Ольга Кузьмина
Щенок Дикой Охоты
Кто теперь будет жить в их хижине? Или придут люди с ломами и разрушат её? Пока мама была здорова, она вязала красивые шали, лучше всех в деревне, и продавала в Клонмелле. Им хватало на аренду жилья. Мартин тихонько шмыгнул носом. От тряски у него заболела голова, ныли пальцы и колени, как всегда в холодную сырость. Финн легко бежал рядом с телегой, его радовала эта прогулка. Глядя на него, никто бы не поверил, что в первые три месяца жизни этот щенок ползал, волоча за собой задние лапы. Время от времени Финн весело подпрыгивал и тыкался головой в колени Мартина. Пэт глухо молчал, изредка потряхивая вожжами. К обеду у Мартина забурчал живот. Пэт достал сверток с ломтями хлеба, намазанного маслом. Сунул два куска Мартину и внимательно, с непонятным ожиданием смотрел, как мальчик ест. Потом отвернулся. Тогда Мартин тихонько бросил половину куска Финну. Тот поймал на лету и проглотил. Мартин бережно собрал с колен все крошки и отправил в рот. Хотел заговорить с дедом, но не мог придумать, что сказать. Так – в давящем молчании – они и добрались до хутора.
Дом оказался большим и многолюдным. Кроме хозяина с хозяйкой здесь жили две рыжеволосые служанки – чуть постарше Мартина – и овдовевшая сестра Пэта.
Нора Боланд, высокая крепкая женщина с седыми волосами, скрученными в тугой узел, встретила мужа и внука у двери. Скрестив на груди руки, она окинула неловко спрыгнувшего с телеги Мартина внимательным взглядом серых глаз и брезгливо поджала губы.
– Спать будешь в общей комнате. Собаку в дом не заводи, иначе обоих в конюшню выставлю.
Она повернулась и вошла в дом. Мартин похлопал Финна по спине.
– Сиди здесь. Я скоро приду.
Финн обиженно посмотрел на него, отошел подальше от двери и лёг на пожухлую траву, положив длинную морду на лапы. Мартин вздохнул и вошел в дом. Общая комната поразила его размерами – шагов десять в длину – и огромным очагом с железной решеткой. "В таком можно корову целиком зажарить, – подумал Мартин. – Как у великанов в сказке".
Девчонки-служанки проскочили мимо него с пустыми ведрами. Он спиной почувствовал их взгляды. Нора нетерпеливо махнула рукой.
– Отойди от двери, не путайся у людей под ногами. Спать будешь здесь, – она кивнула на раскладную лавку. – Тюфяк и одеяло вечером дам. Вши есть?
– Нет, – Мартин покраснел от обиды. Мама каждую неделю мыла ему голову, пока не слегла. А потом он и сам научился справляться одной рукой.
– Нахлебников нам здесь не надо, – Пэт обошла Мартина, не касаясь даже краем юбки. – Будешь делать, что скажу. А пса привяжи, чтобы кур не пугал.
Привязать Финна?!
– Он не трогает кур! – горячо заговорил Мартин. – И не кусается! Не надо его привязывать.
– Ты у меня поспорь ещё! – Нора качнулась к нему. Узловатые пальцы сжались в кулаки. – Тебе молчать надо и молиться – день и ночь. За мать свою, что горит сейчас в огне чистилища! За отца, которого ты… – она замолчала и отвернулась.
Мартин прикусил губу. Его мама на небе! И он вовсе не забыл отца. Или бабка хотела сказать что-то другое?
***
– Сколько ему? – Джон О`Донохью, ближайший сосед Пэта Боланда, затянулся трубкой.
– Девять уже, – Пэт сплюнул в очаг. – Ест, словно голодной травы нанюхался, а всё не впрок. Кожа да кости.
– Так-так, – Джон быстро глянул на Дэна Гейни. Прославленный на всю округу знахарь пока что не вмешивался в разговор, неспешно потягивая из бутылки потин22.
– И давно это с ним?
– С четырех лет, – Пэт взял у Дэна бутылку и сделал добрый глоток. – Дэвид говорил, заболел мальчонка сильно, в жару лежал, бредил. Бриджит травами его поила. И вроде оклемался он, а потом ни с того, ни сего всю левую сторону скрючило. Нога ещё ничего, прихрамывает только, а рукой совсем не двигает, и левый глаз косит.
– А пес его? – Джон подался вперед, жадно ловя каждое слово.
– Сам же видел, – Пэт вернул Дэну бутылку. – Белый он, по грязи бегает, а все чистый. Морда тонкая, уши красные. Только у Добрых соседей такие собаки.
Они посмотрели на Дэна. Знахарь выдержал паузу, основательно затягиваясь трубкой. Выдохнул дым, откашлялся.
– Верно говоришь, – голос его звучал сухо и надтреснуто. – Из-под холма этот щенок. Вырастет с доброго теленка ростом, начнет на кур охотиться, а там и за коз возьмется, и за коров. Подменыш он.
– Как же это?! – Джон поперхнулся потинем. – Слышал я о детях-подменышах, но чтобы пес…
– А так уж, – Дэн усмехнулся. – Коли родится под холмом увечный щенок, Они его людям подбрасывают. Корова-то не боится его?
– Бояться – не боится. А вот доиться меньше стала, это верно, – Пэт оглянулся на дверь. – Всё одно к одному. Как думаешь, Дэн, сам-то мальчишка – человек или тоже… подменыш?
– Может и так, – Гейни со значением покачал головой. – Слышал я про его мать, что якшалась она с Добрыми соседям.
– Верно, – Пэт наклонился ближе. – Уж старуха моя предупреждала Дэвида, а он смеялся только. Ни во что не верил. И священника к мальчишке звать отказался. А вскорости и умер, хотя здоровый был. Ну, тут уж слухи пошли, что подменыша Бриджит растит, и он, стало быть, от мужа-то ее избавился. А в этом году, видать, ее черед пришел. А может, и не умерла она, может забрали ее Добрые соседи.
Мужчины помолчали, посасывая трубки. Пэт сутулился на табурете, стиснув мозолистые, заскорузлые пальцы.
– Неладно у нас, Дэн. Коровы по всей округе доиться перестали. Может, этот пес проклятый молоко у них ворует? Каждую ночь ведь сбегает, как ни привязывай. Того и гляди, соседи с жалобами явятся. Вчера отец Райан мимо проезжал, так пес в его коня чуть не вцепился. Январь на дворе, а всё дождь и дождь. Мэри с Бидди кашлять начали. Старуха моя слегла. Неужто, она следующая будет? А мы эту тварь кормим!
***
Мартин отнес в конюшню ведро с вареной репой и рубленым кормовым дроком. Помогая себе коленом, высыпал в кормушку. Серая благодарно фыркнула. Мартин поставил ведро и сел в углу на кучу соломы. Финн тут же свернулся у него под боком. Возвращаться в дом, где у очага пили трое мужчин, не хотелось. Гости пугали Мартина, особенно тощий коротышка, с цепким, колючим взглядом. Не зря Финн на него зарычал.
Мартин уткнулся в белый мех. От щенка пахло сухим вереском и кровью.
– Опять на зайцев охотился?
Финн виновато заскулил и лизнул его в щеку. Мартин вздохнул. Однажды он слышал, как кричит смертельно раненный заяц – совсем по-дитячьи. Но пусть уж лучше Финн ловит зайцев, чем кур.
– Не любят они нас, – прошептал он в рыжее ухо. – Ну, ничего. Переживем зиму, а по теплу уйдем бродяжничать. Я милостыню просить буду, ты – охотиться. Ягоды пойдут, грибы. Прокормимся как-нибудь.
