раздела и уложила, – говорит Варя, отягивая рукава свитера. – Скажи, пожалуйста, где я могу принять душ?
– Душевых две, – отвечаю, окидывая ее взглядом. Особенно задерживаюсь на груди. Хороша. – Одна – в моей комнате, вторая – справа от кухни. Полотенца и халаты там же.
– Спасибо, – шепчет Варя и, конечно, идёт в ту ванную, что на первом.
Делаю глоток и усмехаюсь. Мда… Ещё раз отписываюсь помощнику, что не приеду. Сил нет никаких, да и не в форме я о делах говорить. Слишком много на этой женщине завязано того, что следовало бы забыть. Ну или по крайней мере, не сваливать на неё, но не выходит. По грудине идёт спазм. Если верить заключениям врачей, я здоров. Это нервное. Надо покурить и успокоиться. Ага, после кофе покурить. Супео, Швецов!
Прислушиваясь к шуму воды, накидываю жилет с капюшоном и поднимаюсь на балкон второго этажа.
Здесь стараниями предыдущих владельцев горят новогодние гирлянды. Мне нравится, хоть я и не любитель праздничной мишуры. Свет мягко мигает, меняя цвета.
Прикуриваю сигарету и разминаю немеющие пальцы. Да, мне говорили, что чтобы полегчало, нужно прежде всего бросить курить, но я не могу. Это как процесс медитации. Только с самоуничтожением.
Нельзя сказать, что я не пытался… Честно целую неделю заменял никотин конфетами, пока не разболелся зуб.
Тушу сигарету и вдыхаю морозный воздух. Надо идти ложиться. Завтра полно работы.
Закрываю балкон, подхожу к лестнице и понимаю, что тянет меня сейчас в другую сторону. К двери в конце коридора. Просто посмотреть, как Марья спит. Что это вообще?
Но ноги уже идут… Я тихонько приоткрываю дверь и впиваюсь глазами в маленькую «креветку» под одеялом. Кладу голову на дверной косяк и зависаю. Каким-то умиротворением это отдаёт: ночник, ребёнок с игрушками в обнимку, женские вещицы на столе. Может, я просто устал и нетрезв?
Уже хочу закрыть дверь, как Марья вдруг начинает хныкать во сне. Жалобно так. Со стоном. Сучит ножками и сбрасывает с себя одеяло. Оно тяжёлое, и падая с кровати, тянет Марью за собой.
Теряясь от ситуации, сначала дёргаюсь в коридор, чтобы позвать Варю, но, потом решаюсь сначала подойти и поправить одеяло.
Дергаю край вверх, определяю ноги Марьи обратно на кровать… а дальше мое сердце впервые в жизни замирает от страха. Мелкая начинает орать, дергаться, вырвавшись из моих рук, подскакивает на постели и распахивает глаза.
Даёт моим нервам передышку в пару секунд и срывается в новый приступ рыданий.
– Мама! Мама!
Открываю-закрываю рот, не зная, что делают в таких случаях. Это разве вообще нормально? Просто ни с того ни с сего так орать? Капец вообще…
– Маш, да ты что? Не узнала? – бормочу потеряно. – Мы с тобой медведя покупали… В магазине, ну?
– Что случилось? – в комнату ураганом залетает перепуганная Варвара в банном халате.
Кидается к дочери.
– Мышонок, ты чего у меня? Я с тобой. Я рядом, – вытирая дочери щеки, зацеловывает от макушки до подбородка.
– Мама… мама, – захлёбывается слезами Марья.
Ну, блин, жесть… Не зная, чем помочь, просто стою и ершу волосы на голове пятерней.
– Что произошло? Почему она плачет? – развернувшись на меня, рявкает Варвара.
– Она заплакала, я посмотреть зашёл, – говорю, невольно оправдываясь. – У неё одеяло падало. Я поправил…
– О Господи! – подкатывает глаза Варя и повышает голос. – Ты что не знаешь, что когда человеку снится плохой сон, его нельзя хватать? Особенно ребёнка! Не знаешь, что делать, не делай хуже…
– Я не знаю?! – вспениваюсь от ее обличительной тирады. – Я не знаю, что было с ребёнком! Не просто ж так она по ночам орет!
– Вот именно, Швецов! – не уступает мне Варвара. – Ты ничерта не знаешь!
– Я завтра же пригоню сюда штат врачей, – рычу ей в ответ. Вывела. – И не дай Бог с Марьей будет что-то не в порядке. Ее осмотрят с головы до ног и возьмут все анализы.
– Себе голову осмотри! – оскаливается Варвара. Делает глубокий вдох и прижимает к себе притихшую от наших разборок Марью. – Выйди, пожалуйста, я иначе не успокоюсь. И дочь не успокою.
Сжимаю кулаки и киваю. Выхожу из спальни, прикрывая за собой дверь. Спускаюсь в гостиную и первым делом допиваю залпом свой уже остывший кофе. Падаю на диван. От эмоций протряхивает. Идея с врачами не кажется глупой. Реально, мало ли что. Пусть посмотрят…
Спустя десять минут, наконец, нахожу в себе силы отправиться в душ. Нужно бы, конечно, в свой, но мне, как извращенному маньяку, хочется в тот, где мылась ОНА.
Этот самый маньяк просто заходится в экстазе, когда в душе я обнаруживаю ещё и вещи Варвары. Свитер и джинсы не привлекают. А вот чёрные лифчик и трусики… Мне хватает просто взгляда на них, чтобы все мужские инстинкты встали в стойку.
От мысли, что по моему дому ходит женщина без белья темнеет в глазах. А ещё она по-любому за ним спустится. Нужно только подождать…
Глава 11
Слабость
Швец
Ну и что дальше? Набросишься на неё? Силой возьмёшь?
Черт! Да нет, конечно… Надо идти в душ, как собирался. И так в голове полная каша.
Чтобы случайно не передумать, скидываю вещи на пол и захожу в кабину. Включаю напор воды посильнее и чередую холодную с горячей. Жирно намыливаю голову шампунем с ментолом и, психуя, отшвыриваю флакончик на пол. Ничего не помогает. Ну не самому же мне себя разряжать, в самом деле? Но руки тянутся… Упираюсь ими в стену и выкручиваю кран на ледяной тропик.
Замёрзнув, смываю пену водой чуть теплее и выхожу из кабины. Первым делом проверяю на месте ли женские вещи. На месте…
Не придёт? Может, просто уснула рядом с дочерью, а я тут, как дурак, круги наматываю.
Накинув на тело махровый халат, кладу трусики Варвары в карман и уже собираюсь выходить, когда на пороге ванной появляется хозяйка моего трофея. Она со вскриком дергается, увидев меня, и хватается за сердце.
– Швецов… – выдыхает.
Даю пару секунд ей прийти в себя.
– Маша уснула? – хмурюсь.
– Да… – отвечает Варя опасливо. Ее взгляд скользит мне за плечо. – Ты трогал мои вещи, – она не спрашивает, а, скорее, констатирует.
– Да, – пожимаю плечами и отвечаю честно. Какой смысл отпираться?
– Разреши, я заберу их… – она пытается втечь в ванную бочком, не коснувшись меня.
У неё это почти получается, просто в самый последний момент я резко разворачиваюсь и сношу Варю весом к стене. Сжимаю ее талию и жадно вдыхаю запах с волос. Ни от одной женщины никогда мне больше так голову не отрывало! И, словно, в первый раз с ней все или не было этих пяти долбаных лет… Тогда, почему нет? Ведь все уже было…
Вскрикнув, Варя начинает отбиваться.
– Нет, не смей…
– Тише, тише, маленькая, – шепчу ей, тяжело дыша. – Мы чуть-чуть.
Мои губы скользят по кромке ее ушка. Она каменеет.
– Отпусти… Не трогай! – истерично хрипит. – Я не хочу быть с тобой. Слышишь?!
А я не могу не трогать! Как одуревший дышу ее чистым запахом, глажу бедра и тяну пояс халата. Сердце лупит в рёбра.
– Я только посмотрю, – обещаю полнейшую чушь.
Лишь бы только сейчас добраться до ее тела. Я так соскучился. Я хочу его видеть!
– Нет, нет! – хватает Варя мои руки.
Я прижимаюсь губами к ее скуле и все-таки развязываю узел на халате. Пальцы касаются нежной кожи.
Бах! Неожиданно мне по лицу прилетает реальная, тяжелая пощёчина. До искр из глаз.
Она действует правильно. Я будто прихожу в себя и, наконец, вижу Варины испуганные глаза.
– Мать твою… – бормочу ругательства. Какой же ты, идиот, Швецов. С чувством прикладываю кулак в кафель возле головы Варвары. И снова толко после действия осознаю, что пугаю ее этим ещё сильнее.
Варя буквально вжимаются в стену и вся дрожит.
– Прости, – говорю, убирая от неё руки и делая на шаг назад. – Я не трону тебя сегодня. Прости…
Она цинично ухмыляется и, запахивая халат, впивается в меня горящими глазами.
– Никогда, Швецов. Ни сегодня, ни завтра, ни через неделю… – разгоняется тирадой, повышая голос.
– У тебя не будет других мужчин никогда, – перебивая, рычу ей в ответ, и сжимаю зубы.
– Мне они не нужны! – Вспыхивает Варвара. – Я в своей жизни навлюблялась за глаза и уши! Аж пять месяцев тошнило!
– Тошнило тебя? – я не сдерживаюсь и снова подлетаю к ней. Перехватываю пятерней ее подбородок и заставляю посмотреть в глаза. Пусть повторит! – От меня тебя тошнило?
– От тебя, Швецов, – отвечает она с вызовом.
В моей голове срабатывает детонатор. И буквально в последние секунды до взрыва я выбираю свернуть ли сейчас одну прекрасную женскую шейку или всё-таки наказать ее рот.
Выбирая второй вариант, впиваюсь в губы Вари поцелуем. Прихватываю ее за затылок, чтобы не могла отстраниться, и несколько секунд терзаю губы. Сладкие, чуть припухшие. Зараза! Отстраняюсь, чтобы глотнуть воздуха.
– Тошнит? – встряхиваю Варвару. – Отвечай!
– Я имела ввиду токсикоз, – шепчет она, отворачивая от меня лицо и съезжает вниз по стене, обхватывая себя за плечи. – Но теперь действительно тошнит. От тебя, Саша.
Я смотрю на Варвару, как контуженый. И сам не могу прийти никак в себя от той жести, что сейчас произошла. В груди болезненно и душно. Мерзко от самого себя. Зачем? Зачем я к ней полез? Почему меня вообще так накрыло? Почему она постоянно меня провоцирует? Будто специально лупит и не мажет по самому больному! Ну не надо, мать твою, играть со мной в шарады, когда я не в адеквате!! Варя же это знает! Да, наверняка. И просто каждым словом показывает, как меня презирает. Я должен через это пробиться? С хрена я ей что-то должен!? Она же знала, кто я, когда ложилась в мою кровать!
А она даже ребёнку имени моего не дала…
– Забирай вещи и иди спать, – говорю ей тихо и резко отворачиваюсь, чтобы она сейчас не увидела, как мне хреново. Когда-то ей хватало одного взгляда в мои «нечитаемые», как уверяли мои соперники по блек джеку, глаза, и она понимала, как прошёл мой день!
Ну не просить же ее меня принять, простить и полюбить?!
За моей спиной хлопает дверь. Я жду ещё пару минут и только после этого выхожу.
Кидаю себе на диван плед с подушкой, чтобы быть от Варвары максимально далеко и пью несколько глотков алкоголя прямо из горлышка. Завтра мне будет мучать сушняк, но это будет хоть как-то отвлекать от того, что беспокоит по-настоящему.
Слабость к женщине стоила жизни моей семье. Своих ошибок я не повторяю.
Глава 12
Новый день
Варя
Утро сваливается на голову неотвратимо. Как пыльный тяжелый мешок с верхней полки в подвале. И ты после этого удара, вроде, в себя пришла, а все равно не понимаешь, где ты и что ты…
Перед моими глазами дрогой глянцевый потолок, постель едва уловимо пахнет лавандой, а ещё, наконец-то мне не холодно, и в бок не впиваются пластиковые бутылки с водой.
Машуня спит, сбросив с себя одеяло. Я же наоборот – накрываюсь им с головой и издаю тихий стон. Господи, как дальше жить то? Что говорить дочери? Как решать вопрос с работой? Как вести себя со Швецовым? И после вчерашнего… как в доме то одном с ним находиться? Да, я не хотела его поцелуев и ласк, но только головой. Тело вспомнило хозяйские руки мгновенно. Потянулось, потекло, захотело остаться и ничего не решать… Господи, позорище какое.
– Мама… – начинает копошиться Маша и стягивать с меня одеяло.
– Доброе утро, мышка, – говорю с улыбкой и привстаю на локте.
Она удивлённо водит глазками, осматриваясь.
– Мы у дяди Саши дома, – решаю помочь ей восстановить в памяти вчерашний день. – Ты так нагулялась, что уснула в машине.
Встрепенувшись, дочь находит на кровати свои игрушки и забирается попой на подушку.
– А мы в интернат не пойдём? – склоняет голову на бок и хитренько прищуривается.
– Сегодня не пойдём, – отвечаю уклончиво.
Собираю растрёпанные волосы в хвост под резинку и поправляю халат. Интересно, который час? Нахожу телефон и, игнорируя звонки от коллег, смотрю на часы.
– Ого, Машунь, – восклицаю вслух, – уже десять часов. Вот это мы поспали.
– А тут пол тёплый, – радостно сообщает мне дочь, спуская с кровати ноги.
В ответ я вздыхаю. Это Марья ещё ванну не видела. Да, у Швецова дома гораздо лучше, чем у нас. И если уж быть совсем честной с собой, то мне бы очень хотелось, чтобы дочь здесь немного пожила. Потому что я пока не могу дать ей условий лучше. Неизвестно когда в нашем доме подключат стабильное тепло. Хоть президенту, хоть Богу пиши.
– Пойдём мыться и завтракать, – ловлю на руки топающую мимо меня Машу.
– В окошко посмотреть хочу, – требует она.
– Давай потом…
– Неть… – кривит губы. – Сейчас…
Подхожу с ней к окну и отодвигаю штору.
От соседей дом Швецова отделяет высокий деревянный забор с тяжёлыми металлическими воротами и плотная посадка высоких, заснеженных елей. На них едва заметно мигают огоньки. Красиво… В глубине двора имеются ещё две небольших постройки из сруба. Из трубы одной идёт настоящий дым. Интересно, кто там живет. Охрана?
С неба все продолжает валить хлопьями снег. Он ложится на землю и крыши плотными, глубокими сугробами.
Нарушают единство ровной снежной белизны только собачьи следы и расчищенная главная дорожка со следами шин.
– А мы гулять пойдём? – трогает Марья стекло ладошкой.
– Давай сначала сделаем все утренние дела, а потом посмотрим, – говорю ей строго и опускаю штору на место.
Собрав для ванны необходимые вещи из вчерашних покупок, увожу Марью из спальни, и уже на лестнице я понимаю, что дома мы не одни. В воздухе витает запах еды и свежего кофе. Нет, ну не сам Швецов стал к плите, в самом деле? Может быть, домработница?
Диван, на котором вчера обосновался Александр, убран и заправлен. Я прохожу до кухни и замираю прямо на пороге, увидев возле плиты девушку лет тридцати в фартуке поверх обтягивающего короткого платья.
Ого, нечего себе «домработница». Или это женщина Швецова? Тогда почему он вчера целовал меня?
– Мам, а зубки чистить? – Марья сдаёт наше присутствие с потрохами.
Девушка оборачивается и начинает улыбаться прохладной, натянутой улыбкой.
– Доброе утро, завтрак готов, – она окидывает нас цепким взглядом с легкой неприязнью. – Александр уже уехал, но просил передать, что будет в двенадцать.
– Спасибо, доброе утро, – киваю я девушке, не осмеливаясь уточнить статус, но тоже разглядываю ее.
Для обычного обслуживающего персонала слишком фривольна, для любовницы Швецова слишком сдержана и неуверенна. Очень интересно…
– Кушать хочу, животик бурчит, – начинает дергать меня за руку Марья.
– Мы сначала в ванну, – говорю я девушке, приходя в себя. – А потом с удовольствием позавтракаем.
– Да пожалуйста, – фыркает она, отворачиваясь к плите.
Провожу дочь в ванную, наливаю ей в джакузи немного шампуня, и пока она с удовольствием плескается в пене, тоже привожу себя в порядок.
– Мамочка, а я плаваю, – счастливо повизгивает Марья и пытается дуть на мыльную пену. Переворачивается в воде со спины на живот, запускает шампунь корабликом и топит его.
– Бабах!
– Не брызгайся, – качаю я головой.
Сушу феном волосы и втаскиваю дочь из воды, завернув в большое полотенце.
Надеваю ей новое платье, оставляя вчерашний комплект трусиков с маечкой. Наше новое белье я закладываю в стиральную машину и запускаю стирку, вспоминая, что мои вчерашние трусики пропали с неё совершенно магическим образом.
Извращенец Швецов! Особенно если спит с этой домработницей… то это вообще отвратительно.
Завтракаем мы с Марьей, слава Богу, в одиночестве.
– Фу, – морщится дочь, ковыряясь в каше, – не хочу.
– Ешь, что за глупости, – привычно рычу на неё я.
Ставлю на стол две кружки с кофе и чаем и сажусь на стул.
Отправляю в рот ложку каши из своей тарелки и тут же выплёвываю ее обратно, почувствовав горечь прокисшего молока и знакомый привкус ванилина.
– Так все ясно, – подхватываюсь на ноги и уношу тарелки к раковине.
Заглядываю в шкафчик, где по предположению должна быть мусорка и подтверждаю свою догадку, находя в ведре два контейнера от полуфабрикатов.
Нет, если Швецову нравится жрать этот суррогат, то своему ребёнку я буду готовить нормальную еду сама.
Наглея, распахиваю холодильник и вываливаю из него упаковки с нарезками. Нахожу хлеб, делаю нам с Марьей обычные бутерброды и возвращаюсь за стол.
Из глубины дома доносится звук пылесоса. Мне почему-то становится неприятно от мысли, что эта девушка будет убирать в комнате ребёнка. Лучше я сама… Да и вообще. Швецов может платить за уборку мне. Все равно на работе меня никто держать с таким количеством прогулов не станет, а деньги нужны…
Неожиданно дом наполняемся топотом и шумом новых голосов.
– Располагайтесь в гостиной, – слышу властный бас Швецова, – я пока схожу за ребёнком.
Напрягаюсь от формулировки и чувствую, как пульс моментально подлетает, начиная стучать в ушах. Александр не пошутил? Он что действительно привёл для Марьи медицинскую комиссию? Ну и сволочь!
– Зайка, ты доедай пока, – поднимаюсь из-за стола и целую дочь в макушку, – а я пока на минуточку отойду…
